– Ничего страшного, миссис Крейд, я люблю собак. Идёмте же, этим вы меня невероятно порадуете. У меня редко бывают гости. Видите ли, здешний народ не особо располагает к общению.

Дафна засмеялась:

– А я, значит, располагаю?

– Вполне. Думаю, вы оцените мой чай. К тому же, раз уж вы заинтересовались архитектурой моего дома…

Дафна кивнула:

– Ну так уж и быть, уговорили.

– Идёмте, – уверенно произнесла Элисон Арчибальд и повела её к той самой небольшой калитке.

Ретриверы, казалось, также были совершенно не против.

***

Вопреки предположениям Дафны, внутри большого серого дома под номером пять было вполне уютно, разве что окна при строительстве следовало бы сделать побольше: в доме было темновато, по крайней мере, с точки зрения Дафны, которая любила свет. В гостиной был большой камин, перед которым стояло кресло-качалка, у другой стены располагался небольшой диван с деревянными ножками и деревянный журнальный стол – точь-в-точь под цвет ножкам дивана. На подоконнике стояли цветы.

– Присаживайтесь, миссис Крейд, – сказала Элисон Арчибальд. – Ваши красавцы-псы могут располагаться где им захочется.

– Спасибо, – кивнула Дафна, оглядываясь по сторонам. – У вас очень уютно, мисс Арчибальд.

– Признаться, я почти ничего не меняла в доме за всю жизнь, – Элисон развела руками. – Что поделать, не люблю я перемен, миссис Крейд. Я старый добрый консерватор. Присаживайтесь, сейчас я заварю чай.

Взгляд Дафны вдруг упёрся в вазу на деревянном столике.

В вазе стояли цветы.

Это были ромашки.

Ярко-жёлтые ромашки.

Точно такие же, как та, которую Дафна нашла у порога своего дома.

– Мисс Арчибальд…

Элисон тут же повернулась к ней:

– Да, миссис Крейд?

– Эти ромашки… вы выращиваете их в саду?

Элисон Арчибальд покачала головой:

– О нет, миссис Крейд, это дикие ромашки. Я собрала их, когда гуляла. Я очень люблю гулять на природе. Леса и поля не вызывают у меня чувства страха, я не боюсь заблудиться или стать жертвой диких зверей. Я с юности такая, оттого меня все как один считали странной и даже, – он подмигнула Элисон, ставя заварочный чайник на стол, – даже сумасшедшей.

– Что поделать, провинция, – развела руками Дафна.

Элисон улыбнулась ей.

– Рада, что я не кажусь вам похожей на сумасшедшую, миссис Крейд, – сказала она, разливая чай в чашки. – Вот, попробуйте, этот состав совершенно особенный. Моё, как это называют сейчас, ноу-хау. Можете добавить сахар или мёд, но, как по мне, этот чай хорош сам по себе и ни в чём подобном не нуждается. Но это уж дело вкуса, как говорится.

Отпив глоток ароматной жидкости, Дафна поймала себя на мысли, что старуха ей определённо нравится.

Дьюи и Луи, вероятно, были того же мнения: улегшись на коврик у камина, они тут же уснули, положив головы друг на друга.

Дафна хотела попросить у Элисон разрешения понюхать ярко-жёлтые ромашки, но отчего-то постеснялась.

В день знакомства Дафна на прощание обменялась телефонными номерами с Элисон Арчибальд (у той, как выяснилось, даже имелся мобильник, что в очередной раз убедило Дафну в том, что Корделия, вероятно, сильно погорячилась насчёт «отшельницы», и это вкупе ещё с парой моментов окончательно уверило её в том, что рассказывать Корделии о нечаянном знакомстве не стоит).

– Непременно заходите ко мне ещё, – сказала ей тогда Элисон уже возле порога и протянула руку, которую Дафна тут же охотно пожала.

– Обещаю, что зайду, мисс Арчибальд, – ответила она. – К тому же, теперь мы можем заранее созвониться, чтобы мой визит не выглядел слишком уж невежливым.

– Всегда вам рада, – кивнула Элисон, и у Дафны не возникло и тени сомнения в том, что это было сказано искренне.

Корделии она так ничего и не сказала.

Несколько дней пролетели как один – ничего плохого, но и ничего особо хорошего; впрочем, спросила Дафна себя, а чего ты ещё ждала в этой глуши? Тем не менее, «в глуши» ей нравилось. Хьюи за эти дни полностью выздоровел и довольный носился в саду с остальными собаками. Корделия пару раз заходила на чай и однажды приглашала Дафну отужинать, но Дафна была вынуждена отказаться: в самый последний момент у неё невероятно разболелась голова; впрочем, надо признаться, и настроение было для этого не подходящим.

За эти несколько дней она чаще, чем обычно, выходила в сад, и постоянно голова словно сама собой поворачивалась в сторону стоявшего на отшибе (как будто тот, кто его построил, знал заранее, какая судьба ему уготована) старого дома, а взгляд сам собой упирался в большие чёрные ступени.

«Чёрные пороги», что за несуразное названьице!

Несуразное и…

И жуткое.

И всякий раз она, поёжившись, отворачивалась.

Отворачивалась, словно боялась увидеть там что-то…

Или кого-то.

Элисон Арчибальд за последние два дня отправила ей пару СМС, вежливо осведомляясь о том, как она, Дафна, себя чувствует, и как её настроение. Это показалось Дафне невероятным милым, и она с радостью ответила старушке.

«И никакая она не дикая, – снова подумала она, тыча своим изящным наманикюренным пальчиком в сенсорный экран мобильного телефона, – некоторые её ровесницы знать не знают, что такое СМС».

В остальном все происходило как обычно.

И так продолжалось ровно до последней ночи.

***

На этот раз Дафна не забыла купить бренди, нет.

Он попросту ей не помог.

Горячительный напиток, прежде всегда даривший ей блаженное расслабление, на этот раз совершенно не подействовал. Дафна лишь ощутила лёгкое опьянение, но спать ей совершенно не хотелось.

Не хотелось, но она всё же легла.

Считать овец на этот раз ей хотелось ещё меньше, чем спать, и Дафна решила просто полежать с закрытыми глазами. Как ни странно, это возымело действие: постепенно мысли перестали бегать, прыгать и скакать в её мозгу, веки отяжелели, и, кажется, она уже начала засыпать… или даже уснула…

Этого Дафна понять не успела.

Её что-то разбудило.

Открыв глаза, она сообразила, что её разбудил какой-то звук. Что-то вроде шороха…

Нет, не шороха.

Стука.

В окно будто бы кто-то стучал.

Тук. Тук-тук. Тук-тук.

Показалось, подумала Дафна. Это просто показалось.

Тук-тук.

Чёрт.

Мысль о стоящей за окном девочке (той самой, в голубом платье, со светлыми косичками) пришла ей в голову немедленно, и Дафна отчётливо ощутила, что она дрожит.

– Уходи, – одними губами произнесла она и только после этого до конца осознала, что она делает.

Ты говоришь с пустотой, Дафна.

Ты говоришь ни с кем.

Ты говоришь…

С призраком.

Тук-тук.

– Убирайся, – уже громче произнесла она. – Кто бы ты ни была – убирайся, это мой дом.

Последняя фраза, кажется, придала ей некой уверенности в себе.

Да, она здесь, в своём доме, и никто её не тронет.

Руки всё ещё дрожали, и ноги тоже, но она пересилила себя.

Поднявшись с кровати, Дафна сунула ноги в домашние туфли, подошла к окну, нарочито резко отдёрнула занавеску и…

То, что она увидела, едва не заставило её закричать.

На запотевшем стекле красовалось послание:

Меня убили по ошибке.

Меня не должны были убить.

Меня убили вместо неё, мы с ней связаны проклятием.

Помоги мне.

Ужас охватил её, но мозг работал неожиданно быстро и чётко.

«Каким образом это написали снаружи?

Каким образом это написали так, что я могу это читать?

Ведь если бы кто-то написал снаружи на стекле этот текст, я бы видела его в зеркальном отображении…

Как?»

Протянув к оконному стеклу дрожащую руку, Дафна провела по нему пальцами.

Половина текста тут же стёрлась.

Его написали изнутри.

«Да, его написали изнутри, потому что тут была мёртвая девочка, и она тебе стучала, она была прямо здесь в твоей комнате, в твоей комнате Дафна, в твоей, твоей, твоей, тут, внутри…»

Дафна зажала пальцами виски.

– Кто ты такая?! – заорала она на весь дом, не отдавая себе отчёта в том, что кричит. – Кто ты, чёрт бы тебя побрал, такая?

В ответ не было ни звука, в доме будто бы воцарилась гулкая тишина, и она застыла, как заворожённая, глядя на стекло, на котором вновь проступили слова:

Помоги мне, Дафна.

Её ноги тут же подкосились, и она упала в обморок.

***

Элисон Арчибальд только недавно встала и заваривала чай, когда её мобильный телефон зазвонил.

– Доброе утро, Дафна, – сказала она, нажав зелёную клавишу. Когда они прощались, та сама попросила звать её по имени, и Элисон охотно согласилась. – Да, я дома. Конечно, можно зайти, я как раз завариваю чай, – она сделала небольшую паузу, после чего добавила: – Дафна, у вас всё в порядке? Хорошо, тогда я вас жду. Давайте скорее ко мне.

Положив трубку, Элисон склонилась над вазой и понюхала жёлтые ромашки.

Ей казалось, будто они пахнут на всю гостиную.

***

– Мисс Арчибальд, простите, что так врываюсь… – Дафна сама понимала, что выглядит неважно, она даже толком не уложила волосы, и теперь рядом с этой невероятно милой, пусть и пожилой женщиной, ощущала себя откровенной замухрышкой. – Мне, право же, очень неловко…

Элисон протянула ей обе руки ладонями вверх.

– Дафна, перестаньте, – сказала она. – Всё в порядке, я ведь сама вам говорила…

Дафна пожала обе её руки:

– Спасибо.

– А теперь проходите скорее, моя милая, и рассказывайте, что вас так сильно встревожило.

Переведя дух, Дафна посмотрела Элисон в глаза и на одном дыхании выпалила:

– Мисс Арчибальд, что вам известно об особняке под названием «Чёрные пороги»?

На мгновение Элисон, казалось, отпрянула, а затем, тяжело вздохнув, вернула взгляд.

– Вы видели её? – спросила она наконец, и Дафна окончательно уверилась в том, что поступила правильно, придя сюда.

– Да, – ответила она.

– Идёмте, – Элисон взяла её под локоть. – Сейчас выпьем чаю, и я вам всё расскажу.

На какое-то мгновение прикосновение Элисон Арчибальд вдруг показалось Дафне столь мощной защитой, что она едва не расплакалась.

***

– Курите, если хочется, – Элисон пододвинула ей пепельницу. – Сама я не курю, но пепельницу держу на всякий случай. Мой отец был заядлым курильщиком. Пепельница досталась мне от него по наследству.

– Спасибо, – закурив, Дафна выпустила дым через ноздри и вновь посмотрела на Элисон. – Она ведь оттуда, эта девочка, мисс Арчибальд? Оттуда, из «Чёрных порогов»? Неужели все её видят?

Элисон покачала головой:

– Не все. Джорджина видела. Та, у которой вы купили дом. Я ещё тогда насторожилась, когда услышала от кого-то из местных, что мисс Блейм продала свой дом богатой даме из Филадельфии. Мне сразу показалось, что запахло жареным. Впрочем, давайте обо всём по порядку. Вы хотели узнать историю «Чёрных порогов», я расскажу вам её.

– Если можно.

– Слушайте. В пятидесятых годах прошлого века там жила семья мецената, мистера Эйбрахама Хэссена. Он, его жена Мэри и дочь Селестина. Вместе с ними жила экономка мисс Сабрина Декстер. Только вот выглядела она… не так, как обычно выглядят экономки. Это была довольно молодая и очень красивая дама. Когда они поселились здесь, у Хэссенов ещё не было детей, а потом выяснилось, что Мэри ждёт ребёнка. По иронии судьбы одновременно с ней забеременела и их красивая незамужняя экономка. Ходили слухи, будто бы Мэри грозилась её выгнать, несмотря на молодой возраст, она была как-то нарочито набожна, и беременная незамужняя женщина, по всей видимости, не укладывалась в её систему ценностей, но мистер Хэссен вступился за мисс Декстер, и она осталась. Вскоре Мэри Хэссен родила девочку, а буквально через несколько дней и мисс Декстер разрешилась от бремени дочерью. Дочку Хэссенов назвали Селестиной, мисс Сабрина же назвала свою Брунхильд, в честь исландской королевы из «Песни о Нибелунгах», так она говорила. Девочки росли вместе и были не разлей вода. Более того, они были похожи меж собой как сёстры и любили друг друга так же сильно, что очень не нравилось хозяйке, считавшей, что нечего Селестине «якшаться с чернью навроде этой бастардки». Когда девочкам было восемь, случилась трагедия. Селестина, дочь Хэссенов, пропала без вести. Вместе с ней пропала и хозяйская собака, спаниель Шерри. В ту же ночь полиция обнаружила труп мисс Декстер. Она была отравлена. Малышка Брунхильд, дочь погибшей Декстер, убежала из дома, её нашла полиция. Девочку отправили в приют, дальнейшая судьба её неизвестна. В убийстве Сабрины Декстер подозревали Мэри, которая, несмотря на то, что была вынуждена смириться с решением мужа, экономку всё же ненавидела. Была ли она виновата – так и не узнали; на почве горя из-за исчезновения дочери Мэри повредилась рассудком, и её были вынуждены отправить в лечебницу для душевнобольных. Сам Хэссен, кажется, повредился тоже. Он пытался искать дочь, а когда понял, что поиски напрасны, покончил с собой.

– Господи, какая жуткая история, – тихо произнесла Дафна. После чего, немного подумав, спросила: – Мисс Арчибальд, вы ведь уверены, что всё было именно так?

Элисон кивнула:

– Конечно, моя дорогая. Это всё произошло практически на моих глазах. Я была ребёнком, но, тем не менее, прекрасно всё помню. А почему вы задаёте этот вопрос?

– Я просто уточняю, – ответила Дафна. Отчего-то ей не хотелось говорить Элисон о том, что Корделия Вудмэн рассказывала ей немного другую историю.

Интересно, она не знала об убийстве экономки или умолчала умышленно?

Хотя зачем ей нужно было бы скрывать такое, если бы она знала?

– Значит, это та девочка… – тихо произнесла она, поднимая глаза на Элисон. – Та, которая… пропала?

Элисон коснулась её руки.

– Вы верите в тонкие материи, дорогая моя? – спросила она.

– Вы имеете в виду мир духов?

– Да.

– Я не знаю. Никогда не верила.

– Я вас понимаю. Многие из нас не верят, пока не столкнутся. В общем, если верить в мир духов, как вы его назвали, то я могу с уверенностью сказать, что да, это та самая девочка. Нет, лично я сама никогда её не видела. Но слышала. От Джорджины.

– Джорджина общалась с вами?

– Да. Она была одной из немногих, кто не шарахался от меня. В первый раз она увидела Селестину, когда была маленькой. Та была со своей собакой – её призрак, если верить Джорджине, нередко появляется вместе со своей хозяйкой – и ужасно её напугала. С тех пор у бедняжки дрожат руки. Даже сейчас, когда она совсем взрослая.

– Она видела девочку и потом?

– Да. Джорджина говорила, что та не делала ничего плохого, лишь просила помощи. Это едва не свело бедняжку с ума. Не удивлюсь, если отчасти потому она и решила уехать отсюда.

– И теперь она приходит ко мне… – задумчиво произнесла Дафна. – Но зачем? – она посмотрела Элисон в глаза. – На днях я нашла у своего порога ромашку, мисс Арчибальд. Жёлтую, как эти ваши.

– Если это и впрямь она, то ромашки меня тем более не удивляют. Девочки, помнится, очень их любили. Всё время плели венки и надевали друг другу на голову.

– Что стало с дочерью экономки, вы так и не знаете?

– Нет, я же сказала. Полиция отвезла её в приют, это всё, что мне известно. Родственников у Сабрины Декстер не было.

Дафна уронила голову на руки.

– Господи, за что мне это всё! – в сердцах произнесла она.

Элисон взяла её за руку.

– Я думаю, вам стоит поговорить с Джорджиной, Дафна, – сказала она. – Не случайно она оставила вам свой адрес и номера телефонов.

– И впрямь думаете? – Дафна подняла голову.

Элисон кивнула:

– Я уверена в этом, моя милая Дафна, – сказала она.

– Вы стали какой-то молчаливой, моя дорогая Дафна, – Корделия Вудмэн, нарочито подозрительно прищурившись, посмотрела на неё. – Будь я одним из этих надоедливых копов, которые есть в каждом второсортном детективчике, я бы, ещё чего доброго, решила, что вы что-то скрываете от меня.

Дафна нервно усмехнулась:

– Мне нечего скрывать от вас, милая Корделия, – уверила она. – Ну, пожалуй, кроме того, что я отвратительно сплю последние две ночи, из-за чего, возможно, кажусь немного рассеянной.

– О, это я прекрасно понимаю, – Корделия отставила в сторону свой стакан с апельсиновым соком. – У меня тоже такое порой бывает.

– Тогда точно понимаете, – кивнула Дафна.

– Да уж, – Корделия откинулась на спинку дивана. – Притом, представьте себе, это случается чаще всего абсолютно на ровном месте, – она всплеснула руками. – Вы только представьте: весь день я пребывала в превосходном настроении, никто меня не обижал и не нервировал, и тут – бабах! – на самом что ни на есть ровном месте бессонница! Бр-р-р! – она передёрнула плечами.

– Вот и у меня она не пойми откуда берётся, – согласилась Дафна, подливая Корделии ещё сока.

Корделия взяла стакан со столика и сделала несколько глотков. Какое-то время она молча смотрела на Дафну, сверля её глазами, а затем вдруг спросила:

– Надеюсь, больше никаких девочек за окном вы не наблюдали, моя дорогая?

Дафна едва не дёрнулась. Вопрос Корделии очень не понравился ей.

Точнее – её оттолкнул тон, которым он был задан.

Должно быть, Корделия считает меня слегка помешанной, подумала она.

Или даже не слегка.

Дафна никак не могла этого объяснить, но почему-то обо всех последних событиях ей совершенно не хотелось рассказывать Корделии.

Ни о последнем визите мёртвой девочки, ни о том, что она познакомилась с Элисон Арчибальд.

Отчего-то ей казалось, что Корделия бы не одобрила…

Особенно – учитывая то, как нелестно она отзывалась ей о мисс Арчибальд.

Все эти, казалось бы, «мелочи», тем не менее, обрубали всякое желание поделиться с Корделией на корню.

Впрочем, нет, «обрубали» было неверным словом.

Такого желания у Дафны и не возникало.

И где-то в самой глубине души, где-то очень-очень глубоко Дафне казалось, что причина этого нежелания кроется не только в возможном неприязненном отношении Корделии к Элисон.

Было что-то ещё.

Что-то, чего Дафна сама не понимала.

Пока что – точно не понимала.

Корделия продолжала сверлить её взглядом, и Дафна поняла, что нужно что-то сказать в ответ.

– Нет-нет, – произнесла она вслух. – Ничего подобного больше не было, Корделия, и я сейчас думаю, что это был…

– Вы сейчас думаете, что это был просто сон?

Дафна торопливо кивнула:

– Да.

– Я тоже в этом уверена, моя дорогая, – тут же отозвалась Корделия и легко щёлкнула по носу развалившуюся у неё на коленях Вебби: – Ты согласна со мной, Вебби, красавица? Твоя хозяйка просто была не в себе.

Дафна в очередной раз ощутила острое напряжение. Выражение «не в себе» зацепило её, и она даже была готова себе в этом признаться.

Она и впрямь считает меня чокнутой.

Твёрдо пообещав себе самой больше никогда не обсуждать с Корделией никаких подобных вещей, Дафна решила сменить тему.

– Вижу, Вебби вас обожает, – через силу улыбнувшись, сказала она.

– И это абсолютно взаимно, – ответила Корделия, обнимая Вебби, которая не преминула воспользоваться случаем лизнуть ей руку. – Знаете, Дафна, когда я была ребёнком, у меня была точно такая же собака.

– У вас был спаниель? – Дафна заметно удивилась: Корделия вроде бы не упоминала об этом раньше.

– Да. Когда я была ребёнком, у меня был спаниель. Девочка. Золотистая, точь-в-точь как ваша красотка. К сожалению, она прожила со мной недолго.

– О… – Дафна, казалось, стушевалась. – Но что же… что же случилось?

Корделия посмотрела ей в глаза.

– Её убил один человек, – сказала она. – Один плохой человек. Очень плохой человек.

Дафна покачала головой:

– Корделия, мне очень жаль… вы, должно быть, ужасно переживали…

Корделия кивнула:

– Да. Как, наверное, любой ребёнок, я была привязана к своему питомцу. Я и представить не могла, что с ней может произойти что-то подобное, – она вздохнула. – Впрочем, думаю, не стоит о грустном. Много воды утекло с тех пор. Я была совсем крошкой, – она скрестила руки на груди и внезапно сменила тему: – Вы любите музеи, Дафна?

– Смотря какие, – растерянно отозвалась Дафна, слегка удивлённая таким внезапным переменам. – Некоторые интересно посетить, но в целом… не сказала бы, что прям люблю их.

– А я – так просто без ума от них, – немедленно отреагировала Корделия, и, взглянув на Дафну поверх стакана с соком, допила его до конца и отставила пустой стакан. – Все обошла, какие есть в Гринвилле. Даже в музей Босого Джо Джексона*, помнится, как-то зарулила.

Дафна промолчала, потому что не знала, что на это ответить.

***

Когда за Корделией захлопнулась дверь, Дафна тут же бросилась к ноутбуку, чтобы проверить электронную почту.

Письмо Джорджине Блейм она написала ещё вчера вечером, но ответа пока что не получила.

Мысль о том, что всё это выглядит очень странно, не покидала её, но Дафна изо всех сил подавляла эти неприятные ощущения.

Почему она не отвечает?

На прошлое письмо она ответила сразу.

Почему в этот раз тишина?