Комендант некромантской общаги. Книга 1

Марья принялась лихорадочно набрасывать у Ферры в блокноте. Рисовать она умела, но так себе. В итоге кикимора плеснула ей в чашку какую-то жидкость и попросила выпить. На языке осталась тягуче-малиновая сладость, в глазах, казалось, только на миг потемнело, а когда она проморгалась, то увидела буквально заваленный набросками стол. На многочисленных листах мелькали фасоны чепчиков и кружевных капоров, фасады домиков и резные декоративные элементы, шали и разные техники росписи. Она и не подозревала, что у нее в голове столько всего хранится.

– А еще можно просто напечь кучу мини-пряников с разными вкусами и раздавать во время показа как тестовые образцы. А в пряничном домике можно выставить на продажу большие пряники и даже пряничные шкатулки и мини-домики, а после торговли уже устроить аукцион на большой дом! К каждому проданному прикладывать рекламные листовки таверны Сары и салона Азалии.

Слушала ее внимательно уже только Манефа. Сара притащила из кухни огромную книгу с рецептами выпечки и выкладывала закладочки на страницы с подходящими, Ферра уже сама рисовала, чертила и что-то рассчитывала. Азалия же, собрав со стола все листочки с кружевным текстилем, просто упорхнула к себе в салон.

Кикимора сунула нос в Сарину книгу и сразу заявила, что там есть все, что надо, кроме айсинга. Марья же рецепт помнила смутно, как-то пыталась делать один раз. Впрочем, бабуся уверила ее, что у них все получится, и, сообщив мадам Шнырь, что айсинг они предоставят, потащила Марью экспериментировать.

В итоге счастливая Сарочка смогла сделать пряники пятнадцати видов и отличную глянцевую глазурь всех цветов, Ферра рассчитала и смоделировала макет пряничной недвижимости, а Азалия осчастливила кикимору несколькими шалями, чепцами и даже двумя кружевными капорами. Марья с Манефой все-таки смогли справиться с айсингом, хотя интерьер старого кряжня стал напоминать подтаивающий замок Снежной королевы. В айсинге было все! И Василий категорически отказался покидать это белоснежное сахарное королевство. Кикимора махнула на это рукой:

– Да не переживай ты за него. Все сожрет, дом мне почистит и вернется. Пусть себе, чего добру пропадать.

Марье оставалось только согласиться, тем более что в лихорадочной пряничной подготовке наступил самый сложный этап: роспись многочисленных пряников. Ферра собирала и расписывала шкатулки и сундучки, а они с Сарой трудились над более простыми пряниками. Таверна временно перешла под руководство Манефы, так как замотанная хозяйка просто нигде не успевала. Слава богу, что пряники можно было сделать заранее. Настоящие пряники на меду должны дозревать.

В общежитие Марья уже приходила на автопилоте, хотя вечерние доклады феек перед сном слушала внимательно. В ее общежитии было все мирно, но в самой академии бушевали студенческие страсти. Лейла соперничала с первой красоткой бытового факультета за внимание Лэри. Рорх все же взял Рахдена в ученики, и они ставили на кладбище какие-то опыты, Урсулия не давала проходу декану артефакторов, а он сам был ужасно занят экспериментами над совмещением магии артефакторов и некроприбора. Ну не давала мужикам покоя пресловутая «изоляция».

Еще в моду у двуипостасных со звериной сутью вошли ушки и хвосты их зверей. Накладные, конечно, но все равно было забавно. А пустошник со своим черепом в компании гнома организовали тотализатор и вызывали на подпольные бои созданных артефакторами големов. Скорпионы пустошника проиграли только раз, против голема-паука. Тот так прицельно плевался прочной паутиной, что обездвижил их всех еще на второй минуте. А пустошник, когда их отозвал, стал похож на мумию в паутине, и его очищали всем курсом. Все веселье обломал Кронов: летучая мышь спустилась во время боя прямо в гущу сражения, стала злым профессором, и все, кто не убежал, потом два часа слушали про юридические аспекты своей нелегальной деятельности и их возможные последствия.

Всё студенческое веселье проходило мимо Марии Спиридоновны, только раз ее выловили Миранда с Си'лэ, чтобы легализовать второго выусня. Марья ходила с ними к ректору и обещала, что под ее ответственность. Выусень оказался самочкой с роскошным помпоном на кончике хвоста, но почему-то на Василия произвел обратное впечатление. Васька не желал делиться Пантелеймоном, едой и Марьей. А когда Мария Спиридоновна принесла ее показать кикиморе, то у него случилась истерика. Делиться сахарным богатством он тоже был не готов. Дамы недоумевали на такую странную реакцию, даже опытная кикимора не знала, что происходит.

Вызванный по браслету Базуркевич быстро прояснил вопрос: выусни были подростками! Так что имела место обычная подростковая реакция уже «зажравшегося горожанина» на провинциалку, в стиле «понаехали». Базуркевич обещал, что все устаканится через пару недель, и Марья махнула рукой. Цейтнот в ее возрасте – это ни фига не круто, а еще прибавились примерки и репетиции выхода на показе!

Вы когда-нибудь завидовали творческим личностям? Художникам, моделям, актерам? Мария Спиридоновна раньше думала, что при наличии таланта это такое удовольствие! Оказалось, это ежедневный труд, а перед самым событием: выставкой, показом, премьерой (нужное подчеркнуть) – просто адская работа!

Все, о чем думала Марья, засыпая по вечерам, это: «Скорее бы этот фестиваль… кончился! И больше ни-ког-да!!!»

Василий проникся пушистым помпоном на хвосте после того, как съел все сахарные горы в дереве. Но названная Нюшей самочка не оценила превратившегося в шарик пузана. Две фейки, Пантелеймон и Миранда с Си'лэ посадили обжору на диету.

Открытие осеннего фестиваля приближалось.

Глава 32. Фестиваль, пряники кружевные и один домо-гном в комплекте

День перед фестивалем у них выдался свободный. Как хорошо, что в магическом мире можно все собрать и настроить заранее, а потом законсервировать и накрыть охранным непроницаемым пологом. Поэтому наши пожилые леди наконец-то устроили себе выходной и «поправляли нервы» какой-то волшебной настоечкой из запасов Манефы. Колоритная кикимора отлично вписалась в этот дамский клуб и, поскольку была значительно старше наших «девочек», опекала их с заботливостью настоящей бабушки. «Девочкам» это было непривычно, но неожиданно приятно. Больше всего эмоций это вызвало у нашей наемницы. Обычно спокойная и уравновешенная, дроу так прониклась этой заботой, что обещала из всех своих поездок привозить по списку «бабулечки» все необходимое редкое растительное сырье.

Поскольку открытие фестиваля приходилось на выходные, некроманты-первокурсники жаждали поучаствовать в этом празднике жизни. Простым зрителем быть, по мнению молодежи, не так интересно, поэтому они предложили свою помощь в проведении шоу. Марья, конечно, сразу нашла еще один плюс в этом всем. И часть мелких промо-пряников с разрешения и полного одобрения ректора сделали в виде медальона некрофакультета. Народ два вечера в общей гостиной развлекался художественной росписью пряников. А фейки под влиянием Кронова, который, несмотря на свои мыше-злоключения, продолжал искать, покупать и коллекционировать земную литературу, создали живого пряничного человечка. Кронов просто купил сборник сказок, и вечерами в гостиной студенты читали его как юмористический альманах. Так и родилась идея пряничного зазывалы.

Конечно, нельзя, даже в магическом мире, просто взять пряник в виде человечка и оживить, к тому же нестабильной фейской магией с некросоставляющей. В этом необычном проекте приняли участие, помимо феек, еще два приятеля с артефакторского курса, а работу курировал сам Кронов при поддержке Манефы Ауховны. Пряничное тесто Сарочки было доработано кикиморским зельем, потом в процессе лепки артефакторы внедрили туда крошечные сферы управления голосами, и только потом, аккуратно и дозированно, фейки с третьей попытки оживили симпатичный глазированный пряник.

Человечек вышел на загляденье! Вкусно пахнущий медом и специями, улыбчивый и послушный. Он мог говорить простыми фразами и рассказывать о замечательном некрофакультете, где его создали, таверне Сарочки, где прекрасно готовят, и лучшем салоне одежды из кружева и шелка Азалии. Такой небольшой пряничный рекламный робот. Декан артефакторов сразу договорился с Кроновым о совместном оформлении патента академии на разработку таких оригинальных реклам, а юные таланты получили тему для своего дипломного проекта и возможность неплохо заработать в будущем.

Нашим дамам же был презентован готовый результат, и они были в восторге. Особенно Азалия, которая уже предвкушала, как ее еще не виданное в этом мире шоу побьет все рекорды по популярности и необычности. Шоу-показ был запланирован на открытие, чтобы потом спокойно набрать заказов и отдохнуть на фестивале в остальные дни.

В день открытия фестиваля Мария Спиридоновна очень нервничала. Они столько всего нафантазировали, создали пряничный почти замок, придумали кучу рекламных акций, продумали сам показ и выходы моделей. Азалия решила в этот раз белье не выставлять.

– На этом рынке у меня и так заработана репутация, – говорила она. – Сейчас надо показать новые направления моего творчества и дизайна. К тому же белье плохо сочетается с антуражем пряничного замка.

Того, что их шоу соберет практически всех пришедших на фестиваль, они даже не предполагали. Но площадь перед замком и подиумом была просто забита народом. Рекламные листовки с обещаниями феерического шоу, аукциона и бесплатных пряников сделали свое дело, но организаторы не учли одну маленькую деталь. Такие листовки были обычным делом, так же как и раздача мелких бесплатных образцов, но гигантским магнитом притяжения к шоу наших дам оказался запах! Пряный и сладкий пряничный дух в свежем воздухе осеннего города был просто необыкновенно притягателен. А сияющий разноцветной глазурью и покрытый белоснежным кружевным айсингом замок поражал воображение.

Открывала показ Манефа Ауховна. В кружевном капоре цвета молодой зеленой листвы с золотистой отделкой из плиссированной атласной тесьмы по краю. Ее коричневое шелковое платье было почти не видно из-за роскошной кружевной шали всех осенних оттенков. Темный изумруд на плечах плавно переходил в травяной и мшисто-болотный, оттеняясь охрой и перемежаясь золотисто-оранжево-багряными кружевными завитками. Темное морщинистое личико кикиморы удивительно гармонировало с ее нарядом, и она казалась живым воплощением матушки-осени с ее изобильными дарами. В руках с кружевными перчатками она держала объемную плетеную корзинку, полную пряников, и, совершив круг по подиуму, присела с ней у пряничной стены на специально поставленную лавочку. К ней тут же подскочили три некроманта-первокурсника, и пряники из корзинки с их помощью стали раздаваться окружающим. Потом на подиуме появилась Миранда, ее тоненькая фигурка в кружевном платье вызвала небывалое оживление в рядах молодежи. Хорошенькие мохнатые ушки и силуэт пока еще необычного фасона платья, облегающего до середины бедер, а потом расходящегося пенным кружевом. Волнение девочки выдавал распушенный хвост, который Азалия сочла отличной изюминкой к образу. Кто-то из двуипостасных в толпе даже тоненько и эмоционально взвыл, когда она покружилась, чтобы показать красоту кружевной роскоши отделки. Еще несколько молодежных нарядов, включая довольно экстравагантный комбинезон из кожи и кружева, показывали постоянные модели Азалии. И они тоже нашли своих ценителей.

Возможно, выход Пантелеймона был бы не столь запоминающимся – все-таки домовой был совсем небольшим, Марье по колено. Но он вышел на подиум с тростью, элегантный, в темно-фиолетовом сюртуке с кружевной манишкой и манжетами на рубашке. На руке у него был пряничный домик практически с пол его роста, который специальным артефактом почти лишили веса. Казалось, что он парит у него над ладонью. А рядом шел пряничный человечек, сияя глазированной улыбкой, и они даже вели беседу, которая была слышна на площади. Конечно, слова были специально написаны и являлись рекламой некрофакультета.

Но произошло непредвиденное. Пантелеймон был так горд и так проникся своей значимостью для факультета, показа и всего фестиваля, что начал расти. Причем он заметил это не сразу, а когда почувствовал тесноту от одежды. Но в панику впасть не успел. Азалия, моментально оказавшаяся на подиуме, начала магичить, попутно объясняя зрителям все так, как будто это было заранее предусмотрено:

– Ваши дети так быстро растут, что постоянные расходы на одежду прогрызают огромные дырки в бюджете? Праздничные костюмы надеваются только однажды и потом становятся малы? Вам надоело платить за одноразовые вещи? Прекрасный выход! Праздничные наряды, которые растут вместе с вашими детьми! Смена аксессуаров позволит им всегда быть актуальными, а нестареющая классика на вырост сбережет ваш семейный бюджет! Наша новинка!

Пантелеймон только подхватил пряничного человечка на вторую руку, сунув ему ставшую почти игрушечной трость. И так, подойдя к краю подиума, замер, рост тоже прекратился. Домовик стал ростом с гнома-подростка, примерно Марье до подбородка, и выглядел при этом очень солидно. К тому же он успел справиться с собой: все-таки годы в некромантском общежитии со студентами вырабатывают устойчивую сопротивляемость стрессу. Поэтому он важно изрек:

– Некромантский факультет из любого существа сделает БОЛЬШОГО специалиста в своем деле!

На фоне его стремительного роста эти слова звучали очень убедительно. Он завершил свой проход у стены с другой стороны замка, где при его приближении открылось окошечко и выдвинулся прилавок. На нем они с вышедшей Мирандой принялись раскладывать домики и шкатулки из пряников. Остальные проходы моделей не вызвали такого ажиотажа, народ отвлекся частично на пряничные сувениры и бесплатные пряники. Но зазвучал вальс, сверху спланировала большая летучая мышь, слегка напугав никогда не видевших такое существо окружающих. Превратилась в элегантного вампира-профессора, и он, склонившись в поклоне, подал руку «выплывшей» на подиум Марье. Они закружились в медленном вальсе, позволяя рассмотреть все детали костюмов.

Мария Спиридоновна выглядела потрясающе элегантной и воздушной, несмотря на солидную комплекцию. Эту видимость создавали понравившиеся Азалии при создании мужского камзола для некромантов рукава кимоно. Сделанные из многослойного кружева, узкие у проймы и воланами расходящиеся от локтей, они изумительно смотрелись в танце. Сам же силуэт платья она сделала в стиле ампир, прекрасно подчеркнув грудь, а силуэт вытянув за счет вертикального разреза на верхнем слое спереди платья от груди до низа. Верх платья на рукавах до локтя, груди и подоле был из тонкого шелка, сиреневого с фиолетовой вышивкой. Нижние юбки спереди в разрезе и воланы на рукавах были из чернично-фиолетового кружева. На красиво уложенных волосах была маленькая кружевная шляпка-цветок с небольшой вуалеткой.

При поклоне на краю подиума Марья заметила парочку гномских матрон в атласных нарядах, расшитых камнями и сверкающих, как у танцовщиц на карнавалах в Рио. Судя по внимательным и жадным взглядам, у Азалии будет не просто много заказов, а вообще завал!

Еще два наряда Марье предстояло продемонстрировать на аукционе. С молотка выставлялись замок и пряничный голем-рекламщик.

Аукцион был просто буйный, с нешуточными торгами. Причем по требованию почтенных гномов, подученных своими супругами, с молотка пошли и Марьины наряды. Азалия обещала их подарить за выход на подиум, но раз клиенты требуют…

Мария Спиридоновна тоже согласилась, что надо продавать, пока есть спрос. В итоге деньги за наряды договорились поделить пополам, а Марье достанется потом еще пара платьев к какому-нибудь случаю.

Пряничного человечка купил гном, хозяин ресторации в гномьей столице. Ему очень понравилась такая реклама, разговорчивая и вкусно пахнущая. Замок не пришлось продавать по частям: кондитер его величества выиграл аукцион и сообщил, что после небольшой доработки пряничный шедевр будет гвоздем программы на дне рождения наследника. Как говорится, возьмут штурмом, разрушат и съедят. И игра, и десерт!

Наряды Марьи ушли, конечно, гномам, и заплатили за них очень прилично. Видимо представив гнев своих жен за то, что наряд достанется не им, несколько гномов в азарте чуть бороды друг другу не повыдирали. Азалия объявила, что заказы на крупные партии она будет принимать вечерами в таверне у Сары, там же можно заказать пряники на любой вкус.

Довольные, хоть и уставшие от такого обилия дел, впечатлений и финансового успеха, дамы решили немного пройтись, чтобы хоть краем глаза посмотреть на все остальное.

В этом круговороте впечатлений в конце вечера Марья вспоминала яблоки в карамели на палочках, запах корицы и прелой осенней листвы, мелодичный голос неожиданно рыжей эльфийки Анны Иволги, известного в мире барда, песни и стихи которой разные расы адаптировали под себя и переводили на свои языки. Эльфийка пела на своем, как пояснила Ферра, про осень и уплывающие в ручье под дождем яркие листья, как краски, исчезающие с палитры художника.

– А тролли и гоблины на своем опять все переврут, и получится, как всегда, «каргым тогад тыгыс накым», – прокомментировала Сарочка. И для Марьи пояснила: – У них вся поэзия и романтика «про это». Если литературно, то они споют на своем что-то вроде: «Осенью ты хороша на желтом ковре из листьев, и дождинки стекают по твоей коже…», хотя на самом деле там все не настолько деликатно.

И «девочки», засмеявшись, пошли смотреть, как змеелюди делают из радужного песка потрясающие стеклянные скульптуры, как мастера камней превращают мутные цветные булыжники в ажурные произведения искусства.

Первый день осеннего фестиваля. Приятное и совершенно незнакомое прежде чувство осознания себя привлекательной женщиной. Какой-то пожилой гном подарил им наборы ароматов. Как он объяснил, это их с двумя компаньонами новая разработка и они были бы счастливы, если бы дамы сделали им рекламу. Девочки обещали подумать.

Вечером она разглядывала переливчатые мини-флакончики с необычными запахами. Никогда бы не подумала, что можно так законсервировать времена года. Был цветочный аромат летнего луга и запах первой весенней грозы, запах грибного, влажного, нагретого солнцем леса и морская свежесть песчаного побережья… Несколько десятков флакончиков для создания настроения и приятных воспоминаний.

И запах пряников и яблочно-коричной осени там тоже был.

А Пантелеймона Кронов увел к целителю Бяо, но это совсем другая история.

Глава 33. Спасти домового

Что происходит с домом, когда домовому плохо? Вряд ли в нашем мире многих занимал этот вопрос. А в магическом?

Мария Спиридоновна проснулась с утра оттого, что кто-то упорно и громко барабанил в дверь. Самое невероятное ожидало за дверью. Все обеспокоенные первокурсники вместе с профессорами и деканом.

– Мария Спиридоновна, Пантелеймон к вам не заходил?

Марья оглянулась на лежащего в кресле полусонного Василия, на протирающих глаза вылетевших феек и покачала головой.

– Что-то случилось?

– А вы не видите? – Декан нервно дернул головой в сторону коридора. – Еще немного – и наше общежитие станет аварийным!

Марья вытаращила глаза в полном шоке. Как может стать аварийным общежитие, которое было в прекрасном состоянии и недавно отремонтировано? Что вообще тут происходит? От прекрасного настроения после вчерашнего праздника не осталось и следа. Она внимательно посмотрела вокруг.

Краски потускнели, кое-где начал рассыхаться паркет, в конце коридора, как в фильме ужасов, вдруг замигал и погас магический светильник.

– Почему?

– А зачем при каждом общежитии домовой, по-вашему? В каждом магическом учреждении мира должен быть домовой. Магия не только создает, но и разрушает. В зданиях, где работают, живут или учатся много магов, обязательно должен быть домовой. Магические существа и вещи всегда притягивают магию из пространства, она концентрируется и начинает разрушать обычные постройки, поскольку такие здания для защиты и безопасности всегда укреплены магическими плетениями. В особо значимых объектах типа банков, дворцов, фронтирных крепостей, посольств и тюрем работают целые кланы домовых. В главном здании академии живет и работает семья из восьми домовиков. Их домовая магия не дает плетениям и сырой силе эфира вступать в конфликт. Она как бы изолирует здания, берет их под защиту. Если домовой погибает, такое здание рушится очень быстро, но домовые заранее знают и присылают преемника. Только в случае преступления строение можно так разрушить, но телепорты там не работают, и здание просто складывается как бумажная заготовка.

– Что с Пантелеймоном? – Марью затрясло от мысли, что с домовым случилось что-то страшное.

– Мы не знаем. Он был вчера у целителя Бяо. Кроме роста, ничего не выявили, и мутаген стал стабилен. Бяо больше его не видел, я узнавал. А сегодня происходит вот это, – ответил ей профессор Кронов. – Понятно только, что он не погиб. Надо найти его и выяснить, что происходит.

– А может, знают другие домовые? Они могут помочь? – Марья в отчаянии не знала, что может сделать.

– Так выглядит боль домового. – Раздавшийся за спинами собравшихся голос Лэри заставил всех испуганно вздрогнуть. – Все, что смогли сказать другие домовые, это то, что ему очень больно. Они не знают, где он и как его найти.

– А артефакты? На нем же есть артефакты? Можно ведь как-то включить поиск?

Лэри невесело покачал головой.

– Они сказали, что если домовой не хочет быть найденным, то его не найдут, даже если будут рядом. Магия домовых, своеобразный отвод глаз.

Марья вдруг разозлилась. Как так?! Волшебство, кругом такие маги и артефакты, а найти одного домового, которому так плохо, никто не может. Она обвела всех взглядом.

– Значит, так, мои хорошие. Я не знаю, как у вас там ищут и что делают. Если ваши методы не действуют, то будем делать так, как ищут на Земле. Он жив, и его все равно кто-то должен был видеть! Ему надо есть и где-то спать, а если его похитили, то с какой-то целью, и похитители объявятся. На Земле развешивают объявления с фотографией. Пишут, чтобы все, кто мог видеть, сообщили, помогли найти. Пусть Ферра нарисует его таким, какой он был, когда вырос, а мы напишем, как он нам нужен и важен. А если его все-таки похитили, то пусть предъявят требования для его освобождения.

– Мы можем сделать это магически. – Ниле подлетела и села Марье на плечо. – Ну, рисунок сделать и все написать, еще можно прикрепить слепки ауры и магофона, многие по нему узнают в темноте, и еще у целителя Бяо есть образцы крови.

– Точно, кровь! – Марья внимательно посмотрела на Василия, который наблюдал за всем из кресла. – И еще вещи! Васенька, а ты не мог бы собачкой поработать? Ну понюхать, поискать?

Судя по недоумению на морде, Василий на роль собаки не годился.

– Кровь – это хорошо, просто замечательно, чудно, – гундосый голос как бы из ниоткуда произвел эффект разорвавшейся бомбы. От его эпицентра все отпрянули, и в пустом пространстве остался только Фшен Шатос, державший в руке раскачивающийся на шнурке череп грызуна со светящимися глазами.

– Я найду по крови, – гундосил череп. – От духа домовая магия не спрячет.

Духам Мария Спиридоновна не доверяла, она считала, что без выгоды эти бессмертные сущности ничего делать не станут. А еще черепок активизировался, только когда заговорили про кровь.

– Что ты хочешь за помощь? И согласен ли ты принести клятву, что никому не навредишь и не будешь использовать кровь для своих целей, а только для поиска?

– Какая продуманная женщина! – восхитился дух в черепе. – Совсем как женщина моей мечты, недаром вы так дружны. Я обещаю не вредить, но мне нужна кровь с этим вашим мутагеном. Я хочу усовершенствовать свое вместилище. Так как поменять его не получится, то хотя бы изменить. Если возможно, то я бы попросил по капле у каждого и помощь профессоров Рорха и о'Валинтера. А клятву, конечно, дам и домового найду запросто. Объявления ваши хоть и интересная придумка, но не понадобятся.

Мария Спиридоновна посмотрела на собравшихся. Лейла сразу заявила, что такой ценной кровью, как у нее, разбрасываться не будет. Тем более ради какого-то домового и для подозрительного духа. А на довод о разрушении общежития выдала аргумент о замене домового, а старого надо уволить, раз из-за какой-то ерунды с обязанностями не может справиться. И вообще пора уже на лекции всем, а проблема общежития – это компетенция коменданта! Вот пусть и справляется. И ушла.

Рахден последовал за сестрой, правда сказав, что кровь даст, но после завершения поисков, клятвы и вместе со всеми. Остальные согласились сразу же. Кронов пообещал лично составить магическую клятву и взять ее не только с духа, но и его проводника в этом мире. На что черепушка обозвала его крючкотворцем и перестраховщиком. Пустошник же согласился на клятву, а духу велел заткнуться.

– Значит, пока профессора и студенты идут на лекции, – подытожил Лэри, – мы с Марией Спиридоновной заглянем к артефакторам. Профессор Кронов, перешлите договор на мой стол сразу же, а вы, Шатос, отдайте вашего духа временно Марии Спиридоновне. Как только он даст клятву, сразу начнем поиски.

Марья духа на шею, как пустошник, вешать не стала. Прикрепила к поясу, на что череп бурно возмутился. Похоже, при жизни дух был тем еще бабником, и она просто покраснела от его тирады. Впрочем, Лэри быстро заткнул наглую черепушку, и Марья была очень ему признательна.

Энтони о'Валинтера даже не пришлось уговаривать. Усатый вампир любил необычные задачи, а возможность поработать над черепом с духом с добавками стольких образцов мутировавшей крови просто привела его в экстаз. Он пообещал отложить все разработки, как только им понадобится.

Нервная и дерганая Марья, сосредоточенный Лэри и довольный дух проследовали к лаборатории целителя Бяо. Целитель, который за последнее время очень привык к домовому, сразу нашел нужный образец и передал секретарю.

Ректора предупредили, еще пока шли к артефакторам. Кронов не подвел, он все-таки был гением магической юриспруденции, текст клятвы с четко расписанными деталями и ритуалом уже лежал на столе Лэри. Там же лежала записка о том, что пустошник клятву уже принес.

Ректор встретила их непривычно встревоженная. Драконица давно привыкла к круговороту жизни и смерти, но этот мир не знал самоубийств. А то, как менялось общежитие, походило на медленную и мучительную смерть от боли. Боли души. Ведь боль души – самая сильная и долгая боль, и, кроме времени, ее ничто не лечит, но время еще должно быть!

Она помнила Пантелеймона, когда он пришел к ним работать. Точнее, его прислали, домового-сироту из погибшей семьи фронтирского гарнизона. Общежитие с нестабильной некроэнергетикой не считалось хорошим местом. Но, выбирая – оно или фронтир и чужая семья, Пантелеймон выбрал общежитие. Он был совсем юным домовым, живым и любопытным. Его не пугали некроманты и профессор Рорх. А Рорх помог ему, забрав из эмоциональной памяти ужас гибели гарнизонного форта и его семьи. Он был нужен академии и некрофакультету.

Ритуал проводили тут же, с помощью хранителя академии. После клятвы череп грызуна обзавелся камешком во лбу, разумеется черного цвета.

Теперь следовало как можно скорее начать поиски.

Сначала, следуя инструкциям духа, череп обмазали кровью домового. Глазницы черепа засветились красным, а кровь впиталась без следа. Потом ректор вызвала из своей сферы пространственную карту города и окрестностей. Если бы Пантелеймон их покинул, то сработали бы артефакты академии, возвращая его туда согласно трудовому контракту. Красные лучи из глазниц, как лазерные указки, сошлись на академии. Карта поменялась на карту академтерритории. Там же красная точка остановилась на кладбище. Марья вздрогнула, сердце тревожно сжалось.

Они с Лэри торопливо шли к кладбищу, череп болтался на шнурке в руке Марьи.

Сейчас цветущее великолепие кладбища показалось Марии Спиридоновне даже неуместным, почему-то красота и благоустроенность в таком состоянии причиняли боль и ощущались неправильными. «Лазерные указки» направляли за шпалеру с розами, на территорию, оставленную для практических занятий.

Там, на одной из могил, красный луч высветил почти полупрозрачный силуэт сидящего на плите домового. Он раскачивался из стороны в сторону, ничего не замечая, дрожал и шептал:

– Большой, бесполезный, жалкий, всегда будешь один…

– Пантюшенька, что же ты? – Марья заплакала. – Как же мы без тебя? Как же я? Это не твои слова! Как же так?

– Он вас не слышит. Надо отнести его к целителям и хотя бы стабилизировать, чтобы общежитие не пострадало. Потом, я думаю, мы сможем уже что-то сделать с его состоянием. Главное, мы его нашли.

Всхлипывающая Марья и Лэри, принявший гуманоидную форму, шли к главному зданию по дорожке парка. Секретарь бережно нес домового, продолжавшего дрожать и шептать.

Марью вдруг что-то тронуло за руку. Сквозь слезы она сначала решила, что это ветка куста, но в ладонь вцепились маленькие деревянные пальцы-веточки.

– Он встретил домовую из бытового общежития. Она смеялась и говорила обидные вещи. Она всегда говорит гадости. Я привык, мне все равно. Ему было больно, потом он убежал. – Существо испуганно моргнуло большими зелеными глазами и, отпустив ее руку, исчезло в кустах.

Наверное, это был тот самый домовой общежития природников, удачный и несчастный дипломный проект Виолетты.

И еще Марья теперь знала виновного в таком состоянии Пантелеймона, но от этого легче не становилось.

Бяо поместил домового в белую сферу.

– Он сейчас заснет без сновидений. Я добавлю успокоительного и магической подпитки, его боль совсем истощила организм. Завтра мне нужны будете вы и профессор Рорх. – Потом он прищурился на шнурок с черепом, который по-прежнему красными глазами очерчивал силуэт домового. – И этот господин в черепе тоже нужен. Не знаю зачем, но целители привыкли доверять интуиции.

– А можно я тут немного с ним посижу? – Сгорбленная старушка сейчас совсем не походила на уверенную в себе комендантшу, пожилую леди, звезду подиума.

– Он все равно вас не видит и не слышит.

– Зато его вижу я!

– Хорошо, посидите, только недолго. Ваша боль ему не поможет, а вам навредит.

Марья сидела рядом с белой целительской сферой и вспоминала все светлое и доброе, что принес в ее жизнь домовой за эти две недели в магическом мире. Слезы медленно текли по щекам старушки.

Она помнила, что приходила ректор. Что-то говорила. Потом пришел Рорх, и все утонуло в зеленом тумане.

Ее несли. Хоровод мечущихся феек перед глазами, напуганные глаза Василия и Рорх, передающий пустошнику череп с едва мерцающими глазницами.