Я старалась очень быстро вспомнить, какие танцы будут приличными. Про современные даже речи не шло, танго? Неприлично. Фокстрот? Тоже неприлично и не умею. По горам лазить умею, а вот танцами как-то не увлекалась.

– – У нас танцуют вальс, – выпалила я чувствуя как горят щеки.

– Вальс? –Ян улыбался, – покажи.

– Без музыки немножко неловко, – робко попыталась возразить я.

– А ты напой какую-нибудь подходящую мелодию, – предложил Ян.

– Ох, ладно, но ты сам слышал какая из меня певица. Вальс танцуется на счет раз – два – три, желательно в большом пространстве.

Я напела, как могла, мелодию «Вальса цветов» Чайковского и продемонстрировала Яну несколько шагов.

– Это точно парный танец? – уточнил он.

Вместо ответа я взяла его руку и положила себе на талию.

– В свое время он считался не слишком приличным, – сообщила я.

– Так ты поэтому так краснела? – он указательным пальцем поправил прядку волос выбившуюся из моей прически.

– В общем да, – «призналась» я.

– Показывай, как это танцуют, – он притянул меня поближе к себе.

В конце концов нам удалось вполне прилично пройти круг по гостиной, уронив всего лишь один стул.

Запыхавшись и смеясь, мы сели за стол.

Ян потянулся открыть бутылку.

– Бокалов у нас нет, – сообщила я, – поэтому будем пить из кружек.

Ян хмыкнул и с аристократическим изяществом разлил вино по керамическим кружкам.

– За что мы будем пить? – Он протянул мне импровизированный бокал.

– Мы будем провожать старый год, – пояснила я, – и оставлять в нем все плохое.

– Отлично, пусть плохое остается в старом году? – Ян отсалютовал мне кружкой, и отпил немного, – о, хорошее вино.

– Да, именно так, пусть плохое остается в старом году! – я тоже сделала пару глотков. Вино действительно оказалось необыкновенным, в нем чувствовалось лето, цветы, и яблоки, – вот это вкус!

Ян оглядел гостиную.

– Я уж было решил, что ты подготавливаешь дом к какому – то колдовству.

– Встречать Новый Год традиция в моей стране. Говорят, если в новогоднюю ночь загадать желание, оно обязательно сбудется.

– Вот как? Тогда я обязательно загадаю, – он прикрыл глаза и что-то прошептал. Приоткрыл один глаз и посмотрел на меня.

– Говорить, что загадал, нельзя, – предупредила я, – а то не сбудется.

– Старый год проводили? – спросил меня Ян, и очень вежливо попросил, – а теперь, мне можно пирог? Или мы будем что-то еще делать?

Он с дурашливой тоской во взоре уставился на блюдо с мясным пирогом.

– Конечно, нужно будет встретить Новый Год, но сейчас, – я, засмеялась, пододвинула к нему поближе блюдо с мясным пирогом, и подмигнула, – он весь твой.

– А так много еды это тоже традиция? – поинтересовался он.

– Да, после нового Года можно пару дней, ничего не делать и доедать еду от новогодней ночи.

– Мне нравится такая традиция, – довольно сообщил он занося вилку над блюдом.

Как то незаметно мы переместились поближе к камину, на диван, Ян задумчиво крутил в руках кружку.

– Что ты думаешь делать дальше, Инга?

– Пока не знаю, всех магов в Лерте мы уже обошли. Осталась последняя контора, рядом с «Головой Короля». Так что дождусь весны и двинусь в столицу. Может быть там маги более знающие.

Ян понимающе кивнул. Я спохватилась:

– Ох. Время то уже подходит! Часы сейчас бить полный круг будут, скорей разливай игристое, будем желания загадывать!

И мы пили шампанское, танцевали и смеялись.

Глава 8 Лерт. Маги.

К магам мы ходили вместе с Яном. Первые три посещения не дали никакого результата: маги на все наши расспросы качали головами и сообщали, что перемещения в пространстве невозможны – слишком большие затраты энергии потребуются.

– Вы эрра, плохо разбираетесь в вопросе, – снисходительно вещал нам один из магов, – перемещения с континента на континент просто невозможны. Ведь нужно преодолеть сопротивление многих сред, в том числе и магической, чтобы добраться целым и невредимым до точки назначения. Гораздо проще и удобнее воспользоваться лошадьми или морским транспортом.

Далее маг пустился в пространные разъяснения, чем именно занимаются маги. Из его слов выходило, что маги занимаются исключительно научной деятельностью « всей серьезности и глубины которой, эрра, возможно, в силу своей юности и наивности не осознает», а бытовые услуги отказывают исключительно из доброты к людям.

Из чего я вынесла только одно. Как перемещаться между мирами тут не знают.

Сдаваться я не собиралась. Есть другие города и другие маги, в конце концов, есть императорский дворец, где, по идее, тоже должны обитать лучшие представители этой профессии. Есть алорнцы, чтоб у них мех на пятках вырос, у которых возможно есть информация как мне попасть домой

Четвертой, и последней, мы посетили магиану на улице Милора Восьмого, её контора находилась недалеко от постоялого двора в которым мы останавливались по приходу в Лерт.

Золотая, с вычурными завитушками, явно свеженькая, вывеска над входом гласила: « магиана Гратши Талинда магические услуги».

Попасть к ней на прием получилось только ближе к ужину.

Полная темноволосая женщина проводила нас в комнату полную красных подушек с золотыми кисточками лежащих на полу. Усадила рядом с маленьким столиком закрытым красной же скатертью на подушки. Я огляделась, небольшое окно занавешенное плотными бархатными шторами, по углам метровые кованые канделябры с незажженными свечами. Магиана помахала веером над жаровней. В комнате резко запахло горелыми осенними листьями и еще чем-то напоминающим ладан.

– Могу сразу сказать, что он на тебе не женится, – положив веер на столик она ткнула в меня похожим на сосиску пальцем, под ногтями у магианы Талинды темнела грязь, – но могу предложить зелье.

Ян закашлялся и негромко возразил.

– Мы уже женаты, эрра. У нас другой вопрос.

Опровергать его слова я не стала, просто покивала головой и мило улыбнулась. Не нравится мне этот запах. В прошлой жизни, в подьезде дома где мы с Юром снимали квартиру, зависала стайка наркоманов, они курили травку и запах был очень похож на тот, что я ощущаю в комнате сейчас. Голова закружилась и стала легкой как пушинка, я взмахнула руками и уцепилась за подушку испугавшись, что могу взлететь.

Ян смотрел на меня удивленным взглядом и нежно улыбнулся.

– Нас интересуют переносы в пространстве.

– Все возможно, дорогие мои, – слащаво пропела магиана, – за достойную награду. Извините меня, я отойду на пару минут.

Она шелестя платьем выплыла из комнаты. Дымок стелился из жаровни.

– Почему от жаровни так воняет? – Я посмотрела на Яна. Он расслабленно сидел откинувшись на подушки, прикрыв глаза как будто и вовсе не слыша моего вопроса. Я потянулась к нему, чтобы потрясти и разбудить, но тут увидела свои пальцы, они двоились, троились и оставляли за собой радужный след. Я захихикала, это было очень смешно. Почему смешно? Я забыла. Мысли легким облачком пролетали сквозь мою голову. Ян услышав мой смех внезапно оживился, пододвинулся ближе и подняв мне юбку начал гладить и целовать мои коленки, я снова захихикав оттолкнула его. Он недовольно заворчал, придвинулся еще ближе и больно укусил меня за внутреннюю часть ноги, выше колена. Синяк, наверное, останется. Я хихикнула и легонько стукнула его ладошкой по спине.

– Мое, – рыкнул он, – моя жена.

От боли у меня в голове немного прояснилось.

– Не дыши, нельзя вдыхать этот дым, слышишь? Надо отсюда уйти! – я стала его отталкивать, не переставая смеяться, он попытался опрокинуть меня на подушки, я отвесила ему пощечину. Он уставился на меня сверху вниз внезапно черными глазами, зрачок почти полностью перекрыл радужку.

– Нет, – протянул он и провел языком по моей ноге от колена и выше. Было щекотно, тепло, приятно и …мокро. Он указательным пальцем зацепил край панталон и потянул вниз.

Где-то на краю сознания, как в страшном сне, висело осознание неправильности происходящего.

– Возьми стол и выбей окно, быстрее, – я снова не смогла удержаться от смеха. Выбить окно столом, лучшей шутки я в жизни своей не слышала.

Я откуда-то помню, что какая-то гадалка так убивала людей: сыпала яд в жаровню. Они умирали, а она забирала у них драгоценности. Смешное какое слово: драгоценности.

Оттолкнув Яна снова, я встала на ноги, хихикая и пошатываясь подошла к двери и вставила в ручки подсвечник.

– Нам не страшен серый волк, – я с наслаждением пнула дверь, – смотри как смешно: подсвечник за ручками.

Я стала изучать кованый листик, он внезапно из черного стал желтым и скрутился, это все потому, что его давно не поливали, сообразила я.

Ян тоже смеясь подполз ко мне на коленях и снова задрав юбки лизнул мою ногу.

– Ты выбил окно? – икая от смеха спросила я. Стены вокруг начали дергаться и проваливаться куда то вниз.

– Нет, – он потянул меня на пол, задирая юбки еще выше, и сообщил, – у тебя радужные ножки.

Я оступилась, сделала шаг назад и наткнулась рукой на жаровню.

Отдернула прилипшую руку и засмеялась, глядя как центр ладони пересекает угольно – черная полоса спекшейся кожи.

Мне должно быть больно. Ожог это очень больно, почему я ничего не чувствую? В мозгу впервые за все время звякнул тревожный колокольчик. Надо отсюда бежать. Шаловливые руки Яна тем временем добрались до моих ягодиц и нежно поглаживали их. Он потянул за завязку моих панталон намереваясь их снять, но веревочки запутались и, вместо того чтобы развязаться, затянулись еще больше. Дверь кто-то сильно толкнул, я хихикая вывернулась из рук Яна.

– Окно разбей.

– Далось тебе это окно, – рассердился Ян, схватил столик, и с усилием размахнувшись швырнул его в нужную сторону. Стекло жалобно зазвенело, стол зацепил и утянул вниз, за собой, гардину и она повисла клочком открывая половину окна.

В комнату ворвался прохладный зимний воздух. Стены перестали прыгать и стали просто плавно раскачиваться.

– Быстрей, догоняй, – я дернула юбку вверх, как девица в канкане и рыбкой сиганула в окно. Кусок юбки остался висеть на обломках рамы. Я подхватила горсть снега с земли и приложив ко лбу со смехом бросилась бежать по проулку. Холод помог хоть немного прийти в себя. Ян с рычанием прыгнул следом за мной.

– Ингарра, я тебя поймаю! – прокричал он поскользнувшись и упав на четвереньки.

– Обязательно поймаешь, – я расхохотавшись повернулась к нему и демонстративно приподняла грудь вверх обеими руками, – сначала догони!

Я выбежала на улицу не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и заскочила в ожидавшую нас коляску.

– Гони! – заорала на извозчика, тот испугавшись, подскочил на козлах и взмахнул кнутом. Лошади проскальзывая копытами по обледенелой мостовой начали набирать скорость. Ян выбежал из проулка и пробежав следом метров сто, сумел вскочить на запятки.

– Зараза, – ругнулся он и засмеялся.

– Дыши, эта пакость медленно, но выветривается, – я тоже не удержалась от смеха. Голова медленно превращалась из воздушного шарика обратно, в нормальную тяжелую голову. Кажется, даже мозг там присутствовал. Растаявший снег стекал у меня по лицу за шиворот. Левую руку начинало дергать болью. Я осторожно подула на ладонь.

– Когда ты успела обжечься, – удивился Ян.

– Прямиком перед тем, как ты научился кидаться столами в окно, – хмуро сообщила я и откинулась на спинку сиденья, – нам повезло, что мы не успели сильно надышаться и что эта гадость быстро выветривается. Вот гадство, пальто там осталось.

Я расстроено стукнула здоровой рукой по краю коляски. Хорошо, что у пальто не было карманов и кошелек с ключами, шнурком привязанные к поясу, лежали у меня в кармане платья. Я полезла здоровой рукой в карман, проверять, не потеряла ли чего во время своих акробатических кульбитов.

Рука болела невыносимо. Мороз потихоньку начал пробирать через шерстяное платье. Ян перебрался с запяток ко мне на сиденье и начал рукавом вытирать мое лицо, затем обнял пытаясь согреть.

– Холодно, – я клацнула зубами, – если простужусь, убью эту гадину.

– Да уж, приключеньице, – он потер меня руками и притянул к себе еще ближе, – сейчас бы валялись на красных подушечках и развлекали эрру Талинду непотребным зрелищем. Ингарра, во имя вечного, прости меня, я был не в себе.

Я молча кивнула, стукнула зубами и…засмеялась. Смеялась долго, почти всю дорогу до дома, давясь и икая, чтобы не привлекать внимания прохожих. Потом смех как-то сам собой перешел в слезы. Плакала я тоже молча, вытирая, катившиеся градом слезы, рукавом. Как я не старалась успокоиться слезы продолжались.

– Ну, все, все, – успокаивал меня как маленького ребенка Ян.

В дом перепугавшийся Ян вносил меня на руках. Завернул в одеяло, усадил на диван и принес с кухни стакан воды.

– Как думаешь, что это было? – я выпила воду залпом.

Ян смутился и покрутив стакан в руках сказал.

– Ну я слышал, что некоторые используют всякие травы и порошки для, – он покраснел, – ну ты понимаешь, стимуляции, и чтобы получить необычные ощущения. Но никогда сам с таким не сталкивался.

– Сомневаюсь, что она хотела полюбоваться как мы тра.., – я замялась не зная как подобрать слово.

– Предаемся любви, – подсказал Ян.

Вот после такой разницы в определениях мне захотелось повалиться сквозь землю. Потому что я почувствовала себя циничной девицей из циничного мира. Хорошенький показатель в разнице менталитетов. Не то чтобы я посчитала Яна романтиком или в чем-то наивным, но его определение было явно мягче.

– Хорошо, я сомневаюсь, что она подсыпала эту пакость, чтоб посмотреть, как мы предаемся любови. Скорее всего причина прозаична. Нас хотели ограбить и убить.

– Скорее всего, – сгласился Ян, – хотя могли и просто шантажировать, я попросил возницу сообщить об этом капитану Антерису.

– Надо же, а я за своим ревом и не заметила, – удивилась я, – а сейчас пойдем на кухню, у нас там в кладовке кувшин молока был, будем пить.

– Что, весь кувшин? – удивился Ян.

– Ага, – покивала я, – еще и уголь будем есть.

– Ингарра, ты шутишь? – Ян последовал за мной на кухню.

– Нет, Ярран, я не шучу, – я достала из ларя кувшин с молоком, и из кухонного шкафчика коробку с углем, – у этого угля, конечно, не самая лучшая адсорбция, но при отравлении помочь должно. Галюциногенчик у эрры забористый, кто его знает, чем аукнется. У тебя радуги в глазах прошли?

– Радуги прошли, но предметы все еще размытые, – Ян прищурившись рассматривал кухонный стол, – что у тебя с рукой?

– Ожог, – я показала ему ладонь, её украшала полоса спекшейся до черноты кожи.

– Настойка осталась? – Ян нахмурился разглядывая ожог, – если не залечить, будет долго болеть, пока эта чернота сойдет, – он осторожно помассировал мне пальцы, – где настойка, там, в пузырьке, что-то осталось?

Я кивнула на кухонный шкафчик в котором устроила подобие небольшой аптечки, прокипяченные полосы ткани закрытые в жестяную коробку. Пузырьки со спиртом, настойкой водорослей и еще несколькими настойками трав. Банки с сухими травами. Гидролаты и эфирные вытяжки стояли отдельно в ларе для хранения продуктов.

– Может тебе пилюль выпить, ну тех твоих? – он достал из шкафчика коробку с бинтами и пузырек с настойкой, – болит ведь.

– Я лучше потом отвар мораны с корой выпью, позже, – я дернула рукой когда Ян приложил к ожогу тряпочку пропитанную настойкой водорослей и пожаловалась, – больно.

Он осторожно перебинтовал ожог, завязал аккуратный узел на тыльной стороне ладони.

– Почему не сейчас? – он все еще держал мою руку в своей, и вдруг, неожиданно, поцеловал кончики моих пальцев.

– Потому что намешать в организме кучу разных веществ не самая лучшая идея. Неизвестно как он на это отреагирует, – покраснев объяснила я.

Я осторожно отняла у него свою ладонь и высыпала добрый десяток угольков на стол. Налила в стакан молока и быстро покончила с приемом лекарства.

Ян осторожно потрогал пальцем угольки, посмотрел на меня, опять потрогал угольки.

– Пей, – я снова налила молока и протянула стакан ему. Он взял стакан.

– Не могу поверить, ты только что ела уголь, – он отпил молоко из стакана

Я плюхнулась на табурет.

– Этот уголь работает как сорбент, что непонятного?

– Я не знаю, что значит этот твой «сорбент» и почему уголь работает. Но ты его съела, – Ян допил молоко и с раздражением поставил стакан на стол, – что еще ты придумаешь? Есть камни? Уподобляться речным корсам и грызть деревья? Ингарра, неужели действие дыма еще не прошло?

Он возмущенно уставился на меня.

– Нет, грызть деревья не надо, но белую глину или силикат магния при отравлениях вполне можно есть, они как и уголь выводят отраву из организма, – я подтолкнула к нему лежащий на столе уголь, – так что давай, любитель радужных ножек, участвуй в моем безумии.

Ян вздохнул, посмотрел на меня, на угольки, вздохнул налил еще молока в стакан.

– Ладно. Раз ты считаешь, что нужно это съесть, – он закинул кусочки в рот и сморщился, – они шипят на языке. И кстати к углю не относится это «смешивать разные вещества в организме»?

– Нет, не относится, уголь просто собирает в себя всю гадость как губка. И да. Он должен шипеть на языке.

– Объясни мне, почему ты считаешь, что уголь может быть лекарством?

Я вздохнула, то что кажется мне очевидным, оказывается, совсем не очевидно для кого – то другого. В данном случае для Яна.

– Ты помнишь я тут носилась с жестяными коробочками? –Ян кивнул, – Берется деревяшка. Не хвойная только. Обжигается без доступа воздуха, вот в тех самых коробочках я это жгла, дальше обрабатывается паром. Из-за этого он становится как губка и впитывает в себя всякую гадость.

– Да, но мы ведь дышали дымом, а не пили его, а уголь надо есть, – возразил Ян.

– Ох, можно я не буду тебе читать лекцию по биологии? – взмолилась я и зевнула, – я хочу спать пойти.

– Как это? – возмутился пытливый горг, – то есть у тебя есть объяснение, а ты мне его не говоришь?

Нашел время проявлять любопытство. Меня как раз накрыл «отходняк» и я снова начала дрожать, только дрожь была уже не от холода, а от осознания того, что мы могли погибнуть, надышавшись ядом.

– Да, – я сделала «страшные» глаза, поднимаясь с табуретки, – вот такая я вредная.

– Расскажи тайну, – Ян подхватил меня на руки и понес наверх, кажется в спальню, – иначе я не буду тебя защищать от чудовища под кроватью.

– Шантажист! – возмутилась я.

– Вот сейчас положу тебя под кровать, – сообщил этот наглец поднимаясь по ступенькам и делая вид, что ему очень тяжело меня нести, – и будешь ночевать там. С чудовищем. Если, конечно, оно от тебя, такой вредной, не сбежит. Вытолкать оно тебя оттуда все равно не сможет, слишком тяжелая и упрямая. Во имя Вечного, Ингарра, у тебя камни спрятаны в карманах?

Он захихикал как мальчишка.

– Ну все, ты меня разозлил, – я куснула его за ухо, – стр-р-рашно разозлил.

Он ойкнул, поежился и ловким пинком распахнул дверь спальни.

– Ну ты ловок, двери пинком открываешь, – я обняла его за шею. Было прекрасно ощущать себя живой и беззаботно шутить.

Ян засмеялся и положил меня на кровать.

– Ладно, уговорила, – величественно качнув головой сообщил он, – под кроватью жестко, неудобно, ты будешь возиться, а значит, мешать нам с чудовищем спать.

– Как великодушно, – прошипела я и пощекотала ему бока, – пойду я отсюда, чтобы не мешать вашей идиллии с чудовищем. Судя по всему, ты его нежно любишь.

Я дернулась чтобы подняться и подшибла Яну ноги.

Он свалился на меня сверху, успев расставить руки так, что моя голова оказалась между его локтей. Я взвизгнула от неожиданности.

– Нет, – он поцеловал меня в губы, – я передумал, чудовищу я тебя не отдам. Вообще никому не отдам. Ты гораздо лучше всякого чудовища.

– Наглец и узурпатор, – сообщила я смеясь и нежно поглаживая его затылок, – сговорившийся с чудовищем. Пусти, я пойду к себе

– Да, наглец, – согласился он и начал неторопливо целовать меня в шею и ниже в ключицу, – не-а, не пущу.

Было одновременно щекотно и приятно. В крови до сих пор бушевал адский коктейль из остатков наркотика, адреналина, облегчения, что нам посчастливилось избежать смертельной опасности. Затуманивая разум и нашептывая порадоваться тому, что остались в живых.

Теплая ладонь легла на мою грудь.

– Тебе придется снять с меня панталоны, ты там шнурок таким узлом затянул, что не развязать, – прошептала я ему на ухо.

Он уставился мне в глаза своими зелено-оранжевыми гляделками.

– Да? – удивленно спросил он и его вопрос относился совсем не к затянутым узелкам.

Я потянулась к его губам и хихикнула.

– Много болтаешь.

Нетерпеливо расстегнутая пуговица на моем платье. Поцелуй. Еще пуговица. Еще один поцелуй. Легкий укус в шею. Еще одна расстегнутая пуговица. Его рычание. Моя очередь расстегивать пуговицы на его рубашке. Расстегнуть верхнюю, пощекотать поцелуями ключицы. Расстегнуть еще одну, ухватить губами маленький коричневый сосок. Выслушать шипение и почувствовать, как он покрывается мурашками. Довольно ухмыльнуться. Расстегнуть оставшиеся пуговицы и изучать на ощупь кончиками пальцев рельефные мышцы пресса и упругую горячую кожу. Почувствовать всей кожей какой он горячий. Снова переход к моим застежкам, и мое платье и его рубашка небрежно летят в сторону. Мы торопливо, но бережно достаем друг друга из одежды, как долгожданные подарки. Поцелуи, нежные и не очень. Я оставляю на его теле несколько красноватых отметин и мне это нравится. Я довольно мурлычу глядя на них. Он в ответ расплетает мои волосы. Пропускает их сквозь пальцы. Целует шею, прихватывая губами кожу.

– Пахнешь мятой, – хрипло шепчет мне на ухо. Я нахожу его губы и целую. У него вкус сливок. Немного отстранившись он внимательно разглядывает меня. И тут же возвращается к поцелуям.

– Хочешь, погасим лампу? – спрашивает, на секунду прервавшись, накрывая меня своим телом.

– Вот еще, мне не мешает, – я легонько кусаю его за плечо, – будешь отвлекаться, поставлю тебе еще один засос.

Он смеется и ночь продолжается. И даже лампа нам не мешает…

Утром меня разбудило яркое солнце светившее прямо в глаза, я сладко потянулась. Хорошо мы вчера порадовались тому, что выжили, ничего не скажешь. Припомнив произошедшее ночью, стала прикидывать, есть ли вероятность нам зачать маленького Яррана или все обойдется. По моим расчетам должно было обойтись. И одним разом мы навряд ли ограничимся, значит, надо озаботится противозачаточным. Вроде Анея упоминала какое-то зелье.

На грани сознания нарисовалась эгоистичная мысль, что было бы неплохо захватить с собой частичку этого мира в виде ребеночка от горга. Похожего именно на Яна, такого же темноволосого и оранжевоглазого. С мягкой лучистой улыбкой, вызывающей желание обязательно улыбнуться в ответ.

Я представила себе мальчика с оранжевыми глазами, с волнистыми, по – детски светлыми волосами и чертами лица отдаленно напоминающими Яна.

Вот он идет в детский сад и плачет, не желая расставаться со мной.

А вот он первоклассник в строгой синей форме и букетом в руках. Школьник. Будут ли его дразнить за необычный цвет глаз или наоборот проникнутся его необычностью. Будет ли он смешливым, или наоборот серьезным, милым и ласковым или суровым.

А вот он студент какого-нибудь очень мудреного технического вуза. Лицо серьезное, рот сурово сжат и глаза укоризненно смотрят на меня. Наполовину горг, он будет вынужден всю жизнь скрывать то, кем он является. Чтобы не получить проблем с врачами, спецслужбами или кем-то кто может быть в нем корыстно заинтересован.

И как ответить на вопрос: «Мама, а кто был мой папа, я ведь так не похож на других»?

Как-то не вовремя я решила предаться телесным радостям с Яном. Мне скоро уходить в другой город, продолжать поиски магов, а я тут романтику развела. С одной стороны все было настолько замечательно, что отказываться от такого просто глупо. А с другой стороны у нас с Яном слишком мало времени. До весны всего ничего. Я огорченно вздохнула и покосилась на предмет своих раздумий.

Ян крепко спал лежа на животе, свесив одну руку с края кровати и уткнувшись лицом в подушку. Я сползла с кровати, полюбовалась на его пятую точку, уже не синюю, а вполне аппетитную, покраснела, вспомнив несколько пикантных эпизодов прошедшей ночи. Прикрыла его одеялом. В комнате было прохладно.

Набросила платье на голое тело и отправилась на кухню греть воду.

Подбросила несколько поленьев в дровяную колонку, воды там со вчерашнего дня было больше половины, растопила плиту, одной рукой действовать было не очень удобно, но я справилась. Поставила кипятиться чайник, села за стол, сложила голову на руки, да так и задремала.

Разбудил меня поцелуй в шею.

– Я ищу свою женщину в кровати, а она от меня сбежала на кухню, к плите и дровам. Неужели я был настолько плох?

Он проложил дорожку из поцелуев вниз от шеи по моему плечу.

– Надо, надо умываться по утрам и вечерам, – сообщила я, не открывая глаз, – тогда самолюбие чесаться не будет.

– Чего? – опешил Ян. Кажется, я зря про самолюбие сказала. Мои иносказания он не всегда понимает.

– Помыться хочу, – пришлось все-таки открыть глаза и потереться о его голый живот затылком.

– О, – разочаровано протянул он, – а я думал, мы проведем утро в постели.

– Хорошая идея, только утро в постели не исключает гигиену, – согласилась я, – и вообще, почему обязательно в постели? У нас почти ванна есть и еще вот.

Я многозначительно посмотрела и кивнула на кухонный дубовый стол. В глазах Яна зажегся озорной огонек.

– Ты серьезно? – удивился он, – ты не стесняешься?

– Вполне, – поднявшись с табуретки, я села на край стола и потянула юбку вверх, – утро хорошее, отчего бы не побезобразничать?

Повторять дважды не пришлось…

В дверь постучали когда мы одетые, умытые, и отмокшие в душистой ванне, чинно сидели за столом в гостиной и завтракали. Я насторожилась, Ян невозмутимо пережевывал свежую булочку с сыром.

– Как думаешь, кого принесло? – нервно спросила я. Он успокаивающе погладил меня по руке. Неспешно отложил булочку, прихватил с собой клинки и пошел к дверям.

– Это Вастаб, – раздался негромкий ворчливый голос за дверью, – может впустите меня, чтобы я не маячил на виду у всей улицы?

– Впустим, – Ян открыл дверь, – проходите, присаживайтесь за стол эрр Вастаб.

Я придвинула к столу еще один стул, выставила тарелку для булочек и кружку для отвара. Долила из чайника отвар себе в кружку. Можно будет за ней прятаться, если этот старый горг опять начнет меня в чем-нибудь обвинять. Все-таки я его немного побаиваюсь, слишком суров.

Ян, закрыв входную дверь, проводил Вастаба за стол. Тот окинул взглядом гостиную, одобрительно хмыкнул и пододвинул мне свою кружку.

– Будьте добры, эрра.

М-да, видимо мнение свое относительно меня старый горг не поменял, потому и не поздоровался.

– И вам доброго дня, эрр Вастаб, – поздоровалась я, улыбнувшись и наливая, как он и просил, отвар ему в кружку, – угощайтесь булочками.

– Благодарю, эрра, – Вастаб кивнул мне и повернулся к Яну, – хорошо выглядишь. Как вижу, твое здоровье наладилось.

– Не жалуюсь, – Ян вернулся к завтраку.

– У меня две новости, – Вастаб снял с крючковатого носа очки, – первая. В Алорне убивают эльфов из Первого Дома. Фактически это переворот, владыка не избежал очередного покушения. Сейчас ранен, но положение не обещает хорошего исхода. Ходят слухи, что в этом замешан некто Талириэль Ист Арано, бастард племянника владыки. Совет Домов собирается передать власть одному из непрямых наследников, поговаривают, что это будет Алтенариэль Ист Керио. За ним стоят и первый анхар, и третий. И его качества говорят сами за себя. Но об этом позже. И вторая новость, – Вастаб пристально уставился на меня, – по Лерту ездят два алорнца, ищут Ингарру Ивянскую, девушку с двухцветными волосами. Что им нужно узнать не удалось, но явно не свататься собираются. И еще, отдельно от них ездит пара компаний из двух людей. Эти спрашивают и про девушку, и про тебя.

Он уставился на Яна тяжелым, осуждающим взглядом.

Я прикусив губу молча отвернулась к окну, надо же было в очередной раз опростоволоситься. В буквальном смысле. Сегодня же срежу окрашенные волосы. Ян выругался и стукнул ладонью по столу.

– Я писал отцу об Арано полтора месяца назад.

– Насколько я знаю, он донес информацию из твоего письма владыке, но тот не принял её всерьез, – Вастаб сурово нахмурил брови и развернулся ко мне, – а что вы намеренны делать, эрра?

– Как и говорила, весной собрать вещички и уехать, – улыбнулась я, – сейчас несколько прохладно для путешествий, не находите?

Ужасно жаль расставаться с Яном. Я грустно вздохнула.

– И куда же? – продолжил свой допрос Вастаб, проигнорировав мою иронию, – вы понимаете, что вас скоро будут искать все секретные службы Алорны, а вы находитесь рядом с моим внуком.

Вот чего он до меня докопался? Я могу назвать ему любой город в империи, и это не будет правдой. Может сообщить ему, что я решила вернуться назад в Ивянку?

– При всем уважении, эрр, вас это не касается, – спокойно ответила я, – свою договоренность с Яном я, в общем, выполнила. Он почти здоров и в состоянии заботиться о себе сам. Можете не беспокоится.

Ян со стуком поставил кружку на стол и возмущенно уставился на меня. Я на него не смотрела, понимаю, что он рассержен тем, что я говорю. Наверняка он планировал, что я останусь с ним до конца. Но, к сожалению, не могу потерять еще год или полтора. Если время в наших мирах совпадает, я и так числюсь без вести пропавшей уже полтора года. А если соотношение какое то другое, то мне даже думать об этом не хочется. Вот вернусь домой, а там уже будущее, лет так на пятьдесят вперед. И у моих племяшек уже внуки будут. М-да уж, бестящая перспективка.

Вастаб отпил отвар, сдвинул очки на кончик носа и кашлянул. Терпеть не могу когда на меня так смотрят, свысока – снисходительно.

– Вы зря воспринимаете меня в штыки, эрра.

Я фыркнула.

– Я, эрр Вастаб, вас вообще никак не воспринимаю. Понятия не имею кто вы, чем дышите, да и не особо желаю этого знать. Яна не бросили один на один с его проблемой, вопреки обычаям, уже хорошо. Извините меня эрры. Я вас оставлю, мне надо подготовиться к уроку с Ильнииром.

Выйдя из-за стола я быстро поднялась по лестнице в свою комнату.

Оперлась на комод пытаясь отдышаться от быстрого подъема по лестнице. Неужели Керио каким-то образом узнал, что именно я взяла у Арано, или цель его поисков совсем другая? С людьми Арано и без слов понятно. Если найдут будут спрашивать карту и колечко.

Снизу доносились возмущенные голоса, слов было не разобрать, но Ян очевидно спорил со своим дедом. Слишком уж очевидными были интонации разговора.

Я достала из ящика комода небольшое зеркальце, примостила его на край подоконника, взяла ножницы и стала состригать окрашенные волосы, прядь за прядью. Давным-давно нужно было это сделать. Ножницы были тупыми и резали плохо, скорее пилили, я шипела и нетерпеливо дергала прядки, злясь на себя. Надо же было забыть про свою двухцветность.