Холод, пиво, дробовик

Посидели, доели, распрощались. Потом еще и ехали рядом до самого Южного бульвара, потому что Атаманов жил теперь там. Он свернул во двор, а я чуть дальше прокатился, до ресторана «Сен-Тропез», возле которого и свернул в Техас, в офис «Следопыта», к Диего. Ну и Тане, его секретарше, в благодарность за вечную заботу у меня новогодний подарок имеется, тоже вручить надо. Есть виски и для самого Диего, а у него мне забрать надо сюрприз для компании – четыре бутылки довольно неплохого французского шампанского. Новый год все же.

Визит получился довольно скомканным – у Диего какое-то мелкое ЧП случилось, он срочно уехал, шампанское мне отдала Таня, попутно обрадовавшись подарку, а ее уже поджидал с машиной Леша Длинный – главный боец и телохранитель Диего, который должен был ее домой отвезти. То есть только меня и ждали. Для Длинного у меня, к слову, тоже подарочек был – кобура, так что всем сестрам по серьгам досталось.

Из «Следопыта» поехал в «Гостевую избу» – ресторан в начале Южного, где у меня еще одна недолгая встреча намечалась. Южный был сейчас буквально забит гуляющей публикой, а машин у тротуаров было столько припарковано, сколько я здесь еще и не видел никогда. Над всеми заведениями сверкали, вертелись и переливались всеми цветами иллюзорные елки, фейерверки, елочные шары, кометы, гирлянды и все прочее, что могла родить чародейская фантазия, а на небольшой площади перед «Сен-Тропезом» появилась очередная елка, пусть и не такая большая, как на Павших, зато эта даже вроде бы пританцовывала в такт музыке.

Когда я припарковался у «Гостевой избы», мимо меня, болтая и смеясь, прошла стайка девушек, совсем молодых, и от них исходила такая непривычная для Форта буквально аура радости и веселья, что я просто с удивлением вслед посмотрел. Может, и правда жизнь налаживается?

На входе в «Гостевую избу» охранники были, двое, но на глаза они не лезли и крутости своей не демонстрировали. Охранял место Цех, а они уже определенные стандарты поведения выработали. Не зря же на Торговый Союз работают, понимают, что чем наглей охрана, тем меньше прибыли у места.

Роман, или Роман Романович, как его однажды мне представили, сидел в баре за стойкой и пил что-то похожее на лимонад, или, скорей, на лимонную фанту. Я присел рядом, на соседний табурет, поздоровался.

– Поесть не хотите? – спросил Роман.

– Уже. И еще предстоит. Так что только если… это что у вас?

– Водка со снежной ягодой, коктейль вроде как, – усмехнулся он. – Из любопытства взял.

– И как?

– Да вроде съедобно… или питейно, как правильно?

– Правильно – внутрь. А я, пожалуй, коньячку здесь попрошу.

Хороший коньяк тут бешеных денег стоит, но раз Роман платит…

Роман был невысок, худощав, с приятным лицом и впечатления охранника не производил. Да и в общении был приятен. Нормальный мужик, можно дело иметь.

Я положил перед ним на столик тяжело брякнувший пакет.

– С наступающим.

– Это что? – спросил он, начав разворачивать бумагу.

– Противоамулетные, персонально для вас снарядил. Пусть не пригодятся.

Это не совсем те противоамулетные с железным корнем, которые я делаю для нас самих, но все равно полезная вещь. Это «обманки», они заставляют амулет верить в то, что они в два раза тяжелей, чем на самом деле. С железным корнем я решил вообще не продавать: слишком уж эффективная штука.

– Спасибо. Я заказ составил, все здесь, – он вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его мне. – С моими людьми как поработали?

Я за отдельную плату взялся протестировать стрелковые навыки телохранителей из Цеха, но результатов Роман пока не знал.

– Значит, так. – Я принял от бармена, молодого парня в белой сорочке и красном жилете, бокал с коньяком, кивнув благодарно. – Ваши специфические рефлексы, которые хороши для рукопашки, стрельбе идут во вред. Я поочередно стрелял в стоящие рядом мишени с вашими людьми – и никто из них по скорости поражения цели даже близко ко мне не подобрался.

– Почему так? – непохоже, что он слишком уж удивился.

– Когда ваши ребята в режиме «акселерации» действуют – движения у них слишком резкие, под рукопашку. А в стрельбе скорость – синоним слова «плавность». Двигаешься резко – и вскинутый револьвер проскакивает за линию стрельбы, надо возвращать его обратно. Потеря времени.

– А без «акселерации»?

– А без «акселерации» их и не учил никто, все еще хуже.

Я, к слову, заметил, что в Форте больших стрелков особо-то и не было. Были меткие, но не быстрые, например. Или просто не знающие основ. Вояки для вояк неплохо стреляли, но у них стрелковая своеобразная, тем же телохранителям Романа она никак не подходит. Да и откуда всему этому здесь было браться? Кто провалился, тот и учил.

– Учить сами не хотели бы?

– Это как заплатите, – ответил я совершенно честно. – И сколько часов в неделю потребуется.

– С часами сами определитесь, как вам удобно. Я вообще ожидал такого отзыва, если честно.

А я – нет. Цех известен тем, что это не просто охранная контора, это целая система перераспределения сил между участниками сети. В нужный момент любой из них может продемонстрировать почти нечеловеческие рефлексы, и в драку с цеховиком я бы никому не советовал вступать. Но вот оказалось, что стрельбе это вредит. Это я еще вежливо о способностях «лички» отозвался. Этих надо не просто учить, а еще и переучивать, что намного трудней. Может, пусть и дальше просто амулетами и холодняком балуются?

Но этого вслух не сказал – платить ведь хотят. И купить много чего, это практически половина груза целой ходки «за ленточку». Очень неплохо.

Коньяк тут все же так себе, надо сказать. Не глянул даже на бутылку, когда наливали, вот и гадаю. Нет, в «Гостевой избе» лучше русскую кухню трескать и хреновухой запивать. Это бар у них вроде как так, особняком, стиль не выдерживает. Да и не пью я водку, пусть и хреновуху, без закуски и в баре.

В общем, посидели с Романом недолго, допили, что было, да и распрощались, договорившись связаться аж после Рождества. Он вроде как в отпуск решил уйти. Это хорошо, что до Рождества, а не сразу до старого Нового года.

На выходе меня ждало нечто вроде сюрприза – столкнулся с Темой Жилиным. Тот был один, без всяких телохранителей, что для него редкость, но думаю, что отдельный стол им брать он пожлобился, поэтому оставил снаружи.

Увидев меня, Тема среагировал как-то неадекватно – испугался, что ли? В тру́сах он никогда не числился, да и конфликт наш вроде как контрразведка Дружины утрясала, так что решиться он должен был окончательно, причины испуга я не понял. Нет, он не закричал, не побежал и не начал руками закрываться, он просто слегка дернулся, увидев меня, а потом в глазах у него испуг заметил, но как-то многовато эмоций даже для неожиданной встречи. Не в темном ведь переулке встретились, кто глупости делать начнет? А тут он словно на бешеную собаку неожиданно для себя налетел.

Через мгновение он вновь обрел уверенность в себе, даже кивнул мне холодно и прошествовал в зал. А я посмотрел ему вслед, хмыкнул удивленно, забрал свою дубленку с прочим – да и пошел на улицу.

Хмель

31 декабря, канун Нового года

Левой-правой! Левой-правой! Левой-правой!

Соленый пот заливал глаза, дыхание сбилось, руки налились свинцом, но перчатки продолжали выбивать пыль из старой боксерской груши, подвешенной к потолку в свободном углу подвала.

Левой-правой! Левой-правой…

– Резче! Левой активней! Резче! Не открывайся! Вкладывайся всем корпусом! Резче!

Подпиравший грушу двухметровый верзила всерьез вошел в роль тренера и не закрывал рта ни на минуту, да только другого и ожидать было нельзя: у Ивана юношеское увлечение боксом и последующее использование полученных навыков в повседневной жизни было написано на лице. Впрочем, я к его советам не прислушивался и лупил спортивный снаряд как придется.

Я люблю спорт и активный образ жизни, но это скорее фитнес и поддержание себя в форме, нежели что-то большее.

– Ну, дядя Слава!.. – разочарованно протянул мой помощник по бару и пивоварне. – Ну кто так бьет? Ну что вы меня позорите? У вас хулиганы на улице семок попросят, вы их так же толкать станете?

Я отступил от груши и принялся стягивать перчатки. Майка полностью промокла от пота, спортивные штаны если от нее и отставали, то не намного.

– Понимаешь, Ваня, – сказал я, с шумом прочистив легкие, – не собираюсь я никого бить. Ну сам посуди, можешь представить, чтобы я кого-нибудь вдруг ударил… пустой рукой?

И я поднял кисти, демонстрируя давным-давно переломанные и выбитые костяшки.

– Это больно и чревато ненужными травмами. В свое время я это проходил и своих ошибок повторять не собираюсь.

– Ну и на фига тогда мы грушу повесили? – добродушно усмехнулся Иван, небрежно ткнул спортивный снаряд кулаком, и тот прогнулся на жалобно лязгнувшей цепи.

– Спорт – наш друг, – ответил я банальностью и при этом нисколько не покривил душой. – Сидячий образ жизни до добра не доведет, знаешь ли.

– Может, сами кеги таскать будете? – немедленно предложил помощник.

– Разовые пиковые нагрузки не дадут желаемого эффекта.

– Ни фига себе разовые!

– Ну ты меня понял.

– Значит, кеги на мне? – вздохнул Иван.

Я стянул мокрую майку и спросил:

– Баня теплая еще?

– Теплая.

– Тогда сполоснусь, а ты бар открывай.

– Заметано.

Иван напоследок наподдал груше основанием открытой ладони и поднялся из подвала. Я пошарил по карманам брошенных на стул карго-штанов, выудил спичечный коробок, разложил на столе перед собой разноцветные пилюли.

Семь штук, по всем цветам радуги. Хоть недавние приключения на пользу моему здоровью и не пошли, но не пришлось хотя бы увеличивать суточную дозу алхимической дряни. Чтобы удержать в равновесии внутреннюю энергетику, вполне доставало обычной дозировки.

Я подгреб старенькую «Омегу» на металлическом браслете, развернул к себе циферблатом и начал одну за другой глотать разноцветные горошины, запивая их водой.

Не дело, конечно, сразу после тренировки воду хлебать, но семь глотков проблемой точно не станут. А насухую пилюли принимать просто невозможно, ибо гадость жуткая. Весь день потом изжогой промучаюсь.

Под конец накатило головокружение, меня замутило, и я опустился на стул, дожидаясь, пока стихнут неприятные ощущения. Вскоре голова очистилась, осталась лишь легкая тошнота.

Вот поэтому и не пью таблеток до утренней тренировки. Все же без последствий вылазка за городские стены не осталась, чуток до сих пор ломало.

Впрочем, еще легко отделался. Саня-чародей куда дольше отлеживался, а уж как его в Лазурное Солнце ломало – просто караул. Я, впрочем, Черный Полдень тоже плохо перенес. Правда, насколько именно плохо – не помню. Пока самогоном не накидался, на стены лез, ни таблетки, ни алхимический абсорбент не помогали, а как накидался – уже ничего не помню. Совсем. То еще лекарство.

Меня вновь замутило, и я поспешно прогнал неприятные мысли. С кряхтением поднялся со стула, собрал одежду. Затем окинул взглядом оборудование, но то оказалось в идеальном порядке. Оно и понятно: уже вторую неделю пива не варим.

И сегодня тоже варить не будем. Тридцать первое декабря, как-никак канун Нового года. Время елок, мандаринов и предпраздничной суеты. И если елки и мандарины остались в нормальном мире, то суеты у нас хоть отбавляй.

Надолго в бане я задерживаться не стал, только смыл пот и переоделся в чистое, но, когда прошел в украшенный еловыми ветками бар, на кухне уже горел свет, а за одним из столов расположился ранний посетитель. И если появление тети Маши нисколько не удивило – стряпуха собиралась приготовить закуски к новогоднему столу, чтобы освободиться пораньше, – то господин Смирнов сейчас совершенно точно должен был нести службу в городском Арсенале, а не халкать пиво по барам.

Я обернулся к стоявшему за прилавком Ване, тот только вздохнул.

– Уже второй пьет, – сообщил он, не повышая голоса.

Вот оно как! К самому открытию, значит, приехал. Или даже дожидался на улице, пока бар отопрут, так приспичило.

Несколькими качками помпы я на треть наполнил бокал светлым элем и присоединился к лысоватому мужичку неопределенного возраста.

– Что, Петрович, трубы горят? – спросил, усаживаясь напротив.

– Ох, горят, – признал Смирнов и приложил бокал ко лбу. Потом взглянул на меня. – Слава, вот скажи, у тебя в подвале нормальные кружки, почему здесь бокалы? Кружка голову куда солидней холодит.

Я усмехнулся.

– А еще кружкой голову сподручней проламывать.

Пусть драки у меня случались нечасто, но расслабляться не стоило. Питейное заведение – такое место, где в зазор между косым взглядом и поножовщиной разве что пара слов уместится.

Петрович вздохнул, соглашаясь с моим доводом, и вновь отпил пива.

– Корпоратив затянулся? – предположил я.

– В карты полночи резались, – покачал головой Смирнов, слывший записным картежником и большим любителем преферанса.

– В «Серебряной подкове» набрались, что ли? – удивился я. – Без штанов не остались?

– Нет, после казино в «Цаплю» перебазировались.

– Понятно.

Смирнов осушил бокал и махнул рукой Грачеву:

– Вань, повтори!

– Погоди! – попросил я. – Петрович, а тебе не хватит? На службу ведь еще, поди?

– Не, – усмехнулся Смирнов и расслабленно развалился на сиденье. – У меня выходной. Имею право.

Но мне так не казалось.

– Вот смотри, – вздохнул я. – Ты сюда на своей тарахтелке приехал? И отсюда на ней уехать хочешь, так? Тебя не развезет на старые дрожжи?

– Не развезет.

– Допустим, – покладисто кивнул я. – А жена? У всех праздник, Новый год, а ты такой нарядный домой вернешься.

– Просплюсь.

– Может, просто стоит притормозить?

– Слава, ты владелец бара! Ты не должен за трезвость агитировать! – возмутился Петрович и потер ладонями осунувшееся лицо. – У вас товар, у нас купец! Не надо все усложнять!

– Я о будущем думаю. Вот прибьет тебя жена сковородкой – и оставит меня без постоянного клиента. И что тогда? Сплошные убытки!

– Кого прибьет? – гордо расправил плечи Смирнов. – Меня? Слава, да я в разведке служил! Маскировке обучен! Она и не заметит ничего!

– Петрович, ты в геологоразведке служил, – поправил я собеседника, припомнив байки о его трудовой биографии. – От жены маскироваться легко, когда она за пять тысяч километров, а здесь отхватишь.

– Не нальешь?

– Вань! – окликнул я помощника. – Еще один бокал, и все.

– И пятьдесят грамм на посошок, – пробурчал Смирнов.

– Может, сразу ерша налить? – усмехнулся я, подошел к Грачеву и предупредил: – Никакого самогона, понял?

Иван кивнул и продолжил размеренными движениями накачивать в бокал пиво.

С кухни потянуло запахом стряпни, я решил принести что-нибудь для Смирнова, но тут зазвонил стоявший на стойке телефонный аппарат.

– Хмелев слушает, – произнес я, поднимая трубку.

– Слава! Ты-то мне и нужен! – раздался из динамика голос Владимира Ханина.

Я обреченно поморщился. Помимо руководства отделом службы собственной безопасности Дружины, майор Ханин курировал деятельность клуба «Западный полюс», и поводом для звонка в преддверии новогодних праздников могла стать лишь нехватка пива. Так уж традиционно сложилось, что в дни между Черным Полднем и старым Новым годом в Форте выпивалось столько алкоголя, сколько не выпивалось за все летние месяцы, вместе взятые. И ладно бы снимали стресс простые работяги, так нет – на каникулы уходило большинство служащих, что временами напрягало просто неимоверно.

А еще меня напрягало, когда кто-то пытался выбить дополнительную партию пива, хотя все поставки на этот период расписывались едва ли не за месяц вперед, а то и за два. Лишнего пива у меня просто не было.

– Слушаю вас, Владимир Михайлович, – сказал я, усаживаясь на табурет. – Случилось что?

– Ну почему сразу случилось? – удивился Ханин. – С Новым годом звоню поздравить.

«Да ладно», – едва не вырвалось у меня; вместо этого я со всей возможной серьезностью ответил:

– Очень приятно.

– И еще просьба у меня будет…

Я беззвучно выдохнул проклятие, вслух произнес:

– Не вопрос. Помогу чем смогу.

И не особо даже покривил при этом душой. Отказывать Ханину было не с руки. Круговая порука, чтоб ее. Ты – мне, я – тебе; рука руку моет, и все такое прочее.

– Нужен ящик пива, – ожидаемо сказал дружинник.

– Ну, Владимир Михайлович! – укоризненно протянул я. – Ну не первый же раз…

– Понимаешь, Слава, – проникновенно произнес Ханин, – это не для бара. Костя Арабов… ты ведь знаешь Костю? Он Новый год у себя праздновать собирается, а кто-то из гостей в самый последний момент предупредил, что пьет пиво. Выручай.

Я только вздохнул. Я знал Костю. В этом не было ничего необычного, ведь Костю знали все. Бессменный чемпион последних лет Форта по боксу в последнее время отошел от спорта, но на его известности это нисколько не сказалось.

Продажа ящика пива такому человеку могла стать неплохим рекламным шагом, если бы не одно немаловажное обстоятельство: господин Арабов числился завсегдатаем не «Западного полюса», а вовсе даже «Ширли-Муры». И что мне Денис Селин на это скажет?

– Слава! – послышалось в трубке. – Ты на линии?

– Сейчас посмотрю, что можно сделать, и перезвоню, – пообещал я и утопил рычажки телефонного аппарата, не слушая возражений собеседника. Отпустил их, покрутил диск, набирая номер «Ширли-Муры», и попросил позвать к телефону управляющего.

– Это Хмелев, – представился, предупреждая расспросы администратора.

Денис Селин взял трубку через пару минут.

– Что у вас там с Арабовым? – с ходу огорошил я его неожиданным вопросом.

– Вот блин! – простонал Денис. – Он сейчас у тебя?

– Нет, но меня настоятельно просят снабдить его пивом.

– Он нас всех задрал уже! Новогоднее меню пришлось из-за него перекраивать!

– А мне-то что делать, скажи? – спросил я.

– Много просят? – уточнил Селин.

– Ящик.

– Сможешь выделить?

– А мне оно надо?

– Едят ли кошки мошек? – философски протянул Денис. Потом усмехнулся. – Дай, если не жалко. Мы в претензии не будем. Он кому угодно душу вынет, если что в голову втемяшится.

– Вот ты порадовал, – пробурчал я, кинул трубку и отправился в холодную комнату, где хранилось бутылочное пиво. С печальным вздохом оглядел свои изрядно поредевшие за последнее время запасы, потом вернулся за стойку, позвонил в «Западный полюс» и озвучил цену вопроса.

Бесплатно поить я никого не собирался. Не благотворительная организация.

Владимир Ханин молча выслушал мои условия, прикрыл ладонью динамик, явно советуясь с кем-то, и спросил:

– Подвезти сможешь?

– На площадь подвезу. Либо встречайте, либо у охраны оставлю.

– Не надо оставлять, кто-нибудь встретит. Во сколько?

Я взглянул на часы и сообщил:

– В час.

– Отлично.

Зазвучавших в трубке коротких гудков я слушать не стал, бросил трубку на рычажки и убрал под стойку отобранное на продажу пиво.

– Нарасхват? – усмехнулся Иван.

– Как тебе варка первого числа? – пошутил я в ответ.

– Второго – запросто. На первое у меня планы. И выходной, так?

Я понимающе улыбнулся.

– Гимназистки?

– Они.

– Ладно, тогда второго.

Первого числа я и сам вряд ли встану раньше полудня. Какая еще варка?

Взглянув на цедившего пиво Смирнова, я напомнил помощнику ему больше не наливать и отправился наводить порядок в подвале. Бар излишней вместительностью похвастаться не мог, все пять столов и даже места у стойки были зарезервированы на новогоднюю ночь постоянными клиентами, поэтому моим собственным гостям придется выпивать внизу. Там неплохо и даже уютно, но перед банкетом надо хоть немного прибраться.

В подвале провозился до двенадцати. Вроде дел всего ничего, но одно убрать, другое переставить, стол складной разложить, стулья на всю компанию принести. Мороки много, даже запарился немного. Привлекать Ивана не стал: кому-то надо и за баром приглядывать; у тети Маши сегодня на кухне дел невпроворот.

Когда поднялся, все столы оказались заняты, но не вечерними гостями – до восьми вечера вход у нас свободный. Хоть новогодняя толчея уже поперек горла встала, да только деньги лишними не бывают. Вот завтра – выходной; пусть дома похмеляются. Мы на послепраздничное похмелье тоже право имеем.

– Слава, ты меня отпускаешь? – спросила тетя Маша, когда я проходил мимо кухни.

– Да, конечно. Идите. С наступающим!

– Сами справитесь? – с сомнением посмотрела на меня стряпуха.

– А я сейчас Ирину привезу, она поможет.

Ирина ко мне жить так и не переехала, да я особо на этом и не настаивал. Взрослым людям вообще тяжело сходиться друг с другом, а уж когда о создании полноценной семьи даже речи не идет, так и вовсе. Проще друг к другу в гости ходить и время от времени с ночевкой оставаться.

– Иван! – окликнул я занятого в зале помощника. – В подвале прибрался, часа на три отъеду по делам.

– Хорошо, – отозвался тот.

Тогда я поднялся к себе, отцепил с пояса кобуру с револьвером и переложил оружие в обычную кожаную сумочку. Сумочка была ни в какой мере не тактическая, а самая обычная, и заподозрить наличие в ней оружия мог лишь натуральный параноик или же человек в высшей степени предусмотрительный и осторожный. И те и другие среди бандитов встречались нечасто, поэтому я спокойно носил револьвер в сумочке с переброшенным через плечо ремнем. Сорвать – не сорвут, достать проще простого.

«Таурус» был заряжен патронами с картечью, запасной боекомплект сорок пятого калибра дожидался своего часа в накладном кармашке. А больше и не надо. Больше – это уже натуральная война получается.

Надев куртку, я по привычке охлопал себя по карманам. Бумажник с удостоверением, выкидной нож, ключи от машины и отводящий пули амулет – все оказалось на месте.

Но одним лишь револьвером я ограничиваться не стал и, перед тем как выйти во двор, вытащил из-под стойки бара жезл «свинцовых ос». Как-то мне карабины ближе, не иначе секция пулевой стрельбы о себе знать дает.

– Все, я ушел! – крикнул помощнику, покидая особняк через черный ход.

На улице оказалось тепло. Нет, действительно тепло – никакой иронии. Градусов десять ниже нуля, наверное. По нашим меркам – оттепель. Обычное дело после Лазурного Солнца. Скоро опять похолодает.

Кинув «Шершень» на пассажирское сиденье, я выгнал из сарая «буханку» неприметной серой расцветки и открыл ворота. Точнее – приоткрыл.

Приоткрыл, осторожно выглянул на улицу и лишь после этого до упора раздвинул створки в разные стороны. Пусть порядка в Форте в последние годы и прибавилось, но беспредельщиков хватало до сих пор. Никогда не знаешь, на кого нарваться угораздит. Да и праздники – в пьяную голову что только не взбредет. Лучше поберечься. Опять же и тянется за нами с Клондайком одна история, могут припомнить.

Нет, даже не так. Если вычислят, то припомнят и покритикуют непременно. Разговоры разговаривать никто не станет, грохнут – и все дела. А не хотелось бы.

Объехав дом, я притормозил перед дорогой, пропуская такой же, как у меня, УАЗ, только с синей полосой и соколом на боку. И почти сразу из-за угла показались двое дружинников, один с коротким помповым дробовиком, другой с АКМ.

Но это не по мою душу, просто улицы патрулируют. Не знаю точно, что затевается, но разлитое в воздухе напряжение ощущается буквально физически. Никогда раньше Дружина столь демонстративно в западную часть Форта не наведывалась. А теперь пусть по границе района, но проходятся с завидной регулярностью. Особенно после недавних бандитских разборок.

Пропустив дружинников, я взглянул на часы и вывернул руль, выезжая на проезжую часть. Просьба Ханина завезти пиво выбила из графика, но слишком сильно притапливать педаль газа не стал: из-за каникул и теплой погоды на улицах заметно прибавилось людей, и перебегали дорогу пешеходы в самых неожиданных местах. А давить пешеходов, пусть даже и пьяных, с какой стороны ни посмотри, – нехорошо. К тому же дороги по случаю праздников толком не чищены, а ночью снег шел, и забуксовать в таких условиях проще простого.

Нет, тише едешь – дальше будешь. Все верно говорят.

Форт перед Новым годом слегка привели в порядок, большинство вывесок и рекламных щитов на стенах домов подсвечивались чародейскими светильниками, и, если особо не приглядываться, можно было даже решить, будто неким чудом перенесся на улицу нормального города.

Бред, конечно.

Ирина со мной до сих пор так и не разговаривала. На прямые вопросы еще что-то отвечала, да и то – слова лишнего не вытянешь. А так молчит, будто партизан на допросе. Обиделась. За здоровье мое беспокоится. Можно подумать, от ее молчания оно улучшится.

– Мне на площадь Павших заскочить надо, – предупредил я Ирину, убирая «Шершень» с пассажирского места за свое сиденье.

– Заезжай, – спокойно ответила та, передала мне сумку с вещами и больше не сказала ничего.

Я приставать с разговорами не стал и тронулся с места. Выехал на Красный проспект, с него свернул на площадь Павших и остановился неподалеку от памятника, у которого взмывала к небу иллюзорная елка. Гимназисты расстарались.

Днем мираж выглядел не слишком эффектно, но с наступлением сумерек обретал глубину и объем. Ночью его сияние можно было увидеть даже из самых отдаленных районов. Смотрелось это зрелище слегка аляповато на фоне заснеженных улиц и серых домов, но «нужна же людям хоть какая-то отдушина»! – так, наверное, подумали в городском совете.

Мне елка не нравилась. И голову при одном только взгляде на нее ломить начинало, и как в анекдоте о фальшивых елочных игрушках – ну вот нет радости, и все тут. Совсем нет. Даже не помню, когда последний раз новогоднее настроение накатывало.

Долго задерживаться на площади не пришлось. Кутавшийся в легкое пальто бармен «Западного полюса» уже дожидался нас у будки охраны с эмблемой в виде увитой колючей проволокой шестерни. Озябший парень подбежал к машине едва ли не вприпрыжку, я выбрался из кабины, отпер заднюю дверцу и указал ему на фанерный ящик с двумя десятками пол-литровых бутылок.

– Забирай!

Бармен передал мне оговоренные четыре червонца и подхватил коробку.

– Постой! – встрепенулся я. – Тару когда вернете?

– С кегами привезут, – пообещал парень и потащил пиво к спуску в Кишку.

Я вернулся за руль, взглянул на часы и понял, что завезти Ирину в бар уже не успеваю.

– Слушай, давай еще в «Ширли-Муры» заедем? Тут по дороге.

– Да заезжай куда надо! – ответила девушка, не скрывая недовольства.

Впрочем, если бы мы поехали прямиком в бар, от этого ничего ровным счетом не изменилось бы. Просто настроение такое демонстративно поганое.

К «Ширли-Муры» я подъехал с черного хода. Развернулся, сдал задом к дебаркадеру и заглушил двигатель.

– Пойдешь со мной? – спросил Ирину.

– Нет, – отказалась та, но уже не из вредности – этот клуб она и в самом деле не жаловала.

Я вновь завел двигатель, оставил работать его на холостом ходу и приоткрыл дверцу. Аккуратно, дабы не зацепить боковое зеркало красного «ки-блэйзера», выбрался наружу и поднялся по очищенному от снега бетонному пандусу на дебаркадер.

Звонить не пришлось – знакомый охранник распахнул дверь и спросил:

– Заказ забирать?

– Ага, – кивнул я и достал список. – Начальство можно не звать.

– Одну минуту, – попросил крепыш и скрылся в коридоре. Его напарник с обрезом двустволки на коленях остался сидеть в своем закутке.

Владельцы заведения изо всех сил старались выглядеть респектабельными предпринимателями, но время от времени, как вот с этим ружьем, сбивались на бандитский шик. Это в среде латиноамериканских гангстеров в моде золоченые пистолеты и «калашниковы» с инкрустацией, у нас все куда брутальней. Обрез курковой двустволки – вот наш выбор. Но вооружать им охранника – все же явный перебор.

Вскоре крепыш вернулся, вслед за ним появилась пара подсобных рабочих. Я открыл входную дверь и отступил в сторону, позволяя им вынести на улицу ящики, обтянутые вакуумной пленкой. Немудреные заклинания сохраняли заказанные мною блюда свежими, при подаче на стол их даже не требовалось дополнительно подогревать. Срок действия нанесенных на полиэтиленовую пленку алхимическим маркером рун был недолог, но до полуночи они протянут, а больше и не надо.

Грузчики начали спускаться по пандусу, я прямо с дебаркадера спрыгнул в снег, подбежал к машине и распахнул заднюю дверцу. Убрал к стенке валявшуюся там штыковую армейскую лопатку и стал принимать ящики и составлять их в кузов. Когда грузчики отправились за следующей партией, я развернул список, отметил уже принесенные позиции и захлопнул дверцу, не желая выстужать машину больше необходимого.

Вновь распахнулась дверь черного хода, но вместо рабочих на улицу вышел управляющий заведением – Денис Селин собственной персоной.

– Привет, Слава! – поздоровался он, зябко поежился и застегнул распахнутый до того пиджак.

– Привет, Денис! – отозвался я и протянул руку снизу вверх, не став подниматься на дебаркадер.

Селин нагнулся ответить на рукопожатие и спросил:

– Дал Арабову пива?

– Ты ж не против был?

– Да я и сейчас не против, – рассмеялся Денис. – У себя отмечаешь?

– Ага, – кивнул я. – Совмещу приятное с полезным.

– Мы тоже совместим, – сообщил Селин и посторонился, пропуская грузчиков. – Нормально все?

– Нормально, – ответил я и вернулся к машине.

Селин махнул на прощанье рукой и ушел в клуб. Я загрузил в УАЗ ящики, вновь сверился со списком и забрался за руль.

Ирина при моем возвращении не произнесла ни слова. Честно говоря, гробовое молчание человека рядом всегда немного напрягает, но я стоически держался, не желая просить прощения и начинать каяться в грехах, реальных и мнимых. Рассосется само собой как-нибудь.

На выезде со двора пришлось пропустить растянувшуюся колонну грузовиков, потеряли пять минут. В итоге я не стал выгружать коробки с провизией, а лишь высадил Ирину и сразу развернул «буханку» на расчищенном от снега пятачке. Вернулся на Красный проспект, повернул направо и погнал УАЗ к Южному бульвару, а точнее – к поселку Луково, что раскинулся за ним россыпью одно- и двухэтажных частных домов.

Над крышами заколыхалось мутное облако дыма печных труб, тянувшаяся меж высоких заборов дорога превратилась в две укатанные колеи. На перекрестке я сбросил скорость до минимума, но и так при повороте «буханку» заметно повело в сторону.

Минут через пять я остановил УАЗ перед воротами, за которыми прятался добротный особняк с обширными надворными постройками. Выскочив из машины, несколько раз стукнул железным кольцом калитки, потом развернулся и взглянул на развалюху напротив. Скособоченный домишко казался нежилым, но мне было доподлинно известно, что в нем постоянно несет дежурство пара гимназистов. Вневедомственная охрана, так сказать.

Виктор Бородулин заведовал на промзоне алхимической лабораторией, был причастен к разработке разных хитрых препаратов, и потому колдуны присматривали за ним круглые сутки напролет. Вероятно, для столь назойливой опеки имелись веские основания, но лично мне при мысли о жизни под колпаком всякий раз становилось не по себе.