– И воды еще горячей, – добавил Марфелос.
Девочка присела в неуклюжем реверансе и выбежала в коридор. Мартиандр сложил дрова и поджег скрученную тряпку от свечи. Через пару минут комната начала наполнятся приятным теплом. Минут через десять Робби – так звали девочку – принесла еду: две большие миски с ароматным горячим пловом, пыльную бутылку торна и две глиняные кружки. Чуть позже с трудом приволокла ведро с горячей водой.
Я тщательно вымыла руки трофейным мылом (неизвестно, что тут за зараза водиться), умылась и принялась за еду. Плов оказался таким острым, что выступали слезы на глазах. Зато сразу стало тепло.
Марфелос подбросил дров в камин, и сквозняк из щелей в ставнях перестал ощущаться. Я блаженно растянулась на скрипучей жесткой кровати и потянулась за одеялом.
– Не советую, – раскладывая плащ на стуле перед камином, сказал Марфелос. – Тут кто только не ночует.
– Зараза, – пробурчала я, вставая. – Тут, небось, еще и клопы.
– Это дело святое. Ты свой тоже посуши. Завтра ехать еще.
Как настоящий джентльмен, Марфелос уступил мне кровать рядом с камином, а сам лег недалеко от окна. Я выкинула на пол сомнительного вида подушку, вместо нее подложила свернутое одеяло, а вторым укрылась.
Проснулась я рано. Камин угас, лишь от еле тлеющих угольков веяло легким теплом. Из щелей в окне коварным потоком тянулся холодный сырой воздух. Марфелос спал на боку, с головой завернувшись в тонкое одеяло и тихо, едва заметно, похрапывал.
Терпеть больше не было сил. Я сбросила одеяло и, быстро замотавшись в плащ, побежала вниз – на задний дворик. Выскочив из двери, я в замешательстве остановилась: все вокруг неподвижной пеленой застилал густой серо-белый туман. Я потопталась на пороге, соображая в какой стороне может находиться «домик для раздумий», и наугад метнулась влево. Покосившийся деревянный сарайчик отыскался в углу двора, окруженный стойким ароматом нечистот.
Вернувшись, я застала Марфелоса за пересчитываем денег. Он сидел за столом на кривоногой табуретке в одних штанах и сосредоточенно перегонял серебряные и золотые монетки из одной кучки в другую. Я мельком скользнула по покатым мускулистым плечами и мощной груди, заросшей темными волосами, и скромно отвернулась. Он закончил счет и, недовольно поморщившись, ссыпал деньги обратно в кошелек.
– Доброе утро, – наконец, заметил меня он.
– Доброе.
Я сбросила плащ и занялась курточкой, которую, понукаемая физиологическими потребностями, не успела надеть.
– Неловко о таком говорить, но придется нам с тобой разделить расходы, – помолчав, продолжил он.
– А! Конечно, – я улыбнулась. – Какие вопросы. Сколько я должна?
– Пока один златник, остальное – мелочь.
Я вынула мешочек с деньгами и внимательно осмотрела содержимое: золотых монет у меня не было.
– Золота нет, – виновато ответила я. – Только серебряками могу отсчитать.
Марфелос равнодушно пожал плечами и пошел одеваться. Широкая могучая спина белела разномастными шрамами. Самый длинный тянулся от правого плеча к пояснице: уродливый и глубокий. Марфелос накинул рубаху, и я чуть смущенно отвернулась. Высыпала деньги на стол и растерянно поворошила их пальцами: я ни черта не разбиралась в местной денежной системе.
– Ну, хоть ползлатника, – истолковав мою растерянность по-своему, разрешил Марфелос.
– Та дело не в этом, – протянула я. – Сколько в златнике серебряков?
– Ну, ты и дикая, – протянул он. – Ты вообще отсюда? Даже ребенок это знает, – он помолчал, смерил раздраженно-удивленным взглядом мое виноватое растерянное лицо. – Двадцать пять. А медиков в серебряке пятьдесят.
Я быстро отсчитала двадцать пять серебряных монет, с сожалением, осознав, что денег у меня осталось совсем немного после этого. С губ сам собой сорвался тяжелый вздох.
– Завтрак за мой счет, – неожиданно весело сказал мартиандр и ободряюще хлопнул меня по плечу.
После завтрака мы покинули гостеприимного дядюшку Иви и неспешной рысью поскакали прочь из грязной клоаки под странным названием Каспарблык. Дорогой мы поехали другой. Очевидно, Марфелос решил срезать через город и выехать через другие ворота. У самого выезда, когда в высокой арке ворот уже виднелись бескрайние холмистые луга, он остановился и спешился.
– В чем дело? – недоуменно спросила я.
– Отлить хочу. Подержи, – он бросил мне поводья и потрусил к пустырю.
– В трактире не мог сходить что ли?
Марфелос ничего не ответил, скрывшись за обвалившейся кирпичной стеной старого дома. Я скривила недовольную гримасу и тяжело вздохнула. Позади тихо захрустел гравий. Я повернулась, чьи-то сильные холодные пальцы мертвой хваткой взялись за мою лодыжку и дернули вниз, я, потеряв равновесие, выпала из седла. Приземлилась я, хоть и болезненно, но удачно. Быстро вскочила и оказалась в окружении пятерых ребят в затертых кожаных накидках. Выглядели они крайне криминально и, судя по тому, что поводья обоих лошадей держал один из них, вид их вполне соответствовал сущности.
– Куда едешь, котик? – с акцентом спросил один из них. – Может, тебя проводить?
Я затравленно огляделась и поджала губы.
– Красавица и меч какой красивый. Пользоваться умеешь?
– А хочешь проверить? – неожиданно даже для себя дерзко, выпалила я.
Местные криминалы расхохотались.
– Не бузи, котик, ты нам целенькой и красивенькой нужна.
Рука его фамильярно потянулась к моей груди. Я наотмашь, как учила Арси, хлестнула по ней пальцами, и нахал зашипел от боли.
– Сопротивляется, сучка, – отчего-то радостно прохрипел другой у меня под ухом.
Он схватил меня за волосы и резко толкнул голову вниз. Я упала на колени, болезненно ойкнув. Они опять захохотали. Главарь подошел ко мне и приподнял пальцами подбородок.
– Котик, будешь паинькой – уйдешь живой. Поняла?
Глаза его закатились, и он безвольной куклой тяжело повалился на землю, рядом с глухим стуком упал увесистый булыжник, размером с половинку кирпича. Криминалы всполошились.
Воспользовавшись тем, что хватка на волосах ослабла, я крутанулась на коленях и со всей силы ударила тяжелой подошвой сапога по голеням грабителя. Тот заорал, потерял равновесие и неловко упал на дорогу лицом вниз. Я, не соображая от нахлынувшего адреналина, рванула с пояса кинжал и по рукоять всадила лезвие ему под лопатку. Рядом, истекая кровью, упало еще одно тело. Кто-то резко рванул меня за воротник, перед глазами мелькнул кулак. В последнюю секунду я сообразила уклониться и, конечно же, не успела. Кулак по касательной прошелся по моей физиономии, и меня сбросило на землю. Затылок припечатался к брусчатке, перед глазами потемнело, и я потеряла сознание.
– Ания? – позвал меня Марфелос.
Я разлепила глаза и застонала от накатившей головной боли. Вся левая половина лица горела и ныла. Я потрогала кожу рукой и поморщилась от боли, на пальцах осталась кровь.
– Идти можешь?
– Сейчас.
Я, опираясь на его руку, встала, справилась с головокружением и осмотрелась. На дороге лежало пять тел: главарь с раскроенной камнем головой, трое зарубленных мечом, и один зарезанный мной лично. К горлу подступила дурнота, я резко отпрянула от Марфелоса и меня вырвало.
– Плохо дело, – проворчал он, протягивая флягу с водой.
Я сделала пару глотков и медленно вытерла рот тыльной стороной ладони.
– Что ж ты так долго там делал? Веревку проглотил? – вяло попыталась пошутить я.
Марфелос шутки не понял. Виновато потупился и протянул мой кинжал. Я, стараясь не смотреть на свежую кровь в желобках, быстро спрятала его в ножны.
– Нужно валить, пока еще кто-нибудь не пришел. Сможешь ехать? – пристально глядя мне в глаза, спросил он.
– Нормально. Поехали.
Я поковыляла к Дрантуге.
Из Каспарблыка мы выезжали молча. Оставив позади грязные унылые стены, мы пустили коней шагом. Кружиться голова перестала, да и боль немного унялась. Я осторожно потрогала наливающийся синяк на скуле и ненароком подумала, что неплохо было бы приложить к нему что-нибудь холодное. Марфелос выглядел бледным. Он сидел в седле, чуть сгорбившись, держа поводья в одной руке, вторую – он приложил к боку.
– Болезненно ты как-то выглядишь, – заметила я.
– Кто бы говорил, – он горько усмехнулся.
– Нет, я серьезно. Может, остановимся?
– Ничего серьезного. Поехали, нужно подальше отъехать.
Спорить я не стала: ему лучше знать нормально он себя чувствует или нет. Часа через полтора, когда я почувствовала, что седалище мое уже болит, Марфелос скомандовал привал.
– Где остановимся?
По краям дороги с одной стороны тянулись болотистые луга, поросшие камышом и крапивой, с другой – густой лиственный лес.
– Поехали к лесу, заодно срежем, тут дорога петлю делает. Давно хотел разведать короткий путь.
– Ну, поехали, – пожав плечами, согласилась я.
Мы свернули на едва заметную тропку, спустились с крутой насыпи и нырнули в лес. Тропа запетляла между толстенных дубов и тополей, обогнула маленькое болотце и побежала вниз с оврага на самое дно к тихо журчащей речушке. Внизу царил приятный полумрак: солнечные лучи с трудом пробивались сквозь тяжёлые ветви деревьев. С тихим гулом кружились тучи комаров и мошек, кони недовольно замахали хвостами, отмахиваясь от назойливых насекомых. Мы проехали по песчаному пляжу, перешли на другой берег и, цепляясь головами за ветки, медленно двинулись вдоль течения.
Поперек тропы завалилось толстое, покрытое разноцветным мхом, дерево. Мы снова спустились к реке и побрели по мелководью вдоль, усыпанных тёмно-малиновыми цветами, кустов. Крупные пышные гроздья бутонов нависали над водой, отбрасывая на воду причудливые глубокие тени.
Река постепенно набирала силу: вода доходила лошадям до колен. Впереди показался просвет, Марфелос направил коня к берегу, где мы снова выехали на узкую тропинку. Деревья разошлись в стороны, и мы выехали к лесному озеру. Пологие берега окаймляли заросли камыша и осоки. Его тёмную зеркальную гладь изредка нарушала зыбь, а от лёгких прикосновений камыша у берегов катились круги. Озеро находилось как бы в чаше: со всех сторон его окружали высокие лесистые склоны. Царила таинственная тишина: исчезло журчание воды в реке, тихо-тихо шелестел камыш, где-то вдалеке щебетала птица, наверху шумел ветер и на самой грани слышимости чудился легкий невесомый звон, будто бы кто-то изредка звонил в маленький колокольчик.
– Что это за место? – благоговейно прошептала я.
– Не знаю, – тоже шепотом ответил Марфелос. – Никогда такого не видел.
Мы прошли по узкой кромке пляжа к уютной поляне, поросшей низкорослым клевером. Мартиандр спешился и зашипел, хватаясь на бок.
– Ты ранен что ли? – встревожилась я.
– Ерунда, – он досадливо поморщился и убрал руку. – Заживет.
Я вылезла из седла и потрясла затекшими ногами. На правом боку Марфелоса расплылось приличных размеров кровавое пятно, в этом же месте разорвалась одежда.
– Можно я посмотрю? – попросила я, как будто бы что-то понимала в лечении ран.
– Ладно, – поколебавшись, согласился он.
Лег на траву, расстегнул камзол и задрал до груди рубашку, обнажая подтянутый живот с едва контурирующимися мышцами. Правый бок действительно рассекала неприятного вида рана, из которой тонкой струйкой подтекала кровь.
– Перевязать надо, – выдала свое экспертное мнение я.
– У тебя есть чем? – Марфелос насмешливо приподнял бровь.
– Вообще-то есть, – подумав, воскликнула я и помчалась за седельной сумкой.
Из потайного кармана я вытащила связку относительно чистых бинтов и пузырек с соком мириндики, который дала мне лекарь. Я задумалась, вспомнив, как мы лечили этим соком раненую Арси.
– Ты меня лечить будешь или как? – окликнул меня Марфелос. – Холодно лежать на земле вообще-то.
– Извини, – я помотала головой, прогоняя воспоминания. – У меня есть одно средство очень хорошее. Оно твою рану за пару минут залечит.
– Это что за средство волшебное такое? – недоверчиво поинтересовался он.
– Сок мириндики, мне его лекарь дала.
– Ладно, лечи, – согласился он. – Только если помру – ты будешь виновата.
Я улыбнулась. Смочила кусочек бинта водой и вытерла кровь. Затем капнула прямо в рану сока мириндики и под недовольное мычание Марфелоса кое-как перевязала ему живот.
– Печет просто ужас, – пожаловался он, садясь. – Но сейчас уже меньше. Спасибо.
– Пожалуйста, – я мило улыбнулась и спрятала свою «аптечку» назад.
Обедали мы молча. Удивительная тишина вокруг зачаровывала, я поймала себя на мысли, что хотела бы остаться здесь навсегда. Марфелос тоже задумался и, судя по его лицу, о чем-то невеселом. Не знаю, сколько мы просидели там, наверное, несколько часов.
– Рана почти затянулась, – удивленно воскликнул мартиандр, заглядывая под повязку. – Твое лекарство, и вправду волшебное.
– Может, и волшебное, – равнодушно ответила я. – Поедем?
– Пора бы. Пойду, воды наберу.
Марфелос грациозно поднялся, подхватил с земли фляги и пружинисто зашагал к озеру. Я начала запаковывать в бумагу и тряпки остатки нашей еды. Марфелос присел на берегу, умылся, встряхнул головой, разбрасывая в сторону брызги, и опустил первую флягу в озеро.
Гладь воды покрылась мелкой серебристой рябью. Поначалу я не обратила на это внимания: не сразу дошло, что ветра-то нет. Марфелос ряби не заметил, продолжал, как ни в чем не бывало, наполнять фляги. Переливистый звон, до того звучащий тихо, почти неслышно, стал ощутимо громче. На заднем фоне зазвучал стройный многоголосый женский хор. Вода вспенилась и забурлила. Марфелос спокойно отложил флягу и поднял глаза.
В нескольких метрах от него вынырнули три девушки: черноволосые, стройные, с правильными красивыми лицами. За их спинами, поднимая миллиарды брызг, взметнулись серебристые хвосты.
– Русалки, – зачарованно прошептала я, глядя на них во все глаза.
Русалки запели громче. Теперь я могла различить слова и, знай я этот язык, вполне могла бы понять, о чем речь. Они вытянули к Марфелосу тонкие изящные руки, и он с блаженной улыбкой на губах зашел по щиколотку в воду. Тут уж я поняла, что дело пахнет керосином. Лица русалок исказились свирепыми кровожадными гримасами, полные розовые губки искривились, из-под них вылезли длинные полупрозрачные клыки. Я рванула вперед.
Марфелос заходил в воду медленно, как бы привыкая. Русалки призывно манили его, без остановки напевая свою странную песню. Я с разбегу влетела в прохладную чистую воду и, схватив мартиандра за руку, потащила к берегу. Он легко высвободился и продолжил идти.
– Марфелос! – в отчаянии выкрикнула я. – Очнись! Это же русалки!
Он ничего не ответил, снова отбросил мою руку.
– Марфелос! – я залепила ему пощечину. – Але! Ты, что голых баб никогда не видел?! Очнись!
Он остановился и перевел на меня мутный стеклянный взгляд. Я выругалась и с размаха залепила ему еще одну пощечину, такую, что его голова мотнулась в сторону. Марфелос обиженно скривил губы. Я потащила его к берегу, пользуясь замешательством, он, нехотя, но шел за мной. Вслед яростно и дико зашипели русалки. Я прибавила шагу.
Последний метр дался особенно тяжело. Марфелос опять начал сопротивляться и мне пришлось двинуть ему в челюсть кулаком, чтобы немного привести в чувство. Русалки следовали за нами и пытались ухватить его за одежду, но я, размахивая мечом, отгоняла их.
Выйдя из воды, Марфелос упал без сознания. Ругаясь, я потащила его прочь от озера, где в бессильной злобе бесновались русалки. Очнулся он, только когда последний серебристый хвост скрылся под водой. Резко открыл глаза, закашлялся и, болезненно морщась, потрогал лицо.
– Какого хрена произошло? – хрипловато спросил он.
– На тебя напали русалки, – довольно спокойно ответила я.
– А что с моим лицом?
– Эм, нуу, тебя пришлось приводить в чувства, – начала я. – Ты, что ничего не помнишь?
– Почему же, помню. Русалок помню и как ты меня по лицу била тоже.
– Извини, я просто испугалась немного, – виновато проговорила я.
– Все правильно сделала. Не растерялась, – он ободряюще улыбнулся. – Мы с тобой теперь одинаково синие.
Я вспомнила, что левая часть моего лица – сплошной синяк, как и у него теперь, и тоже улыбнулась.
– Поехали, пока еще кто-нибудь не вылез. Второго спасения я, боюсь, не переживу, – насмешливо сказал он.
– Сам напросился, – весело огрызнулась я и затянула тесемку на седельной сумке.
Из леса мы выехали в нескольких шагах от места, где въехали. Марфелос поморщился как от зубной боли, ударил коня пятками и, вздымая клубы пыли, погнал по дороге. Я замешкалась, и, подгоняя Дрантугу, бросилась его догонять. Галопом мы скакали недолго, через полчаса пришлось перейти на рысь, а затем и вовсе на шаг: лошади совсем выдохлись. По сторонам дороги все также тянулись болото и лес, изредка деревья чуть отступали, образуя уютные полянки. Проехав шагом с километр, Марфелос снова погнал коня в галоп. Так продолжалось до самого вечера.
Огромное красное солнце медленно подползло к краю горизонта, отражаясь в мелких озерцах. Лес сильно поредел, среди высоких разлапистых деревьев виднелась темная гладь реки. Марфелос остановился и привстал в стременах, высматривая что-то.
– В чем дело? – любопытно спросила я.
– Останавливаться уже пора, – опускаясь обратно в седло, ответил он. – Тут где-то недалеко мост, а рядом с ним отличная стоянка.
– И далеко до моста?
– Та вот и смотрю ж. Вроде уже виднеется. Поехали.
Он поскакал широкой рысью к виднеющемуся на горизонте повороту. Вскоре действительно показался широкий мост, мощенный толстыми гладкими стволами каких-то исполинских деревьев. Марфелос свернул вправо, не доезжая до моста, к лесистому отрогу. От реки веяло сыростью и прохладой. О пологие, поросшие низкорослой травой, берега тихо бились маленькие волны. Среди деревьев пересвистывалась пара пестрых пичуг. Марфелос спешился, упёр руки в боки и осмотрелся.
– Хорошее место? – неуверенно спросил он.
– Та вроде да, – я пожала плечами и с наслаждением выбралась из седла. – Ровное место есть, вода есть, говна нет. Что еще надо?
– Тогда раскладываемся.
Обязанности разделились как-то сами собой. Марфелос занялся обустройством лагеря: ставил палатку и разводил костер, – а я пошла мыть лошадей, пока солнце окончательно не зашло. Я расседлала их и повела в сторону к удобному месту. Сняла штаны и куртку, оставшись в одной льняной рубахе, разулась и зашла по колено в удивительно теплую спокойную воду. Дрантуга мытье перенес спокойно и с ним я справилась быстро. Конь Марфелоса оказался на редкость упрямым и строптивым, он постоянно вырывался и мешал. В итоге, из реки я вышла, дрожа от холода, мокрая с головой. Не переодеваясь и ритмично клацая зубами, я наскоро вытерла лошадиный спины сухой тряпкой и отправила пастись.
– Ания, ты не поделишься спичками? – робко окликнул меня Марфелос, я резко развернулась на пятках, едва не упав.
Мартиандр оторопело застыл, впившись в мою фигуру растерянным, смущенным, но в то же время жадным и восхищенным, взглядом. Я мельком посмотрела вниз, убедившись, что белая рубашка плотно облепила обнаженное тело, и чуть прикрыла грудь руками.
– Поделюсь, конечно, – с улыбкой ответила я.
Подошла к куртке, боковым зрением наблюдая как он внимательно за мной следит, наклонилась, нарочно чуть дольше покопалась в кармане и бросила ему коробок. Он неловко поймал, кивнул, пробормотал нечто невнятное и ретировался. Я тихо рассмеялась и набросила на плечи плащ.
Мои вещи аккуратно лежали с краю в палатке. Я покопалась в седельной сумке, выудила оттуда сухую чистую рубашку и с удовольствием переоделась. К задумчивому Марфелосу я вышла в полностью закрытом наряде. Присела у полыхающего костра, над которым парил котелок с супом.
– Извини, что я так бестактно. Надеюсь, ты не сочтешь это… кхм, бесчестным, – с явным трудом выдавил из себя он.
– А если сочту? – со смешком, поинтересовалась я.
– Тогда мне придется взять тебя в жены, – вздохнув с притворной печалью, ответил он.
– Ладно, забей, – отмахнулась я.
– Что забить? – он растерянно нахмурил лоб.
– Ничего, просто не заостряй внимания на этом. Выходить замуж я пока не собираюсь.
Он понимающе усмехнулся и помешал суп.
– Что это ты такое готовишь? – перевела тему я.
– Суп из куропатки. Я подстрелил парочку, когда за дровами ходил.
– Как ты их успел так быстро ощипать? – я, как могла незаметно, осмотрелась в поисках перьев.
– Ты долго возилась.
– У тебя не конь, я демон, – беззлобно огрызнулась я.
Ужинали мы в темноте. Суп из куропатки у Марфелоса получился изумительным, не помню, чтоб я такое ела дома. Хотя, возможно, виной тому была моя усталость.
– Обалденный супчик, – похвалила я Марфелоса, зачерпывая со дна остатки юшки. – Ты прям кулинар.
– Кто-кто? – непонимающе поморщившись, спросил он.
– Ну, повар, в смысле.
– А, так я в детстве помощником повара в полку был. Он меня всяким хитростям и научил. Добавку будешь?
– Давай, – я протянула миску.
Суп закончился, Марфелос подхватил котелок и пошел к реке. Вернувшись, он поставил чистую воду закипать. Я пододвинулась ближе к уютно потрескивающему костру и замоталась в плащ. С мокрых волос натекло воды и на спине растеклось внушительных размеров мокрое пятно. С леса подул ветер, обдув меня едким дымом. Я закашлялась и прикрыла глаза руками.
– Куда дуля – туда дым, – вспомнила я старую туристскую присказку и помахала перед костром кукишем.
Марфелос любопытно и весело наблюдал за мной, чуть улыбаясь. Ветер притих, дым облаками медленно вздымался над костром и потоком тянулся в мою сторону.
– Пересаживайся, – предложил Марфелос, подвигаясь.
Я, все еще махая рукой перед носом, перешла на другую сторону и присела рядом с ним на небольшое бревно. Тихо трещали дрова в огне, в лесу заухал филин, противно проверещала какая-то другая птица. С реки потянуло холодом, я поежилась и нахохлилась. Марфелос осторожно и ласково провел рукой по моей спине, чуть приобнял за плечи и придвинул к себе. Я насторожилась и немного отстранилась.
– Извини за такой вопрос, – негромко начал он. – Но ты точно амазонка?
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто для амазонки ты себя как-то странно ведешь. Плохо переносишь насилие, не знаешь банальных вещей, явно плохо понимаешь местный язык и вообще ведешь себя… странно.
– Как по мне вывод напрашивается сам собой.
– Ты не отсюда, не из Ефрисии, – уточнил он.
– Да, я здесь недолго живу, – согласилась я.
– А до этого ты где жила?
Я задумалась. Внезапно я почувствовала такое одиночество, что на глаза навернулись слезы. Холодное чужое дыхание этого мира окутало меня плотным непроницаемым облаком и мне безумно захотелось вырваться, снова почувствовать себя свободной от всего этого. Мир смотрел на меня презрительно и равнодушно, никому здесь не было дела до моей судьбы и этот маленький островок человечности и заботы в лице Марфелоса манил и улыбался строгой и в тоже время веселой улыбкой. Я шмыгнула носом, ненароком вытерла слезы с щек и плотнее прижалась к нему.
– Ну, ладно, я не настаиваю, – он легко пожал плечами. – У всех свои секреты.
– Ты понимаешь, – я помолчала, – это не простой вопрос. Меня привела в Ефрисию Аристея, и я не знаю….
– Не доверяешь мне? – насмешливо усмехнулся он.
– Как тебе сказать.
Я почесала затылок и нервно поерзала на бревне. «Говорить или не говорить?».
– Я не знаю, кому верить, – подумав, твердо сказала я. – Дай слово, что никому этого не расскажешь.
– Даю.
– Только серьезно. От этого зависит моя жизнь, надеюсь, я тебе хоть немного симпатична?
– Очень даже симпатична, – прокашлявшись, пробормотал он.
Я присмотрелась: кажется, он покраснел.
– Ладно, я из другого мира, – решившись, выпалила я и замерла, ожидая реакции.
– В каком смысле? – осторожно спросил он.
– В самом, что ни на есть прямом. Аристея привела меня из другого мира.
– С другого мира? Ты пришла через Портал?
До Марфелоса, наконец, дошло. Он удивленно выпучил глаза и обхватил голову руками.
– Вот это новости! А зачем?
– Не знаю, она сказала, что я здесь зачем-то нужна. А потом началась вся эта заваруха, и она бросила меня.
– Она тебе не рассказывала, зачем привела?
– Ничего конкретного не сказала.
– Я тебе сочувствую, – очень серьезно и искренне сказал он.
– Это почему это? – мрачно насупилась я.
– Аристея не такая простая, как кажется. Намечается заварушка и ты в ней должна сыграть какую-то роль.
– Я уже догадалась, – ехидно съязвила я. – Кто б еще объяснил, что от меня нужно.
– Думаю, объяснить тебе только Аристея и сможет.
Я тяжело вздохнула.
– А в Торленс ты зачем едешь? – чуть помолчав, спросил Марфелос.
– Мага хочу найти и вернуться домой. Не знаю, что там задумала Аристея, но я в этом участвовать больше не хочу. Надоело.
– Портал может открыть любой человек, нужно только знать заклинание и правильный знак.
– И как мне их узнать? – я скептично приподняла брови.
– Заклинание у меня есть, а вот знак для каждого мира свой. Ты от своего знаешь?
– Откуда? Я и о Порталах-то не знала, пока с Аристеей не познакомилась.
– Я знаю одного мага в Торленсе, но вряд ли он тебе поможет. О, вода закипела!
Котелок подрагивал и качался на кривой треноге. Марфелос, тихо ругаясь себе под нос, снял его и бросил в воду пучок трав.
– Надо подождать пока завариться, – авторитетно заметил он, накрывая котелок крышкой. – Чтоб нанять хорошего мага высокого ранга, нужны деньги.
– Я догадываюсь.
– Я знаю в Торленсе одного человека. Он местный, как бы сказать, неофициальный правитель. Зовут Рушель. Зараза он еще та, но работников своих бережет и деньгами не обделяет. Могу написать тебе грамоту, чтоб он принял в свои ряды. Только смотри, осторожней, он помимо всего бордель держит, может, поначалу подумать, что ты на другую работу пришла. Можешь, конечно, и там заработать….
– Нет уж, увольте, – перебила его я. – Пиши свою грамоту.
– Утром напишу. И, Ания, в случае чего, ты всегда можешь обратиться ко мне.
– А какую работу мне нужно будет у этого твоего Рушеля? – насторожилась я.
– Вот уж чего не знаю, – Марфелос неопределенно пожал плечами. – Я напишу, что у тебя есть небольшой боевой опыт.
Я скептически хмыкнула.
– Ты хорошо держишься в драке, – возразил он. – Соображаешь хорошо и навыки владения оружием есть, опыта не хватает и наглости. Тебя бы натаскать – отличный боец получится.
– Спасибо, конечно, но обойдусь. Мне бы домой поскорее попасть, раз от меня толку все равно здесь никакого.
Разговор затих, пространство вокруг снова заполнил треск костра и шум леса. Я вскинула голову и всмотрелась в чистое яркое звездное небо. Знакомых созвездий я не увидела, половину небосвода занимала розоватая туманность. Марфелос тоже задрал голову и мечтательно вздохнул.
– Красиво, – тихо протянула я. – В моем мире совсем другое небо.
– Скучаешь? – почти шепотом спросил он.
– Скучаю, когда не нужно жизнь свою спасать.
– Какой он, твой мир?
– Шумный, – подумав, ответила я. – Суетливый, но не везде. В местах, где люди не живут, он почти как этот, только не такой жестокий. Люди у нас вообще мягче. Не знаю, вообще, что я родителям скажу? – вслух спросила я себя.
– А мои родители умерли, давно, – внезапно сказал он.
– И где же ты рос? В армии?
– Почти, у меня дядя командовал мартиандрами раньше.
– А сейчас, что делает?
– Ничего, его убили.
– Извини, – я неловко прокашлялась и подняла на него глаза.
Он смотрел на меня сверху вниз: спокойно и немного любопытно. В его темных зрачках отражалось пламя костра.
– Давай, чаю попьем и спать, – проговорил он и отвел взгляд.
– Давай.
Он разлил по кружкам чай, пахнущий чабрецом и мелиссой. Я с опаской взялась за обмотанную кожей ручку железной кружки и подула. Сахара здесь еще то ли не придумали, то ли просто не продавали, кому попало. Так что пить чай пришлось несладким. Я выпила полкружки, встав, потянулась.
– Припасы нужно в палатку занести, а то местные твари за ночь все растащат, – допивая, сказал Марфелос.
– Так, а где у нас припасы? – я затопталась на месте, пытаясь в темноте различить хотя бы очертания предметов.
– Я занесу. Иди, ложись.
После посиделок у костра палатка мне показалась холодной. Я, дрожа и клацая зубами, прямо в одежде забралась под одеяло и замоталась в кокон. Минут через десять, тихо ругаясь, забрался Марфелос, свалил что-то кучей в углу, задернул полог и улегся рядом со мной.
– Не холодно? – почему-то шепотом спросил он.
– Холодно, – помолчав, призналась я.
Он поерзал, придвинулся ближе и прижался животом к моей спине. По всему телу быстро разлилось приятное тепло.
***
Проснулась я рано. Марфелос еще посапывал, повернувшись ко мне спиной. Я тихонько вылезла из-под одеяла, под одежду мгновенно забрался холодный сырой воздух. Осторожно, чтобы не разбудить мартиандра, я вылезла из палатки и с удовольствием потянулась. Над лесом всходило солнце, его яркие желто-оранжевые лучи веером рассыпались над разноцветными макушками деревьев. Редкие облачка на ясном светло-голубом небе окрасились в насыщенный красный, оранжевый, розовый и фиолетовый. Над спокойной широкой рекой медленно плыла легкая дымка. Болото, в местах, где оно освещалось солнцем, парило. Я пошла к реке, мокрая от росы трава захлестала по ногам. Вода была ледяная, руки защипало, и они мгновенно замерзли. Я плеснула себе горсть на лицо, поежилась и пошла к костру. Поворошив угли, я все-таки нашла в золе парочку тлеющих, положила сверху них кусочек мха и пару отсыревших тонких веточек, набрала полную грудь воздуха и, разметывая в стороны золу, подула. Мох полыхнул, веточки зашипели и задымились. К пробуждению Марфелоса костер горел в полную силу, над ним облаками клубился едкий сизый дым. В котелке весело булькал вчерашний чай.
– Доброе утро, – потягиваясь, поздоровался он.
– Доброе, – я улыбнулась. – Завтрак почти готов.
– Уже лечу.
Он бегом помчался к реке, поплескался там и вернулся к костру. Я протянула ему палочку с нанизанной колбасой, хлебом и кусочком сала.
– Необычно, – заметил он, опуская импровизированный шампурик в огонь.
Сало заскворчало, жир быстро пропитал мягкий хлеб. Марфелос с аппетитом умял свой бутерброд и облизал пальцы.
– Очень вкусно, – похвалили он. – Как я раньше не додумался так делать!
Я довольно усмехнулась, дожевывая, и потянулась к котелку.
– Давай лучше я, – остановил меня Марфелос, перехватывая руку.
– Ладно.
Я медленно опустилась на бревно, он неохотно выпустил мою кисть из пальцев, поддел рукава куртки и снял котелок с огня.
После завтрака Марфелос вытащил из седельной сумки перо, кусок пергамента и чернильницу.
– Да твою-то мать, – раздраженно прорычал он, отряхиваясь от чернил. – Ну, хоть осталось что-то.
Он присел на бревно, положил пергамент на колени и, обмакнув перо в чернильницу, начал писать. Буквы он выводил медленно и старательно, изредка шепотом ругаясь себе под нос. Наконец, исписав лист наполовину, он с облегчением выдохнул и замахал письмом.