От чужих берегов

Загадка «почему замолчал кот» решилась сама по себе – Тигр успел не только свалить с крыши, но еще и забраться на мое кресло, где сидел напуганный, со вздыбленной шерстью, но уже молчаливый. Подхватывать его под пузо я сейчас не решился: неохота потом располосованную руку бинтовать, – поэтому я просто спихнул его дальше в салон неделикатным толчком под задницу.

Машина тронулась раньше, чем я успел закрыть дверь, рванула с места суетливым прыжком, так что я чуть головой в лобовое стекло не влетел, тяжело накренилась в повороте, кажется поднявшись на два колеса, вынудив меня заорать:

– Стой! С ума сошла?

Остановились мы тоже классно – с черными следами резины, так, что кот слетел со своего законного ящика тушенки и кубарем скатился под приборную панель.

– Быстро из-за руля! – рявкнул я, закидывая дробовик в крепление на потолке.

Нет, так мы точно никуда не доедем, разве что до первого столба. Переоценил я хладнокровие малолетней художницы: там пока чистой воды паника в глазах, руки трясутся, толку никакого.

К счастью нашему, такие фургоны рассчитаны на то, что люди будут ходить внутри. Я заскочил на «кошачий» ящик, закрывавший проход в грузовой отсек, рывком выдернул Дрику из-за руля, переслав ее на пассажирское место, а сам рухнул на освободившееся. И вовремя – подстреленная тварь со стуком врезалась в борт фургона, повиснув на оконной решетке. Дрика даже на пассажирском месте завизжала так, что уши заложило, а сиди она здесь – точно припарковались бы в гостиной какого-то из домов: стенки здесь тонкие, непрочные.

Пахнуло гнилью, мертвечиной, грязью и уже знакомым ацетоном. Перекореженная выстрелами зубастая морда ударилась в стальные прутья решетки, за которую тварь держалась длинными черными когтями.

Это собака. Это не просто собака – ведь совсем недавно это должно было быть французским пуделем или другим подобным нелепым декоративным созданием, на твари даже остался розовый ошейник со стразами и каким-то нелепым бантиком: «девочка» к тому же, мать ее. Нет, я серьезно, не шучу, меня, несмотря на весь ужас момента, вдруг начал разбирать истерический смех. Пудель-пусечка – кровожадный мутант, жаждущий человеческой плоти. И собачьей он тоже где-то нарыл. Много, потому что раскормилась эта гадость раза в три, наверное. Кровожадные пудели – угроза прогрессивному человечеству. Интересно, а с хомячками та же картина?

Рукоятка «зига» удобно легла в руку. Выдернув пистолет из кобуры, я приставил его ствол к решетке, примерно прикинув, где у мегапуделя могут быть мозги, если они, конечно, когда-то имелись в наличии, и выжал спуск. С легкой натугой взвелся курок, грохнуло, и тварь отвалилась назад, просто разжав когти.

– Шандец, – подвел я итог на родном языке. – А ведь мог и порвать, сволочь такая, калибр уже вполне позволял.

Рычаг на руле перескочил в положение «драйв», и фургон поехал дальше. А я обернулся к Дрике, которую заметно трясло:

– Ты что запаниковала?

– Очень страшно, – честно созналась она. – Я таких никогда не видела. Что это было?

– Это была собака, – ответил я. – Не слишком большая – просто отожравшаяся на других собаках. Мутант, в общем, или не знаю, как по-научному. А если еще раз запаникуешь, когда у тебя приказ прикрывать, – получишь по заднице. Вопросы?

В глазах мелькнуло нечто вроде недоумения, угроза была точно не из ее вселенной и не из ее слоя реальности, но поняла она меня правильно. И кивнула, хоть и была обескуражена. Пришлось еще пояснить:

– Если я не могу на тебя полагаться, то нам надо менять тактику. А твоя ценность как помощника резко снижается. Стыдно. Большая ведь уже, даже дяденьку застрелила.

– Дяденька был обычный, а такое… – она показала большим пальцем себе за спину, – …такое я бы даже нарисовать не сумела, хоть в детстве любила монстров рисовать.

– Монстров? – удивился я. – По тебе не скажешь.

– Мы в Амстердаме живем в центре, почти у самой Дам. Там есть фантастический магазин, где продают статуэтки и картинки всяких драконов, демонов и прочих. Я их с детства любила рассматривать и рисовать. – Помолчала, явно сбившись на воспоминания, затем добавила: – А совсем рядом, на канале, есть магазин «Дьябло», где я покупала одежду, когда мне было пятнадцать. Ударилась в готику, а там все черное и металлическое. Потом надоело быстро.

– И хорошо, что надоело, – сказал я и добавил: – А если еще раз меня подведешь – пересажу навечно пассажиром. Рано тебе еще в бойцы.

Она промолчала, но явно устыдилась. Видать, уже сама себя успела бойцом ощутить, а тут с вершины своей новой самооценки на грешную землю хлопнулась. Ну ничего, это бывает, это даже полезно – научится. Не можешь – научим, не хочешь – заставим, я балласт с собой возить не буду.

Теперь уже я тронул груженый фургон с места, аккуратно и неторопливо, покатив вдоль широкой улицы. Как бы то ни было, а почти полторы сотни километров ходу мы себе прибавили на слитом бензине. Надо будет на привале его в большой бак перелить, откуда мы заправлялись перед этим: пустые канистры еще пригодятся для таких вот набегов на бензобаки – не в последний раз.

Так, если верить навигатору, то впереди единственное стремное место – мост над семнадцатым шоссе, федеральным. Его никак не объедешь: мы влезли в некий аппендикс Антема по другую сторону дороги, и теперь нам надо перебраться через него. Если тут какие злодеи и водятся, то именно на мосту они бы и должны обосноваться – все дороги местные под присмотром будут, и скрытно к ним не подойдешь.

Впрочем, это если злодеи вообще намерены что-то контролировать и им кто-то службу наладил. При иных условиях я бы все же местных зэков так высоко не оценивал. Но посмотреть на мост издалека желание есть – неохота туда на всем ходу врываться. Меня вообще в последнее время всякие мосты, дамбы и прочие места, которые никак невозможно миновать, очень напрягать стали, особенно после той засады, в которой погиб Джефф. Тоже ведь дорог было много, но в одной точке они все сходились. Там нас и дождались.

С другой стороны, мостов впереди ожидается много, перед каждым не набегаешься, а зомби-пудель, кинувшийся на нас только что, как-то отбил охоту высовываться наружу из безопасного нутра фургона с зарешеченными окнами.

Мы вывернули на центральную улицу этого района, и сначала справа, а чуть погодя слева показались большие торговые центры, окруженные огромными стоянками, на которых еще хватало брошенных владельцами машин. Остановившись, я оглядел одну из стоянок в бинокль и заметил, что хватает там не только машин, но и их бывших владельцев – тут и там в тени на асфальте сидели и лежали мертвяки, причем некоторые даже в тень под грузовики залезли. Все же солнце им жить мешает? Высыхают или перегреваются? Вот бы узнать… высыхают все же, наверное. Ну и что тогда? Сушить их, что ли?

Ладно, авось все высохнут со временем, а мы пока дальше поедем. У нас путь впереди длинный, какой не всякому Жюль Верну представлялся. А пока главное – мертвяки к нам особого внимания не проявляют, так что можно и пешком пройтись по дороге, авось не кинутся.

Вскоре разглядели мост. К счастью нашему, он был виден издалека – местность здесь как стол плоская, и дорога к нему вела прямая как стрела. Никого на нем не было – пустота, лишь у самых снесенных перил с правой стороны лежал перевернувшийся развозной грузовик с кузовом-будкой.

Все так же не спеша выбрались на него, а затем Дрика сказала:

– Там справа люди.

Я притормозил. Место здесь безопасное явно, по несколько сот метров открытого пространства в каждую сторону – не подбежишь, не подкрадешься, можно и посмотреть, что там за люди.

– За руль не садись, – сказал я, – в охранении у фургона будешь, от него ни на шаг, смотреть во все стороны. Поняла?

– Ага, – кивнула она.

Это мы отрабатывали еще в лагере возле водохранилища, так что ничего нового я не сказал. И сейчас она поступила так, как я ее тогда учил: подхватив «штайр» с оптикой, вывалилась из кабины и присела на колено, оглядываясь. Так и будет понемногу перемещаться вокруг машины, оглядывая окрестности и прикрывая меня с тыла. А я, тоже уже привычным движением подхватив с потолка оружие, побежал к перилам моста.

Уже на бегу я не только заметил, но и услышал людей – впереди постреливали. Негусто, это явно не бой шел, а редко, отдельными сериями, что уже привычно: так обычно отстреливают мертвяков. Наслушался такого за последние недели.

Присев на колено за высоким «антипрыжковым» ограждением из сетки, призванным лишить потенциальных самоубийц возможности сигануть сверху на крышу машины, идущей под мостом, я взялся за бинокль.

От моста вниз вела узкая дорога развязки, и в том месте, где она сливалась с федеральным шоссе номер семнадцать, расположился мотель, привлекший мое внимание голубым бассейном. А сразу за мотелем, примерно в четырех сотнях метров от меня, расположились какие-то здания, примыкавшие друг к другу вроде буквы «Г» или «L», попарно перевернутых валетом. Может быть, торговый, а может, даже и офисный центр, отсюда было не разобрать. Стреляли внутри, похоже, поэтому я сразу и не понял – доносилось все приглушенно. Вот там и были люди – несколько пикапов и грузовиков, возле которых присели несколько человек с винтовками, в гражданской одежде.

Мертвяки к ним не шли, хотя на песке перед стрелками валялось несколько тел. А вот за мотелем зомби были, но они предусмотрительно на рожон не лезли – заметили, наверное, что «коллег» перестреляли. Умнеют и умнеют. А сунься кто за угол мотеля – тут ему и сюрприз будет: их там штук тридцать скопилось – кинутся разом, и не отобьешься.

В бинокль с моста мне было видно, что сидящим возле машин меня на мосту тоже было видно и тоже в бинокль. Как раз один из мужиков показал на меня второму. А вот что случилось дальше, мне совершенно не понравилось: тот вскинул винтовку с оптическим прицелом, оперев ее сошками на капот белого пикапа, и дальше я упал за высокий, примерно полуметровый бордюр, укрывшись от выстрела, выбившего искры из стальной сетки прямо у меня над головой.

– Офигели? – крикнул я по-русски.

Было желание открыть ответную пальбу, но примерно на четырех сотнях метров мой карабин не мог составить никакой конкуренции мощному «болту» с оптикой и на сошках, да и зачем? И, решив не ввязываться в драку с какими-то мутными беспредельщиками, стреляющими по людям, я сначала на четвереньках, а потом бегом кинулся к фургону, крикнув на бегу честно охранявшей «экспресс» Дрике, нервничающей, но с места не двинувшейся:

– Давай в машину!

Повторять не пришлось – она с низкого старта сорвалась с места и ловко заскочила на сиденье, ухватившись за ручку на передней стойке, и я уже через несколько секунд оказался за рулем и рванул фургон с места. Нечего тут рассматривать, ноги делать надо.

Погони за нами не было: стрельнули в меня, видать, для развлечения, но я еще минут десять поглядывал в зеркало заднего вида. Урок из случившегося я извлек, причем очень важный: не все люди дружелюбны. Не то чтобы я этого не подозревал – было бы смешно утверждать подобное, – но неожиданностью для меня было то, что кто-то готов стрелять в живых даже без повода, а просто так, потому что на глаза попался.

Опять с двух сторон замелькали дома небедного вида, хоть чуток и пожиже тех, что были в том месте, где мы бензин сливали, да и стоящие погуще. Справа мелькнул какой-то парк, за ним «общественный центр» с огромным открытым бассейном, какие очень популярны в этих бедных водоемами краях, но, в общем, ничего интересного. Заметно только, что этот пригород Финикса с нашей «красношеей» Юмой уже не сравнить – тут явно денег побольше водилось.

Широкая, плавно изгибающаяся дорога начала просто поворачивать в обратную сторону, огибая Антем, и у нас появился выбор – или перебираться на узкое, но прямое как стрела шоссе под названием Десерт-Хиллз Драйв, или забирать еще правее, стараясь объехать земли вокруг тюрьмы по еще большему кругу.

Я выбрал второе и свернул налево, чуть не сбив какого-то полуразложившегося толстяка с мордой, покрытой толстой коркой запекшейся крови, выбежавшего к машине из-за угла одного из коттеджей. Интересно, но мне показалось, что он попытался остановиться, когда разглядел решетки на окнах машины: он сообразил, что ему не дотянуться ни до кого внутри. Остановиться не вышло – немалая его масса протащила мертвяка вперед, и он с ходу врезался в борт машины, глухо бухнувший металлом, и отвалился назад, упав на асфальт.

А мы погнали дальше. Слева и справа тянулись все те же приличные домики, у некоторых стояли автомобили, но сливать горючее как-то не хотелось – очень уж «замертвяченное» место. Даже странно, как тут так все получилось.

Вскоре широкая дорога центральной улицы вильнула влево, а я скатился на потрепанный асфальт дороги поскромнее, чуть вздутой посредине, как здесь часто бывает из-за жары, и с трещинами вдоль осевой линии. Пейзажик из современных и модных «холидэй хоумз» сменился домами попроще, построенными вразброс, появились фермы, выглядевшие брошенными и пребывающими в запустении. А затем я испытал нечто вроде легкого шока, хотя, казалось бы, в последнее время всего успел насмотреться. Прямо навстречу мне по дороге, старясь держаться в тени, шли двое мертвяков. Удивительным же было то, что они были голыми, совершенно. Пожилой лысый пузан с интеллигентной бородкой, слипшейся от крови, искусанными руками и пятнами тления по всему телу и рядом с ним – ничуть не более приглядная пожилая тетка, грузная, со складками сала на боках, перекошенной головой и длинными растрепанными лохмами, свисающими на болтающиеся груди.

– Фу, гадость какая… – сморщилась Дрика. – На них в постели напали?

– Они были в постели в кроссовках? – уточнил я, сам во все глаза таращась на такое чудо.

Мертвяки остановились и смотрели своими дикими глазами на медленно проезжавший мимо них фургон, ничего не предпринимая. И действительно, оба были одеты в белые теннисные туфли не из дешевых, но, кроме обуви, на них не было ничего. А через минуту нам навстречу попался еще один мертвяк, тоже совершенно голый, бывший длинным и тощим мужчиной лет сорока до того, как кто-то напал на него сзади и искусал всю спину, плечи и затылок. Кроссовок на нем не было, но на одной ноге болталась пляжная тапка, как-то перескочившая аж на щиколотку.

– Баня у них там, что ли? – спросил я сам себя.

Однако мучиться неизвестностью пришлось недолго – слева потянулся высокий забор, за которым виднелись крыши отельного вида бунгало, а затем мы увидели арку с надписью «Шангри Ла. Нудист Ресорт». Ага, вот оно что… вот откуда голые мертвяки разбрелись по окрестности. За воротами я увидел еще двоих таких, сидевших под деревом, в тени. Я притормозил – и не зря, потому что сразу же увидел нечто интересное: прямо у меня на глазах какой-то мертвяк неловко слез в бассейн. Не в большой, где надо плавать, а в «лягушатник», детский, но наполненный грязной водой примерно до половины: вся еще не успела испариться. Это зачем?

– Что там? – спросила Дрика.

– Мертвец в воду полез, – сказал я, – а мне в лагере говорили, что от воды они подальше держатся.

– Точно… – сказала она, нагнувшись вперед и вглядевшись через мое окно, – я тоже слышала. Почему, интересно?

– Просто нуждаются в воде? – предположил я. – Жара же, сухо, они должны влагу терять, и им тогда конец, если так. Не может быть, чтобы они ее как-то не восполняли.

– Возможно, – согласилась Дрика. – А вообще их очень мало на улицах, тебе не кажется?

– Почему так думаешь? – озадачился я, вновь трогая фургон с места.

– Потому что если бы их было так мало на самом деле – люди бы их давно истребили и жили в своем городе сами. Мы несколько десятков всего видели, хотя целый городок проехали. Когда ты меня вез из того дома в Юме, их было куда больше, – изложила она задумчиво.

– Ну… да, верно, – согласился я.

– А если они сумели выжить или съесть людей, значит, их должно быть много, – добавила Дрика. – А мы видели мало. Где остальные?

– Хм… – только и сказал я в ответ.

Вообще-то мог бы и сам об этом раньше подумать: это же все в глаза бросается, и, чтобы прийти к такому выводу, какой сделала Дрика, достаточно владения логикой на уровне детского сада. А я как-то не совладал. Будем считать, что мне просто некогда было – все дела, дела… Но все же где все мертвяки? Прячутся? Почему тогда не все прячутся? Правда, и среди людей найдется десять дураков на сотню нормальных, так почему бы и среди мертвяков таким не быть? Пудель этот самый ведь из дома выпрыгнул. Выпрыгнула. Хотя оно могло и там откормиться – другими пуделями, некоторые местные обитатели таких шавок чуть не сворами держат: чтобы гадили побольше, наверное.

Домик бы какой проверить, что ли? А что это нам даст? Можем только на неприятности нарваться, а даже если убедимся, что мертвяки живут в домах, пьют пиво у телевизора и ленятся ходить на улицу, на наше путешествие это никак не повлияет: мы все равно намерены держаться подальше от любых населенных пунктов, если они населены не сплошь обычными живыми людьми. Если мертвыми, то уже нам точно не подходит – не наш стиль.

Так мы и ехали. Никто в нас больше не стрелял, иногда видели мертвяков. Затем нас навигатор вывел в Скоттсдейл – как ни крути, а нам надо было попасть на развилку десятой федеральной и восемьдесят седьмой, так что пришлось снова забирать к югу. Крюк получался фантастический по лишнему пути, но зато мы объезжали полуторамиллионный мегаполис. В основном объезжали.

Сначала мы угодили в Скоттсдейл – царство денег, гольф-клубов, дорогих отелей, «гейтед коммьюнитиз» – огражденных деревень из роскошных вилл с отличной охраной, но никаких признаков нормальной жизни не увидели. Более того, мы почти не видели целых домов или машин – все было выжжено, разгромлено и расстреляно. Похоже, что Самый Богатый Городишко Америки превратился в руины и пепел. Населенный на девяносто процентов богатыми стариками, вышедшими на пенсию, этот город меня даже несколько напугал, когда мы с женой заехали в такое примечательное место и провели здесь три дня. Одни старики кругом, умирающий мир. Сирены «скорой помощи» слышны чаще, чем детских смех, а в некоторых «огороженных деревнях» само присутсвие детей было просто запрещено. Маленьких мерзких шавок – можно, а вот детей – нельзя, правила такие.

И вот результат… несколько немощных, глубоко престарелых зомби, как-то умудряющихся ковылять, таких никудышных, что их даже стрелять было странно, попавшихся нам по дороге, и сплошное разорение. Не удержался, плюнул в окно, когда мы миновали эту «жемчужину инвестиций в собственность». Сгорело все на хрен и сдохло, вот и все инвестиции. Тьфу!

Затем нас протащило по самым фешенебельным окраинам Финикса, тоже горелым, мерзким, со следами перестрелок, с объеденными смердящими костяками прямо на дорогах и тротуарах. Очень много костяков – город, похоже, погибал в прямом смысле этого слова, не врали тогда телевизор с Интернетом. А вот мертвяков было очень мало, что удивляло, хотя в одном месте нам пришлось удирать от удивительно корявого, но быстрого и крупного мутанта, выскочившего непонятно откуда и едва не врезавшегося в борт. Хорошо, что я заметил боковым зрением какое-то движение и просто вдавил педаль газа в пол до упора, отчего увесистый фургон достаточно чувствительным рывком прыгнул вперед.

Тварь гналась за нами недолго – метров пятьдесят всего, после чего уселась посреди дороги, крутя уродливой башкой, ну и мы не стали вступать в бой, а просто уехали. Нечего, не до этого нам.

Так добрались до нужной нам развилки, где и свернули с очень хорошей, гладкой дороги на тоже хорошую, но уже чуток похуже. Опять начал меняться пейзаж – появились высокие холмы с крутыми склонами, да еще и поросшие самым настоящим зеленым кустарником, от какого в пустынной Аризоне давно глаз отвык – все вокруг вечно желтое и пыльное.

Правда, такой ландшафтик с холмами по сторонам начал напрягать мою параноидальную часть натуры – случись чего, так и свернуть с дороги некуда, разве что в кювет. До этого в большинстве мест можно было рвануть просто в пустыню, наплевав на все.

Но никаких засад не было, правда, пару раз попадались машины навстречу. Но вели себя не агрессивно, да и в обеих были люди семейные, с женами, детьми и даже собаками. Тоже куда-то в путь тронулись – видать, переждав период наибольшего бардака и где-то пересидев чрезвычайное положение, которого я, впрочем, так и не заметил.

– Когда будем ночлег искать? – спросила Дрика вскоре. – Финикс ведь проехали, верно?

– Верно, – подтвердил я. – Скоро начнем уже, когда доберемся до поворота на Джиселу.

– А что там?

– Это такой маленький-маленький городок в стороне от фривея, человек пятьсот там живет. Его главный плюс – стоит на отшибе и прямо на реке.

– Хочешь податься туда? – уточнила она.

– Не знаю, но подумываю об этом. Хочется очутиться как можно дальше от главной дороги.

– И зачем нам тогда городок? – удивилась она. – Ты настолько уверен в жителях, что не боишься обычного грабежа?

– Боюсь, – согласился я с нею. – С другой стороны, могли бы устроиться на ночь с доступным комфортом. Народ в таких городках редко бывает злодеями, чаще всего наоборот.

– Мне кажется, что рисковать все равно не стоит, – покачала она головой. – Мы на сколько ночей в дороге рассчитывали, на три? Вполне можно поспать прямо в фургоне.

– В фургоне придется караул ночью держать, без него я даже посреди пустыни спать не решусь, – ответил я. – А если среди людей, то можно будет выспаться.

– А у нас вон… Тигр покараулит, – улыбнулась она, опустив руку и с силой погладив разомлевшего на ящике с консервами кота.

Она пошутила, но я подумал, что эта шутка содержит в себе лишь долю таковой. Пока кот безошибочно определял присутствие нежити, правда… в обоих случаях это были собаки, а его реакцию на зомби-людей проверить пока не удалось. И еще интересно – кот явно решил остаться с нами и никуда не уходить. Не могу сказать, что я против, я вообще к этим зверям с большим почтением, но если он еще сможет за сигнализацию работать, то тогда его ценность как члена экспедиции вырастает необыкновенно.

– Тигр, может, и покараулит, но мы пока с ним смены поделить не успели, – тоже отшутился я. – Ладно, доедем до поворота на Джиселу и подумаем.

– Кстати, а если дальше ехать, то что будет?

– Пэйсон, – ответил я, глянув мельком на сложенную карту, – довольно крупный городишко, и после него еще несколько поменьше. Так что лучше к вечеру туда не соваться.

– Почему?

– Нарвемся на проблемы, например, придется удирать или отбиваться, а дело уже к темноте понемногу… Дальше сама понимаешь.

Дорога перемахнула через небольшой мост над маленьким каньоном, проточенным в теле пустыни пересохшей сейчас рекой, и мы увидели указатель «Джисела». А дальше, примерно в километре после этого поворота, виднелись еще какие-то строения, напоминавшие ангары, и вроде даже заправку. Я остановил машину и, оглядевшись, выбрался с биноклем наружу, приказав Дрике прикрывать.

Что-то непонятное впереди вроде небольшой промзоны возле дороги. И трейлерный парк для путешествующих, где стоят несколько белых трейлеров. Людей не видать совсем. Какие-то прицепы в огороженном дворе, накрытые светлым брезентом. Непонятно. Вернее, понятно, что магазин какой-то, но прочитать надписи на фасаде под таким углом невозможно. Проверить, что ли?

Где большие ангары, там можно и чем-то разжиться, спрятаться и даже спрятать машину, да и вероятность нарваться на немногочисленных мертвяков в этом месте невелика. Дальше – Пэйсон, и, скорее всего, этот придорожный магазин на приезжающих оттуда и был рассчитан: вряд ли здесь на момент Катастрофы было много людей. Очень сомневаюсь в этом. А если немного, то и мертвяки нам не слишком страшны, отобьемся. В общем, велик соблазн попытаться пристроиться там.

– Давай глянем, что там делается, – сказал я, усаживаясь за руль.

Пыльная полоса шоссе понесла нас дальше, настороженно оглядывающихся и готовых в любой момент открыть пальбу или просто дать деру. Но пока нам вроде бы ничто не угрожало. Справа мелькнула заправка с магазинчиком, стоянка жилых прицепов, с виду совсем пустынная, затем какой-то временный склад из контейнеров перед строительной площадкой, на которой успели только грунт разровнять и заборчик поставить.

– Куда двинем – налево или направо? – спросил я Дрику, предлагая выбирать из трейлерной стоянки и магазина… кого бы вы думали? Лодочного дилера. Посреди пустыни. Те самые прицепы и были лодками.

Впрочем, магазин под названием «Четыре сезона» еще торговал, судя по всему, квадроциклами и прочими пустынными средствами – реклама «Полариса», «Ямахи» и «Сан-Трэка» говорила сама за себя. Другое дело, что на площадке остались только лодки и ничего больше, все остальное отсюда кто-то предусмотрительно попятил. Ну, может, оно и к лучшему: нам, по большому счету, только помещение и нужно, а если отсюда планомерно эвакуировались, то есть вероятность, что мертвяков не наплодили.

– Не знаю… Справа трейлеры стоят. Там могут быть люди, или даже свободный прицеп найдется.

– А если кто поедет мимо нехороший… куда он сперва сунется?

– Туда же. Наверное, – задумчиво ответила девушка.

– Я тоже так думаю. Давай тогда в магазин.

Разворот через разделительную нашелся почти сразу, но по ходу выяснилось, что забор территории лодочного дилера располагается на боковой дороге. На которую тоже пришлось искать съезд. Лезть напролом даже через хлипкий условный заборчик не хотелось.

– А там вообще какие-то склады, – сказала Дрика, указав рукой дальше, – там точно можно спрятаться.

– Ага, проверим, – кивнул я, заруливая на стоянку перед сборным серым зданием магазина. – Ну, ты помнишь, что делать, пока я внутри?

– Помню.

Действия в подобных ситуациях в теории мы с ней обсуждали сотни раз, но на практике тренировали мало – моя дырявая нога не давала, я всего дня три как более или менее ходить начал.

– В общем, караулишь у машины, держишь под контролем вход в здание. А я внутрь пойду. Вопросы есть?

– Нет. Я все помню.

Ну и славно, если помнит. Помнить – дело полезное, хорошо бы только при этом не паниковать при неожиданностях, как несколько часов назад при виде пуделемутанта. Ладно, посмотрим.

Фургон я подогнал поближе ко входу, но не впритык – так, чтобы и сесть можно было быстро, случись смываться, и оставалось пространство для маневра. Открыл дверь и, к удивлению своему обнаружил, что мгновенно проснувшийся кот выскочил наружу и сразу же оказался на крыше, прямо на солнечной панели – повторил свой недавний маневр. А все верно: кошки же всегда стараются занимать позицию повыше.

«Бенелли» в руки, за спину «хеклер» – с тех пор как девушка приспособилась стрелять из М-4, я этот поворотистый пистолет-пулемет вновь забрал себе. Он для зачистки помещений в самый раз, особенно в дополнение к дробовику. Тот всем хорош, кроме малой емкости магазина, а мало ли на что можно напороться в незнакомом месте…

– Связь проверим, – сказал я, нагибаясь к закрепленной на плече рации с согнутой обрезиненной антенной.

Связь держалась, чего от нее, собственно говоря, и требовалось.

– Я пошел.

Бросил взгляд на кота, но тот вел себя мирно и вполне спокойно, что успокаивало. Надеюсь все же, что он не на одних мертвых собак реагирует по вечной между этими племенами вражде, а может и другую мертвечину чуять.

Запаха, кстати, тоже не было, а этому признаку я уже привык доверять. Доверять в смысле наличия мертвецов, а кроме них и другая гадость может встретиться. Люди, например. Нам уже встречались – едва живы остались.

Дверь в магазин оказалась заперта, равно как и окна. Я прижался к стеклу, заглянул внутрь – обычный дилерский центр, стойки, столы, стулья для посетителей, плакаты, проспекты. Никакого разгрома: место явно покинули упорядоченно, просто потеряв к нему интерес. Забрали все полезное да и двинули в другое место.

Бить стекла почему-то не хотелось, а открыть не получалось. Я растерялся, огляделся вокруг. А вот там, подальше от дороги, на дальнем конце территории, еще ангар, даже побольше. Там, скорее всего, сервис и склад. Может быть, туда сунуться проще? И внимания меньше строение привлекает, да и машину, кажется, в ворота можно будет загнать, если там все нормально.

– Давай лучше туда, – сказал я и просто пошел вперед.

Дрика поняла меня правильно и уселась за руль. А кот, к моему удивлению, просто спрыгнул вниз и пошел рядом со мной, с важным и совершенно независимым видом.

– Ну гля, Тигр, ты уже и взаимодействие со мной отработать успел, – сказал я с уважением. – Свой сегодняшний тушняк ты процентов на двести уже отработал. Респект.

Кот ничего не ответил, но не отставал. И фургон не отставал – не хуже кота, медленно двигаясь сзади. В таком порядке мы пересекли стоянку, обойдя по кругу брошенные лодки на прицепах, и встали перед большим сборным ангаром, похожим по форме на большую обувную коробку, в которой кто-то проделал несколько маленьких окон наверху, под самой крышей. Еще была дверь и были большие подъемные ворота, сейчас закрытые.

– Порядок тот же, – буркнул я и направился к двери.

Кот меня сопровождать уже не стал – вернулся на свой наблюдательный пункт на крыше фургона. А я подергал дверь, и она легко открылась.

Включив фонарь под стволом дробовика, я обежал его лучом пустое помещение. Склад выглядел покинутым. Пустые полки, пустые инструментальные шкафы в дальнем углу, где было устроено что-то вроде мастерской, легкий запах пыли и затхлости, зато без всяких неправильных примесей вроде аромата мертвечины. Запах безопасности, можно сказать.

Офис в этом складе, как часто бывает, размещался под крышей, к нему вела металлическая лестница, а по периметру шла такая же сваренная из стальных конструкций антресоль. Все как в том складе, откуда я сухие пайки вывозил, только там офиса не было.

Я направил луч фонаря вверх, и там что-то темное забилось, захлопало крыльями, а затем метнулось к раскрытому окну, здорово меня напугав. Но потом я сообразил – голуби, твари такие, гнездышко себе устроили под самой крышей. Терпеть не могу голубей, птица мира, блин, помойная.

– Ну что там? – послышался голос Дрики в рации.

– Пока спокойно и пусто, – ответил я. – Подожди немного, пока я тут все проверю.

Проверить стоило, потому что этот пустой ангар как место ночлега мне очень понравился. И крыша над головой, и защита от всяких тварей, и укрытие от нескромных взглядов, и машину есть куда загнать, если разберусь, как тут ворота открываются. Чем плохо? А ничем не плохо – всем хорошо, поспим как люди.