Проект особого значения. Версия 20.23
TekstЛешка даже принес настоящего Маркиза. Чтобы посмотреть, как будет реагировать животное на свою мистическую копию. Реакция оказалась странной. Кот вытаращил глаза, а потом, зашипев и расцарапав Воронцову руки в кровь, вырвался и убежал.
– Ребята, вы ничего нового не замечаете? – спросила Казанцева после очередного дефиле призрака.
– Ты о чем? – Лешка, наспех залепив царапины пластырем, меланхолично поедал лапшу быстрого приготовления, залитую кипятком.
– Мне кажется, с каждым новым появлением призрак проходит по полу все дальше.
– Слушай, точно! – Злобин сверился с записями в блокноте. – Время между его воплощением и исчезновением растет. А еще мне показалось, он становится агрессивнее. Поначалу только башкой крутил, а теперь зубы показывает.
– Серьезно? Я ничего такого не видел. Может, показалось? – осторожно подув на ложку с бульоном, бросил Воронцов.
– Ну вот и проверим, – Злобин откатил кресло и уселся рядом с накопителем. – И ты, Леха, иди сюда, чтоб потом не говорил, будто это плод нашего воображения.
– Ладно, поглядим, – Рыжий встал рядом, осторожно придерживая горячую коробку с лапшой.
Ждать пришлось недолго. Наступил час пик, и телепорты заработали в полную силу.
На полу привычно возник кот. В этот раз он не крался, а прямо с места задал стрекача. Шерсть на полупрозрачном животном стояла дыбом. Кот, яростно шипя, стремглав пролетел через зал лаборатории, сделал несколько кругов и, испуганно тараща глаза, исчез.
– Ээээ, – только и смог сказать Лешка.
– Даша, ты все видела? – Злобин повернулся к девушке, контролировавшей показания приборов. Увиденное ему не понравилось.
Враз побледневшая Казанцева широко распахнутыми глазами смотрела парням за спину. Предчувствуя дурное, те обернулись.
– Мать… – выдохнул Злобин, а Лешка выронил коробку. Картонная упаковка шмякнулась на пол, выплеснув содержимое. Горячие ручейки быстро добрались до ног стоявшего возле инженеров стройного мужчины в желтом защитном костюме и, пройдя сквозь его ботинки, побежали дальше.
Человек был призраком. Сквозь тело была просвечивала туша накопителя и лампы дневного света. Лицо мужчины, закрытое полупрозрачной маской шлема, выражало тревогу. Фигура сделала шаг вперед. Потом еще один и, едва не коснувшись плечом спешно расступившихся товарищей, решительно двинулась вперед. Спустя мгновение призрак исчез.
– Нет… вы видели?! – Леха задыхался от волнения.
– Так, вы как хотите, а я звоню руководству! – отмерла Даша. – Это уже ни в какие ворота!
– Погоди! – остановил ее Злобин. – Вы хоть поняли, кто это был?
– Кто? – Рыжий понемногу приходил в себя.
– Капитонов! Неужели не узнали?
– Виталий Капитонов? Первопроходец?
– Да, наш новый Юрий Гагарин. Первый человек, прошедший через ворота телепорта. Ну вы чего? Это же прямо тут, при нас было.
– Да, точно. То-то мне его лицо показалось знакомым. И костюм защитный наш, институтский, – сообразил Леха.
– А почему… Постой! – начала прикидывать Казанцева. – Сначала Маркиз. Первое живое существо, оказавшееся в телепорте. Теперь Капитонов. Первый человек. Это что получается…
– Эхо! – вдруг выдал Воронцов. – Ребята, это же самое настоящее эхо! Накопитель воспроизводит образы тех, кто когда-то проходил через портал. Понимаете?
– А ведь верно, – согласился Злобин. – Красавец, Леха! Как я сам не сообразил. По какой-то причине события прошлого воспроизводятся в настоящем в виде… ну, назовем это – проекцией. Значит, мы имеем дело с банальным отражением?
– Красивое объяснение, – кивнула Дарья, весьма скептически посмотрев на коллег.
Пыл их поугас. Видимо, в только что сколоченной ими теории обнаружилась течь.
– Вот только настоящий Маркиз путешествовал через портал всего три раза. А теперь, внимание! Скоро сутки, как его призрак шастает туда-сюда.
– Ну это, знаешь ли, не аргумент. Эхо – оно на то и эхо, что многократно! – Воронцов потряс облепленной пластырем рукой. – Повторяет источник звука!
– Да, Леш, только эхо не меняет первоначальный смысл, – парировала Дарья. – Если крикнешь в колодец «Здравствуйте!», то не услышишь в ответ «Иди-ка в баню!». Ну или это уже совсем не эхо.
– Ты о чем? – нахмурился Рыжий.
– Ты помнишь, как выглядел Маркиз, когда переместился во вторую камеру? Был немного настороженным, да и все. А призрака видел? Носится и орет, как ошпаренный. Словно не домашний кот, а дикий зверь в борьбе за жизнь.
– Точно. А Капитонов? – подал голос Злобин. – Вспомните, как он в портал заходил. Его же в тот момент для истории снимали. Походка, осанка, улыбка! Живое торжество науки и разума! Выражения его лица по сей день на марках и пакетах печатают. А этот, сегодняшний? Лицо напряженное, угрюмое. Не первопроходец, а смертник под танком.
– Блин, пожалуй, – засопел Воронцов. – Тогда какие версии?
– Нету версий, Алексей, – вздохнул Саня. – Продолжаем наблюдать.
* * *
Капитонов с каждым новым появлением выглядел все хуже. Даже упрямый Леха это признал. Мужчина в защитном костюме менялся устрашающе быстро. Угрюмость и печаль сменились настороженностью. Потом агрессией. А к седьмому появлению он уже бежал по лаборатории навстречу неведомым врагам, размахивая кулаками.
Инженеры молчали. Казанцева несколько раз брала в руки телефон, потом задумчиво смотрела на товарищей и откладывала аппарат в сторону. В душе девушки шла напряженная борьба между долгом и дружбой. Воронцов выдоил почти весь продуктовый автомат, заедая меланхолию шоколадными батончиками. Видимо, в его голове надежда на ежемесячную премию дрейфовала все дальше и дальше.
Злобин сидел напротив звуковой колонки, пытаясь понять причину появления призраков. Для удобства момент кратковременного электромагнитного излучения накопителя теперь сопровождался звуковым сигналом. А значит, отпадала нужда постоянно смотреть в мониторы, от которых к исходу дня болели глаза.
При очередном мелодичном звоне Саня вздрогнул и перевел взгляд на накопитель. Рука потянулась к тетради, в которую он записывал изменения, постигшие призрак Капитонова. Но первопроходца не было. Вместо него у накопителя стояли три новые фигуры. Пожилой мужчина, в котором угадывался их куратор и руководитель проекта, невысокий кореец и изысканно одетая женщина с властным лицом. Объединяло их выражение лица: сложно передаваемая смесь испуга и внутреннего напряжения.
– Так, – мрачно произнесла Казанцева. – По-моему, это уже перебор.
– Виктора Августовича, куратора, я узнал, – шурша оберткой шоколада, невозмутимо произнес Лешка. – Женщину тоже видел. Кажется, она какая-то шишка из Совета Федерации. А кореец – это кто?
– Миллиардер из Сеула. Большие деньги заплатил, чтобы быть первым азиатом, прошедшим через телепорт, – проявил эрудицию Злобин. Голос его звучал опустошенно. – Это следующие люди после Капитонова. Я только порядок их участия не помню, кто за кем был.
– Вы нормальные вообще? – Казанцева переводил взгляд с Злобина на Воронцова. – Будем дальше ждать, пока у нас полный комплект не наберется? Всех, кто через камеры ходил?
– Кстати, мы тоже ходили, – усмехнулся Рыжий. – Вот бы на себя взглянуть? Только это, считай, через месяц после активной работы телепортов случилось. Раньше не разрешали.
– Боюсь, ты себе не понравишься, – уныло заявил Саня. – Если судить по ним, – он кивнул на новоприбывшую троицу.
Призрак корейца в ужасе смотрел в сторону и пятился к накопителю. Женщина держалась за лицо и стонала. Разве что куратор на их фоне выглядел молодцом. Но и его трудно было назвать довольным жизнью. Настороженный и хмурый, он осторожно сделал несколько шагов вперед, потом попятился, и тут все разом исчезли.
– Я звоню начальству, – отрезала Даша. Какое-то время она прижимала телефон к уху, потом удивленно посмотрела на экран. – Странно. Сигнал не проходит. Саня, дай с твоего наберу!
Злобин вытащил телефон и, разблокировав, положил на стол. Демонстративно отошел в сторону. Казанцева хмуро взяла аппарат и набрала номер. Результат оказался тем же.
– Ничего не понимаю! Со связью что-то. Лешка?
– У меня то же самое, – сообщил Рыжий, поковырявшись в своей трубке. – Сигнал есть, но звонки не проходят. Хм, сообщения тоже.
– Не нравится мне это, – Даша подошла к компьютеру и принялась составлять электронное письмо.
Мелодичный сигнал колонки возвестил о новых гостях. К предыдущей троице присоединились еще несколько человек. Все как один испытывали сильные душевные страдания. Переживали, мучились, испытывали страх, и их состояние невольно передавалось молодым инженерам.
– Мне одному кажется, что время позднее и нагрузка на порталы должна была давно пройти? – спросил Злобин, посмотрев на часы.
– Это у нас, – тут же возразил Леха. – А где-то день только начинается. Страна большая. Так что конвейер, похоже, бесперебойный.
– Письма с почты не отправляются, – напряженным голосом сообщила Дарья. – Я пойду на пункт охраны, попробую через них связаться.
– Валяй, – равнодушно сообщил Рыжий, рассматривая, как призрачный бородатый мужчина что-то гневно кричит в сторону незримого собеседника. – А мы тут с Саньком подежурим.
Когда Казанцева ушла, Злобин откинулся в кресле и принялся рассматривать накопитель. Монструозное сооружение – плод их инженерной мысли – показался совершенно незнакомой и оттого опасно выглядящей конструкцией. Наверное, так чувствуют себя родители, когда однажды из близкого и родного малыша вырастет человек, которого они, оказывается, совершенно не знают.
Мелодичный звон. Новое появление призраков. Саня быстро пересчитал их по головам и заметил прибавление еще двух особей. Как-то разом навалилась усталость. Захотелось послать все к черту, провалиться в сон и наутро узнать, что все само собой развеялось.
– Лех, я вздремну минут десять. Разбуди, когда Дашка вернется, – сказал он, отчаянно зевая.
– Ага, давай, – Воронцов потряс автомат, пытаясь выудить из него застрявший сендвич. – Я присмотрю за обстановкой. Зараза, из напитков только газировка осталась… – последнюю фразу Злобин услышал сквозь сон.
Забытье длилось долго и облегчения не принесло. Тяжелая тревога мрачными тучами окутывала сознание, распаляла потаенные страхи и звенела непрерывными колокольчиками. Ноги затекли, тело одеревенело.
– Санчо! Сволочь! Хорош дрыхнуть! Не слышишь, что ли? – кто-то начал яростно тереть Сашкины уши. Инженер наконец проснулся.
– А? Что? – глаза слипались, взгляд не фокусировался.
– У нас тут проблемка нарисовалась, – Рыжий сделал шаг назад. – Они это, не рассасываются.
– Что? Кто? – Злобин распахнул глаза, огляделся и ахнул.
По лаборатории бродили призраки. Неприлично много призраков. Они стонали, ахали и не собирались исчезать. Изредка тренькала колонка, возвещая о прибытии новой партии.
– Сколько это длится? – побледнел Сашка.
– Минут сорок. Просто в один момент перестали исчезать – и все. Теперь только новые возникают.
– Жопа, – тихо простонал Злобин. – А Дашка где?
– Не возвращалась. Как за подмогой ушла, так и нет. Часа два уже.
– Что? И ты так спокойно мне об этом говоришь? – вскинулся Саня. – Может, с ней случилось чего?
– В пустом институте? Чего с ней может случиться? – не особенно уверенно заявил приятель. – Да и как я уйду, ты-то спишь. Мало ли чего…
– Так! – Злобин решительно двинулся к выходу. – Я пойду поищу ее. А ты оставайся здесь за главного.
– И что мне делать «главным»? – удивился Рыжий. – Повлиять я все равно ни на что не могу.
– Да не знаю! Смотри по ситуации, – неопределенно махнув рукой, Злобин вышел из лаборатории.
Пустые коридоры научного центра встретили его настороженно. Дежурное освещение едва выхватывало силуэты лестниц, дверей и переходов. До ближайшего поста охраны ходу было минут семь. Ноги сами придали инженеру ускорения, и до заветной двери он добрался за пять минут, пусть и изрядно запыхавшимся. Пост был абсолютно пуст. По ту сторону закрытой двери за бронированным окошком из стекла был виден стол с лежащим на нем кроссвордом и абсолютно пустые стулья. Смена отсутствовала.
– Да как так-то? – неприятно поразился Злобин.
Даже если кто-то из двух охранников отлучился в туалет, второй должен был находиться на посту. Не обоим же приспичило? Инженер приложил магнитный пропуск, но дверь не открылась. Датчик даже не пискнул. Саня забарабанил по двери кулаком.
– Эй! Есть кто живой? – тишина.
Злобин развернулся и помчался к второму выходу. Надо было дать петлю через новый корпус, но там, на выходе, тоже располагался пункт охраны. Гул бегущих ног зловеще разносился по коридорам центра и угасал в ватной тишине. Сашка на ходу крутил головой, надеясь встретить Казанцеву. Видимо, она тоже не смогла покинуть центр через основной выход. Может, ей повезло выбраться через дальний? Но почему тогда к ним никто не пришел?
На бегу войдя в поворот, он едва не влетел в закрытую дверь. Ситуация повторилась: пустой контрольно-пропускной пункт, не работающий пропуск. Злобин бессильно прижался лбом к холодному стеклу. «Да что тут, мать вашу, происходит?!»
В голову назойливо и безотчетно полезли страхи. Саня вдруг ощутил, как он одинок. Никому не нужен. Брошен на произвол судьбы. С самого детства. Отец, поздно возвращавшийся с работы, видел сына редко. Мать, швея на фабрике, с постоянно исколотыми пальцами, после смены подолгу сидела и смотрела в одну точку. Почему-то она запомнилась ему именно этим взглядом. Пустым и обреченным. Одноклассники проявляли интерес к Сашке лишь во время контрольных. Начитанный и смышленый паренек казался им чуждым и не подходящим для компании простых оболтусов. Отношения так и не сложились до самого выпускного. Вспомнилось студенчество, где Злобин в своих убогих шмотках с вещевого рынка казался сокурсникам белой вороной. Разве что Дашка и Леха приняли его как родного, но они сами были ему под стать. Такие же оторванные от мира, сдвинутые на науке. Хотя нет. Леха отчаянно рвался из той бедной среды, в которой родился. Умеет крутиться. По головам пойдет. Для начала, по его, злобинской голове. А Казанцева? При первом же случае наплюет на их компанию и замуж выскочит. Нужна ей эта наука, как зонтик трясогузке. Но ради чего все? Тлен, тоска. Какая же вокруг серость. На что они тратят свою жизнь? Ради куска хлеба…
Злобин машинально сунул руку в карман и, найдя там шоколадку, откусил кусок. Прожевал, пытаясь поймать ускользающую мысль. Значит, о чем это он? Да, ради куска хлеба. Вернее, шоколада. Он, никому не нужный Саша Злобин… Так! Стоп! Что за чушь вообще в голову лезет? Он встряхнул головой и потер виски. Вообще-то он перспективный инженер. Александр Анатольевич так и сказал: «молодец, тезка!», «надежная смена», «отличный товарищ», «передовик науки». Ну, не только Сашку хвалил, конечно, их троицу в целом.
Да и по товарищам Злобин минуту назад зря прошелся. Леха, конечно, тот еще фрукт, но чтобы по головам? Сразу вспомнилось, как на втором курсе они с Рыжим спиной к спине отбивались от выпивших футбольных фанатов. Наваляли им бело-синие знатно, конечно. Зато в той битве родилась их с Воронцовым настоящая дружба. А Дашка? Красивая, зараза, спору нет. Но замуж она в ближайшее время разве что за их научный проект выйдет. Из всех троих Казанцева, пожалуй, одержима наукой больше всех. Куда она, кстати, запропастилась?
Злобин повернулся и пошел назад. Хандра понемногу отступала.
Загадка исчезновения Казанцевой разрешилась на полпути к лаборатории. Проходя мимо женской уборной, Саня расслышал едва уловимый плач.
– Даша? Казанцева? Это ты?
Спросил из вежливости, больше там, понятное дело, быть некому. Но ответа не дождался. Постояв с минуту, он решительно толкнул дверь. Возле раковины склонилась всхлипывающая Дашка.
– Эй, что стряслось? Ау, слышишь меня, товарищ инженер?
Казанцева развела ладони и посмотрела в зеркало на свое зареванное лицо. И тут же снова зашлась в плаче.
– Я старею, да?
Злобин едва разбирал слова сквозь девичьи всхлипы.
– Скоро стану страшной развалиной. Кому я нужна такая, мамочки…
– Чего? – поразился Сашка. – Ты себя вообще слышишь? Тебе двадцати пяти еще нет.
– Два-а-адца-ать четыре уже… Аааа, – снова зашлась Казанцева.
Может, в другой раз Злобин и рассмеялся бы над такой нелепостью, но сейчас стало не до смеха. Девушка была близка к истерике.
– Оставить слезы и глупости! – рявкнул он. – Молодая, красивая, талантливая! Что тебе в голову взбрело?
– Понимаешь, везде заперто! Я посты охраны обежала – никого! И так одиноко стало, прямо жуть! – зачастила Дарья. А Злобин, вдруг уловил в ее эмоциях что-то неприятно знакомое. – Зашла умыться. В зеркале себя увидела и поняла, что мне уже не семнадцать! Морщинки вон, видишь, на лбу пролегли. Скоро старухой стану…
– А ну-ка стоп! – Злобин резко повернул к себе Дашу, собравшуюся снова расплакаться. – Тебе с чего такие мысли в голову полезли? Как давно ты тут стоишь? Что-нибудь странное было? Вспоминай!
– Нет, Санечка, ничего. Просто, понимаешь, как-то бессмысленно все. И страшно! А что если… – она переключилась на другую мысль, и глаза ее расширились от ужаса, – если нас тут никто не найдет? Так и умрем забытые и никому не нужные. В тоске и… голоде?!
– Ерунду не неси, – сердито бросил Саня. – В понедельник сюда куча народу явится, и все разрешится. И это, на вот, поешь, – он сунул ей в руку оставшуюся половинку шоколадного батончика.
Пока девушка меланхолично поглощала шоколад, Злобин анализировал случившееся. «Так, что мы имеем? Неконтролируемый выброс фантомов из накопителя. Все призраки появляются в одном месте рядом с ним. Это раз. Именно в момент пиковой нагрузки, когда сознание телепортируемых проходит через матрицу конструкции. Это два. Дальше. По неизвестной причине связи с внешним миром нет. Обратной, по крайней мере. Сюда, в центр, информация поступает без проблем. Это три. На постах охраны никого нет, что вообще за гранью реальности, ведь это серьезный объект, а не тележка с мороженым. Это уже четыре. И до кучи какие-то странные беспричинные фобии назойливо овладевают моим и Дашкиным сознанием. Итого пять фактов, требующих разъяснений».
– Сань, прости! – сказала Даша, умывая лицо. – Накатило что-то, сама не своя! Таких глупостей наговорила!
– Да? – задумчиво посмотрел на нее Злобин. – А как сейчас себя чувствуешь?
– Нормуль. Веришь, вот только что отпустило. Нервы, что ли?
– Боюсь, Даш, это что-то другое. Нехорошее. Давай-ка вернемся в лабораторию! Надо Лешку проведать.
– Точно. Он же там один, да?
– Ну, не то чтобы один. Компания там ого-го, погоди, сама увидишь. Но не удивлюсь, если мы его найдем в плохом настроении. Я бы даже сказал, рыдающим.
– Шутишь? Чтобы Воронцов-то рыдал? Есть ли в мире повод, способный выжать из него хоть слезинку?
– Повод может быть любым, взять хотя бы уплывшую премию. А вот настоящая причина… с этим следует разобраться.
* * *
Войдя в лабораторию, Злобин понял, что недооценил крепость духа приятеля. Тот с невозмутимым видом сидел на столе и развлекался тем, что светил лазерной указкой в глаза призракам. Те ожидаемо не реагировали. Но Рыжий делал в блокноте загадочные пометки. Рядом с инженером сидел Маркиз и с интересом наблюдал за человеком.
– Ты как тут? – спросил Саня, оглядываясь. Призрачных душ ощутимо прибавилось.
– Пучком, – вновь склонился над блокнотом Леха. – А вы что так долго? Сообщили начальству о ситуации? Когда кавалерию ждать?
– С подмогой облом, – огорошил товарища Злобин. – Все испарились. Да еще пропуска не работают, двери заперты. Развлекаешься? – кивнул он на указку и блокнот.
Воронцов хмыкнул.
– Мелко мыслите, коллега! Не развлекаюсь, а провожу научный эксперимент! Ты знаешь, например, что плотность призраков постоянно увеличивается?
– Что? В смысле? – брови Злобина непроизвольно поползли вверх.
– Коромысле! Недавно лазерный луч, – он кивнул на указку, – свободно просвечивал через двенадцать фигур и четко был виден на противоположной стене. А сейчас едва-едва через шестерых пробивается!
– Ошибка исключена? Может, батарейки садятся?
– Давай, Сашок, утешай себя, ага. Думаешь, я не проверял? Нет, дружище, они уплотняются!
– И что будет, когда они окончательно уплотнятся? – тревожно спросила Дарья, прислушиваясь к разговору.
– Не знаю. Увидим, – беззаботно бросил Рыжий. И тут же, рассмотрев лицо девушки, спросил: – Мать, а ты чего такая зареванная-то? И где вы так долго шатались? За это время можно было подкоп вырыть, не то что до постов сходить.
– Вот, к слову, – тут же подхватил Саня. – Лех, а тебя за это время никакие дурные мысли не посещали? Тревога, тоска, страхи? Вон, как у этих? – он показал на депрессивную толпу фантомов. Кто-то стонал, плакал или суетливо бегал из угла в угол. На полу, обхватив головы руками, тряслись в слезах две женщины.
– Нет, с чего бы? – удивился Рыжий. – Веселого, конечно, мало, но я уже начинаю привыкать. А что?
– Понимаешь, какая штука… Мы с Дашкой поочередно испытали странную волну негативных эмоций. Безнадегу, одним словом. И страх. Накрыло так, что хоть ложись и помирай. Ничего не напоминает?
– Нет. Хотя… – Леха слез со стола и кивнул на призраков. – Хм?
– Ага. Мне кажется, они что-то подобное испытывают.
– Ребята, что делать-то будем? – растерянно спросила Даша. – Скоро утро, но если так дальше пойдет, до понедельника тут черт-те что может случится. Фантомов больше становится, и они… выглядят все страшнее.
– Да, кстати, а почему колонка молчит? – встрепенулся Саня. – Вон, только что еще один появился, а звука нет?
– Да отключил я ее. Слушать невозможно. Сплошное «динь-трень».
– Включи обратно, – вдруг попросил Злобин. Он сам не знал зачем, что-то тревожное шевельнулось в голове.
– Да на фига, Сань? Нет, ну если хочешь, – Рыжий повернулся к компьютеру и пощелкал мышью.
И сразу же воздух сотрясла длинная злая трель. Потом еще одна. Инженеры вздрогнули и переглянулись.
– Это что? – осторожно спросила Казанцева. – Ты звук поменял?
– Я? – удивился Воронцов. – Нет. Звук по умолчанию настроен на характер излучения. Наверное, длительность и мощность электромагнитных волн накопителя увеличились.
Злобин посмотрел на приятеля, потом на Дашу и осторожно пошел к накопителю. Рядом метались призраки, перед глазами то и дело возникала очередная гримаса страданий и ужаса, но инженер, не обращая на них внимания, приближался к цели. Нога Злобина увязла в чем-то липком. Он отдернул кроссовок и с удивлением увидел на полу странную темную субстанцию. Нечто вязкое и черное, как смола, сочилось из-под махины накопителя.
– Блин! Это что? – ругнулся Злобин, осматривая обувь.
Брезгливо вытерев подошву об пол, Саня присмотрелся. Соскобленный с подошвы материал медленно собрался в комочек и сам, без каких-либо усилий неспешно откатился к темной луже. Та тотчас впитала его обратно.
– Фига себе! – присвистнул Рыжий, встав рядом. – Как мы это раньше не заметили?
– Может, потому что кто-то отключил колонку? – мрачно поинтересовалась Дарья, разглядывая небольшое черное озерцо рядом с накопителем.
– Да ладно, это тут при чем? – огрызнулся Воронцов. – Может, оплетка кабеля где-то расплавилась?
– Тогда бы жженой резиной воняло, – отмахнулся Саня. – Нет, братцы, тут что-то не так. Дай-ка лист бумаги!
Рыжий протянул лист, который Злобин тут же свернул в трубку. Подцепив кусок вязкой смолы, Сашка откинул его в сторону. Тот полежал недолго, а потом, собравшись в каплю, потянулся обратно к накопителю. Когда капля почти добралась до лужи, Злобин сунул перед ней кусок бумаги. Черный комок невозмутимо принялся огибать препятствие по кратчайшему пути.
– Во дает! – ахнул Лешка. – Прямо как этот, Терминатор! Смотрели же?
Ответить Саня не успел. Прогремела колонка, и прямо на Злобина из пустоты вывалился страшно разевающий рот Капитонов. Сашка шарахнулся в сторону и, оступившись, ткнулся растопыренной пятерней прямо в черную лужу. Злобина как будто ударило током. Сознание, словно в прорубь, ухнуло в ледяной мрак. Тело затряслось от ужаса, а в голове внезапно разом зазвучали десятки чужих мыслей:
«Господи, какое я ничтожество! Как только они прочитают мою диссертацию, поймут, что я бездарность, пустое место!»
«Если он узнает, что у меня будет ребенок, то сразу бросит! Зачем ему такая обуза?»
«…Выгонят из спорта! Скажут: ты слишком стар, дай дорогу молодым! И вся жизнь насмарку…»
«Только бы не проверили отчетность за текущий период. Только не сейчас…»
«Мама меня не любит! Почему она за мной не идет? Заберут всех детей, кроме меня!» «…Убьет, когда увидит, что я сделала с машиной! Нет-нет, это невозможно скрыть…» «Нельзя было брать их корм со стола. Теперь хозяева выбросят меня на улицу. В ночь и холод. Где огромные лохматые существа перекусят меня пополам…»
«Не тряси его, дурак! Куда ты в него столько льешь, он же захлебнется!» – последнее прозвучало голосом Дашки.
Тело Злобина изогнулось, по горлу прокатился спазм.
– Хватит, это же газировка, она пенится! Обычной воды, что ли, не было? – снова она.
И тут же грубый голос Воронцова:
– Да где я тебе воду возьму? В автомате одна кола осталась!
Чужие мысли стали звучать тише и наконец исчезли вовсе. Сашка открыл глаза.
– Что со мной было?
– Мы думали, это ты нам расскажешь, – Рыжий убрал бутылку с газированным напитком. – Едва ты дотронулся до этой штуки, – он кивнул на смолянистую жижу, – тебя аж корежить начало. Мы думали, все, отпрыгался наш коллега.
– У тебя было такое лицо, словно ты на себя все муки человечества принял, – добавила Даша, тревожно вглядываясь в приятеля.
– Почти угадала, – прохрипел Злобин, вытирая с подбородка липкую пену газировки. – Только это были не муки, а страхи.
– Ужастики, что ли? – недоверчиво спросил Воронцов, делая большой глоток колы.
– Фобии. Лежащие глубоко в подсознании. И, кажется, я знаю, что это такое, – он по-новому взглянул на полчище призраков, оккупировавших лабораторию. – Это страхи тех, кто хоть раз проходил через телепорт. Да, наверное, можно назвать их эхом. Эхом душевных мук и страданий. Каким-то образом эмоциональная пена людей оседает на накопителе, материализуясь в наш мир.
– Но почему это не проявилось сразу? – возразил Леха, – С самых первых экспериментов?
– Не знаю! Наверное, котел заполнялся постепенно. Поначалу был конденсат, едва ли видимый. Но по мере использования телепортов емкость заполнилась. Теперь котел бурлит и клокочет так, что жуть выплескивается из-под крышки. Телепорты продолжают работать, и с каждой минутой давление растет.
– Что же будет, когда у котла сорвет крышку? – спросила Казанцева, и парни мрачно переглянулись.
– А вот этого допустить нельзя! Надо отключать накопитель, – высказал общую мысль Злобин.
– Думаешь, поможет? – в словах Дарьи теплилась надежда.
– Надеюсь! Да и какие варианты? Дожидаться понедельника? Только время потеряем. Мы эту кашу заварили, нам и расхлебывать.
– Отключение накопителя автоматически остановит работу телепортов по всей стране. Это коллапс, – осторожно сказал Воронцов.
– Знаешь, меня сейчас больше заботит разрастание непонятной черной хреновины, а также ее попытки забраться в мой мозг. Представь себе, я уверен, что эти явления связаны. И, подозреваю, моим и Дашкиным мозгом дело не ограничилось. Где, по-твоему, вся охрана?
– Где? – спросил Леха.
– Корчится и седеет от страха в самых дальних закутках нашего центра! Или летит домой на всех парах, испытывая животный ужас «не забыл ли я выключить утюг?». Здесь, кроме нас, нет никого, кто мог бы это остановить!
– А почему мы еще на ногах? – спросила Даша. – Был же приступ фобий, но утих. Воронцову вон вообще хоть бы хны. Знай себе жрет и пьет в три горла.
– Это у меня от нервов. А тебе жалко, что ли? – удивился Лешка. – Хочешь, поделюсь? На вот.
– Там же один сахар! – оттолкнула его руку с бутылкой колы Даша.
А в Сашкиной голове тут же что-то щелкнуло, и пазл сложился.
– Сахар! – Злобин посмотрел на товарищей. – При употреблении сахара возрастают эндорфины! Гормоны радости! Питаясь шоколадом и газировкой, мы глушили негативные эмоции, которые лезли в наши головы. Вот почему мне полегчало после шоколада там, в коридоре, когда я искал Дашку!
– Точно! И мне ты тоже дал шоколад, когда я с ума сходила, – подтвердила догадку девушка. – А когда тебя накрыло от этой черной гадости, Лешка влил в тебя колу. Теория, конечно, наивная, но работает же!
– Значит, я правильно делал, что на сладкое налегал? – подвел итог Рыжий.
– Выходит, что так, – задумалась Дарья, – Только я вас огорчу, эффект это кратковременный, и скоро произойдет откат. А после такого перепада сахара в крови человек будет чувствовать себя еще хуже прежнего. Или вы всерьез рассчитываете продержаться на батончиках и коле еще несколько часов?
– Там уже ничего не осталось, – беспокойно сообщил Лешка. – Я же не знал, что надо экономить.
– Можешь точно сказать, сколько у нас осталось времени до этого отката? – прикидывая что-то, спросил Саня у Даши.
– Нет! Я инженер, а не эндокринолог! – возмущенно фыркнула девушка.
– Леха, давай прямо сейчас вырубай накопитель.
– Уверен?
– Да!!
– Ладно. Но, если что, голову под топор возмездия вместе подставлять будем, – Воронцов уселся за пульт и начал вводить на клавиатуре нужные команды. – Чую, дадут нам за эти подвиги лет десять строго режима, не меньше! Разменяем почет и славу на мордовские лагеря.
Вновь взревел звуковой сигнал, и у накопителя возник коллектив из десятка новых призраков. Их уже сложно было отличить от настоящих людей, они почти не просвечивались и вместо синеватых оттенков имели реальные, живые краски.
– Ну чего ты копаешься?
– Не работает! – потрясенно ответил Рыжий. – Команды не проходят!
– Дай посмотреть! – Злобин бросился к компьютеру и, отпихнув товарища, защелкал мышью. – Не может быть! А если вот так? Да что такое?!
– Парни! Вы еще не поняли? – голос Казанцевой прозвучал негромко, но зловеще. – Отсутствие связи, пропажа охраны, закрытые двери. Это все неслучайно. Наш накопитель живет собственной жизнью. Или им овладело то, чему мы даже не знаем названия. И оно не хочет, чтобы пламя под котлом угасло. Напротив, желает, чтобы крышка оказалась сорвана.
Все трое посмотрели на накопитель и заметили, как черное озеро у его основания стремительно прибавило в размере. На поверхности то и дело возникали странные выпуклости, как будто под одеялом кто-то перекатывал футбольный мяч.
– Как это возможно? – усомнился Рыжий. – Думаете, оно действительно может брать под контроль связь и электронику?
– Вероятно, но не всю. Иначе мы бы уже умылись кровавыми слезами, – сквозь появившуюся головную боль бросил Сашка. – Пока не всю. Мне кажется, оно крепнет, что ли?
И тут, словно подтверждая его слова, над черным озером поднялся фонтан, выплескиваясь струей прямо на панель управления. Приятели едва успели шарахнуться в сторону. Темные сгустки оплели мониторы и клавиатуру, растекаясь по столу глянцевыми пузырями. Смола пульсировала, как живая, отсекая людей от операторского места.