Наваждение Монгола

Глава 5

Как и когда он оказался здесь?!

Резко разворачиваюсь, волосы облепляют лицо, лезут в глаза, ударяюсь спиной в стену душевой кабины, смахнув все, что там было, когда в клубах пара различаю черный зловещий силуэт огромного мужчины.

Быстро хватаюсь за полотенце, которое лежит на противоположной полке, и прикрываюсь, жмурюсь, когда протягивает руку, сжимаюсь вся, но Монгол меня не трогает, вода выключается. Понимаю, что он всего лишь завернул вентиль.

– На выход.

Повторяет, как робот, и я распахиваю глаза, чтобы вновь встретиться взглядом с монстром, похитившим меня.

– Ты долго в душе.

Он занимает собой все пространство, огромный, нависающий, и рядом с ним я чувствую себя слишком мелкой, незначительной и абсолютно голой…

Желтовато-карие глаза проходятся по мне медленно, лениво, изучающе, и останавливаются на мокром полотенце, облепившем меня, как вторая кожа. Взгляд у него становится хищным, необузданным.

Слишком мужским и откровенным.

– Отойди, чтобы могла выйти…

Чудо, что мне удается выговорить фразу, но Монгол не шевелится, так и стоит, нависая горой, рассматривает, и в глазах вспыхивает что-то странное. На долю секунды кажется, что он сдерживается, чтобы не пришибить меня. Там ненависть плещется и жажда, голод зверя, который все равно возьмет свое.

– У тебя красивое тело. Невестушка.

Пренебрежение в каждой букве.

Наглый до невозможности. И голос такой, что у меня на загривке волосы шевелятся. Ни один мускул не дрогнул на суровом скульптурном лице, в глазах не отразилось ничего, кроме леденящего душу блеска.

И я отворачиваюсь от него, становлюсь спиной, чтобы избежать этого взгляда.

– Стоило отмыть, чтобы понять…

Проговаривает прямо мне в затылок. Тело покрывается мурашками, хоть вся ванная комната в пару. Я долго стояла под огненными струями, но меня ломает от озноба, как если бы сейчас у меня был жар.

– Плохая попытка спрятаться.

Хватает за локоть и заставляет повернуться вокруг своей оси. Волосы облепляют, колют глаза, но пальцы насмерть вцепились в полотенце, и я не могу отодрать руку, чтобы хотя бы смахнуть их с лица.

– Всяко лучше, чем с великовозрастным кувыркаться. Ты ведь знала, на что шла. Тебе понравится.

– Нет, – отвечаю совсем тихо и понимаю, что бессильна, мокрое полотенце не спасет от грозного мужчины напротив. Я в его полной власти.

Монгол не побоялся пойти против одного из самых влиятельных людей нашего города, более того, он прилюдно нанес ему оскорбление, ударил по самолюбию, продемонстрировал, что Айдаров, который практически уничтожил бизнес отца и вогнал его в долговую петлю, ничего не значит…

Есть хищники куда опаснее.

– Все по сто раз повторять приходится, – выговаривает зло.

Протягивает крепкую руку, теряя терпение, а я кусаю губу, чтобы сдержать рыдание, потому что кажется, что он сейчас вырвет из моих рук потяжелевшее полотенце.

Но случается нечто неожиданное.

Как в замедленном кадре Монгол наклоняется, притихаю моментально, когда он тянет меня на себя за плечо, а затем… проводит рукой по моему лицу, убирая пряди…

Касание пальцев к влажной коже. Простое движение, но оно вызывает во мне мучительное томление, заставляет притаиться, пока мужские брови сходятся на переносице. Взгляд Монгола на миг становится потрясенным какими-то, потерянным, он проводит пальцами по моим скулам, дергаюсь, хочу выскользнуть, но сильная рука все еще лежит на моем плече, пока другая исследует, изучает, ласкает.

Трогает поцарапанную щеку, всхлипываю и тяну носом воздух, чтобы опять не угодить в истерику и не зарыдать.

– Не может этого быть…

Мужской голос глухой, низкий. Монгол заглядывает мне в глаза, а я стою, запрокинув голову, всматриваюсь в настоящего гиганта, рядом с которым я практически незаметна.

– Надо обработать щеку и приложить лед, иначе получишь воспаление.

– Что?! – удивленно пищу. Как-то не вяжется все, что происходит между нами, с этим заявлением.

– Не заставляй меня ждать.

Разворачивается и выходит, а я переминаюсь с ноги на ногу и смотрю вслед мужчине.

Закрываю глаза и прихожу в себя от пережитого, отбрасываю мокрое полотенце в сторону, и оно падает, тяжело шлепаясь о мраморный пол, ищу халат или хоть что-нибудь мало-мальски напоминающее одежду. Платье валяется рядом с раковиной грязным куском покореженных кружев.

Беру новое полотенце и обматываюсь, немного подумав, прихватываю еще одно и накидываю на плечи. Я бы сейчас, наверное, и в мешок с головой завернулась, чтобы только раскосые глаза не смотрели так на незащищенную голую кожу.

Выхожу из ванной и застываю в шоке, когда вижу, что мужчина сидит на кровати. Не в кресле. Которое здесь есть, а именно на кровати.

Желтовато-карие глаза насмешливо проходятся по моей закутанной в пару полотенец фигуре.

– Больше полотенец не было? Могла бы еще в парочку завернуться.

Дает понять, что оценил мое нежелание быть обнаженной перед незнакомцем.

– Я…

Хочу ответить, не позволяет.

– Молчи.

И у меня внутри искры, на миг прикрываю глаза, чтобы дать себе временную передышку, чтобы отдалиться от дикаря, который смотрит так, что прожигает до внутренностей.

– Подойди ко мне.

Опять приказывает мне и где-то уже начинает злить односложностью своих фраз. Машу головой из стороны в сторону.

– Не усложняй свое существование. Мои приказы не обсуждаются.

– Не знала, что мы в армии.

Берет флакон и прыскает на ватный диск показательно перекисью, нервы не выдерживают, и я шепчу:

– Меня будут искать, вас видели, ваше лицо будет первым среди разыскиваемых. Мой жених влиятельный человек, он натравит на вас…

– Ставлю на это, – в глазах пламя вспыхивает, когда проговаривает хрипло, – а теперь иди ко мне, Ярослава.

– То есть если все новостные каналы будут крутить видео моего похищения, вам все равно?

– Ни один материал не уйдет в эфир. Айдаров дорожит репутацией, а дела семейные любят тишину.

– Что?!

– Я ответил, – делает паузу и хлестко приказывает: – Подойди.

Ноги сами несут меня к мужчине, останавливаюсь чуть поодаль. Но все же трушу, дергаюсь назад. Монгол выбрасывает руку вперед, тянет меня на себя, заставляет застыть между раздвинутых мощных мужских ног, облепленных черными джинсами.

Проскальзывает шебутная мысль, что чем-то отдаленно напоминает Айдарова. Мастью, наверное. Тянет меня на себя, падаю, оказываясь сидящей на его бедре.

Слишком близко, отворачиваюсь, а он неожиданно мягким движением отводит мокрые пряди мне за ухо и хрипловатым голосом жарко шепчет:

– Тебя трясет.

– Может, от того, что ты до чертиков пугаешь?

Улыбается, оголяет белоснежные зубы и прикладывает ватный тампон к моей щеке, морщусь от боли.

– Тише, невеста.

От томной вибрации этого голоса вся сжимаюсь. Дергаюсь, но зажата в силки. Мой похититель обрабатывает раненую щеку. У него явно есть навыки и умения в этой сфере. Проводит тампоном с чем-то шипучим по коже, всхлипываю, терплю легкую боль и просто задыхаюсь от неожиданности, когда ощущаю ментоловое дыхание с примесью корицы на своем лице легким ветерком.

Прикусываю губу, пока он слегка дует на рану, чтобы облегчить жжение. Не могу оторвать от него взгляда.

– Нравлюсь?

Кривит губы в ухмылке и вскидывает бровь. Наглый до неприличия. В отчаянии отрицательно машу головой, и своей реакцией вызываю лишь острый блеск в глазах.

Он уверен в себе, знает, как действует на женщин. Смотрю в мужское лицо и у меня дух перехватывает. Экзотическая внешность. Бешеная харизма, в повадках нечто звериное, едва уловимое.

Опять проводит по щеке. Шиплю.

– Потерпи. Я промываю рану.

– Хватит. Вы мучаете меня!

Выдыхаю, когда пальцы начинают ласкать линию челюсти и спускаются на шею, стирают капельки воды. Сразу же сжимает ладонь на моем горле, сожмет сильнее и меня не будет, заставляет смотреть себе в глаза.

– На вид такая нежная, чистая, а продалась за бабло Айдарову. Решила, что муженек по-быстрому скопытится и ты прихапаешь все богатство?

Конец фразы действует подобно стреле, пронзающей сердце. Ведь, по сути, со стороны так и есть. Молодая девушка выходит замуж за человека по возрасту старше ее отца. Вряд ли по большой любви возможен подобный брак. И хоть разумом понимаю, что мысли Монгола логичны, но рука дергается в порыве залепить пощечину за оскорбление.

– Отпусти меня! – шиплю не хуже Марсича, своего кота, и каким-то чудом собираю дрожащие пальцы в кулак, чтобы не замахнуться. Спасает чувство самосохранения. Передо мной злой, лютый зверь, а я против него букашка, которую он прихлопнет щелчком.

– Правда не нравится, сладенькая?!

Ухмыляется, а в глазах лезвия. У него интересный взгляд. Цепкий. Изучающий.

– Я тебе открою тайну, Ярослава. Ты быстрее на том свете окажешься, нежели твой муженек… И о чем ты думала, соглашаясь выйти за выродка, каких земля не видела?

– Предлагаешь одного зверя поменять на другого?

Отвечаю дерзко, нахохлившись, и меня буквально уносит от его реакции. Монгол запрокидывает голову и хохочет, а у меня от этого звука в ушах закладывает. От агрессивной красоты, от ровных крепких зубов с крупными клыками. Жутко красив. Резко замолкает. Обращает свой стремительно темнеющий взгляд на меня. Словно фокусирует прицел.

Я от него действительно глаз оторвать не могу, изучаю суровые черты. Все кажется, что варвар передо мной. Притаившийся дикарь.

Проводит рукой вниз по моему плечу и сжимает на локте, пока другой обрабатывает ранку. Чувствую, как кольца на его пальцах впиваются в мою кожу, наверное, завтра я обнаружу два голубых следа отпечатком полумесяцев.

– Не трогай меня, пожалуйста, – мольба натыкается на пустоту взгляда. Между нами глухая стена. Этого мужчину не разжалобить.

– Молчи. Лучше.

Заканчивает обрабатывать мою ссадину и отбрасывает ватку, а я поражаюсь тому, насколько он огромный, и когда злится, мышцы каменеют, бугрятся, натягивают ткань майки так, что скоро я услышу треск.

Опускает взгляд на побелевшие от натуги костяшки моих пальцев, которыми я вцепилась в полотенце, держа его прямо под горлом.

– Не нравится слышать правду? – интересуюсь едко и по привычке движением головы откидываю влажные пряди со лба.

Отслеживает этот жест. Опять хмурится, темные брови смыкаются на ровной переносице, глаза становятся дикими. На радужке видны точки. Я все жду, когда он сорвет с меня преграду и набросится, как зверь, не знающий пощады, но мужчина безотрывно всматривается в мое лицо, словно ищет что-то. Машет головой, прикрывает широкие веки и в следующую секунду, когда распахивает, оттуда на меня сама смерть смотрит, а он выдыхает пораженно:

– Наваждение просто…

– Что?! – не понимаю его.

– Просто будь умницей и все пройдет безболезненно, я буду ласков. Ты – моя. Таков закон.

– Ты, верно, шутишь?!

В ответ тишина и прожигающий взгляд. Сделает. Не пощадит. Прикусываю губы. Пытаюсь понять, как достучаться до варвара, который держит меня в своих руках. Рассматриваю мужественные черты и понимаю, что я никогда не встречала такого мужчину. Айдаров пугал, а вот Монгол… Он все же другой. От него угрозой веет, прошибает мощью, давящей энергетикой.

Наклоняет голову и проскальзывает пальцами в мои мокрые прядки, притягивает к себе, заставляет ощутить, насколько напряжен, а я в ужасе распахиваю глаза, так как мое тело откликается на эту близость, реагирует.

– Послушай…

Накрывает мои губы, врезается так, что я не могу дышать, ударяется зубами о мои зубы, выбивает дух, а я лишь царапаю мощную шею и грудную клетку, тону в своих ощущениях.

Отпускает мой рот, отклоняет голову и смотрит на меня, а мне кажется, что я чувствую, как его аккуратная бородка до сих пор мою кожу покалывает, хоть он уже и отстранился.

– Хорошую невесту выбрал шакал, горячая штучка, – проговаривает надрывно и в глазах дикость.

Опускает руку на мое бедро, скользит слегка по коже, а у меня ледяные мурашки бегут по телу, бросает из жара в холод.

– Я ненавижу своего жениха.

Выговариваю горько, и слезы, наконец, срываются с ресниц. Как долго я держала это откровение внутри себя?!

Пыталась быть сильной, стойкой ради Моти. Глушила свои чувства, боясь проговорить вслух. Боясь, что выплюну свой отказ в лицо Айдарову и подпишу смертный приговор своей семье.

– Ненавидишь…

Повторяет за мной, и рука застывает на моей влажной коже. Это простое касание прожигает.

– Лицо ангела скрывает расчетливую охотницу…

– Нет!

Понимание собственной беззащитности заставляет говорить, выговариваться, как перед палачом, что готовится к казни.

– Айдаров мне противен. Выворачивает от одного взгляда на этого жирного борова.

Лицо Монгола меняется, игривость пропадает и уступает место холоду, который просыпается во взгляде.

– И как бы ты пережила брачную ночь? Чем бы перебила омерзение?! Алая простыня, девочка, чем больше отметин невинности жены, тем больше почета мужской силе. Старые обычаи. Когда ты продавалась, тебя муженек не просвещал, что будет, когда двери спальни закроются?

Кривит губы в издевательской усмешке, а сам каменеет.

– У меня не было выхода…

– Он всегда есть.

– Это неправда, – улыбаюсь грустно, – иногда его не дают. Как ты мне сейчас.

На мгновение маска отчужденности дает трещину, Монгол прикрывает веки, желваки на щеках напрягаются, будто в эту самую секунду он испытывает дикую боль, но уже в следующее мгновение мужчина распахивает тигриные глаза и проговаривает хрипло:

– Мне надоели разговоры, невеста.

Глава 6

– Я не верю, что ты причинишь мне вред.

Выпаливаю на одном дыхании. Не знаю, на основании чего у меня в голове яркой вспышкой рождается подобная уверенность. Опять приподнимает бровь со шрамом, иронично.

– Верно подмечено, я сделаю кое-что другое.

Что-то внутри меня протестует, и я озвучиваю то, что успела прочесть в его глазах:

– Не всегда все так, как кажется на первый взгляд. Иногда тот, кто причиняет боль, делает это потому, что сам на грани агонии.

Проговариваю фразу и замолкаю. Не решаюсь больше ни на что. Берет паузу. Не отвечает на мою реплику. Но уже в следующую секунду кривит губы в ухмылке.

– Дай угадаю, философия – любимый предмет в универе?

Больше не дает возможности ответить, тянет на себя, а у меня сердце разрывается на части, кричу в лицо варвару, пока еще могу сопротивляться напору одичалого хищника, пришедшего по мою душу:

– А чем ты лучше моего жениха?! Чем?! Айдаров загнал мою семью в долговую яму, закрутил вентили так, что мой брат может погибнуть! Я на все пойду, все сделаю! Тебе это понятно?! Чувствовал хоть раз в жизни, что ради дорогого человека через себя переступишь?!

Отшатывается на мгновение и всматривается в мои глаза, а я уже не могу кричать, шепчу только:

– Против Мурата никто не выстоит. И я проклинаю день, когда чертов Айдаров увидел меня на приеме… Я виновата! Сидела бы тихо в своей комнате, как всегда, не выходила к гостям и не было бы ничего из этого. Просто захотелось утереть нос мачехе. Так утерла, что сейчас оказалась сидящей на незнакомом мужике.

– Иногда армагедец случается.

Редкостный циник. Выводит меня на эмоции. Злюсь.

– Ты наглый. Надменный…

Давлюсь воздухом, когда наклоняется и выдирает из меня вскрик, выцеловывает очередной стон…

Его руки вызывают томление. Кожа горит и пульсирует, упираюсь в него ладонью, пытаясь игнорировать то, как на коже вспыхивают искры. Не знаю, что сейчас меня пугает больше: крепкие мужские объятия или моя реакция на этого дикаря.

Опять отпускает, играет как кот с мышкой, то нападая, то отступая.

– Ты мне противен. Так же, как и он.

Проговариваю со всей злостью, вру безбожно, потому что еще ни разу в жизни поцелуи не кружили голову, не выбивали дух, а может, я просто сошла с ума от всего ужаса, который успел со мной произойти за последнее время…

– Я это переживу… – надрывный шепот и сильная рука заставляет прогнуться в спине, давит на поясницу, падаю на широкую грудь, огненные пальцы проскальзывают по плечу и останавливаются на затылке, подталкивают, моя ладонь опускается на каменное плечо, скользит, и я чувствую, как под кожей бугрятся стальные мышцы при каждом его движении.

Резко распахиваю глаза, помутнение проходит, вспоминаю, в чьих именно руках нахожусь, изо всех сил провожу ногтями по шее мужчины.

– Коготки у кошечки острые, смотрю.

Дикий взгляд, прожигающий каждый миллиметр моей кожи, выжигающий до костей. Откровенный, порочный. Жаждущий. Алчный.

Все внутри меня сжимается в тугой комок напряжения, наблюдаю, как взгляд моего похитителя становится тягучим, плотным, как ночь, зрачки расширяются, затапливают радужку.

Дикий зверь играет с добычей, рассматривает, пробует на зуб, пока не ранит, но только пока…

– Это сумасшествие.

Шепчу дрожащими губами. Все еще нахожусь в трансе, тело вспыхивает от странной неизведанной истомы, коленки слабеют и где-то внутри что-то откликается на такой голодный мужской взгляд сладкой истомой.

Вскидывает бровь, считывает меня, оголяет зубы в порочной улыбке.

– Действительно…

Рассматриваю чужака, у него необыкновенно красивые черты лица, высокие скулы и ровный нос, брови вразлет, одна перечеркнута шрамом, белесым по сравнению с бронзовой кожей. Опять рисунок на виске притягивает взгляд, но ускользает от восприятия. Не могу понять, что там, и поражаюсь тому, как он может быть настолько мужественным и пугающим.

Стягивает майку через голову и отбрасывает в сторону.

Я сижу на его мощном бедре, но даже в таком положении мужчина слишком огромный, широкая грудная клетка и прокачанный пресс привлекают внимание бронзово-золотистой кожей.

На плечах татуировки, какие-то странные чешуйчатые вязи, орнамент, который я не могу понять. Словно код или шифр. Ровная грудная клетка поднимается в такт дыханию, а я смотрю на прорисованный каменный пресс, разглядываю, шокированная необыкновенной красотой мужского тела.

Отбиться от этой горы мышц невозможно. Он раскидал охранников Айдарова, словно слепых котят…

– Монгол… – сбивчивым шепотом с моих губ и ухмылка в самые губы, огненное дыхание с привкусом ментола и миндаля жалит, кружит, отравляет.

– От тебя возбуждением несет, ночь будет приятной…

– Я прошу… – повторяю, прикрывая потяжелевшие веки, поддаюсь дьявольскому притяжению мужчины.

– Чтобы остановился или продолжил? – хриплый голос опутывает. – О чем именно, Алаайа?

Незнакомое обращение действует сильнее ледяной воды. Распахиваю глаза, прогоняю наваждение и ловлю окончание фразы, выдыхая:

– Алая?

– Что?

Спрашивает вдруг осипшим голосом.

– Ты назвал меня Алая. Почему?

Меняется в лице. Что-то странное происходит, понимаю, что Монгол сейчас может быть удивлен ровно так же, как и я…

– Это ничего не значит.

Наши взгляды скрещиваются, подобно оголенным рапирам. Не опускаю свой взор ценой неимоверных усилий. Что-то я нащупала. Не могло мне это показаться. На краткий миг словно заглянула внутрь…

– Что означает на твоем языке Алая?

Упертость у меня в крови и сдаваться я не собираюсь, но мы с Монголом в разных весовых категориях, морок рассеивается и мужские губы опять усмехаются. Проводит костяшками пальцев по линии моего подбородка.

– Просто слово. Алаайа.

И в голосе вибрациями импульсы, которые отдаются в моем сердце неровным биением. Почему мне кажется, что он меня только что ласково назвал неожиданно для себя?

– Я все еще надеюсь, что ты отпустишь меня.

Надежда все еще теплится в груди. И я не вижу в Монголе настоящей агрессии. Страсть, дикость, какая-то одержимость, но варвар не хочет навредить. А может, я просто глупышка, которая попала под жернова, до конца не осознающая, что механизм запущен и необратим.

– Для тебя все мосты сожжены, невеста.

Подтверждает мои мысли. Его неприкрытая уверенность в своей правоте сшибает осознанием моей незавидной участи.

– Если вернешься сейчас…

Не договаривает, а у меня холодок по спине проскальзывает. Накатывает ступор. Отец меня примет, я уверена, но вот Айдаров… Что сделает этот жестокий человек с той, которую назвал невестой и которая стала женой с другим?

Опять меня настигает обида на всю несправедливость, на ситуацию в целом и я начинаю биться в руках Монгола. Хочется бежать куда подальше.

– Откуда ты взялся на мою голову?! – шиплю, вырываюсь.

– Буйный норов у тебя, Ярослава.

– Собираешься усмирять?!

Не реагирует на мой выпад, показательно поднимает руки ладонями вверх.

– Ты сама держишься за меня.

Оглушает, смотрю на свою ладонь, которой вцепилась в сильное плечо, отдергиваю руку, как если бы обожглась. Вскакиваю. Повторяет все мои движения, тоже встает. Возвышается надо мной, заполняет все пространство. Рядом с ним я просто мелкая тростинка, с которой играют перед тем, как переломить надвое.

– Не советую меня шарахаться.

– Как-то оно само собой получается. Может, это нормальная реакция в сложившейся ситуации, не находишь?

Каким чудом мне удается говорить столь язвительно, я сама не знаю, тело начинает дрожать, пальцы левой руки намертво вцепляются в полотенце, накинутое на плечи, держат его под горлом.

Опускает взгляд, смотрит на мою руку, которая сжалась в кулак, я его сейчас сама разжать не смогу.

Заставляет меня отступать мелкими шажочками, буквально схожу с ума в ожидании страшного выпада, который непременно должен последовать.

Все волоски на теле встают дыбом от гнетущего молчания и вынужденного затишья перед бурей.

Вопросов в голове пролетает тьма. Что он сделает? Зачем ему я вообще? Какая месть?

Ответов нет.

Раскосые глаза прожигают мои пальцы, сжавшие полотенце, наклоняет голову к плечу. Дышу шумно. Грудь поднимается в такт с рваными вдохами. И от понимания, что я у него как на ладони, меня опутывает смущением.

Скользит, опускается к голым коленкам. Прищуривается, а я с трудом заставляю себя не переминаться с ноги на ногу, Монгол смотрит на шрам на моей коленке.

– Я была резвым ребенком, отметин падений много, – почему-то оправдываюсь.

Именно моя неидеальность вызывает слишком ярый интерес.

Скользит взглядом дальше и останавливается на моих поджатых пальчиках на ногах, которые я вонзила в мягкий ворс ковра.

– Алаайа.

Опять это странное обращение. Слово, пропитанное чувственной тягучестью. Пауза и оглушающее:

– У шакала отменный вкус.

И столько ненависти в этой рубленой фразе, что мне до чертиков становится страшно. Чувствую себя сидящей на аттракционе со смертельным исходом, будто я не пристегнута, лечу навстречу неизбежности и ничего не могу с этим всем поделать. Жизнь сделала кульбит, а я не успела сгруппироваться.

И как подтверждение следует приказ:

– Откинь полотенце…

Отрицательно машу головой. Кивает в знак того, что понял меня. В два шага приближается. Накрывает мои ледяные пальцы своей пятерней, легко выдирает из моих заледеневших пальцев махровую ткань, которую я накинула, чтобы прикрыть плечи.

Лишает одного слоя самодельной одежды. Чуть отстраняется, ловит меня за руку и смотрит в глаза не мигая.

Чувствую, как капля падает с мокрых волос и скользит по шее к ключицам, затем вниз. Монгол отслеживает путь капельки страшным, диким, до безумия порочным взглядом и словно натыкается на мое колье…

Жилы на шее вздуваются, ноздри трепещут, когда цедит вопрос:

– Подарок женишка?

Глаза у него темнеют, взгляд становится по настоящему страшным.

– Да… Это колье – его подарок, если можно так сказать…

Роняю совсем тихо.

Делает шаг, приближает лицо ко мне и смотрит в глаза, а мне почему-то хочется завизжать от безумного испуга.

Поднимаю дрожащие пальцы и накрываю крупный бриллиант, который булыжником висит на золотом обруче.

Как только увидела это проклятое украшение, меня передернуло. Появилось стойкое ощущение, что это ошейник, а меня сажают на поводок.

Прикрываю глаза на мгновение, утопая в воспоминании.

– Ярослава, Мурат Айратович ждет тебя!

Щебечущий голос Марины доходит до слуха веселым колокольчиком.

Еще чуть-чуть и я поверю, что мачеха действительно относится ко мне с теплом.

Быстро вытираю влажные ладони о юбку и, наконец, заставляю себя выйти в гостиную.

Сразу же выхватываю взглядом громоздкую фигуру Айдарова, восседающего в папином кресле. Удивляюсь, насколько этот человек в чужом доме ведет себя словно хозяин.

– А вот и невеста, – наигранно хлопает в ладоши Марина, пытаясь развеять гнетущую обстановку.

– Проходи, Ярослава, – приказывает мой жених. На журнальном столике перед ним стоит черный кофе, приготовленный в турке. Наш гость пьет только такой. Уже знаю его вкусы, но сегодня Мурат не притронулся к подношению.

Отец сидит чуть поодаль, уступив свое место главы семьи.

– Ярослава, – голос Айдарова пропитан странными нотками. Тяжелый взгляд направлен на меня и что-то есть в этих раскосых черных глазах, что заставляет меня стушеваться и опустить свой взор. Он смотрит на меня так, словно я обнажена.

– Ну что же, я хочу, чтобы меня оставили наедине с моей невестой.

Резкий голос и все тот же безапелляционный тон заставляют встрепенуться. Смотрю на отца, который подается вперед и негодующе поджимает губы, замечаю, как Марина перехватывает его за руку, чтобы не дать ему высказаться.

– Конечно. Я вижу, что господин Айдаров не с пустыми руками. Жених имеет право передать свой презент наедине, пойдем дорогой, не буем мешать.

Мачеха тянет отца за рукав пиджака и буквально силком вытягивает с дивана в то время, как Настасья бросает на меня убийственные взгляды, стоя чуть поодаль.

Моей горе-сестре почему-то кажется, что я выиграла джекпот, попав под прицел внимания Айдарова. Ловлю себя на мысли, что если бы на моем месте действительно была она, то многих сложностей удалось бы избежать.

Опять перевожу взгляд на Айдарова. Мурат, несмотря на возраст, импозантный мужчина. От него веет флером опасности и больших денег, и мне почему-то думается, что Анастасия пошла бы под венец с ним по доброй воле, а может, она была бы счастлива и все бы было куда легче.

Хотя чего уж теперь додумывать. Айдаров захотел меня и завтра он меня получит.

– Настасья, ты задерживаешься, – в голосе Марины явно слышен металл.

Сестра бросает еще один короткий взгляд, полный каких-то неуловимых чувств, на Мурата, не успеваю все понять, она проходит мимо меня. Высокая. Статная. Красивая блондинка. Сердцеедка. Именно она должна была стать невестой Айдарова, не я.

Быть может, это предложение сделало бы ее счастливой. Ведь она любит власть, а этого у Мурата в избытке.

– Удачи, Слава, – бросает напоследок сестра и только я слышу надтреснутость в ее голосе, но уже через секунду ко мне обращается жених.

– Я доволен. Марина справилась. Как вижу, к торжеству все готово.

Приподнимаю губы в грустной улыбке. Для него торжество, а для меня… судный день.

Молчание затягивается.

Наконец, Айдаров берет чашку со столика и делает глоток. Пьет медленно, не отводя своего черного взгляда от меня. Остаюсь стоять, не подхожу к нему, не сажусь рядом, не начинаю беседу.

Просто рассматриваю мужчину. Если бы он вел себя иначе, проявил бы терпение и не шантажировал семью, он бы мог мне понравиться, наверное, но сейчас меня скручивает от отвращения и понимания, что завтра я буду принадлежать ему…

Мурат отставляет пустую чашку. Откидывается на спинку кресла.

– Иди сюда, красавица моя.

Горький ком встает в горле. И это ласковое обращение претит. Прикрываю глаза и как мантру повторяю:

«Мотя. Помни о брате. Помни».

– Ты нерасторопна. Это плохое качество для моей будущей жены.

Прищуривается. Холодок только от этого жеста по коже изморозью скользит. Быстро иду в его сторону, застываю чуть поодаль в нерешительности. Не понимаю, стоит ли мне садиться или остаться стоять.

Жду его распоряжений, но мой жених не спешит пригласить меня присесть, не говорит ничего, продолжая рассматривать. Проходится черными глазами по моей фигуре, облаченной в легкое бежевое платье ниже колен и простые балетки.

Волосы я свернула в жгут на затылке, от косметики отказалась, как меня ни уламывала Марина.

Мне незачем выглядеть лучше, Айдаров меня уже купил. Если разонравлюсь, то это будет счастьем.

– Хороша…

В ответ на мои потаенные надежды звучит утверждением.

Айдаров наклоняет голову к плечу, жест как у хищника, лениво рассматривающего добычу.

Не отвечаю на похвалу, не двигаюсь и в следующую секунду чуть не верещу, когда Айдаров выбрасывает руку и тянет меня за подол юбки, касаясь голой кожи моей ноги.

По инерции лечу вперед, но мужчина встает и я не падаю на него, а врезаюсь в широкую грудную клетку. Он плотный, совсем не рыхлый, хоть и живот выпирает.

– Ну, тише, не будь пугливой.

– Вы только что спровоцировали мой страх.

Пытаюсь говорить ровно, хоть и позвоночник болит от нервного напряжения.

Ухмыляется. Улыбка тонет в седой бороде.

– Покорность, Ярослава. Это качество я хочу видеть в своей жене, и я его увижу.

Всего лишь фраза, а я четко слышу угрозу.

Открываю рот, чтобы ответить, кладет большой палец мне на губы, лишает возможности высказаться.

– Ты должна молчать и говорить только тогда, когда получишь разрешение мужа.

В шоке распахиваю глаза. Сглатываю вязкую слюну. Пытаюсь не заорать. Не убежать и не высказать все, что думаю.

– Я к тебе с подарком, золото мое.

Чудом не закатываю глаза.

– В день свадьбы невеста должна быть в украшении, подаренном мужем.

Улыбается и берет большой бархатный футляр в руки.

Сморю на эту ярко-алую коробку и мне становится дурно…

– Подарок моей невесте. Знак того, что я доволен.

Мурат чувствует себя хозяином везде, ощущение, что я всего лишь вещь, очередное дополнение к коллекции.

Раскрывает футляр, а я почему-то медлю, не хочу заглядывать внутрь, словно увижу там нечто непотребное.

– Взгляни.

Приказывает и что-то злое вспыхивает в черных глазах, цепко смотрящих из-под седых широких бровей.

Повинуюсь и опускаю свой взор. На шелковой черной подкладке лежит широкий золотой обруч настолько отполированный, что я вижу в нем отражение своих шокированных глаз.

Колье в виде сердца с массивным желтым бриллиантом по центру почти с кулак ребенка и серьги к нему.

Не ждет моей реплики, вынимает украшение, небрежно отбросив коробку на столик, и внимательно смотрит в мои глаза.

– Повернись ко мне спиной.

Хриплый голос и очередной приказ, и я повинуюсь, прикрываю глаза, сжимаю пальцы в кулаки, а сама заставляю себя отдалиться от касаний мужских пальцев, вспоминаю, как буквально полчаса назад сжимала хрупкую ладошку Моти. Заглядывала в родные глаза и мысленно обещала, что справлюсь.

Мурашки бегут по коже, когда холодный металл опускается на шею, и в гнетущей тишине я отчетливо слышу, как защелкивается замок.

Ощущать Айдарова за спиной неприятно, быстро разворачиваюсь, делаю шаг назад, но Мурат ловит меня за локоть, заставляет стоять на месте и проводит пальцем другой руки по металлу.

– Идеально.

Опять смотрит мне в глаза и этот взгляд – он черный, пустой и одновременно кажется, что заглядываешь в бездну.