– Это недопустимо! Я буду бороться с вами! – внезапно для себя, по-детски запальчиво крикнул Сахарков. Он смутно чувствовал свою вину за все произошедшее.
– Нет, не будете. А если быть более точным, попросту не сможете. Мы для Вас не существуем, – голос Люцифера по-прежнему оставался бесстрастным.
– Как не смогу? Я вижу вас, слышу и могу потрогать.
– А вот тут у Вас явный пробел знаний. Дьявол, знаете ли, кроется в мелочах. И есть тут одна такая весомая и очень значимая мелочишка, простите за оксюморон. Вы атеист, дорогой господин Сахарков. Вы, как дитя коммунистической партии, были воспитаны в духе безбожия. Но, отрицая Бога, как можно верить в Диавола? Поэтому здесь Вы абсолютно бессильны.
Глядя на растерянное лицо Сахаркова, Люцифер продолжал:
– Угрозу для нас представляют истинно верующие люди. Но их осталось не так уж и много – мы просто истребляем их. С переменным успехом, конечно же. Они умудряются вербовать в свои ряды новых людей. Но век их короток. Очень короток. Все остальные могут жить в достаточно комфортных условиях. Посмотрите сами.
Люцифер потянул шнурок жалюзи, и Сахарков обомлел – Кузьминский парк, его родной, до боли знакомый, с исхоженными тропинками, было не узнать. На месте огромного парка возвышались многоэтажные здания и небоскребы, сделанные, казалось, сплошь из стекла и металла. Легкие, почти прозрачные и кажущиеся невесомыми, дома эти снаружи были оснащены лифтами, которые сновали не только вверх и вниз, но и вправо, влево и даже по диагонали.
На месте дачи сенатора Полуденского стояли здания пониже – над ними в воздухе висели мерцающие вывески: рестораны и центры отдыха и развлечений. Чуть дальше за парком проходила широкая дорога, вся сплошь загруженная автомобилями. Машины почти не двигались, а над дорогой висел удушливый смог.
От пруда осталась небольшая лужа – даже с такой высоты это было видно. И нигде, куда бы ни кинул Сахарков взгляд, не осталось ни одного деревца. Вместе с остальными деревьями сгинул и тот саженец, который он с женой и сыном высадил на краю парка, и который за 20 лет превратился в крепкий дубок. У Сахаркова сдавило горло, он судорожно и как-то сдавленно то ли крякнул, то ли хмыкнул и посмотрел на Люцифера.
– И люди правда счастливы?
– Конечно. Сегодня счастье можно купить, хотя Ваши современники, господин Сахарков, утверждали обратное. Достаточно уплатить небольшую цену.
– И какова цена?
– Ооо, цена совсем мизерная. Я бы сказал, невесомая – душа. Какая-то эфемерная душа взамен реального счастья, которое можно съесть, надеть на себя, пощупать, погладить, обнять… Ну, Вы понимаете меня, да?
Вопрос Люцифера остался без ответа. Молчание длилось долго – профессор Сахарков Дмитрий Андреевич, воспитанный атеистом, не мог до конца переварить такую щекотливую и противоречивую информацию.
– Ну так что, господин Сахарков, что Вы выбираете? – нарушил затянувшееся молчание Люцифер.
Профессор сглотнул невесть откуда взявшийся в горле ком, ответил вопросом на вопрос:
– И теперь вся Москва такая?
– И не только. Итак, Ваше слово герр Сахарков?