– Я сегодня вспоминала нашу поездку в Крым.
Он промолчал.
– Было так хорошо. Мы тогда в Алушту поехали по следам Мандельштама…
– Угу.
– Ты помнишь, как ты меня называл тогда?
Разговор прервал звонок. Он быстро сбросил.
– Мне надо перезвонить Александру, это по поводу лекции в Афинах. Я скоро вернусь.
Он вышел, погасив свет. В темноте кухни мелькнули белые каллы. На секунду мне показалось, что это снег. Он очень любил снег и зиму. Раньше, когда они жили в Москве, и зимой по выходным он брал детей на горку, они возвращались домой мокрые, волоча за собой сломанный снегокат или ватрушку. Он говорил с порога:
“Любимая, не ругайся, мы целы, но синяков не сосчитать!”
Какими холодными были его руки, которыми он обнимал меня за талию и притягивал к себе.
Последний год мне часто бывало холодно. Но это был другой холод, он появлялся внутри и распространялся медленно, заполняя все тело. Я пробовала медитации и знала, что могу представить в воображении, как по телу проходит тепло, от кончиков пальцев до волос на голове, но этот холод был совсем другого качества. Он создавал невидимую пленку, которая проходила между мной и окружающими. Я поморщилась и намылила руки средством для мытья посуды, как бы пытаясь смыть с себя что-то скользкое.
После ужина я уложила детей спать и ушла к себе в спальню, прихватив стакан с белыми цветами. Его не было уже пару часов. Длинные гудки недружелюбно сопровождали меня в темной комнате. С книжной полки сурово глядел великий русский писатель с густой бородой.
“Сколько времени, уже почти десять часов.”
Спасением от ожидания стали беспорядочный набор слов на клавиатуре. Я взглянула на каллы, с равнодушием смотревшие на меня со столика, и написала:
“Белые каллы символизируют…”
Гугл беспощадно добавил слово “смерть”. Я вздрогнула.
– Почему ты так поздно?
– Всё в порядке. Решил прогуляться.
– Но где ты был?
– Давай завтра поговорим, очень прошу тебя. Я хочу спать.
Мне снилось море. Я иду по теплому песку. Яркий свет. Я захожу в воду и хочу поплыть. Но море густое и липкое…Я смотрю на свои руки, они стали мохнатыми черными лапками. Вокруг золотистая сладкая масса. Как отсюда выбраться! Крик.
Будильник.
После того, как я отвела ребенка в школу, мне захотелось пройтись вдоль моря с коляской. В руке кофе в бумажном стаканчике, перед глазами стеклянная поверхность. Греки действительно называют море однокоренным стеклу словом. Ну вот и талассотерапия – наверняка оттенок моря обладает каким-то уникальным эффектом для эмоционального восприятия. Я зачем-то написала в поисковике: “к чему снится насекомое” и открыла первый попавшийся сонник:
“Если женщине снится насекомое, то у неё будет несчастье.” Пару сотен лет назад подобная фраза, услышанная от гадалки, могла разрушить чью-то жизнь. Мы все-таки живём в современном мире, а тут – сонник. Но внутри как будто сковырнули ногтем свежую ранку. Я снова взглянула на море. Оно больше не отражало идеальную голубизну, цвет казался пустым, хотелось попросить, чтобы невидимый художник капнул в него еще краски. Интересно, мог ли художник подобрать цвета, когда испытывал грусть?