Я еду домой!

21 марта, среда, вечер. Москва

Звонок мужа слегка озадачил Машу, но сказать, что она растерялась, было бы неправильно. Что-то такое она заподозрила уже вчера. Еще вчера ей звонила Настя – жена брата – и сказала, что слышала в городе стрельбу. Затем звонил уже сам брат и сказал, что в городе массовые драки или что-то в этом духе. Она подумала тогда на футбольных хулиганов или «бритоголовых». Сейчас позвонил муж, и это насторожило ее больше всего, поскольку именно ему она больше всех и доверяла. Они были женаты уже двенадцать лет, и за это время она достаточно хорошо его изучила и знала, что просто так панику наводить он не будет. Вообще он и паника были понятиями несовместимыми. Еще с первого дня их знакомства она довольно ловко научилась справляться со всеми проблемами, выяснив, что лучший способ для этого – донести их до него. Он вздыхал, пару минут думал, затем выдавал или готовое решение проблемы или обещал, что обязательно его придумает. И придумывал.

Муж был старше на девять лет, познакомились они, когда ей было девятнадцать и она оканчивала Институт иностранных языков, а ему было двадцать восемь, и он недавно вернулся к гражданской жизни, потому как после института очутился в армии, в лейтенантах. И на момент знакомства он был начинающим бизнесменом, довольно успешным. Тогда он занимался производством сборных домов из дерева, отчего мотался на машине дважды в неделю в Костромскую область и обратно. В конце концов он продал ту компанию, потому что устал от бесконечных поездок, и в результате с новой работой вообще угодил в Америку, откуда звонил ежедневно и жаловался на непроходимую тоску. В общем, не судьба была осесть на месте.

Между делом они выстроили себе очень неплохой дом в ближнем Подмосковье, хоть и не по самому престижному направлению, продали московскую квартиру и полностью переселились, как она выражалась, «на пленэр». Сначала жизнь почти на берегу Пироговского водохранилища в доме со своим бассейном, спортзалом, сауной и домашним кинотеатром показалась раем, но, когда Юрка пошел в школу, стало сложнее. Из-за сумасшедших московских пробок приходилось будить его в шесть утра и везти до школы иногда чуть ли не два часа, а потом еще столько же обратно. Поэтому вся первая половина ее дня была занята доставкой Юрки в школу, а младшего, Сашки, в расположенный рядом детский сад.

Она в свое время планировала не отдавать младшего в сад, но не получилось – оставить его одного дома было нельзя, а решить проблему с няней в дачной местности оказалось невозможно. Так что дети отдувались за промахи родителей в планировании места жительства.

Однако сейчас удаленность их жилья от города ее порадовала. За окном стояла тишина, только где-то неподалеку в поселке лаяла собака и слышались детские голоса. Юркины друзья гуляют. Поселок был большой, и детей в нем хватало. Его она не отпустила, хоть он и просился – сочла наглостью требование отпустить его гулять, раз он сумел не пойти в школу. Да и прохладно еще было: весна только началась.

Снизу послышалось громкое урчание, и она опустила глаза. Барсик. Огромный персидский котяра, нахальный и очень ласковый. Муж обожал котов, и однажды ему подарили котенка. И уже по пути домой, когда они везли его в машине, Маша сама превратилась в «кошколюбительницу». А затем им подарили еще одного котенка, а еще через год Маша сама присмотрела третьего на кошачьей выставке и купила его. В результате они делили кров с тремя здоровенными и наглыми котярами. Два других сейчас наверняка где-то дрыхли.

Она нагнулась, подхватила на руки довольно заурчавшего Барсика и пошла наверх, в Юркину комнату, откуда доносились звуки компьютерной стрельбы. Как всегда, старший рубился в какую-то игру, а младший сидел на стуле рядом и с восторгом наблюдал за происходящим.

– Что на дом задали, выяснил? – спросила она Юрку нарочито строгим голосом.

Учился он хорошо, но, как любой нормальный ребенок, был рад любой возможности не учиться. Не напомни она ему о домашнем задании, он и не стал бы выяснять, что же сегодня задали. А потом схватил бы двойку – такое уже случалось.

– Я сейчас! – подчеркнуто засуетился он, при этом вовсе не отрываясь от компьютера.

– Пять минут! – сказала она. – Я проверю!

– Я проверю! – заявил младший, словно передразнивая ее, толкнул старшего в бок, и она засмеялась.

Затем вышла из комнаты сына и пошла вниз, в цокольный этаж. Подумала, включила сауну на разогрев. Тоже привычка, которую она подхватила от мужа. Впервые он затащил ее в парилку чуть не силой. Она попыталась убежать, он ее задержал, а через пару минут она ощутила, что ей там очень нравится. И с тех пор наличие дома своей сауны считала самой удачной их покупкой. Даже недавно пристроенный к дому бассейн не приводил ее в такой восторг.

Барсик сауну недолюбливал, поэтому, стоило ей зайти в кабинку и нагнуться к печке, он вырвался и с независимым видом удалился, задрав похожий на букет хвост и важно вышагивая лапами в пушистых «штанах».

– Ну и иди отсюда… со своими штанами, – сказала она ему вослед.

Маша подошла к двери, ведущей в бассейн, отперла ее. Из-за того, что одна стена бассейна была стеклянной, она сама настояла на том, что могучая, почти что сейфовая дверь отделит его от сауны. И всегда следила за тем, чтобы она была заперта: так ей было спокойнее. Раньше она была намного беспечнее, но года три назад в соседнем поселке из-за такой беспечности погибла целая семья – грабители среди бела дня зашли в дом через открытую дверь, а никто из соседей даже не спохватился: все думали, что так и надо. А бандиты согнали всех жильцов в подвал – пожилого мужчину с женой и двумя гостившими у них внуками – и всех там убили, зарезав ножами.

Убийц вскоре поймали – это оказалась бригада строителей то ли из Молдавии, то ли с Западной Украины, которые до этого перекладывали крышу на этом самом доме. Но убитым старикам и двум детям было уже все равно. Ровно с той поры она стала относиться к вопросу запертых дверей намного серьезнее, к немалому облегчению мужа. До этого она считала его чуть не параноиком, а он всегда говорил, что двери существуют для того, чтобы их закрывать, в противном случае их бы не устанавливали.

Воспоминания о погибшей семье ее немного встревожили. Беспорядки в городе – теперь еще это вспомнилось… Андрей позвонил с какими-то непонятными страхами. Она прошла через спортзал к двери, ведущей в подвал, решительно открыла ее. Стало почему-то страшновато, когда она глянула на темную лестницу. Такого за ней раньше не водилось. Она мотнула головой, словно отгоняя страх, щелкнула выключателем. Свет упал на покрытые красноватой, искусственно состаренной плиткой ступени и нарочито грубую отделку стен. В подвале, кроме кладовок и гардеробной для несезонных вещей, были еще домашний кинотеатр с проектором и экраном во всю стену и даже небольшой бар. Они заранее определили подвал как продолжение жилой территории.

Она решительно прошла в гардеробную, встала на полку для обуви и пошарила рукой вверху. Так и есть, вот он… Она вытащила ключ от высокого сейфа, упрятанного в один из шкафов. Щелкнула замком, открыла массивную дверь. В глубине шкафа солидно поблескивали вороненой сталью два ружья. Еще когда только начали давать разрешения на владение гладкоствольным оружием, муж сразу же сделал себе такое, после чего поехал в магазин и вернулся из него с двумя длинными футлярами. Затем они несколько раз стреляли из ружей на природе, а муж постоянно подкупал патроны. Понемногу, по паре пачек в месяц, но в течение нескольких лет. И теперь весь нижний отсек шкафа был забит небольшими картонными коробками с патронами.

В ружьях она ничего не понимала, но знала, что одно именуется помповиком, и у него надо постоянно передергивать такую штуку под стволом, а второе этого не требовало – надо было лишь жать на спуск раз за разом. На одном из них, этом самом помповике, стояло овальное клеймо с большим крестом, тремя коронами и надписью «Моссберг». Как называлось второе, она забыла, а искать клеймо ей было лень.

Она умела заряжать их и даже стрелять. Сначала муж буквально заставил ее, а потом, после первых попаданий в банки из-под кока-колы, выстроенные на поваленном бревне, ей даже понравилось. В ушах звенело, болело плечо, но было интересно и весело. С этих выездов на природу ее отношение к оружию исключительно как к орудию убийства испарилось. А сейчас вид двух тяжелых ружей в сейфе ее даже успокоил.

Она протянула руку, достала то из них, которое было самозарядным. С помповиком у нее получалось хуже – когда спешила, подчас патроны застревали при перезарядке. Ружье приятно легло в ладонь, надежно, увесисто, словно намекая, что она не беззащитна. Затем она вновь поставила его в сейф, взяла одну из коробочек, открыла. Внутри бок о бок лежали толстые пластиковые патроны. Десять штук в упаковке. Она быстро пересчитала коробки в шкафу. Выходило, что там не меньше пяти сотен патронов – даже удивилась, как их много. Затем захлопнула сейф и пошла из подвала наверх, немного успокоенная.

– Ты узнал, что на дом задали? – крикнула она снизу.

– Да! – ответил Юрка.

– Когда займешься?

– Когда Сашку отсюда уведешь! – слегка злорадно крикнул он.

– Начнешь делать – он сам уйдет! – крикнула Маша.

– Не уйдет! – крикнул Сашка.

Младший был упрямым как осел и готов был действовать даже себе в ущерб, лишь бы наперекор тому, чего от него требовали. Но никто такому характеру не удивлялся, потому что сама Маша в детстве была, со слов всех родственников, точно такой же. Гены.

Зазвенел домашний телефон. Она поискала глазами трубку и обнаружила ее на кухне, на барной стойке.

– Алло?

– Дорогая, это я! – как всегда, ерническим тоном объявил брат.

Брат, которого звали Володей, был ее младше на пару лет, здоров, как медведь, неумеренно болтлив, обладал талантом копировать и передразнивать людей, а вот недавно женился, когда от него уже никто этого не ожидал. На хорошей девушке Насте – двадцати пяти лет девушке, работавшей косметологом в каком-то модном московском салоне, и которая сейчас была уже беременна.

– Здравствуй, дорогой. Чего надо? – в тон ему ответила Маша.

– Ты сына в школу не пускай завтра, – сказал брат, неожиданно посерьезнев. – В городе черт знает что творится.

– А что там творится? – насторожилась она.

– Стреляют постоянно. Ты же телевизор не смотришь, как обычно?

– Нет, а что?

– Да болтают тут… не пойми что.

Кроме его голоса, в трубке слышались какие-то шумы. Звонил он явно с мобильного.

– Ты где сейчас?

– За Настей еду на работу. Заберу ее оттуда.

– Ну и правильно, – сказала Маша, почему-то уже догадываясь, чего хочет брат.

– Я хочу потом к вам приехать, даже вещи собрал, – сказал он сразу же, едва она додумала свою мысль.

– Давай.

Она обрадовалась, и ничего странного в этом не было. Брат ее до своей свадьбы вообще был добровольной сиделкой с ее детьми и в племянниках души не чаял, и они его обожали с той же силой. Места в доме хватало, никто никого не стеснял, а с братом всегда было весело. К тому же при нынешних обстоятельствах с ними было бы намного спокойнее, раз уж муж застрял на другом конце света.

– Приезжайте, конечно! Через сколько будете?

– Ну… трудно сказать. Машин на дорогах немного, кстати. За час доедем максимум.

– Раз вы в эту сторону, то по пути в «Седьмой континент» заскочите. Не в лом?

– Нет, конечно! А что нужно?

Володе ради любимой сестры никогда не было что-нибудь «в лом», чем она обычно беззастенчиво пользовалась. А на этот раз ее словно кто-то под локоть толкнул: «Скажи ему!»

– Всего, и побольше, что хранить легко. Андрюха звонил совсем недавно…

– И что? – насторожился Володя.

Андрей для него был главным авторитетом в этом мире, и к его мнению он прислушивался всегда.

– Да так… волнуется что-то. Сказал, чтобы мы как можно дольше из дому не выходили и продуктами запаслись.

– Понял! – сразу ответил брат. – Завалю весь багажник. Тогда часа через два жди.

– Жду, езжайте.

21 марта, среда, день. Округ Юма, штат Аризона, США

Джефф ушел с дежурства ровно в десять, когда началась работа и все собрались. Первая половина дня прошла за обычной рабочей суетой, было вовсе не до ночных новостей из трейлерного парка, хотя охранник успел рассказать об этом и Паблито, и Терезе.

Однако в середине дня в Интернете появились новые заголовки, которые меня не то что напугали – я в них не очень-то и поверил, но поразили до глубины души. Как насчет «Зомби атакуют людей на улицах Москвы»? Были и фотографии, в основном выложенные в Интернет случайными людьми. Официальные телеканалы хранили почти полное молчание, газеты в их онлайновых версиях что-то писали, но все разное, и единство у них было лишь в одном – в городе что-то происходит, причем очень плохое. Происходит там, семья моя тоже там, а я прохлаждаюсь здесь.

– Тереза! – окликнул я помощницу. – Мне билеты в Москву срочно, как можно быстрее, на самый ближний рейс. Любой класс, любая компания, любой маршрут, с любыми пересадками.

– Там что-то случилось? – спросила она.

– Что-то случилось, – кивнул я. – Какие-то беспорядки начинаются. Не хочу их одних оставлять.

– Я поняла, сэр, – сказала Тереза и склонилась над клавиатурой, но затем подняла голову: – Знаете, здесь тоже что-то происходит. На «Яху»^[3] в новостях говорят о каких-то случаях насилия в Нью-Йорке.

– Да? – насторожился я.

Это уже может стать проблемой. Американцы после самолетной атаки на торговый центр в Нью-Йорке вообще нервными стали – могут и полеты прекратить, с них станется. Или придумать что-то еще, столь же достойное и столь же проблемное.

– Понял, – кивнул я. – Давай как можно быстрее меня отправляй.

Я вышел из трейлера во двор и столкнулся с Джеком, командующим погрузкой длинных рулонов упакованной сетки в большой грузовик с логотипом компании, занимавшейся выращиванием апельсинов. За рулем погрузчика сидел Паблито, водителем же грузовика был толстяк в шортах и клетчатой рубашке, с длинными усами и наголо бритой головой. В руке у него была открытая банка кока-колы.

– Джек, на минутку! – отозвал я управляющего.

Тот подошел.

– Джек, я улетаю в Москву сразу же, как Тереза найдет билеты. Остаешься тут за главного.

– Почему такая срочность? – спросил Джек, наморщив красный и шелушащийся от солнечных ожогов лоб.

– Потому что начинаются беспорядки, боюсь, что закроют полеты. Справишься?

– А как ты думаешь? – усмехнулся он.

– Но спросить-то я должен? Верно? – засмеялся я и хлопнул его по плечу.

Джек отошел, а из трейлера выбежала Тереза с распечаткой полетов. Протянула ее мне, попутно отбарабанив скороговоркой:

– Ближайший рейс, на который есть билеты, завтра в двенадцать двадцать пять пополудни. Летите до Солт-Лейк-Сити с «Дельтой», ждете два часа, летите в Атланту, Джорджия. Там пересаживаетесь на московский рейс все той же «Дельты» – и следующим утром в Москве.

– Нормально. Бывает и хуже, – кивнул я. – Оплачивай.

Мог быть и такой рейс, что больше чем на двое суток растянется. За сутки до вылета найти нормальные билеты невозможно, это откровенно повезло.

– На когда брать обратный?

– Бери с открытой датой – кто знает, что будет дальше… – поморщился я.

Открытая дата дорого, даже служебные расходы не бесконечны, но альтернативы не вижу – черт знает, как там все дальше пойдет.

– Хорошо. Оплачиваю с корпоративной?

– Именно, – подтвердил я.

Тереза убежала в вагончик, виляя толстым задом в белых шортах, а я задумался. Что все же происходит? Понятно, что насчет: «Зомби пожирают живых на улицах Москвы! Зловещие мертвецы АЛЧУТ вашей крови!» – кто-то развлекается, но у меня не получается придумать другой причины для беспорядков. Никаких проблем на горизонте не было, на мой взгляд. А если и были, то совсем другого характера. А в Нью-Йорке что случилось? Очередной расовый бунт? Так их вроде давно не было, с того случая в Лос-Анджелесе…

Так, и что делать? Я бросил взгляд на часы – три часа дня, в Москве уже полночь. Не так уж поздно, на самом деле. Будем считать, что повод экстренный. И я набрал телефон жениного брата. Он парень толковый, зря паниковать не будет, он мне и разобъяснит, что делается в этом мире.

Ответил он почти сразу, словно ждал моего звонка.

– Володь, привет, это я. Не разбудил? – поприветствовал я его.

– Ни в коем случае! – послышался голос в трубке. – Мы у вас в гостях, кстати.

Я едва сдержался, чтобы не испустить громкий вздох облегчения. Лучшего и желать нельзя: сам хотел его об этом просить.

– Володь, а что происходит?

– Ты не поверишь, но какие-то психи бросаются на людей. И кусаются. Эпидемия у дураков, что ли?

Судя по голосу, он был явно озадачен. Здорово так озадачен.

– И в чем проявляется? – осторожно уточнил я.

– А в том, что действительно психи на людей бросаются. Твоя жена нас с Настеной загнала в магазин за продуктами, хотя у нее и так провизии на батальон, а там какое-то чучело тетку искусало, еле ее отбили. А хмыря этого мент застрелил. По-простому так: бац в башку – тот и с копыт. К полному восторгу публики, некоторые аж переблевались.

– Ты серьезно? – обалдел я от такого рассказа.

– Серьезней некуда, я сам эту тетку отбить пытался. Он ее как собака порвал, прямо зубами грыз, и вид дурной, как у психа. Я ее в одну сторону тащу и ногой его пинаю, а ему все равно – зубами вцепился в руку и тащится следом.

Голос у него и вправду был ненормальный, слишком возбужденный.

– Тебя-то не укусил?

– Нет. А вот еще одного мужика куснул, тот в травмпункт уехал швы накладывать, – вздохнул он, затем добавил: – А я тут коньячок из твоих запасов пью, в себя прихожу. Тот, который кидался, даже с виду такой был, что только в фильмах ужасов снимать. Сам где-то ободрался, весь в крови, глаза бешеные. Мент ему дважды в грудь выстрелил, тот и не почувствовал как будто, настолько дурак. Когда в лоб ему засадили, только тогда уже копыта разбросал.

– Серьезно? – не придумав ничего умнее, переспросил я.

– Нет, шучу! – неожиданно обозлился он. – От меня все в трех метрах происходило!

– Во как… – не нашелся я, что ответить. – Я к чему звоню! Вылетаю завтра утром, буду в Москве в час ночи. Встречать не надо, сам доберусь. Сиди лучше с моими.

– А чего не надо-то? – возразил он. – Таксисты с тебя знаешь сколько сдерут?

– Да по барабану сколько! – чуть вспылил я. – Мне спокойней, если ты рядом со своей беременной и моими будешь. Понял?

– Ну… как скажешь… – смирился Володя. – А еды мы все же купили. И завтра хочу еще одну поездку сделать. Не возражаешь, если твою машину возьмем? В нее больше влезет. Жена моя недавно где-то карту «Метро» стрельнула, вот и затаримся оптом. Я забыл про нее сегодня, я завтра сгоняем.

– Да берите без вопросов, чего спрашивать?

Я попрощался и отключился. Во дела… Зомби, говорят… Как в кино… Хм. И что делать? Мент вот сделал – застрелил. Дважды в грудь стрелял, а псих не падал. «Дабл тап» типа, сдвоенный выстрел такой, его еще «бам-бамом» зовут. Я уже умею – там самый смысл отпускать спуск между выстрелами, тогда ствол сам возвращается на исходную точку… Если пистолет правильно держишь… О чем это я вообще? В голову ему стреляли, потому что психа «дабл тап» не свалил. Так вот… Вампир просто. А вампиров и в голову не валит, наверное. А машину пусть берут, у меня «патфайндер», у него багажник огромный, много влезет.

Нет, надо что-то делать, а то я до вылета совсем изведусь тут от неизвестности. Они там, где психи на людей кидаются с целью выжрать их мозг, или что там зомби обычно едят, а я тут ошиваюсь, сетку отгружаю… А что я могу сделать? Все равно самолет раньше не вылетит. Ох, только бы до завтрашнего утра ничего здесь не случилось. Местный аэропорт делит взлетные полосы с авиабазой корпуса морской пехоты, если что пойдет не так – те все к чертовой матери перекроют. Тут вообще всего военного вокруг до черта понатыкано, но ничего полезного. Полигоны испытательные, стрельбища, еще что-то, а войск самих и нет почти, одни названия, даже охрана на этих объектах гражданская.

Домой поехать? А что дома делать? Вещи можно собрать. Точно, вещи. И «тревожный чемодан». Очень полезно иметь «тревожный чемодан» на случай чего. Случилось – а ты уже готов, схватил его и побежал. Или убежал, не знаю как лучше. Надо только людей известить, что я уехал… куда? А по делам я уехал – босс я здесь или нет?!

Направился в трейлер и едва вошел, как Тереза протянула мне распечатку моего рейса. Теперь билеты электронные, никуда ехать выкупать их не надо, так что этой бумажки вполне достаточно для регистрации и посадки. Я посмотрел время, дату – все в порядке, в час ночи по Москве я уже должен буду приземлиться в аэропорту Шереметьево. Что еще нужно? Нужно, чтобы ничего до этого времени не случилось. Что же у меня такие предчувствия-то плохие? Интуиция обострилась или банальная паника? Лучше бы последнее – попаникую да и перестану. Выпью, например, чего-нибудь, и все пройдет. А ведь тоже мысль: бутылка хорошего коньяку у меня и дома найдется. А то нервы ни к черту, как у того мужика из анекдота…

Минут через пятнадцать я уже выехал из ворот, наказав перед отъездом звонить мне немедля на мобильный, случись что нештатное. Дурные предчувствия категорически не отпускали. Я не стал сворачивать сразу в свой поселок имени купающегося койота, а поехал дальше, в сторону Юмы, решил все же немного осмотреться. Ехать туда не то чтобы далеко, но и не слишком близко – порядка тридцати километров, хоть все время по прямой. По не слишком загруженному хайвею^[4] номер восемь – отдых, а не езда, если не трястись, как я сейчас.

Моей главной целью было бросить взгляд на аэропорт и убедиться, что его не закрыли, что он не сгорел, что ничего с ним не случилось и что завтра с утра я смогу там сесть в самолет, улетающий в Калифорнию. Да и заправиться надо, кстати…

Нет, на заправку на обратном пути заеду, так как раз будет удобно – она прямо на хайвее. У меня еще половина бака не израсходована.

А может, у меня действительно паранойя? Чего я сейчас трясусь? Кто поверит в болтовню о зомби? Ну, случатся в Москве беспорядки, выгонят на улицы ОМОН, подтянут внутряков в крайнем случае, и что? Разгонят за пару часов всех, а то и быстрее. Почему так кошки на душе скребут? Точно, надо бы психиатру показаться, здесь это модно тем более. Он меня про детство послушает, найдет подспудные страхи с эдиповым комплексом, вместе взятые, прозак^[5] пропишет. И успокоюсь.

Так, с мрачными мыслями, я доехал до аэропорта, оставив его по левую руку. Нет, тут все нормально, как мне кажется. Ни усиления, ни патрулей морских пехотинцев, ни даже нездорового оживления. Все тихо. Разве что двое полицейских, стоящих у своего «форда», обернулись на треск мотоциклетного мотора. Но выглядит все достаточно обыденно. Это обнадеживает.

Покатил дальше, по Одиннадцатой, застроенной с обеих сторон магазинами автодилеров, мебельными, спортивными и всевозможными закусочными, широкой, как сама аризонская пустыня. Едва я миновал длинную ограду кантри-клаба, как меня обогнали на большой скорости сразу две кареты «скорой помощи», которые, заложив пологий вираж на повороте, погнали на Четвертую улицу – оттуда до Медицинского центра Юмы рукой подать. Не знаю почему, но я увязался за ними. Наверное, подумал, что если есть проблемы в городе, то заметнее всего они будут у госпиталя – куда еще пострадавших-то таскать? Не то чтобы я ожидал, что на дверях вывесят стенгазету с описанием событий, но иногда и по суете можно понять, что делается.

В общем, так я и поступил и поэтому спокойно покатил на тридцати милях в час следом за «скорыми». И через пару минут заезжал уже на стоянку госпиталя.

Региональный медицинский центр Юмы был огромным, очень современным, по архитектуре напоминал дорогой отель и обслуживал весь округ, а заодно и часть окрестных. Местный Сити-холл законно им гордился, и его фотографии печатались даже в путеводителях по этим краям. Специализировался он как раз на хирургии и на оказании скорой помощи – просто местный институт Склифосовского. Логично было предположить, что если кто и пострадал в случаях странного насилия, то привезли таких именно сюда.

То, что не все в порядке в этой жизни, бросилось в глаза сразу: прямо у пандуса приемного покоя стояли сразу четыре полицейские машины, внедорожник пограничного патруля и целая куча «скорых». Кого-то быстро катили на каталке к дверям, санитар держал над пострадавшим капельницу – это все, что я успел разглядеть. Не может быть, чтобы в таком маленьком городишке, как Юма, пусть даже во всем округе, так много и так сразу оказалось пострадавших. Разве что была какая-нибудь большая авария на шоссе, но о ней бы уже все местные радиостанции трепались наперегонки, а пока молчок.

Присмотрелся внимательнее – у двоих полицейских руки забинтованы. У одного предплечье, у другого запястье. Поножовщина? Такое при поножовщине обычно и случается. Все равно все странно.

Я проехал дальше, прокатился по всей стоянке вокруг госпиталя, но больше ничего необычного не нашел. Однако в подозрениях своих укрепился: что-то все же происходит, а мы или не знаем об этом, или не понимаем. Второе даже хуже незнания.

А вообще мне бы лучше вернуться домой. Потому как наш «сытенький» по местным меркам поселок лишь шоссе и маленькая апельсиновая плантация отделяют от нескольких трейлерных парков с сезонными работягами, среди которых человека без судимости или проблем с алкоголем и наркотиками найти почти невозможно. Работа-то для нелегалов, но такие трейлеры иммиграционная служба часто шерстит, так что живут там самые что ни на есть граждане. И если гражданин выше уровня сезонника не поднялся, то следует думать о нем плохо. Или очень плохо. Это аналог российских грузчиков с овощебаз – или бомжи, или алкаши.

К чему я это? Да к тому, что если начнутся беспорядки, то как раз толпа обитателей трейлерных парков пойдет через дорогу громить жителей Койотовой Купальни. Это как на границе черного гетто жить во время расовых волнений. Такую возможность как очень вероятную рассматривают обе стороны потенциального конфликта с обеих сторон дороги.

Впрочем, и здесь, в самой Юме хватает проблемных мест. Это хоть и Аризона, но далеко не Скоттсдейл,^[6] а приграничный пыльный городишко. Почти напротив госпиталя как раз такие кварталы расположены – смесь пустырей, огороженных территорий, где собираются по вечерам местные торговцы дурными зельями и где ждут проезжающих машин исполнительницы сеанса орального секса за двадцатку, потасканные и некрасивые. Именно этим «соседством» рулит банда «Ацтеки» из Сан-Луиса.

А ведь еще совсем рядом граница. И если что-то начнется, сколько человек с той стороны попытаются под шумок порешать свои проблемы? Да как бы не каждый второй. Перспектива, в общем. Причем специфика сугубо американская – у нас в стране почва под потенциальными беспорядками обычно совсем другая. Но привык, уже умею местными категориями рассуждать.

И этим рассуждениям я предавался, пока мой мотоцикл не торопясь выехал по Южной на Тридцать вторую улицу, где расположилось немалое здание «Спрэгс Спортс» – главный оружейный магазин города. Если кто-то чует неприятности, то там должно быть оживление. Но все было как обычно. Пара человек расхаживала за сетчатым забором по стоянке с подержанными пикапами, несколько машин стояло у дверей оружейного магазина и тира, но не больше, чем обычно.

Впервые пожалел о том, что не стал получать «грин-карту», хотя возможность всегда была – не хотелось платить американские налоги, да и просто незачем было. А сейчас вполне мог бы прикупить себе что-то для самообороны. Есть такое ощущение, что это может понадобиться, но так, с рабочей визой, никто ничего не продаст. А ведь можно было и нелегальное что-то приобрести в свое время – скатайся в Неваду, например, на оружейную толкучку, да и покупай. Там половине продавцов только деньги интересны, а не твоя идентификация. Никаких проблем.

Проехав мимо, я выкрутил ручку газа, резко ускорившись, и покатил домой, наслаждаясь встречным ветром, задувающим под щиток. Заправлюсь по дороге, да и начну собирать вещички помаленьку.