Алекс не мог поверить, что это действительно происходит. Что это реальность, а не засасывающий кошмар. Хотелось выбраться, но он вонзился клешнями в кожу и выворачивал наизнанку внутренности. Перед глазами плыло. Это все было слишком. Он вскочил и выбежал из кабинета, до последнего боясь, что на выходе его поджидает охрана. Что отец будет его останавливать. Но ничего не случилось.
Дорога до лифта прошла как в тумане. Алекс больше не мог находится здесь. Нужно было выбраться. Исчезнуть. Проснуться!
Толпа с улицы заполонила нулевой этаж. Стоило лифту остановиться, как женщина бросилась ему в ноги:
– Спасибо! Спасибо! Спасибо! От всей нашей семьи. Да благословит тебя Вселенная! – она захлебывалась рыданиями.
Алекс бросился к выходу, но каждый хотел прикоснуться к избавителю. Его хватали за руки, лишь бы убедиться, что он не призрак или мираж. Слова благодарности звучали со всех сторон и никуда от них было не спрятаться.
Куда угодно, лишь бы не здесь.
Он побежал по улице, петлял между домами, пока толпа не поредела, а ее крики остались где-то за спиной. Присел у ближайшей скамейки, обхватывая себя руками, и провалился на другую сторону Вселенной.
Глава 20. Игры, в которые играют люди
Потолок с грохотом упал и решил его добить.
Алексу хотелось в это верить, но он лишь неудачно стукнулся головой о дубовый стол. В следующий раз надо смотреть, куда приземляться. Ресторан в центре портового городка— не лучшая идея.
Следующего раза может не быть.
Мысль впечаталась в сознание ярко-красными буквами. Когда упорно стараешься о чем-то не думать, думаешь только об этом. Сердце колотилось, а он все никак не мог понять, как такое могло произойти. Алекс сжал кулаки, пока ногти не оставили на ладонях красные борозды. Достаточно больно, чтобы сосредоточиться на этой реальности.
Заведение похоже только открылось. Посетителей не было. Единственный официант болтал с барменом и не обращал внимание на столик в углу. Алекс подождал, пока парни наклонятся к телефону, и выскользнул за дверь. Колокольчик предательски зазвенел, но было плевать.
Город неспешно жил своей жизнью, не подозревая, что где-то там, на другом конце Вселенной, ему вынесли смертный приговор. Навстречу шла женщина с коляской. Она что-то рассказывала малышу в смешной шапочке с львенком, а он очаровательно растягивал губы в четырехзубой улыбке.
Разве они заслуживают смерти?
А бородатый мужчина, торгующий в лавке рыбой?
Он заслуживает?
Каждая такая мысль била под дых. Заставляла задыхаться. Делала бесконечно маленьким и жалким. Ничтожной букашкой, на которую несется поезд и непременно размажет лобовым стеклом. И ты ничего не можешь сделать. Ни лететь быстрее, ни нажать на стоп-кран.
Он опустился на скамейку на пирсе, согнулся и обхватил себя руками. Ветер трепал волосы, застревал в ушах, а Алекс позволял ему это делать в надежде, что вместе с отитом он принесет успокоение.
Проходя мимо лавочек и кафешек, ноги так и хотели зайти. Что может быть проще? Попросить телефон. Позвонить Лине, которая наверняка волнуется, и рассказать о сумасшедшем отце, губительных решениях, ужасе, морозящим до костей. Алекс боялся. Боялся, что она начнет уговаривать. Приведет тысячи аргументов, которые и без того крутились в голове заезженной пластинкой.
Они этого не заслужили. Никто не заслужил. Люди в Дейме и Кере тоже. И это самое страшное.
Там, на выступлении, Алекс наглухо закрылся от друзей по той же причине. Что, если бы кто-то из них попросил? Или задал бы те же вопросы? Попроси они о спасении, разве он смог бы отказать?
Кобу могла бы понравиться идея сохранить Керу. Элла спасала бы брата. Дрейра получила бы второй шанс построить отношения, когда границы откроют. Гейл, наверное, был бы против, но это не утешало.
Разве он мог выбрать? Разрушить чей-то мир, не дав даже шанса? Ему всего девятнадцать. Он не воин, не политик и не чиновник. Он человек, который читал в детстве книги о нападении пришельцев и жалел их. Потому что где-то там семьи больше никогда не увидят родных, даже если они огромные жуки с клешнями, сочащимися слизью.
Смерть далеко не самое страшное, что может произойти.
Нет ничего хуже необходимости пожертвовать другом.
А жертвовать придется.
Останься Алекс здесь—значит он принял решение. И своим выбором убил друзей, отца, забрал миллионы невинных жизней. Разрушил целую планету с огромными драконами, вивернами, людьми, которые управляют полями и готовят жесткое мясо, застревающее в зубах.
Надо же. Даже алманиры за миллионы лет бессмертия не смогли разнести Верхний Мир. Зато девятнадцатилетний парень сделает это своими трусостью и малодушием.
Алекс заплакал, не в силах больше сдерживаться. Как бы он не переставлял местами слагаемые, кто-то пострадает. Это убивало изнутри.
Привычка все рационализировать не помогала. Здесь почти восемь миллиардов, а там четыре миллиона. Значит надо спасать свой мир? Так неправильно мерить ценность чужих жизней их количеством.
В Верхнем Мире люди думают быстрее, быстрее учатся, перевернули физику вверх тормашками. У них есть мирА, накопители. Они буквально создают энергию из воздуха. Может у них перспектив больше?
Сама мысль о том, что он всерьез думает об этом, взвешивает плюсы и минусы, выбирает, заставляла сжиматься желудок и тонуть в ненависти к себе. Нужно было шагнуть в ад, чтобы понять, почему короли, императоры и полководцы во все времена воспринимали подданных, как список фамилий на бумаге. Почему Арес превратил погибших в точки на камне. Если воспринимать каждого потерянного человека отдельно, с его историей, его победами и поражениями, можно сойти с ума! Алекс уже сходил с ума. Он не был шизофреником, когда начинал эту историю, но с легкостью может им стать, когда все закончится.
Ноги, согнутые в коленях, затекли. На городок опустились сумерки. Мигающий над скамейкой фонарь действовал на нервы. Дамоклов меч уже занесен и не исчезнет, даже если просидеть так вечность. Можно было начать с решения проблемы поменьше и найти, где переночевать. Он поднялся и поплелся в сторону центральной улицы.
Единственный в городе отель оказался над рестораном, в который пришлось провалиться утром. На ресепшене сидела круглолицая девушка с косой челкой, закрывающей один глаз. Она смотрела куда-то под стол и, подойдя ближе, Алекс заметил на ее коленях книгу.
– Интересная? – спросил он на английском.
– Простите, – она спешно встала со стула и захлопнула, судя по обложке, любовный роман. Щеки залила краска. – Вам нужен номер?
– Да. Представляете, путешествую, и по дороге у меня украли рюкзак со всеми картами и документами. Можете выставить счет по реквизитам ИП? Я попрошу ассистентку оплатить.
Никакой ассистентки у него конечно же нет, но у Лины был доступ и от счетов, и от рабочей почты. Хоть узнает, что он жив.
– Да, конечно. Вы поаккуратнее, у нас в округе последние лет пять так кражи участились. Кошмар! – она всплеснула руками. – Что ни неделя, так несколько человек заходят, а полиция так никого и не поймала. А недавно… Вы только представьте! Там тела закопанные нашли. Прямо в лесу! В округе маньяк какой-то шастает. Вот мы все по домам и сидим.
Было бы странно, если бы полиция поймала несуществующих воров, а маньяк и правда был. Только вне зоны досягаемости.
Единственным украшением маленького номера оказался вид на пирс. Тонкие занавески не спасали от уличного фонаря и свет бил в глаза. Алексу было все равно. Он зарылся лицом в подушку и долго не мог заснуть.
***
На второй день вынужденного безделья Лина оборвала телефон сначала гостиницы, а потом и ресторана. Отвечать все же пришлось. Говорить правду Алекс боялся. Как будто, если произнести слова вслух, происходящее обретет форму и будет преследовать в кошмарах не эфемерной дымкой, а вполне материальным монстром с обезображенным лицом и острыми клыками. Недоговаривать Лине он терпеть не мог.
– Скажи, что это правда ты, – такой родной голос. Алекс зажмурился, чтобы не расплакаться.
– Правда я.
– Что случилось? – тревожно спросила Лина.
Алекс всегда поражался ее умению определять настроение по одной фразе. Хотелось рассказать. Нестерпимо. Знание возможного будущего слишком тяжело давалось. Он не мог есть. Не мог нормально спать. Просыпался от каждого скрипа и шороха. Алекс сжал зубы и прокусил щеку, чтобы сдержаться. Лине и ее мертвецов хватает.
– Я расскажу тебе, но не сейчас.
– Хочешь я приеду?
– Нет. Мне нужно вернуться, разобраться кое с чем, а тебе будет скучно в крошечном городке. Только на билеты зря потратишься. Я даже не знаю, где ближайший аэропорт.
– Зато я знаю. В сорока пяти километрах. Автобус ходит раз три раза в день.
– Угу, – неопределенно промычал Алекс.
– Ал, – сказала Лина после продолжительного молчания, – закрой глаза.
– Зачем?
– У тебя что-то происходит. Похоже, что очень-очень плохое. И, я же тебя знаю. Ты зациклился. Думаешь и думаешь, проигрываешь варианты… Но, Ал, – она вздохнула, – это как смотреть на солнце. Глаза заболят. Так что делай, что я говорю.
Алекс невольно улыбнулся. Однажды, они пытались повесить шторы, но сломали гардину и рухнули на кровать. Он злился, а Лина увидела на тумбочке краски и разрисовала ему лицо пальцем. Тогда Алекс выхватил тюбик с акрилом и сделал то же самое. Вечером они валялись на кровати, смотрели друг на друга и смеялись, а потом Лина их сфотографировала. Алекс помнил это фото. Он подмигивал в камеру, а Лина смотрела на него. С ней было так просто.
– Я люблю тебя, – сорвалось с губ.
Когда, если не сейчас?
– И я тебя люблю. Береги себя, ладно?
Еще бы собственная жизнь была самой большой проблемой.
***
После двух часов бездумного блуждания по набережной он поднял плоский камень и зло швырнул в озеро. Камень с громким всплеском упал, а струи воды потянулись вверх, пытаясь обняться с небом. Раньше блинчики получались лучше.
Трехдневный перерыв обернулся добровольной каторгой. Алекс чувствовал себя в ловушке. Незаконченные дела угнетали, а наслаждаться бездельем он не умел.
В Верхнем Мире время продолжало стремительно утекать. Пора возвращаться. Проблема в том, что у Алекса нет ни одной идеи, что ему делать, куда идти и как остановить весь этот кошмар. Но если он не попытается сделать хоть что-нибудь, собственные мысли разорвут на часть или сожрут заживо. Остается импровизировать и надеяться на лучшее. Как и всегда.
Лес манил, но Алекс развернулся и пошел к окраине города. Рядом с деймовским рынком был тихий квартал. Идеальное место, чтобы затеряться. После внезапного исчезновения на теплый прием он не рассчитывал.
Дамба разбиралась по кирпичикам. Слой за слоем. Восторг звенел в каждой клетке тела. Наверное, что-то похожее испытывают люди с переломанными ногами, когда во второй раз получают возможность ходить. Или путник в пустыне, которому наконец дали напиться.
Нижний Мир начал расплываться и поверх проступили очертания парящего мегаполиса. Ярко-красный небоскреб спиралью пронзил трехэтажный домик с оранжевой крышей. Под ногами вместо асфальта оказалась прозрачная дорога. Алекс снес последний кирпич, и прибрежный город окончательно пропал.
Вокруг никого не было. Настораживало. Легкая ткань прикрыла пустые прилавки рынка. По улице шелестели пожелтевшие листья, которые никто не убрал. Жуткое зрелище. Дейм словно пережил глобальную катастрофу и был оставлен жителями во избежание.
– Какого черта здесь произошло? – спросил он ментально.
– Возвращайся обратно. Живо! – жестко ответила Дрейра.
– Ты настолько не рада меня слышать?
– Да! Александр объявил на тебя охоту. Следилки по всему городу, введен комендантский час. Проваливай!
– Мне нужно с ним поговорить. Нельзя оставлять все вот так.
– Алекс, какого хера?! Дрей дело говорит, твой отец совсем с катушек слетел!
– Согласен, с сумасшедшими переговоры не ведут, – Коб тоже подключился. Значит они с Эллой еще здесь.
– Убивать он меня не будет, а с остальным можно разобраться.
– Я бы так не сказала, – вот и Элла.
Что-то острое воткнулось Алексу в шею. По телу стал распространяться могильный холод. Он обернулся. Человек сзади медленно опустил руку. Из шеи торчало что-то круглое, как небольшая сережка. Ноги подкосились. Алекс рухнул на землю и потерял сознание.
***
Невидимые путы связали руки. Грудную клетку сдавило. Он дернулся раз. Другой. Бесполезно. Кажется, становилось только хуже. От поля на запястьях шел нестерпимый жар. Алекс плотно сцепил зубы, чтобы не закричать. Глаза резало, будто в них насыпали панировочных сухарей. Фармацевтические компании в Дейме должны быть филиалом ада, раз транквилизаторы такие ядреные.
Алекс догадывался, что примотан к машине, но окончательно убедился, когда потянулся в сторону и почувствовал присоски на висках. Комната была другая. Более светлая и просторная. Ничего общего с бетонным бункером. Вокруг него сновали мутные фигуры, но различить лица или даже определить пол не получалось.
– Долго же ты гулял. Признаться, я надеялся на более короткое ожидание, – голос отца раздался сбоку.
– Я не буду запускать эту дрянь, – язык еле ворочался во рту, – даже если ты меня к ней на месяц примотаешь.
– Что ж ты вернулся, раз уже все решил? – насмешка в голосе делала больно.
– Договориться на новые условия.
– Нет, сын, – он подошел вплотную и наклонился к шлему, чтобы Алекс ясно видел каждую морщинку на его лице. – Ты вернулся, потому что не выносишь вид чужих страданий. Решение пожертвовать одними ради благополучия других не бывает простым. Я это понимаю. И в моих силах упростить твой выбор. Оглянись вокруг, что ты видишь?
Глазам стало легче. Алекс смог оценить обстановку. Они в холле главного здания. Этого понимания было достаточно, чтобы ментально попросить друзей о помощи. Вряд ли блокатор чипов можно так быстро настроить на столь большой территории. На балконах стояло восемь человек. Шестеро конфискологов прохаживались рядом.
– Ты и охрану прихватил? Зачем? Я ведь уже связан.
– Как обычно, – Александр покачал головой и устремил глаза вверх. – Столько внимания мелочам, но не замечаешь главного.
Прямо над ними висели часы с площади. Чуть больше шестидесяти дней.
– Вижу ты заметил. А теперь обрати внимание в сторону парка. Поглотитель всегда был здесь. У всех на виду. Сфера у входа, чтобы каждый сотрудник знал, с чем он борется. Вокруг нее выстроена пятислойная защита, чтобы удержать поглощение энергии извне. Сейчас, – он щелкнул пальцами, – я убрал один слой. Смотри на часы. Время начало таять.
Часы не просто полыхали красным. Они горели постоянно. Секунды обратного отсчета ускорили свой бег. Двадцать секунд реального времени превратились в десять минут.
– Ты с ума сошел?! Верни все обратно, он же взорвется через два дня!
– Два дня… – Александр погладил пальцами подбородок. – Слишком долго, не так ли? Давай уберем еще один слой.
Он вновь щелкнул пальцами, и время потекло еще быстрее. От яркого света стало рябить в глазах. Мраморный пол окрасился кровью.
– Вот теперь у тебя примерно три часа, чтобы принять решение.
– Ты больной психопат! – взорвался Алекс. – Поставь защиту обратно и верни все как было!
Лица конфискологов разом посерели. Сарон, рыжий парень, которому он вколол седативное, смотрел на Александра в ужасе. У Археля рука нервно подрагивала, но он так был занят натягиванием маски спокойствия на лицо, что вряд ли замечал свои же движения.
– Нет. Ты делаешь из этого величайшую трагедию, но подумай сам. Девушка, которая тебе нравится, здесь. Твои друзья, хоть я и нахожу эту компанию весьма сомнительной, здесь. Отец, которого ты очевидно искал, тоже здесь. И мы никуда не собираемся, – Алексу стало дурно. – Признай, тебе нравится та свобода, которую дарит течение времени Верхнего Мира. Пьянящее чувство принадлежности. Знание, что ты свой. Ты готов отказаться от этого ради людей, которым на тебя плевать? Либо мы, либо они. Выбирай. У тебя чуть меньше трех часов.
Цифры сменялись так быстро, что рябило в глазах. Алекс смотрел. Руки надежно закреплены на подлокотниках кресла. Малейшее движение и по запястьям прокатывалась волна обжигающего жара. После нескольких попыток на коже налились волдыри. Лопнули. Кровь потекла к запястьям.
Отец отошел к своему кабинету и молча прохаживался около двери. К нему подошел глава конфискологов и начальник охраны, чтобы обсудить какие-то вопросы.
Пытка становилась нестерпимой.
Внезапный удар по металлу заставил Алекса вздрогнуть. Звук доносился от двери и повторился несколько раз. Конфискологи образовали группы по двое и разошлись в разные стороны зала.
– Прикажете разобраться с этим? – спросил начальник охраны у Александра.
– Нет. Впустите и заприте дверь. Может страх за друзей поможет сыну принять решение быстрее. И смотрите, не убейте их случайно.
По спине пробежал холодок. Двери разъехались, и внутрь ввалились четыре возбужденных человека. Из хвоста Эллы выбились пряди, а лоб пересекал глубокий порез. Растрепанные волосы Дрейры подпалили с одной стороны. Часть рукава Коба болталась лоскутом. Лицо Гейла покрывал слой копоти, как если бы он только вылез из угольной шахты.
Дверь с лязгом закрылась, отрезая их от остального мира. Друзья с ужасом посмотрели на машину и раскаляющийся поглотитель. Левый бок Алекса обдавало жаром, кожа на руке горела.
– Отпусти его, – Коб обратился к Александру.
– Боюсь я не готов разделить вашу склонность к самопожертвованию. Время идет, – он показал глазами на часы. – Уж коли вы здесь, присоединяйтесь к переговорам.
– Конченый урод! Хрена с два ты доберешься до людей в Нижнем Мире! И брата моего тоже не убьешь! – Гейл бросился вперед, но конфисколог отшвырнул его к стене.
Вокруг охраны выросли силовые щиты. Часы на мгновение полыхнули голубым.
– Не пытайся, мальчик, – усмехнулся один из охранников на балконе. – Нас больше. Вам не победить.
Элла растянула защитное поле на остальных. Электрический разряд полетел в главу конфискологов. Его щит прогнулся, но выстоял. Мужчина отступил назад. Все секунду смотрели друг на друга, чтобы потом разом выйти из оцепенения. Александр сбежал в свой кабинет. Слепящие фонари полетели из одной стороны атриума в другую. Воздух пересекали разряды молний. Рикошетом отражались от щитов и ударяли в потолок и стены. Каменная крошка и осколки стекла летели отовсюду, поднимая в воздух клубы пыли.
Смотреть на это было больно. Щиты Эллы с каждым разом становились слабее. Она ставила новые, но теперь они падали даже от разрядов, прошедших по касательной. Архель стоял в растерянности рядом с ним. Не мог пошевелиться. Смотрел на Дрейру. Внезапно щит появился над Алексом. Окутал машину прозрачной дымкой. Замкнулся. Их взгляды пересеклись. Плотный щит появился над Дрейрой. Сарон посмотрел на коллегу и растянул такой же на Эллу. Хоть кто-то на их стороне.
Коб отшвырнул конфискологов назад, но пока он был занят одним, вставали другие и с остервенением бросались в бой. Слепящие шары становились ярче, и Алексу сложнее было уследить за происходящим.
Дрейра нагнала тучи, которые тяжелыми каплями хлынули вниз, превращая каменную крошку в грязь. Охранники спустились. Балансировали на скользком полу. Падали. Вставали. И начинали по новой. По атриуму прошлась волна холода, и грязь превратилась в лед. С двоих охранников слетели щиты. Они упали на пол. У одного из носа и глаз брызнула кровь. Много крови. Текла по льду красными каплями.
– Раньше сделать так не мог? – жестко спросила Элла. – Меня в таком режиме надолго не хватит.
– А как мне прицелиться, если они двигаются?! – огрызнулся Гейл.
Битва закрутилась. Разрослась. Ожесточилась. Конфискологи разрушили часть потолка. Пыль. Повсюду пыль. Камни полетели на головы. Алекс надеялся, что никого не убило. Охранники били молниями в самые слабые точки щитов. Закрутился тайфун. Двоих затянуло внутрь. Они рухнули на пол. Сломанные куклы на острых камнях.
Соотношение сил все еще было не на их стороне. Девять против четверых. Сарон и Архель держали щиты, но не нападали на своих. Страшно. Понятно. Жутко. Его друзья выдыхались. Проклятые часы показывали, что жить им осталось не больше часа. Алекс ненавидел себя. Украл почти два месяца жизни. Ничего не мог сделать. Поглотитель поджаривал так, что кожа на руке слезла. Липкие присоски плотно впились в голову, не позволяя двигаться.
– Мы так долго не протянем, – крикнул Коб, укрываясь от осколков стекла. – Элла… Пожалуйста…
Накрыла волна боли. Прошла по телу током. Натянула нервные окончания. Кололо везде. Кончики пальцев. Корни волос. Оказалось, и от чужой боли можно задохнуться.
– Давай, – тихо. Она сама не верила, что согласилась. – Нужен отвлекающий маневр. Мы у них как на ладони.
– Замутишь иллюзию? – напряженно спросил Гейл, отпрыгивая от очередного разряда.
– Выдохлась…
Что-то внутри Алекса сломалось. Рассыпалось. Умерло. Он не мог смотреть на их отчаяние. Им нужна иллюзия—он знает, где такую взять.
– Гейл, поставь над машиной звуковой контур, а потом убери. Я больше не смогу с вами общаться, – голос его дрогнул.
Звуки утихли. Алекс закрыл глаза и пытался абстрагироваться от световых шаров, пляшущих под веками. Пыли, оседающей в носу. На губах. Все его мысли затопили воспоминания о рыжеволосом мальчике, который хотел знать, почему люди умирают. Алекс и сам хотел это знать.
Сознание стало растягиваться. Пространство вокруг расширилось. Посреди атриума появился лес. Между деревьями видно озеро и мост в сторону города. Никто не был готов к такому. Время остановилось. Все озирались по сторонам, а Алекс в ужасе смотрел на семью, собирающую ягоды. Родители и двое детей. Девочка-подросток сидела рядом с ним и срывала бруснику с кустов под ногами. Наверное, она что-то почувствовала. Задрала голову. Заозиралась по сторонам. Девочка не видела их. Но Алекс в ужасе смотрел на ее светлые волосы, торчащие из-под белой косынки. Веснушки на щеках. Так близко, что руку протяни.
Голову сжимали тиски. Машине не нравилось, что он сдерживался. Сопротивлялся. На лбу выступил пот. Тек по спине и рукам. Соль разъедала мясо под обожженной кожей. Плевать. Гейл снял звуковой контур. Стало легче.
Коб бросил последний взгляд на сестру. Слезы катились по ее щекам. Руки тряслись. Элла сжала их в кулаки. Кивнула. Алекс больше не слышал их, но мог различить последнее слово Коба.
Спасибо.
Конфскологи и охранники озирались. Искали противников среди деревьев, когда лес окутал густой туман. Силовые поля выделялись посреди него, как игрушки на елке. Коб улыбнулся Дрейре и поднял девять человек в воздух. Архель и Сарон остались на земле. Силовые сферы летели. Неслись вверх. Быстрее. Быстрее. Еще немного и врежутся в высокий потолок. Люди в них дергались. Болтали ногами. Но не могли сдвинуться. Алекс не мог понять всю гениальность этого плана, пока один из них не схватился за голову. Рухнул вниз, разбиваясь о камни.
Теперь Гейл мог прицелиться.
Конфискологи падали один за другим. Ломали кости о каменную крошку. Стекла вскрывали их тела не хуже скальпеля. Крики ужаса и боли. Везде. Повсюду.
Коб рухнул на колени. Покачнулся. Завалился на спину. Эллу трясло. Архель держал поле, пока она подходила. Присаживалась рядом. Целовала брата в лоб. Прикрыла ему веки. Вытирала слезы свободной рукой.
Охранники рухнули на пол. Силовое поле отскочило. Подняло в воздух. Слетело от столкновения с землей.
Архель подбежал к Дрейре. Обнял ее. Крепко прижал к себе. Второе торнадо подняло куски стекла и оставшихся охранников. Всего двое. Молнии Сарона и Археля пронзили смерч в четырех местах. Ветер утих. Крупные осколки стекла вспороли животы. Кровь залила пол. Смешалась с грязью.
Алекс посмотрел на часы. Десять минут. Не больше.
Девочка и мальчик лет двенадцати перешли на другую часть поляны. На пригорке на корточках сидели их родители. Все светловолосые, с одинаковыми улыбками. Они не знали, что сейчас кто-то решает жить им или умереть. Что парень, немногим старше их самих, должен принять такое решение.
Взгляд Алекса встретился с больными глазами Эллы. Красными.
Как он посмел?
Рыдания душили. Слезы текли по лицу. Грудная клетка сжалась. Вина и стыд вместо крови текли по венам. Все было зря. Его друзья боролись зря. Страдали зря. Коб умер зря. Алекс смотрел на эту семью и не мог их убить. Не мог перенести поглотитель в его реальность. Подарить Верхнему Миру шанс на существование.
Все внутри кричало.
– Я не могу! Не могу! НЕ МОГУ!
Трясло. Ноги и руки дрожали. Он глотал слезы и не мог успокоиться. Он никогда уже не успокоится.
Архель подошел ближе. Оборвал провода, намертво привязавшие Алекса к машине. Лес исчез. Остался разрушенный атриум. Конфисколог подал руку, помог встать. Дверь кабинета Александра стала открываться, но Элла смяла ее силовым щитом. Механизм заело. Алекс был ей благодарен.
– Простите… Я не могу, – голос сорвался. Он давился слезами.
– Это не твоя вина, – покачала головой Дрейра. Прижалась к руке Археля. Мужчина оставил поцелуй на ее макушке.
– Все в порядке. Мы понимаем, – Элла подошла и крепко обняла его.
Алекс вцепился в нее руками. Зарылся лицом в плечо, дышал кровью со строительной пылью и не мог надышаться. К Элле присоединился Гейл. Дрейра с Архелем. И даже молчаливый Сарон не остался в стороне. Сжали в объятиях. Так хорошо. Так больно. Он не заслуживал этого. Их утешений. Поддержки. Понимания. Алекс только что убил их. Убил своих друзей. И несколько миллионов впридачу.
– А теперь уходи, – оборвала всех Дрейра. – Часики тикают.
Алекс смотрел на их пыльные лица. С порезами. Все в крови. На разорванную одежду и спутанные волосы. Понимал, то не может сделать этого. Не может уйти. Это подло. Мерзко. Так не должно быть.
– Я остаюсь здесь. С вами.
– Это все, конечно, благородно с твоей стороны. Но Алекс, не будь идиотом хотя бы сейчас. Возвращайся.
– Ага, друг. Нехер тебе здесь делать.
– Как я смогу жить с ЭТИМ?! Нет… Я не смогу…
Отчаянно.
Хрипло.
Безнадежно.
– Это не твоя вина, Алекс, – повторила за Дрейрой Элла. – Живи. Ради нас всех.
Она отошла в сторону. Его окутало силовое поле. Гейл поднял руки вверх, как делали керцы на дне Давона. Звуки пропали. Поле заволокло туманом, а в голову проникло яркое воспоминание о встрече с Линой на вокзале. Подлый ход со стороны Дрейры. Светловолосая девушка смотрела на него и улыбалась, а Алекс тонул в ее улыбке. Мысли замедлялись. Останавливали бешеный бег. Пол под ногами исчез, и он упал на мягкую землю.
Нет больше атриума. Нет его друзей. Нет Зейба и Ньеки. Ники и Грегори. Вираны и Ширель. Нет больше Кас. Нет отца и Ареса. Никого нет.
Алекс закричал. Громко. Пронзительно. Сорвал голос. Рухнул на землю, цеплялся за нее ногтями. Загонял сосновые иглы под пальцы. Зашелся в рыдании и глотал ртом воздух, не в силах успокоиться.
Сможет ли он вообще успокоиться?