Животное (в значении прилагательного)

Наверное, бабушка была права, когда говорила, что мужики вырождаются. К томному чувству перманентной возбужденности, что зрело весь день внутри Тани, добавилось чувство злости. И, к удивлению самой Тани, злость не сбила пламя страсти, а лишь усилила его. Эти ощущения стали еще ярче: из-за того, что были приправлены алкоголем. Таня начала понимать, что ее жерло хочет, чтобы его заполнили, причем именно сегодня! Но как? Эдика, уже без сознания, положили животом на диван. Кто-то уносил бутылки из-под водки и пива, чтобы родители ничего не узнали. Кто-то уже сбежал. На улице уже стемнело. И эта темнота за окном приводила Таню в негодование и вызывала чувство жалости к себе. Она весь день готовилась к своему первому разу. Все спланировала. Она даже впервые побрилась там, где до этого никогда не брилась! Почему все снова пошло не по плану? Бабушка права: мужик уже не тот. И что теперь делать? Идти домой и снова реветь в подушку, потому что любимый не понял намека? «Эдик, у меня все выходные никого не будет дома». Что тут непонятного? Почему слова «никого не будет дома» он воспринял как «мне нужно нарезаться в салат»? Что с ним не так? Он же писал стихи о том, что любит ее и хочет с ней быть? Он же обнимал ее, и Таня чувствовала, как твердеет его… воин. Ее размышления прервал Юра:

– Таня, уже поздно, чтобы одной возвращаться домой. Ты как, нормально?

– Нормально, – одними губами ответила Таня.

– Я просто к чему, я дома один. Ты можешь у меня переночевать, а утром я тебя отведу домой.

Таня согласилась, не задумалась ни на секунду.

Юра жил на два этажа выше Эдика в этом же подъезде. И на самом деле остался один.

Что удивительно, он вел себя по-джентельменски в своем доме. Он предложил Тане принять ванну, выдал ей свежее полотенце. Помимо этого, у него оказалась совершенно новая зубная щетка, которую он так же предложил Тане. Выйдя из ванной, Таня чувствовала себя гораздо свежее. Алкоголь немного выветрился из головы, и она стала яснее понимать картину. А картина выходила интересная. Она, обмотанная полотенцем, в квартире парня, который был в ее мысленном списке фаворитов аж с десятого класса. И так случилось, что именно сегодня она хотела расстаться со своей нетронутостью. Расклад не такой уж и плохой.

Юра продолжал танцевать красивый танец – будто он не понимал, что скоро произойдет. Он вел себя галантно и изображал заботу. Он притворялся, что дело идет ко сну. Якобы в шутку предложил Тане постелить одну постель на двоих. Таня отказалась, потому что она не такая. Юра постелил белье на разных диванах. Таня вернулась в ванную. На голое тело надела свой сарафан. Вышла и легла на отдельную постель. Юра погасил свет, лег и предупредил:

– Таня, я все еще немного пьян, ты извини, если стану к тебе приставать. Спокойной ночи, Танечка…

– Сладких снов… – ответила Таня.

Спокойной ночи, Танечка. Танечка. Танечка! Как же это было приятно! Она понимала, что все эти годы он, как и все парни из класса, хотел ее! А как же он мог не хотеть? Танечка… Его голос все еще звучал в ушах девушки. Таня чувствовала, что ее дыхание становится глубже, а сердце бьется чаще. Она хотела, чтобы он начал приставать. И без того бушевавшие чувства Тани бросили ее тело в дрожь. И в этот самый момент она, лежа на левом боку, почувствовала, как рука Юры коснулась ее ноги. Касание было легким, немного выше стопы. Прикосновение всего парой пальцев, будто пробное. Пальцы направились выше, к сарафану. И уже на бедре легкое касание пальцев превратилось в поглаживание всей ладонью. Таня не шевелилась, боялась спугнуть Юру. Боялась, что он остановится. Но он не остановился. Рука скользнула под сарафан, направилась к ее упругим ягодицам. Юра сжал их. Таня неожиданно для себя со стоном выдохнула. Рука убралась. Юра развернул Таню на спину, сам лег сверху и принялся страстно целовать ее в губы. Таня не сопротивлялась. Ей нравилось, как его нежный язык касается ее языка. Она обняла его за плечи, провела рукой по спине, коснулась ягодиц и только сейчас поняла, что парень пришел к ней уже полностью голый и во всеоружии. Он целовал ее, а Таня изучала руками тело своего фаворита. Кубики пресса были, как она и предполагала.

Рука Тани скользнула ниже. И девушка наткнулась на что-то маслянистое и пульсирующее. Это было его мужское достоинство, его меч… В презервативе и явно готовый к бою. И хоть Таня не трогала богатство Эдика, она ощущала его через штаны при объятиях и сейчас отметила, что у Юры больше. Теперь от ее касаний нежно стонал и парень. Он начал целовать ее еще более страстно. Его руки стаскивали с нее сарафан, одной рукой она помогала ему снять с себя одежду, второй ласкала оружие своего любовника. Сняв сарафан, Юра стал целовать шею девушки. Его губы опускались все ниже. Таня дышала все чаще и чаще. Она этого хотела. Она хотела, чтобы он опускался все ниже и ниже. И он делал это. Его губы коснулись соска левой груди. Девушка издала невольный стон. Ее руки с силой сжали простынь.

– Да… – тихонько сорвалось с губ Тани.

Затем Юра начал ласкать вторую грудь. Его губы опускались ниже. Он целовал живот. Ниже. Язык легонько коснулся пупка. Еще ниже. Таня чувствовала его губы на своей интимной прическе, его руки гладили ее ноги с внутренней стороны бедер. А губы опускались ниже. И Таня ощутила, как они коснулись ее святая святых… Ее врат наслаждения. Она чувствовала, как его язык выводит по ее цветку витиеватые узоры. Она начала стонать еще сильнее. Таня гладила голову парня и тихонько повторяла его имя. Ее голос становился все громче. Через какое-то время Юра поднялся наверх, начал целовать ее шею. И Таня поняла, что сейчас его меч войдет в ее ножны. И он вошел. Не слишком быстро и не слишком медленно. Он вошел так, как входят уверенные в себе мужчины. Таня тут же почувствовала целую палитру эмоций. Ей было очень приятно, что ее первый – Юра. И больно от того, что Юра – первый.

Он наращивал темп и сладко сопел в ухо Тане. Чем дольше и чаще двигался Юра, тем ощущение боли становилось меньше, его заглушало чувство удовольствия и эйфории. Таня уже стонала в голос и повторяла его имя. Юра двигался все напористее и быстрее. Так продолжалось еще некоторое время, и Таня почувствовала, как внизу у нее что-то взорвалось, и в темноте ночи у нее перед глазами появились яркие вспышки сверхновых звезд от этого ощущения. Таня закричала и не сразу поняла, что с ней кричит и Юра. Он, также закрыв глаза, бился в судорогах, как и Таня.

На следующее утро Таня пошла домой одна…

Мир Тани изменился. Она еще не до конца понимала это. И не прыгала от радости потому, что лишилась, наконец-то, того, от чего мечтала избавиться долгие месяцы. В ее организме начались изменения, которые отзывались странными ощущениями, и не всегда приятными.

Это воскресенье для нее стало другим. Не таким, как все предыдущие. Очень хорошо, что дома никого не было и она была предоставлена сама себе. Ей хотелось побыть одной. Поэтому и от Юры утром она ушла одна, вежливо отказавшись от его компании. Дома она приняла ванну. Было еще достаточно рано – девять утра. Уснуть у Юры у нее так и не получилось. Поэтому, кушая бутерброд с очень сладким чаем, она чувствовала приятную усталость, сон начинал одолевать ее. Позавтракав, она села за свой дневник и максимально подробно, со всеми деталями и во всех красках, описала, как прошел ее первый раз. Получилось повествование на шесть страниц. Таня осталась довольна собой. Во время написания она гладила себя по шее, по груди, по животу, вспоминая руки Юры… Затем легла в постель, позвонила подруге Кате, разбудив ее своим звонком. И еще раз пересказала во всех красках историю своей первой полноценной ночи любви лучшей подруге. Катя была очень рада за нее. Таня говорила, говорила и не заметила, как уснула с трубкой радиотелефона у уха.

Юра был не так впечатлен сексом с одноклассницей. Она-то ведь не первая и не последняя. Он был горд, что оказался первым, кто осквернил Танину священную рощу.

С утра он очень обрадовался, что не пришлось вести ее домой. Оставшись у себя, он пару часов подремал. А потом позвонил Эдику и подробно рассказал ему про вчерашний вечер и последующую ночь. Он рассказал, как Эдик напился и строгал в ванну. Как тот вырубился и его перетянули на диван. Продолжил рассказ тем, как вкрутил по самые помидоры его девушке. Закончил повествование фразой:

– Слышь, Эдик, ты знал, что Таня целка была?

Эдик молчал.

– Эдик, я не знал. Я-то думал, что у вас с ней того… уже было. Я, если б знал, что она целка, я бы ее и не звал к себе.

Эдик сопел в трубку.

– Ладно, Эдик. Извини, что я вжарил твоей девушке, не по-пацански получилось.

– Да все нормально. Проехали.

– Да? – обрадовался Юра. – Так заходи ко мне, может, пиваса хряпнем, опохмелим тебя!

Эдик согласился.

Спонтанный секс Тани и Юры никак не повлиял на ее отношения с Эдиком. Хотя Таня понимала, что Эдик знает. Отношения были все те же: поцелуи, прогулки и подарки. Вот только Таня осознала, что Эдику она давать вовсе не готова. Во-первых, она была уверена, что Джонсон у него меньше, чем у Юры. Во-вторых, она все чаще вспоминала, как Эдик сам про себя говорил, какой он урод. А в-третьих, она периодически жарилась с Юрой. Это очень удобно, когда твой парень и твой любовник живут в одном подъезде. Побыла у Эдика, сказала, мол, пора домой, попросила не провожать, а сама пошла к своему любимому. И в такой ситуации Таню все устраивало. Она была в мире сама с собой. И это было замечательно. Что такого в том, что ей нравится несколько мужчин? Моногамия – это что-то религиозно-фанатическое. Таня понимала, что ей будет плохо с одним. Когда она почувствовала в себе крепкий, пульсирующий, горячий член, она многое поняла. Это открыло ей глаза на разные вещи. Она выяснила, что любит члены побольше и потверже. И что в этом нет ничего плохого. Глупо отрицать то, что тебе действительно что-то нравится. И нет нужды лишать себя удовольствия. Что плохого в том, что ей нравятся члены и она об этом знает? Таня давно решила, что не хочет жить как ее мать. Она не хочет терпеть унижения от мужчины, как терпит мать от отца. Таня своего отца презирала. Вечно пьяный, без постоянной работы, ездит на Москву. А когда приезжает, пытается их всех строить. И мать это терпит и говорит, что отца нужно слушаться. Да шел бы он куда подальше! Вот мать хоть раз пробовала встречаться с двумя парнями? Конечно нет! В СССР это было табу. А еще секс был только после брака. И во что это вылилось? В две беременности подряд и брак с алкашом-уголовником. И зачем это? Это что, нормальная жизнь? И это поколение будет их воспитывать и учить, как им жить? Так размышляла Таня. Ну уж нет! Хватит. Научили. Вот у нее два парня – и отлично. Один водит в кино и дарит подарки, второй хорошенько трахает. Вот только без фантазии, в миссионерской позе, надо бы попросить сменить тактику. Но всему свое время.

Время привело к расставанию и с Эдиком. На этот раз все шло по плану Тани. Эдик просто надоел ей. Он стал тряпкой. Точнее, он всегда и был тряпкой. Стихи писать – это, конечно, здорово, но нужно и мужиком быть. А он даже и не пытался взять Таню, хотя бы силой. Да и к тому же он явно знал про их интимную связь с Юрой, но молчал. Поэтому Таня бросила его. Эдик воспринял это болезненно: напился под мостом, потом разбил об фонарные столбы кулаки и на левом запястье нацарапал букву «Т».

Каждый раз после секса с Таней Юра уходил курить на балкон, а она лежала в постели с улыбкой на лице и представляла, сколько еще членов и секса у нее впереди. Предложение сменить миссионерскую позу на догги-стайл Юра воспринял негативно. Пришлось расстаться и с ним, потому что вся жизнь, может быть, и впереди, а чувствовать себя сучкой хочется уже сейчас. Поэтому Таня на какое-то время осталась без партнера.

Позже Таня познакомилась с еврейским мальчиком Мишей, который, как оказалось, учился в параллельном классе. Миша был типичным евреем с плаката гитлеровских оккупантов. Ростом на полголовы ниже Тани, пухленький, сопевший при ходьбе. Жадный и собственник. Однако внимание и напор, с которыми он бегал за Таней, сделали свое дело. И Таня пришла к нему на интим. Интим оказался интересен по-своему. Таню Миша использовал по-разному: и сзади, и лежа, и стоя, и в ванной. Но она понимала, что такой грязный секс с этим пухляшом ей надоест. Ей хотелось нормального мужика. Широкоплечего, накачанного. Да и не такого скрягу, как этот. Ни разу цветов не купил, хотя пользовал Таню уже не раз.

Пришла последняя четверть одиннадцатого класса. Финальный рубеж. Скоро Таня покинет школу и отправится учиться куда ей будет угодно.

К этому моменту попа Тани уже превратилась в самую настоящую жопу. А учитывая, что в ней уже неоднократно побывал Миша, в очень даже рабочую жопу. Не так уж это и больно, принять гостя в черный ход, как рассказывала ей Катя.

Кроме того, Таня поняла, что информатика ей не интересна. Те открытия, которые она совершила в своем прекрасном теле, принесли ей, помимо новых и приятных ощущений, свежие, как морской бриз, мысли. Таня еще не знала, куда хочет поступать, но четко осознала, что с компьютерами никаких дел иметь не хочет. Другим приятным открытием для нее стало то, что из областного лицея к ним в класс перевелась дочь их классной руководительницы. Сначала все, и Таня в том числе, смотрели на нее как на дочь училки. Но вскоре мнение Тани изменилось.

Примерно на третьей неделе учебы, в пятницу, к Тане на уроке ОБЖ подсела та самая дочь классухи, к которой остальные не то чтобы относились с опаской, но как-то предвзято. Света. Вообще странно, когда ребенок под контролем родителя и в жизни, и в учебе. Это же можно спалить, что он курит прямо на перемене. Или еще чего хуже. Наверное, в этом и заключается проблема детей, которые учатся в школе, где работают их родители. У них травма в жизни. Мать следит и дома, и в школе. А еще нет-нет, да и услышишь про маму какую-нибудь гадость от одноклассников. Ладно, если ребенок сын, он, если что, может и дать кому-нибудь в зубы. А если дочь? Подергаешь обидчицу за волосы? А если обидчик парень, то врежешь по яйцам? Возможно, но девочкам драться не пристало.

Света понимала, что она не такая, как все ее одноклассники. Во-первых, она была дочерью классной руководительницы. Во-вторых, очень любила это. Она полюбила это дело еще в лицее.

Света

Света, как девушка, раскрыла себя не сразу. Нет, она понимала, что она девочка и что ей нравятся мальчики. Вот только она мальчикам не особо нравилась. Чего греха таить, она и девочкам не особо нравилась. Она была дочерью учительницы и училась в школе, где работала ее мать. И это было клеймо. На нее не так смотрели, с ней не так разговаривали. В отношении Светы не было, как это сейчас принято говорить, буллинга, или травли. Но многие в ее компании тщательнее подбирали слова. Света понимала: это из-за мамы. Обиды от этого не было, но вот зерно злости начало прорастать. Удобрением для того, чтобы из зерна злости начали бить злоба и ненависть, послужил восьмой класс.

Восьмой класс не был чем-то необычным. Просто в этот год мама Светы, классный руководитель восьмого «Д», отправилась в санаторий на Браславские озера. Захватила Зинаида Ивановна с собой и Свету.

Сам отдых был хорошим. Света танцевала на дискотеках, участвовала в различных конкурсах, спала на тихом часу. В общем, все было вполне гармонично. Дисгармонию внес один мальчик по имени Сережа.

Сережа был худощавым пареньком, который слушал панк-рок и рассказывал смешные анекдоты. При этом он не боялся и не стеснялся общения с девочками. Что, конечно, добавляло ему очков.

Света поняла, что, когда Сережа рядом, ей становится лучше. Она чувствует себя обычной, свободной, что ли, от ярма дочери училки. Ей хорошо просто быть с ним. Они могли просто лежать, даже не в одной кровати, а в одной комнате, и ей было хорошо. Она начала понимать все те рассказы подружек, которые уже гуляли с мальчиками (некоторые одноклассницы ждали своих парней из армии). Какое же это приятное чувство, когда вы просто лежите и слушаете музыку. При этом молчите, и не потому, что вам не о чем поговорить, а потому, что вам хорошо и так. Вам комфортно от того, что вы просто рядом друг с другом.

И Сереже было хорошо со Светой, он просто этого не осознавал. Сереже было хорошо. Но из-за того, что его тело перестраивалось и гормоны били ручьем, он не замечал, что Света – это его человек. Сереже хотелось чего-то этакого, чего – он сам не знал. Нет, он понимал, чего хочет, – секса. Все парни в четырнадцать лет этого хотят. Они хотят этого настолько, что все остальное меркнет перед этим желанием. Вот, например, Сережа не думал о дальнейших учебном и карьерном путях. Он хотел только бабу. Он хотел ее постоянно. На завтраке, на учебе, ночью. Ночью особенно, потому что по ночам доставали поллюции. Но, скажем честно, если бы его закрыли один на один с голой женщиной, скорее всего, он испугался бы и не знал, что с ней делать.

Света и Сережа гуляли, порой даже танцевали медленные танцы на дискотеках, но Свете хотелось большего. Она хотела ходить с Сережей за руку, чтобы все видели, что он ее парень. Она хотела, чтобы по возвращении из санатория Сережа провожал ее из школы домой. Она хотела гулять с ним в парке и целоваться с ним в тени ясеня или дуба. Но Сережа не проявлял инициативу. Как бы это странно ни звучало, Света была во френдзоне у Сережи. И тогда она решилась на действия сама. В последнюю ночь пребывания в санатории Света кое о чем попросила свою подругу Лизу.

Лиза пришла в комнату к мальчикам, где жил Сережа. Она очень долго пыталась уговорить его остаться наедине, чтобы поговорить. Сережа испугался, что она хочет секса с ним, ведь он не знал, что с ней делать. Внутри Сережу трясло, и он стал отпускать тупые шутки, мол, от своих пацанов у него нет секретов, пусть все сейчас рассказывает. Где-то через полчаса до него дошло, что никто ему давать сегодня и в ближайшие несколько лет не собирается, и он согласился поговорить. Они вышли с Лизой в коридор, и Лиза заговорила:

– Сережа. Ты очень нравишься Свете.

Сережа потерял дар речи. Он об этом даже и не догадывался. И ему сначала показалось, что Лиза его разыгрывает. Но Лиза была серьезна.

– Сергей. Света очень хочет встречаться с тобой. Ты будешь ее парнем?

– Что?

– Она предлагает тебе встречаться, – пояснила Лиза.

– Что? Нет конечно!

– Нет? Сережа, подумай.

– Нет! Что тут думать?!

Сережа направился к себе в комнату. Лиза схватила его за руку и сказала:

– Сергей! Подумай!

– Да нечего тут думать! Нет!

В эту ночь Света плохо спала. Причиной этого стала, конечно, плохая весть от Лизы. Она описала отказ Сережи во всех красках. И добавила, что он мудак и просто не созрел.

– Светик, не расстраивайся, он еще сам к тебе приползет.

Света улыбалась, и внешне казалось, что на отказ она никак и не отреагировала. Но ночью мысли об отказе не давали уснуть юной девушке, которая полюбила. Полюбила искренне и открыто. И она не понимала, почему он отказал. Дело в ней? Она некрасивая? Или неинтересная? А может, дело в том, что она дочь его классного руководителя? Если причина в этом, тогда Сережа и вправду мудак. Отказать только из-за этого было бы глупо и неправильно. Света не знала, насколько она близка к истине. Сережа отказал ей лишь для того, чтобы потом на переменах в школе хвастаться пацанам, что он отказал в отношениях дочери классухи. Он отказал, потому что хотел казаться круче, чем был на самом деле.

По приезде домой Света загрустила. Она старалась избегать встреч с подругами. Почти все время проводила у себя в комнате. Она пыталась понять, что с ней не так. Этот отказ больно ударил Свету прямо в сердце.

Однажды после приема ванны она внимательно смотрела на себя голую в зеркало. В отражении видела симпатичную девочку. Сережа не заметил этого? Сережа – гей? Тогда это действительно многое объяснило бы: вот почему он понимал ее с полуслова и ей было так легко с ним. Света продолжала смотреть на себя в зеркало. Милое личико, покрытое конопушками. На голове – густые длинные рыжие волосы. Вот волосы не нравились ей самой. Ей не нравился их цвет – бледно-рыжий. И не нравилось, что многие из-за этих волос ассоциировали ее с мамой. Особенно соседи и родственники на каких-нибудь общих мероприятиях. Света часто слышала в свой адрес: «Ох, Светик, рыжая! Вся в мать!» А может, дело именно в них? Из-за волос Сережа видел в ней свою классную руководительницу?

На следующий день Света, собрав все свои карманные деньги, пошла в ближайший салон красоты. Волосы она подстригла под каре и перекрасила их в черный цвет. Дома ее прическа возмутила мать, старшую сестру и отца. Последнего возмутила исключительно цена данной затеи. Но, узнав, что Света сделала это за свой счет, отец успокоился.

Света почувствовала, как смена имиджа изменила ее жизнь. Внимание парней заметно увеличилось. И уже через несколько месяцев Сережа приполз обратно, но Свете он уже не был нужен. Потом Сережа приполз опять, через год. Потом еще через год. В общем, Сережа постоянно давал о себе знать.