Двадцать два

Глава 3. Свидетель

Дело № *** о пропаже Лады Миртовой состояло пока из одного лишь тонкого листа – заявления от Вероники Владимировны Сколковой, которая должна была с минуты на минуту явиться на… нет, не на допрос, на беседу со следователем.

Из заявления было известно, что Вероника Владимировна Ладе не родственница, а соседка по площадке. Что Лада пропала вероятно дня два–три назад. Во что она была одета, соседка не знает. Но точно уверена, что Лада именно пропала, а не уехала, и что с ней случилось что-то нехорошее.

Алексей выклянчил это дело себе на особый режим, хоть Старшая и отмахнулась, что, дескать, пустышка: сама куда-нибудь та Лада уехала, а соседка панику развела. Однако Алексею почему-то было важно Ладу найти, пусть хоть и сама уехала.

И, в общем-то, не секрет почему. Он от себя того не скрывал. Ладе Миртовой двадцать лет, столько же, сколько сейчас Алёшиной младшей сестрёнке Алёнке. Когда родители погибли, Алёне было пятнадцать, ему девятнадцать. Ох и намучился он с ней. Сам ведь ещё, по сути, не успел с детством расстаться, а пришлось стать мужиком, воспитателем, отцом. Тяжко ему эта роль давалась. Алёнка смерть родителей своеобразно переживала – учёбу забросила, войну всему миру объявила, связалась с отбросами маргинальными. Откуда он её только ни вытаскивал. И сколько сам таких вот заявлений о пропаже человека писал – не счесть.

Потому-то исчезновение молодой девушки больно резануло воспоминанием, захотелось помочь, пусть даже ищут её не родственники, а соседка Вероника Владимировна.

Алёша уже сделал запрос в морги и больницы с описанием из заявления, благо приметы яркие: рыжая, полнотелая, вся в веснушках, волосы до бедра. Но таких за последние трое суток не поступало.

– Значится, ищем дальше, – пробубнил Алёша про себя, по привычке потирая мочку уха, где раньше висела серьга.

Как приняли в следственное, пришлось снять серёжку – не по уставу, видите ли. Хорошо, что в повседневной рутине можно ходить по гражданке, а не в форме. И Алёша не без удовольствия шокировал старших коллег провокационными принтами на футболках, вечно взъерошенным ёжиком коротко стриженных волос и обилием браслетов и фенечек на руках и шее. Старшая пыталась было намекнуть, что проще надо быть, не выделяться, но по большому счёту ей его внешний вид был до лампочки. Она к нему привыкла ещё со времен следствия по делу гибели Никитиных-старших.

Алёша накидывал на бумагу список вопросов к свидетелю, когда раздался внутренний звонок, и дежурный сообщил, что к нему на допрос явилась гражданка Вероника Владимировна Сколкова.

Через минуту в дверь постучали, и в кабинет вошла вовсе не старушка-соседка, коей представлял себе Веронику Владимировну Алёша, а молодая тонкая девушка в пышной зелёной юбке из воздушного фатина и сером свитере крупной вязки, спадающем с плеча так низко, что видно было выпирающую ключицу и нежную впадину подмышки.

– Эм-м… э-э-э… Вероника Владимировна? – растерялся в первую секунду Алёша. – Эм-м… э-э-э… это я вам звонил, лейтенант Алексей Никитин, можно просто Алексей, присаживайтесь. Поговорим про Ладу Миртову?

Он засуетился, перебирая бумаги на столе, раскладывая в ряд ручки-карандаши и чистый лист бумаги. А Вероника в это время прошла и села на краешек стула напротив. На коленях она держала сумочку с замком-фермуаром⁸. И то открывала, то закрывала его с лёгким щелчком, более ничем не выдавая волнения.

Алёша наконец взял себя в руки и уже спокойно, с интересом посмотрел на Сколкову. Да, она была красива, но какой-то странной красотой. Не милой, не правильной. Чёрные волосы в мелких завитушках, нарушая всякую логику и законы физики, создавали ореол вокруг головы, торчали вверх, вниз, в стороны, падали на высокий лоб, спускались на плечи. Чёрные же глаза, огромные до абсурда, слегка косили. Лицо было худое, а скулы, нос, подбородок – всё казалось очерченным по линейке, с точно выверенными острыми и прямыми геометрическими углами.

«Похожа на гречанку… или цыганку», – подумал Алёша, а вслух спросил:

– Вы давно знакомы с Ладой Миртовой? В каких отношениях? Поделитесь для начала всем, что считаете нужным.

– Хорошо, – произнесла девушка и начала свой рассказ.

И вот тут Алексей пропал окончательно.

Голос её шёл словно из глубин Вселенной, такой магнетический, с лёгкой хрипотцой, даже грубоватый, но… чарующий. По телефону он звучал совсем иначе, вернее, эта загадочная хрипотца была слышна и по телефону, но там он считал её как возрастную. А наяву, в комплекте с красивой картинкой лица и тела, голос Вероники окутывал почти осязаемым облаком умиротворения. Как кролик под гипнозом удава, он разве что не качался из стороны в сторону, не сводя глаз с её тонких бледных губ и сверкающих белых зубов с заметно выпирающими клыками.

А девушка тем временем вещала:

– Мы не то чтобы подруги… ну или подруги… не знаю. Лада со всеми дружит, она такая, с ней легко. Даже мне. У нас квартиры напротив… познакомились как? Как обычно соседи знакомятся… виделись в подъезде, здоровались, она ко мне как-то за солью заскочила… так и подружились. У меня её ключи запасные всегда лежали на случай, если свои потеряет. Или, когда уезжала она, я кота кормила. А тут три дня её не видно и не слышно, и кот орёт за дверью. Я и вошла проверить. Её нет, Маффин (это кот Ладин) голодный как волк, миски пустые – ни воды, ни еды. Она бы Маффина не бросила вот так, точно нет. Потому я и испугалась, и… пришла в участок.

– Что-то в квартире было подозрительным?

– Нет, не думаю. Ну, кроме одичавшего кота, конечно. Вещи… одежда её на кровати разбросана… но Лада, когда куда-то торопится, всегда так.

– Она жила одна? С котом? Родственники, родители, молодой человек? Кто-нибудь к ней приезжал?

– Родители в Саратове живут, ей тут квартиру купили, когда Лада в универ поступила. Приезжают редко. Чаще она к ним. Молодого человека нет. – Вероника сделала паузу, задумалась, щёлкнула фермуаром. – Скажем так, есть человек, который ей очень нравится, но они даже не виделись ни разу. Он из другой страны. Они переписываются.

– Та-а-а-ак. А можете подробнее?

– Я мало что знаю. Имя – Алехандро. Аргентинец, кажется. Она спрашивала про него, но там так запутанно всё вышло, что я сама не поняла.

– Спрашивала про него у кого? У вас?

Вероника смутилась на мгновение, тряхнула кудрями, прикрыла огромные глаза, будто раздумывала, сказать или нет, и всё-таки сказала:

– У Таро. Я делаю расклады на картах. – Снова щелчок.

– А? Гадаете? – Алексей аж присвистнул от удивления, а сам подумал: «Точно цыганка».

– Ну… ну да, наверное, это так называется. Хотя в целом Таро – это несколько больше, чем гадание. Я не цыганка.

– А? – У Алёши мурашки под рубашкой побежали.

– Я не гадалка в привычном понимании. Но… это не имеет никакого отношения к Ладе. Она один раз лишь просила посмотреть про Алехандро своего, но там такая ерунда выпала, я и решила, что карты не хотят говорить. Так бывает иногда.

– Значится… окей, это проехали. – Алексей придвинул к себе список заранее приготовленных вопросов, старательно стягивая с лица недоверчивую усмешку. – Дальше… Что у нас дальше? Особые приметы, кроме тех, что вы указали в заявлении. Может, татуировки? Шрамы? Какие-то украшения особенные? Кольца…

– Подвеска!

– А?

– Подвеска у неё была в форме кубика с гравировкой буквы Тау. Можно? – Вероника ткнула острым пальцем в карандаш, хотя смотрела немного левее него.

Этот дефект её зрения был очень мил и вовсе не отталкивал. Алёша даже подвис на секунду, пытаясь рассмотреть, уловить её чуть косящий взгляд. Но быстро опомнился, потупил глаза и протянул карандаш с чистым листком.

Вероника нарисовала на нём закорючку: ת.

– Это еврейская буква Тау, – снова повторила Вероника. – Такая подвеска была у неё на шее, на коротком кожаном шнурке. В последнее время Лада её не снимала.

– Она еврейка?

– Нет. Она… белоруска… кажется. Это неважно. Как бы объяснить? Буква Тау соответствует аркану Мир в Древе Жизни. Лада интересовалась каббалистическими учениями. Но не всерьёз, поверхностно. Она высчитала, что её аркан – карта Мир. Это очень популярно сейчас: матрица судьбы, нумерология… слышали? Подвеска в форме буквы Тау как символ двадцать первого аркана Мир. Ей сказали, что нужно носить символ, чтобы усилить свой архетип. Как-то так… если в общих чертах.

– Секта, – мрачно произнёс Алексей, с нехорошим чувством вспоминая, как вытаскивал сестру из круга сатанистов.

Вероника грустно вздохнула, скосив глаза ещё дальше в сторону.

– Да нет же, не секта. Каббалистика – это такой способ познания Вселенной. Хотя… в разные времена на этом учении действительно создавались мистические ордена и что-то вроде сект. Кроули⁹, например. Не слышали? Нет? Но, мне кажется, Лада не про это. Ей просто любопытно и хотелось волшебства. Знаете, как… как дети желания на звёзды загадывают или на часах парные цифры ловят. Такая маленькая бытовая магия, просто любопытство и жажда чуда. Лада любит фантазировать.

– Магическое мышление?

– Да. – Вероника улыбнулась.

– А у вас?

– Я гадаю на Таро. – Она многозначительно посмотрела на Алексея, точнее, на его левое ухо. – Как считаете, какое у меня мышление?

– И вы всерьёз верите вот в это вот всё? – не сдержал Алёша скепсиса в голосе. – В высшие силы? В потусторонние миры? В это… как вы там сказали… древо жизни? Что это вообще? Древний африканский баобаб?

– Для того, кто не изучал магию, весь мир полон физики, – пошутила Вероника и блеснула белыми клыками. – Про Древо Жизни я вам расскажу, если понадобится. Но для поиска Лады оно ведь вам не надо?

– А что сказали карты? Вы спросили у них, где Лада? А? Помогите мне, Вероника Владимировна. – Алёша открыто иронизировал.

Девушка вдруг посмотрела Алексею прямо в глаза, словно не было того дефекта, что так пленял и умилял его. И от взгляда того стало Алёшеньке не по себе. А Вероника произнесла тихо, почти шёпотом:

– Карты сказали, что Лада в беде. Что ей страшно сейчас. Она в башне. А рядом дьявол. Он её пугает.

– Ой всё. – Алексей откинулся на спинку стула в раздражении. – Это, пожалуй, слишком для меня. Спасибо вам, Вероника Владимировна. Если будут какие-то известия, звоните, мой номер у вас есть. Я возьму ордер на осмотр Ладиной квартиры и наберу вас. Откроете дверь, раз уж у вас есть ключи?

– Да, конечно. До встречи… Алексей.

Она улыбнулась и встала, взмахнув пышной юбкой. И тут Алёша заметил, как быстрым движением руки убирает она в сумочку карты, снова щёлкая звонким замком.

– Нда-а-а, – скорее выдохнул, чем произнёс вслух Алёша в смешанных чувствах, провожая необычную гостью взглядом.

Почертив на листке ему одному понятные схемы, он включил заснувший ноутбук и раздражённо заклацал по клавиатуре, выискивая в базе данных информацию о действующих сатанинских сектах.

К этим организациям он испытывал особую неприязнь. Не потому что сам верил в Бога и считал дьяволопоклонников своими врагами. Нет, не верил. А потому что зло и дикость, что несли религиозные фанатики, когда-то коснулись его семьи. Чуть не отняли у него сестру, единственного близкого человека, который у него остался. Колдовство, Таро и прочая магическая чепуха его не интересовали. Да и как может интересовать то, чего не существует?

Аркан 19. Солнце. ק (Коф)

Концерт удался, публика визжала в экстазе. Полный зал! Всё! Всё получилось! Она действительно звезда теперь, восходящее… нет! Уверенно взошедшее Солнце!

После двух выходов на бис Аревик продолжала петь и танцевать в просторной, но заваленной цветами гримёрке. Наряды, трижды меняемые во время выступления, валялись на полу: платья, боа, какие-то сверкающие покрывала. Тут же лежали кучей костюмы для подтанцовки, чемоданчик визажиста, рабочий набор стилиста. Обе помощницы, наскоро выпив по бокалу шампанского, устало собрали свои инструменты и, чмокнув сияющую Аревик, скрылись, столкнувшись в дверях с очередным курьером.

– Цветы для Sunny, – дежурно объявил парень в натянутой на глаза бейсболке.

Аревик приняла неприлично огромный букет ослепляюще-жёлтых миниатюрных подсолнухов, радуясь цветам как в первый раз.

– Бо-о-о-ожечки, ещё цветы?! Какая красота! О, тут конверт, написано что-то… ну-ка, ну-ка: Приветствую, Солнце… Добро пожаловать в круг двадцати двух… Увидимся сегодня, – прочитала она с чёрной карточки. – А что сегодня? Давид, смотри, это тот же самый человек опять, что подвеску прислал. Помнишь? Талисман, что принёс нам удачу!

Девушка взмахнула рукой, демонстрируя на запястье браслет с множеством подвесок. Среди них она выхватила золотой кубик с выгравированным символом ק.

– Не придумывай, – проворчал брат. – Странный кулон, странные записки, и мне совсем не нравится это «сегодня».

– У-у-у-у, бука, никому не верующий, – рассмеялась девушка заливисто, как ребёнок, заполняя гримёрку ощущением счастья и искренней радости.

Аревик Варданян, носившая сценическое имя Sunny, приехала в Москву из Сочи шесть месяцев назад. Из ресторанной певички, развлекающей утомлённых солнцем и пивом туристов, она всего за полгода выросла в настоящую поп-звезду. Съёмки, концерты, приглашения на ток-шоу. Всё это свалилось на неё так внезапно и в таком бешеном объёме, что можно было бы полететь кукухой. Но так легко она себя чувствовала в свете сценической рампы и лучезарной славы, как будто была рождена для этого.

Она и была. В их большой дружной армянской семье все знали, что Аревик засияет однажды, все в неё верили. Папа, не раздумывая, продал гостевой дом, чтобы оплатить дочери запись первого музыкального альбома и большую пиар-кампанию. Семья всегда была рядом.

Брат Давид, любимый братик, сопровождал её на выступлениях, опекая от слишком настойчивых поклонников и непристойных предложений. Единственный мужчина, что допускался в гримёрку к Аревик, – продюсер Миша. Но он держался с ней уважительно и лишь иногда позволял себе дружески приобнять девушку за плечи, осторожно оглядываясь на реакцию Давида.

Благодаря тому, что все расходы по проекту «Sunny» семейство Варданян взвалило на себя, Аревик не зависела от продюсера. Это она, вернее, семья, оплачивала его труд, а не он вытащил на свет из неизвестности хорошенькую певичку, как бывает частенько. А теперь они все в плюсе. В огромном плюсе.

– Давид, а поехали завтра в Сочи. Так по маме соскучилась… и по морю, – мечтательно улыбалась девушка, разглядывая букет из подсолнухов.

– У нас послезавтра сьёмки в ток-шоу… угадай что-то там, – вмешался Миша.

– Фу на вас… противные, – махнула рукой Аревик.

Но нет, она не расстроилась. Оптимизм и любовь к жизни были у неё в крови. Она умела радоваться каждому дню, жить в моменте, получать удовольствие здесь и сейчас. Да и как тут не радоваться жизни, когда ты красивая, яркая, солнечная, популярная и теперь уже богатая.

Чего ей не хватало, быть может, – так это личного принца на белом коне. Не повстречался всё ещё, да и некогда с принцами дружбу водить, когда надо мир собою освещать.

Аревик покрутила в руках карточку, извлечённую из подсолнухов. Этот поклонник присылал ей всегда только жёлтые цветы: нарциссы, лилии, розы. Всегда жёлтые. Всегда с чёрной карточкой внутри и короткой, но ёмкой фразой. В первый раз он прислал ей вместе с букетом и золотой талисман, подписав карточку «Удачи, Солнце».

Удача действительно накрыла с головой после этого. И хотя Давид не верил в такое, Аревик носила подвеску, даже не пытаясь узнать, что за знак на ней начертан. Она просто по-детски верила, что весь мир к ней благоволит и любит её и всё, что делается, делается ей во благо.

Вот и этот человек с жёлтыми букетами вызывал в ней любопытство и заочную любовь. Покровительственный тон, в котором написаны были записки, намекал на сильного, влиятельного, могущественного… нет, не принца… короля. Кто же он? Почему до сих пор не знакомится, а общается только букетами да короткими записками? Что значит «круг двадцати двух»? Что значит «увидимся»? Да ещё сегодня…

– Миш, а в Москве есть ночной клуб «Двадцать два»? – спросила Аревик полушёпотом, чтобы брат не услышал (он занят был разговором с охранниками).

– Не-а… не знаю о таком. Давай посмотрим. – Миша быстренько набрал название в приложении «Яндекс.Карты». – Не-а, нет клуба. Ресторан есть. Но он какой-то не айс, не наш уровень, детка. Обычная шашлычка.

– М-м-м-м-м… как шашлыка захотело-о-о-о-ось. Хочу! – Аревик топнула ножкой и состроила милейшую мордочку брату, распахнув и без того огромные глаза и поджав пухлые губы. Ну ребёнок ребёнком!

Давид поворчал на прихоть сестры, но недолго, для виду больше. Шашлыка и ему хотелось. Хорошего кавказского шашлыка на шампуре, а не этих непонятных медиум вел стейков на фарфоровых блюдах в помпезных московских ресторанах.

Через сорок минут, смыв сценический макияж и переодевшись в обычное, Аревик в сопровождении неизменных своих спутников уселась в машину, и все трое поехали в шашлычку. Никто из них не заметил, как следом двинулся серый микроавтобус.

Далеко отъехать не успели. Всё произошло внезапно, быстро и непонятно как. Под колёса их автомобиля бросился человек. Бомж по виду, но человек же. Визг тормозов, глухой удар. Хорошо, у Давида реакция кошки, успел затормозить. Человек же распластался на их капоте и по-актёрски драматично сполз под колёса. Давид и Миша выскочили из машины поднимать и отряхивать незадачливого бомжа, который валялся на земле в свете ярких ксеноновых фар.

– Живой?

– Живой!

– Куда ты прёшь, скотина неразумная? – горячился Давид, хватая деда за грудки и одновременно щурясь от бьющего в глаза света.

– Тише-тише, тише, Дава, это подстава, – успокаивал его Миша, а дальше обратился к бомжу: – Денег хочешь?

– Ум-мгу, – промычал нечленораздельно дед.

– Хрен тебе, у нас видеорегистратор. Там зафиксировано, что ты сам под колёса кинулся. Если где твои дружки с камерой сидят, то пусть умоются. – Он осмотрелся вокруг, но темень на контрасте с ярким светом фар не давала увидеть злодеев. – Пошёл отсюда! Мишу Золотницкого ещё никто не разводил! Дебилы, бл*! Пусть идёт, Дава, брось его. Поехали. Аревик где?

– Аревик? – Давид подскочил к машине, заглядывая на заднее сиденье, где ещё пять минут назад сидела его сестра. – Ареви-и-и-и-и-ик!

Но зря он рвал темноту криками, девушки нигде не было. В ночи, в злобе, в минутной панике они не видели ничего, кроме ненавистного бомжа, не слышали, как притормозил за ними микроавтобус, как кто-то поманил Аревик из машины и утащил её на сильных руках, зажав рот. Всё произошло внезапно, быстро и непонятно как.

Глава 4. Сестра

С-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с…

Что это? Чайник свистит или в голове шумит? Алексей приоткрыл правый глаз. Стянул с тумбочки часы: время 6:42. Какого чёрта?

«Алёна! Алёна, выключи чайник!» – громко думал Алёша, зависая между сном и реальностью.

Шум потока воды из ванной комнаты с чувством посылал Алексея куда подальше от имени сестры Алёны. Её чёрный кот Бегемот томно мурлыкал прямо в ухо и щекотал шею усищами.

– Мгмгм, – ворчал Алексей, не в силах разлепить ни рот, ни глаза.

Но всё-таки встал, прошлёпал на кухню, отключил газ, покормил кота, уселся за стол и, уставившись в стену напротив, продолжил существование где-то между мирами.

Сон странный приснился. Дурацкий сон. Снилась башня, а в ней, у окошка, сидит Лада Миртова с золотой косой до земли. А у башни… у подножия… то ли баран, то ли козёл. Страшный, как чёрт. Только Алёша во сне знал, что он чёрт и есть. Изловить его хотел, а тот в руках тает. Лёша голову поднимает, а вместо Лады в окошке уже Вероника Сколкова, ведьма косоглазая. И за ней стоит кто-то, кого не видно. Полез было Алёша на башню, да она всё выше и выше. Уж и внизу пропасть – упадёшь, разобьёшься, и наверх не добраться. Дурацкий сон.

– А, встал уже? – Алёнка заглянула на кухню, попутно вытирая полотенцем короткие волосы. – Это… пожарь мне яичницу по-братски, братан.

– Мгмгмгм, – послал её лесом Алёша где-то внутри себя, но встал и поставил на плиту сковородку.

– Кофе будешь? – спросила Алёна, включив электрическую кофеварку (зачем был нужен чайник, спрашивается?).

– Да, – наконец-то вспомнил Алексей человеческую речь. – Ты чего так рано? Суббота же.

– А у меня пары, прикинь. Вот… у-у-у-у-уро… люди нехорошие. Прям с утра поставили. И пропустить нельзя, по предмету экзамен в июне. Будут билеты выдавать. А ещё надо домашку доделать, вчера не успела. – Алёна жаловалась беззлобно, просто хотелось выговориться.

Алёшка собрался было съязвить, подшутить над ещё недавним её анархическим стилем существования, но не стал. Кофе пили молча, за яичницей разговорились всё-таки.

– Алён, расскажи мне, как бывший сатанист следователю…

– Дурак. – Сестра закатила глаза, демонстративно отвернулась.

– Блин, систер, прости, неудачно пошутил. Расскажи, как будущий психолог. Мне нужна консультация. Правда надо, у меня дело о пропаже человека. Есть подозрение, что она в секту подалась. Надо понять – в ту ли сторону копаю. Помоги. Ну? Помоги-и-и-и-и-и-и.

– Что надо? – разворачиваясь обратно к брату, но всё ещё сохраняя недовольное выражение лица, процедила сквозь зубы Алёна.

– Зачем люди идут в секты?

– Слу… ну, причины могут быть разные. Начиная от личных кризисов вроде потери близкого человека, заканчивая просто интересом к… духовному, к потустороннему. Без пациента я тебе причину не найду.

– А если я тебе опишу примерный психологический портрет?

– Дерзай.

– Молодая девушка, общительная, животных любит. Не богата, но всем необходимым обеспечена, своя квартира. Не дура. Учится в институте. С родителями всё окей, несчастной любви не наблюдается. Верит в Таро и гадания. В последнее время увлекалась этой… каббалой.

– Та-а-ак. Ну, каббала – это у нас про мистику же? Поиск духовности может привести к попытке найти ответы на глубокие вопросы в религиозных или мистических учениях, включая секты. Однако сейчас для этого не обязательно уходить в изоляцию. То есть можно находиться в каком-то ордене, круге мистическом. Но уходить из дома… исчезать, обрывая все связи внезапно… Это вряд ли. Ну… разве что её братья по ордену украли и съели.

– А?

– Шучу. Но если ты на сто процентов уверен, что дело в секте, а девушка исчезла внезапно… не собирала вещи, не забрала документы… то, возможно, её удерживают насильно. Похитили, увезли… принесли в жертву.

– Блин, Алёна! Про вещи не уверен, но кота любимого бросила без еды и воды.

– Значит, точно последнее. – Она нежно погладила своего жирного кота, примостившегося на худых её коленках. – У нас недавно курс лекций был по истории религий. Вёл профессор… как же его? Охренительный чувак. Так интересно рассказывал… и про секты тоже.

– Понял, принял. Буду думать. Иди домашку делай. Тебе к первой паре.

Алёна снова закатила глаза.

– Вот тебе и «спасибо, Алёнушка, – бурчала девушка себе под нос, передразнивая интонации брата. – Ты мне так помогла… что бы я без тебя делал… ты такая молодец. Я подвезу тебя в институт, сестрёнка, можешь не торопиться…»

– Ты правда молодец, – крикнул ей вслед смеющийся брат. – Спасибо! И да, подвезу!

Он откинулся на спинку стула, провожая сестру любящим взглядом. Она действительно молодец. Сумела выбраться из плохой компании, нашла иной путь проживания боли, а теперь ещё учится на психолога, чтобы помогать другим. И ведь хорошо учится! Умничка.

После смерти родителей у них на двоих осталась хорошая, довольно большая (под сто квадратов) квартира в центре и доля в бизнесе, в который они не лезут, но дивиденды снимают регулярно. Поэтому с деньгами проблем нет. На учёбу, на жили-были, на путешествия хватает.

Алёшка на момент несчастья учился на юридическом в МГИМО. Кто не знает крутость этого заведения? Сливки общества, вернее, их золотые детки – все там. Английский в совершенстве, международная практика и перспектива карьеры по дипломатической части. Но Алёшка, как и Алёнка, тоже учудил на фоне стресса – в ментовку подался после выпуска. И если Алёна из плохой компании вырвалась, то Алёша в своей остался. А чтобы что? А чтобы помогать другим. Это у них семейное.

Допив кофе, Алексей по привычке загрузил сводку новостей на смартфоне, пробежал глазами по событиям прошедшей ночи: авария, пьяная драка, стрельба на Манежной… а это что? Похищение популярной певицы Sunny… сегодня ночью Sunny была похищена неизвестными из собственной машины… телохранитель и продюсер под подозрением… фото с последнего концерта…

Алёша вцепился глазами в фотографию. На ней певица прикрывалась рукой от яркого света или от папарацци. В верхней части фото крупным планом была загорелая кисть руки и на ней браслет с нанизанными подвесками. Среди них особо выделялся золотой камешек-кубик с гравировкой – ק.

Алексей увеличил снимок, сделал скрин фрагмента с браслетом и подвеской. Немного поколебался и всё же открыл номер Вероники (ведьмы, как он мысленно называл её) в мессенджере, отправил фотографию и вопрос:

«А это какая буква?»

Ответ, несмотря на столь ранний час, прилетел почти мгновенно:

«Это еврейская буква Коф. Аркан Солнце».

Алёша мгновенно взбодрился и начал переписку уже по правилам – с вежливого приветствия:

«Доброе утро, Вероника. Простите, что так рано беспокою, ещё и в субботу. Мы можем сегодня увидеться? Нужна ваша консультация, и квартиру Лады осмотреть надо бы».

«Да, я дома. Приезжайте в любое время. Только предупредите, что едете, минут за тридцать хотя бы».

Алёша отложил телефон и радостно потянулся. Что бы надеть на встречу? Может, кофе купить ей по дороге? Это уместно? Или это слишком для рабочей встречи? Слишком, пожалуй.

– Алён, через сорок минут выезжаем! – крикнул он в сторону коридора, чем спугнул задремавшего под столом кота.

Кот сел, с осуждением глядя на запасного хозяина, уставился единственным жёлтым глазом, медленно и, как показалось Алексею, с вызовом прищуривая его. Второй глаз кот потерял в малолетстве при не известных Алёше обстоятельствах, Алёна об этом молчала.

Парень сгрёб животное в охапку и, пока сестра не видит, поцеловал в плюшевую макушку. В их маленькой ныне семье считалось, что Бегемот – это Алёнкин питомец, а Алёша его только терпит. Он вообще больше по собакам. Но где-то в глубине души молодой человек уже любил эту наглую мохнатую морду, тем более что именно с его появлением в доме сестра остановила программу самоуничтожения и вернулась к жизни окончательно.