Цвет МЫ

Глава 5

Зло вдавив ни в чём не повинную кнопку входного звонка, Клим осознал, что явился наобум. Однако, не успев стукнуть по косяку с досады, он услышал щелчок замка.

Картина на повторе: его встретили женщина и кот. Только в этот раз смотрели они по-другому, но разбираться с их ожиданиями Клим не собирался.

Он шагнул внутрь, бесцеремонно потеснив хозяйку и заворчавшего кудряша, прикрыл за собой дверь. Ударил по выключателю, мельком поразившись, что, похоже, бабуля сама видит в темноте, как кошка. Сдержанно подал Алевтине Васильевне синюю тетрадь и взялся за дверную ручку.

– Хотите побыть сводней – найдите другого женишка.

Внезапный странный звук заставил Клима оглянуться. Братишка распушился, подняв дыбом шерсть, и оскалился, издавая монотонное шипение. Казалось, его хвост случайно воткнули в розетку, и кота шарахнуло током, превратив в большую шаровую молнию с рваными краями. Можно было бы рассмеяться, если бы не грозная морда, определённо дающая понять ничтожному человечишку, что уходить таким образом не стоит.

Баба Аля наклонилась и похлопала кота по выгнутой дугой спине:

– Тише, Братишка. На роду нам, видать, написано, что все наши мужики, кроме тебя, крепки задним умом.

Она тяжело вздохнула и подняла на Клима взгляд, полный такой нестерпимой тоски, что он поперхнулся готовым сорваться с языка язвительным ответом.

– Давай честно, – баба Аля прижала тетрадь к груди. – Дальше картонок не смотрел?

Клим скривил губы, но признался:

– Глянул ещё первую страницу и парочку в середине. Чтобы вы знали, я вашу Аврору никак и ничем не поощрял. Имя-то её узнал буквально вчера вместе с вашим.

– Пойдём, – старушка цепко взяла Клима за руку и потянула за собой на кухню.

Он напрягся, сопротивляясь. Она обернулась.

– Не будешь же ты от старухи отбиваться? – крепче сжала сухие пальцы вокруг его ладони. – Обещаю, надолго не задержу.

Клим чертыхнулся про себя, скинул кроссовки и последовал за упрямой бабкой, так и не выпустившей его руки.

Алевтина Васильевна усадила Клима на тот же стул, что и в прошлый раз, плюхнула тетрадь на стол перед ним и встала рядом. Проворно пролистав несколько страниц, молча указала узловатым пальцем на открывшийся рисунок их тёмного двора, размытые очертания которого легко угадывались в первых солнечных лучах на рассвете. Перевернула ещё несколько листов до новой картинки, на которой по пыльному стеклу ползла божья коровка.

– Помню, увидела и сразу пошла окна протирать, – тепло улыбнулась баба Аля, а Клим вдруг поймал себя на мысли, что всегда считал пыль серой, уж точно без золотого и серебряного блеска, как на рисунке.

Бабуля уже перебирала лист за листом дальше. Подряд друг за другом, не разбавленные текстом, шли изображения Братишки в его бытность котёнком, женщины в строгом платье, ветки, покрытой инеем, и тазика с зажаристыми пирожками.

Клим остановил бабу Алю и вернулся к рисунку с женщиной. Выпрямился, узнавая в ней собственную мать. Тот же наряд под горло и по фигуре, те же идеально уложенные волосы, тот же взгляд, устремлённый прямо перед собой. Он склонился над рисунком. Наверное, краска выцвела или покарябалась, а, может, художница нечаянно капнула водой, потому что на щеке женщины явно проступал след от скатившейся слезы, а его мать никогда не плакала. Во всяком случае, при нём. Клим резко откинулся на спинку стула: да она даже на похоронах бабушки не проронила ни слезинки.

– Зачем вы мне всё это показываете? – спросил отчего-то хрипло и прочистил горло.

– Сколько картонок здесь вложено? – не обращая внимания на его грубость, спросила баба Аля.

– Четыре, – отчеканил он.

– А сколько ещё рисунков мы уже нашли?

Клим молчал, не желая больше играть в дурацкие загадки.

– Ни на одном из них тебя нет, заметил, горе-женишок?

– То есть отдельная галерея посвящена мне чисто случайно? – Он выдернул злополучные картонки и рассыпал их по столу. – И среди «всех ваших мужиков», – Клим выплюнул фразу, сказанную соседкой ранее, – я очутился абсолютно нечаянно? К слову пришлось, да, баба Аля? – Он поднялся и навис над старушкой, чувствуя себя великаном рядом с гномом. – Или говорите толком, что за помощь от меня нужна, или идите… – шумно выдохнул и закончил иначе: – Или я заношу ваш номер в чёрный список, и только попробуйте ещё раз ко мне сунуться.

Женщина вздрогнула, и осела на край второго стула, не задевая кошачью подушечку на нём. Прозрачные руки упали на острые коленки, а сама она сильно побледнела.

Клим скрипнул зубами, налил воды из чайника в первую попавшуюся под руку кружку и поставил её перед бабой Алей. Она к ней не притронулась, но кивнула в знак благодарности.

– Мы вообще живучие женщины. Арианка, я, моя мать. Да и бабка с прабабкой, насколько знаю. Мужика выбираем рано и болеем им одним потом всю жизнь. Наказание это или награда, одному ему, – она обречённо взглянула наверх, – известно. Ни одной из нас не было бы, если бы краткое всепоглощающее счастье не оправдывало долгие мучения между его вспышками.

Голос бабы Али звучал так тихо, что Климу пришлось снова сесть на стул и напрячь слух. Их взгляды пересеклись. Алевтина Васильевна печально улыбнулась:

– Аврора влюблена в тебя, не спорю. Но она другая. Искать встреч с тобой не будет. И ты другой. Слишком прямолинейный, чтобы водить её за нос. Не знаю, что моей девочке уготовано судьбой, но пока ты для неё ориентир. – Дряблые щёки порозовели, и баба Аля подалась немного вперёд. – Рора в больнице. Я не прошу тебя за ней ухаживать или возиться с её влюблённостью. Просто побудь у неё на виду, помельтеши поблизости, перекинься парой слов, чтобы она захотела оттуда выйти.

Клим заехал на битком заполненную больничную парковку. Втиснулся в зазор между криво раскорячившейся крохотулькой и тротуаром.

Баба Аля наотрез отказалась ехать с ним, как и рассказывать причину, по которой её внучка оказалась в больнице. «Я и так влезла в непозволительно многое, – упёрлась она. – Уверена, причину её недуга ты поймёшь сам. Не дурак, хотя и тугодум, – махнула морщинистой ладошкой, мол, поздно, Климка, обижаться. – Рора не должна видеть меня вместе с тобой сейчас. А ты уж постарайся притвориться, что ваша встреча случайна».

«Притвориться», – Клим покатал слово на языке. Терпеть он не мог враньё. Не то, что сам донельзя святой, но с правдой ему всегда было легче. Бывало, конечно, перед бабушкой скрытничал, делишки проворачивали с Иваном мутные, Милке вон не всё рассказывает. Но смолчать или чужую тайну сохранить – это другое. Специально, а уж тем более чтобы себя выгородить, он старается не лгать и на прямые вопросы всегда отвечает честно. Иначе жрёт его изнутри ложь, покоя не даёт. «Бл…эк-рэд-грин²», – выдохнул Клим и вышел из машины.

Он не спрашивал, кому позвонила баба Аля, но у входа его уже ждала дородная женщина лет сорока в белом халате и шапочке, надвинутой до самых бровей.

– Клим? – уточнила она, окинув его цепким взглядом с головы до ног.

Он кивнул, а врачиха вдруг широко улыбнулась:

– Алевтина Васильевна всё время удивляется, в кого внучка у неё так талантливо рисует, а сама каждый раз подмечает что-то с художественной точностью. Ты, – она подмигнула, – не обессудь, я со всеми на «ты». Так вот, как подъехал, я сразу тебя узнала: «нахохлившийся парень, ростом с тебя, но покажется выше», – женщина очень похоже процитировала бабу Алю и подала Климу руку. – Алёна Игоревна, лечащий врач Авроры.

Клим молча пожал крупную тёплую ладонь.

– Травматология у нас под Урологией, но, с учётом нумерации с нулевым и цоколем, мы здесь сами этажи периодически путаем, – перешла к делу Алёна Игоревна, заводя Клима в кабинет без названия. – Можешь на это и сослаться, как будто приехал товарища попроведать, а лифт тебя не туда довёз. – Она собрала бахилы и халат и разом всучила их Климу. – Надевай. Провожу тебя. Палата 403. Ну а там дальше уже сам. – Она достала из кармана большое жёлтое яблоко. – Держи, а то с пустыми руками обычно никого тут не навещают.

– Спасибо, – на автомате пробормотал Клим, принимая яблоко. Покрутил его в руке и протянул обратно. – Провальная идея, и вы это понимаете.

Алёна Игоревна шагнула к нему и внимательно посмотрела в глаза.

– Если бы я каждый раз отказывалась от пациента, потому что изначально считала его случай провальным, вот это и был бы настоящий провал. – Она отступила и показала на яблоко: – Не пригодится, сам съешь. Витаминчики не повредят.

Они поднялись на четвёртый этаж. Алёна Игоревна похлопала Клима по плечу и подтолкнула из лифта. Створки закрылись позади него, как будто окончательно отрезав пути к отступлению, если бы он всё-таки передумал. Только как тут передумаешь, когда бесцветные глаза бабы Али беззвучно молили его хотя бы попытаться что-то сделать. Самого же теперь от себя стошнит, если не попробует. Что попробовать – Клим не знал. Решив действовать по обстоятельствам, он двинулся по коридору.

Брякнул костяшками в дверь и ввалился в палату.

– Здорово, мужики… – осёкся очень натурально, потому что на него в упор без всякого испуга уставились знакомые синие глаза.

Клим тоже уставился на девушку, сидящую на кровати поверх одеяла. Знакомыми в ней остались только глаза да рыжесть. Из мелкой худой девчонки она превратилась в девушку. Худую, но не костлявую. Под больничной сорочкой явно угадывалась грудь. Вытянутые ноги казались очень длинными, а большие шерстяные носки усиливали контраст между ними и бледной кожей. Тонкая шея беззащитно виднелась из круглого выреза. Левая рука, на которой просвечивали голубые венки, сжимала край покрывала. Волосы как будто стали темнее. Они были распущены, но убраны за уши и открывали пожелтевший синяк над левой бровью. На лице угадывались тусклые веснушки.

«Вроде цела и почти невредима, – непроизвольно отметил Клим. – Но, может, с головой не того, раз лобешником где-то припечаталась».

Аврора смотрела на него, ничего не спрашивая. Да и что она должна была спросить, если именно он припёрся к ней в палату? Клим разозлился из-за того, что мнётся на пороге, проглотив язык. Отклонился, глянул на номер на двери и ухмыльнулся, как придурок.

– По ходу ошибся не только палатой, но и этажом. Прости, – не получалось ей выкать, поэтому добавил сразу, чтобы не притягивать за уши предлог задержаться: – Прости, малява.

Девушка не шелохнулась, но её щёки порозовели.

«Значит, узнала», – Клим вошёл в палату, оставляя дверь приоткрытой, поскольку его всё же никто не приглашал.

– Не узнаёшь меня? – спросил, теряя терпение её разговорить.

– Узнаю, – ответила она, а появившийся было румянец снова полностью исчез. – Странно, что ты меня узнал.

– Почему странно? – Клим нахмурился.

– Я же намного младше и мы почти не общались, – спокойно пояснила Аврора, словно и так всё было очевидно.

– И что? Ты моя бывшая соседка по подъезду.

Она моргнула дважды подряд. «Наверное, удивилась», – подумал Клим и продолжил:

– Рисовала на лестнице, на карусели, лавке, развилке дерева во дворе. На стенах гаражей, чем доводила их хозяев до припадка. На моей машине, – он выделил голосом последнюю фразу. – Такое точно не забывается.

Клим ожидал, что она улыбнётся, но девушка кивнула, тихо произнесла: «Чем выводила тебя из себя», – и отвернулась к окну.

Что ж, самое время уйти. Помельтешил, перебросился парой фраз, как просили, – и молодец. Девчонка явно не нуждается в его компании. Только Клим уже успел обойти кровать и встать, загораживая окно. Собирался возмутиться, что его, конечно, не звали, но по-хамски нос воротить с ним не прокатит. Даже рот открыл, но увидел её правую руку, лежащую вдоль тела. Та была зафиксирована в гипсе от середины локтя до пальцев. Аврора – правша, в этом он не сомневался.

Она молча подняла покалеченную руку, и Клим онемел. Её пальцы оставались свободными, но указательный и средний, оба плотно перебинтованные, однозначно были короче безымянного соседа.

Глава 6

– Все, чьё имущество я портила своими рисунками, отомщены, как видишь. – Аврора снова опустила руку на кровать.

Клим готов был свою болтовню про рисование затолкать назад себе в глотку. Но ведь он не знал, не хотел надавить на самое больное. «Бл-л…ять», – закончил как есть.

– Что с тобой случилось? – спросил он, неотрывно пялясь на гипс.

– Нелепость, – просто ответила она.

Клим перевёл взгляд на лицо девушки, которое сохраняло отрешённое выражение.

– Прости за прямоту, но лишиться пальцев – это не нелепость.

Аврора слегка дёрнула плечами и грустно усмехнулась:

– Тогда нелепая авария. Курьер на велосипеде не заметил, что я выхожу из арки дома. Мы столкнулись. Он чуть не свалился с велика, но удержал равновесие. Обозвал меня и уехал. А я оступилась с бордюра и неловко упала на дорогу. – Она задрала подол чуть выше, открывая продолговатый фиолетовый кровоподтёк на бедре. – Выставила руки, чтобы не пробороздить носом по асфальту. Люк канализационного колодца расшатался, и я умудрилась попасть пальцами в зазор под него. Сильно ободрала кожу. Когда обрабатывают, щиплет так, будто соединили все кислотные оттенки и заставляют на них смотреть, не моргая. – Аврора расправила смятую сорочку. – Последнее, что помню, – колесо. Машина сдала назад и наехала на этот же люк. Водитель меня, наверняка, даже не заметил. Зато люк сдвинулся и ржавым краем… – Девушка замолчала, а Клим приготовился к её слезам, но она его удивила, продолжив так же спокойно: – Рыжее нашло рыжее. И теперь у меня восемь отпечатков пальцев.

Пока Аврора рассказывала, Клим мысленно прошёлся по всем аркам их двора и пары прилегающих к нему. Он не сомневался, что Колос сразу сообщил бы ему о подобном.

– Где это произошло?

– За фонтанным парком у дома, на который не хватило краски. – Девушка опустила руку.

Клим собрался было уточнить, что за дом такой, но вдруг понял, что очень чётко представляет описанное Авророй место. В прошлом году местные власти привели старый парк в божеский вид и запустили в нём три фонтана. Народ оценил их подарок и моментально прозвал парк фонтанным. Напротив его главного входа через дорогу стоял многоквартирный дом, фасад которого покрасили, чтобы показать целевое использование городского бюджета. Только в цифрах явно что-то не сошлось, и последнюю полосу в три этажа в полметра шириной до сих пор покрывала облезшая штукатурка.

«Далековато от нашего района», – прикинул Клим, вспоминая слова Колоса о том, что у соседских катаются залётные ребята, и спросил:

– Когда?

– Когда что? – Аврора озадаченно смотрела на него.

– Ну, в какой день ты попала в аварию? – и, не удержавшись, добавил: – А что ещё может быть под «когда»?

Она удивлённо улыбнулась ему, как взрослому, который весь такой из себя умный, а не знает ответа на простой детский вопрос:

– Например, когда меня нашли, когда привезли в больницу, когда снимут гипс.

Все варианты подходили, но раз речь шла об аварии, то логично, что и «когда» было про неё же. Но и то, что перечислила Аврора, тоже связано с аварией. Клим тряхнул головой, чтобы совсем не запутаться, и повторил:

– В какой день ты попала в аварию?

– Тот день был невесомо-розовым, но его неожиданно изуродовали тяжеловесно-красным.

– Потеряла много крови? – Клим честно пытался не закатить глаза и разобраться, зачем отвечать так сложно, когда можно просто назвать среду или пятницу: «Девчонка точно по полной приложилась головёхой».

– Я не видела. Потеряла сознание раньше, – серьёзно пояснила Аврора и продолжила: – Как будто внезапно схватили самую едкую краску и размашисто перечеркнули нарисованное на холсте. Авария похожа на красные мазки, которые испортили картину, написанную в розовом. Цвета вроде бы родственные, но совсем не сочетаются. – Она задумалась, её взгляд, направленный словно внутрь себя, вновь сосредоточился на Климе. – Прости, я иногда увлекаюсь и забываю, что другие видят вещи иначе, чем я. Всё произошло четыре дня назад. Значит, в понедельник.

Клим кивнул и с трудом подавил желание узнать ответы на остальные «когда»: на первый раз достаточно, к тому же ему ещё «товарища» проведать вроде как полагается.

– Слушай, я не знаю, что сказать, – он решил ничего не сочинять и говорить то, что действительно думает. – Жесть, что с тобой случилось. Никакие слова её не исправят. Но я рад, что попал в твою палату. – Ввернул мысленно полноценное «бл…ять», потому что веснушки на носу и щеках девчонки стали ярче, а сама она неотрывно смотрела на него во все глаза. – Держи, – Клим достал из кармана яблоко и протянул его Авроре. – А то мужики меня засмеют за такие витамины.

Она взяла яблоко здоровой рукой и робко улыбнулась:

– Спасибо! Как раз мой любимый сорт.

– Вот видишь, как хорошо. – Клим хлопнул себя по бёдрам и переступил с ноги на ногу. – Поправляйся, малява. Я тебе завтра ещё таких принесу.

Не дожидаясь её реакции, он покинул палату, закрыл дверь и привалился спиной к стене. Клим больше не сердился на бабу Алю за хитроумную кампанию по его поиску и внедрению в план по спасению Авроры. «Она ведь рисует всю жизнь. А какие-то долбо…челы враз лишили её возможности заниматься любимым делом. Так и желание жить может вообще пропасть», – Клим грубо прочесал волосы обеими руками, дёрнул за их кончики и оттолкнулся от стены. Психолог из него никакой, а вот выяснить подробности аварии он реально может.

Клим прошёл на сестринский пост, откуда его тут же отправили к Алёне Игоревне, подробно разжевав маршрут. «Заговорщики, бл…», – оборвал сам себя, понимая, что в третий раз за сорок минут не может проконтролировать собственный язык, однако разозлиться не получалось. Он выполнит штрафные задания от Миланы, но сожалеть не будет – и так сказал самый минимум из того, что на самом деле хотелось выдать.

– Пригодилось яблоко? – встретила его врачиха, кивнув на стул возле своего стола.

– Оказалось, что она такие больше всего любит, – Клим уселся на скрипнувшую под ним сидушку, но не рискнул откинуться на спинку. – Пообещал, что завтра ещё принесу.

Алёна Игоревна внимательно его рассматривала.

– Я не буду спрашивать, почему ты согласился. Главное, что ты здесь. Алевтина Васильевна переживает, как бы Аврора…

– Да понял я уже, что вы боитесь, как бы она во окно не вышла, – перебил Клим и упёрся локтями в колени. – Пальцы вообще без шансов повредило?

– Я не боюсь, что Аврора выйдет в окно, – ответила на его предположение Алёна Игоревна. – Пока сложно судить о её состоянии. Она недавно отошла от наркоза плюс получает болеутоляющие и седативные препараты. Только она… – женщина задумалась, подбирая слова. – Она солнышко, которое даже в пасмурный день даёт свет. О нём не думают, брюзжат из-за туч, ругают погоду, жалуются на серость и не замечают, что даже под плотными облаками им всё равно светло. – Заметила, как Клим поморщился на слове «солнышко» и усмехнулась: – Ты вон сам планировал прийти сюда один раз, чтобы сдержать обещание, а в итоге собираешься завтра принести ей ещё яблок.

– Я всё-таки не кусок засохшего дерьма, – возразил он. – Жалко её просто.

– Жалеть правильно умеют не все, – проговорила врач, прожигая Клима насквозь неожиданно грустным взглядом. Будто спохватившись, перевела его на экран монитора и защёлкала мышкой. – Полностью пальцы спасти не удалось. – Алёна Игоревна снова посмотрела на Клима сосредоточенно и без посторонних эмоций. – Подушечки в труху, если так яснее.

Он кивнул, с трудом сглотнув ставшую вдруг вязкой слюну.

– По-простому, чтобы не грузить тебя медицинскими терминами: на указательном пальце пришлось ампутировать ногтевую фалангу, на среднем сохранена только основная. Диагностирована трещина в лучевой… в кости предплечья, но она быстро заживёт. Как и ушиб головы и бедра.

– Аврора, – от прочистил горло, произнеся имя девушки вслух, – в курсе всего этого?

– Да. Я предпочитаю сообщать пациентам правду о полученных травмах, какой бы она ни была. Тогда восстановление проходит эффективнее.

– Нашим легче, – пробормотал Клим. – Предупреждаю сразу, я поотсвечиваю перед девчонкой, послежу, на всякий случай, насколько смогу. Но с психологами вашими встречаться не буду. Во-первых, не верю я им, а во-вторых, брякну что-нибудь потом невпопад. Не привык я актёрничать.

– Тебе и не нужно. Аврора тебя знает таким: дворовым парнем, который за словом в карман не полезет и не засюсюкает.

– Откуда вы…? – Клим хохотнул: – Ай да баба Аля, старая шпионка!

– Каждому бы из нас да по бабе Але, – Алёна Игоревна издала краткий смешок и вновь стала серьёзной. – Пропуск на тебя оформлю внизу. Главное поздно вечером не приходи. Часы приёма не просто так назначены.

Он скептически скривился.

– Клим, давай без лишней самодеятельности, – Алёна Игоревна распрямилась, неуловимо изменившись и превратившись из соучастника их приятельской авантюры в непреклонного профессионала своего дела.

– А если мне покажется, что ей требуется встряска не по расписанию? – он небрежно откинулся на хлипкую спинку, предпочитая навернуться со стула, чем действовать по чужой указке.

Их взгляды пересеклись, не уступая друг другу. Алёна Игоревна вздохнула:

– Видимо, будем разбираться по ходу дела.

Попрощавшись с врачихой, Клим покурил на выходе из больницы. Поймал себя на изучении окон четвёртого этажа, зашвырнул окурок в урну и чуть не выронил раззвонившийся телефон, пока выуживал его из кармана.

– Да! – рявкнул, приняв вызов, не глядя.

– Привет, – раздался растерянный голос Миланы. – Занят?

Он беззвучно чертыхнулся.

– Прости, Мил, возникли кое-какие проблемы.

– Не сможешь меня забрать?

Клим, как наяву, увидел глаза Милки, поднятые на него с затаёнными обиженкой и надеждой. Лиса, е…пона-попона! Он отнял телефон от уха и проверил время. Скрипнул зубами.

– Еду. Погуляй минут десять, хорошо?

– Жду, – с растяжкой пропела Милана.

Клим отключился и поспешил к машине. День катился к вечеру, а он даже не заметил.

Повиляв по закоулкам и проскочив пару раз на жёлтый, Клим и правда уложился в десять минут. Мила скользнула на переднее сиденье и потянулась за поцелуем. Он мазнул по её губам, не почувствовал ставшую привычной липкую блестючку и отклонился проверить.

– Не накрасилась?

– Решила немного настроение тебе поднять, – Милана сложила губы бантиком.

Клим хмыкнул и смачно втянул подставленные губы. Мила замычала, обвивая его шею.

– У тебя получилось, – подмигнул ей, разрывая поцелуй.

Милана широко улыбнулась, пристёгивая ремень безопасности:

– Обращайся!

– Непременно. – Клим влился в поток машин. – Заскочим по пути в одно место.

Милана села полубоком.

– Расскажешь, что случилось?

Клим перестроился в левый ряд, подняв руку ладонью вверх в знак благодарности пропустившему его водителю.

– У знакомой моей бабушки внучка попала в аварию. Девчонка рисует, а ей два пальца на рабочей руке наполовину обрубило. Бабуля за неё страшно переживает, как бы мелкая чего плохого не учудила.

– Какой кошмар, – прошептала Милана. – Девочку одну сейчас лучше не оставлять… Ужас! Так страшно.

– Вообще жесть. Хочу глянуть место, где всё произошло. – Клим остановился на красный свет. – Кстати, я сегодня дважды проштрафился.

– В каком смысле? – не поняла Милана.

– Матюкнулся от души.

– Из-за этой девочки? – Мила не ухватилась за шанс заставить его исполнить два новых желания.

– Угу.

– Тогда не считается.