Когда сосед неподвижно замирал у подъезда в своей любимой позе, облокотившись плечом о стену, в несменяемом пятнистом зеленом костюме, он еще больше походил на черенок от лопаты в чехле, кончик которого перепачкан землей.
Он мог часами стоять в ожидании прохожих, чтоб потом пристать к ним с дурацкими разговорами. А пока никого нет, он бормотал сам себе под нос, обзывая неведомо кого бранными словами. Он нагонял на нее жуть. Маше в таких случаях приходилось бродить по другим дворам, пока не освободится проход. К счастью, их графики редко совпадали.
Но еще больше она боялась, что он не ушел, а просто встал в подъезде, прямо за дверью, и поджидает ее.
Лишь однажды она столкнулась с ним нос к носу. Он протянул ей сложенную вчетверо бумажку и хотел что-то сказать. Маша покачала головой, пытаясь вежливо отказаться. Тогда он сунул бумажку ей в пакет. И она быстро-быстро засеменила прочь. Убежала бы, если б не боялась, что он гонится следом. Говорят же, нельзя бежать от собаки, с психами наверняка действуют те же правила. Эту бумажку она кинула в мусорку, как только повернула за угол, будто простой листок мог ее укусить. Успела только заметить несколько слов, написанных образцовым почерком первоклассника: «ад» и «помните»…
Маша очнулась от воспоминаний и поняла, что так и стоит с одеялом в руках, которое собиралась сложить.
Быстрый, горячий – нет, обжигающий – душ, иначе не нагреешь ванную комнату. Потом пару печенек с зеленым чаем. Остался макияж, и можно выдвигаться.
По утрам Маша тоже боялась встретить его в подъезде, потому что еще слишком темно, а на улице, кроме покосившихся снеговиков, никого. Вдобавок, вполне вероятно, что экономная соседка напротив уже погасила лампу, хотя до рассвета еще часа два. И тогда вообще страшно – даже в глазок не выглянешь.
Давно б квартиру продала… Ага продашь. Мало того, непрезентабельность его окон, словно витрины магазина после нашествия мародеров, да еще эти клопы… Продать с ними совесть не позволяет. А переехать на съемную не позволяют деньги. Вот и живет как подневольная. Тон нанесла, румяна, помаду, ой с этими думками про глаза забыла.
Только она поднесла щеточку к глазу, как раздался оглушительный удар в пол. Снизу! Маша так дернулась, что на щеке остался длинный черный след. Хорошо без глаза не осталась.
Так могли ударить кувалдой по полу. Но не в потолок же! Казалось, даже дом сотрясся. И как этот сосед умудрился так размахнуться и грохнуть в потолок? Предположим, это кувалда. Но с его-то ручонками… Невозможно.
Сердце стучало неприятно громко. Почти год, проведенный в этой квартире, ее еще недостаточно закалил. Маша стиснула зубы и зарычала. Злилась она почти так же часто, как и боялась. “Счастливая жизнь в собственном доме” – было написано на баннере риелторской фирмы под картинкой улыбающегося семейства: любящие родители, двое примерных детей и золотистый ретривер. А в итоге у нее – только размазанная тушь на опухших глазах, снеговики и клопы… Ничего не скажешь: обманутые ожидания.