Всё это время, командиру роты Кенгурину было не до Карася. Но все знают, что месть – это то блюдо, которое нужно подавать холодным. Чему способствовала и природа. Октябрь на дворе. На Тайгу опускались холода. Ночи заставляли надевать бушлат, а днём можно было ходит в одной гимнастёрке. Осень постепенно сдавала свои позиции. Но как же красиво она это делала! Восхищали её наряды! От золотого, до багряного, от изумрудного, до нежного голубого. Буйство красок! Карнавал листопада! Лебединая песня!
Неизбежно, наступил долгожданный дембель для хлопцев с «Восхода». И Дедешин по их рекомендации, как земляк, отправился служить на их место. В помощь ему дали «духа» из украинцев.
– Вот тебе привалило! – позавидовал Карась напарнику. – Полной ложкой, да прямо в рот!
– Ага! И от Кенгурина избавлюсь и в посёлке служить буду! Ну, давай! Держись тут!
То, что Костя остался один, ненадолго изменило ситуацию. Какой тут график?
– Ты давай! Не балдей один! Подбирай себе напарника из новобранцев и обучай! – заглянул в окно Павленков. – Неделю тебе даю!
А как его выбирать? Молодёжь на лопате, утром уходят, вечером приходят.
Через несколько дней Косте позвонил с «Восхода» «дух», которого обучал Сашка.
– Здравствуйте! Меня зовут Сергей Харчин. Можно Вас попросить взять на «Тайфун» моего земляка?
– А, кто он, что он? – поинтересовался Карась.
– Коля Бабич! Я ему скажу, он вечером придет, и вы на него посмотрите!
– Ну… Пусть приходит! – Костя решил, что ничего не потеряет, если посмотрит на паренька.
«Паренёк» оказался на голову выше Кости и шире в плечах. Но вид у него был… Из лица только глаза и нос.
– Ого! Вот тебя потрепало! – изумился Карась. – Ты там один за всех пашешь, что ли?
Их так тогда удивило состояние Вовы Низовцева и этот был в таком же. Но Вова на лопате был больше года, а этот месяца полтора, от силы. Видя, что связист растерян и не знает, что сказать, парень заговорил. Он мешал от волнения русские слова с украинскими:
– Дядька! Возьмите, будь ласка! Не пожалкуете! Буду працювать, як скажете! Я смогу!
Это «дядька» и взгляд полный отчаяния просто добили Костю. Он высвободил свой локоть из покрытой болячками, руки хлопца.
– Успокойся! Беру, беру! Просили за тебя! Ты что-нибудь про телефоны знаешь?
– Нет! Но всё выучу, як скажете!
Скрипнула входная дверь и в проеме штабного коридора неожиданно появился комбат.
– Товарищ командир! – Карась подтолкнул вперёд солдата. – Вот! Выбрал на замену Дедешину!
– Ой, Боже ж мой! Где ты его взял? – Алексеев поморщился, оглядев воина. – Это всё же штаб!
«Где взял, где взял! Там куда ты их послал!» – возмутился про себя Костя, но вслух пообещал. – Через неделю не узнаете!
– Ну, ну! Посмотрим! Соедини меня с частью Мизинцева, буркнул майор и пошёл к себе. Одно было хорошо, что Бабич был из другой роты. Карась, уже познавший все преимущества телефонного разговора позвонил в роту, где служил Николай.
– Это «Тайфун», старшину к телефону! Сейчас комбат с ним говорить будет!
Подождав, когда старшина ответит, он приложил трубку микрофоном к своему горлу в районе кадыка.
Голос исходящий не из горла и искажённый капсюлем микрофона изменялся до неузнаваемости. Ловко копируя манеру разговора и интонацию комбата, он выдал:
– Старшина! Это Алексеев! Сейчас к тебе подойдёт… Как твоя фамилия? Бабич? Подойдёт Бабич! Выдать ему новую форму и отправить в штаб для прохождения службы на «Тайфуне»! Выполнить и доложить!
– Новую выдадут? А если узнают, что это вы? – округлив глаза, спросил парень.
– Как же! Новую! Новая сейчас вся на дембель уходит! Но вполне приличную! Не стесняйся и требуй свой размер!
– Так, а если он доложит? – не мог поверить в происходящее Николай.
– Конечно, мне и доложит! Что я первый раз за комбата себя выдаю?
– Ух, ты!!!
– «Ух, ты» – это в крайних случаях, без меня – ни-ни!
Парень оказался очень толковым. Через пару недель его было не узнать. В глазах появилась уверенность, кожа очистилась. Лицо округлилось. Карась был им доволен. Один только раз он, услышав, как Коля прикрикнул на солдата моющего полы в штабе, пнул Бабича под зад:
– Ты… «Дух»! Ещё раз услышу, что ты на солдата голос повышаешь, вылетишь пробкой отсюда! Понял?
– Понял! – отвел глаза напарник.
Ну, что за натура людская? Стоит только человеку выбраться из дерьма, как тут же он забывает, где был раньше. И сразу – «сытый голодного не разумиет».
Стояли последние теплые дни октября. Суббота. Командир первой роты Кенгурин заступил дежурным по гарнизону. Не обнаружив Карасёва в строю при построении на обед, он спросил:
– Интересно! В каком отделении числится «Тайфунщик»? Командир отделения – два шага вперёд!
Из строя вышел Валера, командир отделения.
– Очень хорошо! Так вот! Отделение сегодня на обед не пойдёт, пока не будет в полном составе! – капитан самодовольно улыбался и поигрывал деревянной указкой. С некоторого времени он ходил на дежурстве с ней и тыкал указкой, указывая на недостатки.
– Как это? – удивился Валера. – Дак, а где ж я его возьму?
– Иди, позвони! Прикажи пусть явится! Ты же командир отделения? – издевался ротный.
– Карась! Ротный сказал, чтобы ты на плац пришёл. А то мы из-за тебя обедать не пойдём! – выпалил Валерка в трубку.
– Ну, всё! Он меня достал! – Костя такой подставы не ожидал. Чтобы солдаты страдали из-за него, он допустить не мог! Но и прогибаться, перед ротным не хотелось.
– Брысь в Тайгу и чтобы я тебя до конца дня не нашёл! Уходи за речку на остров! – прикрикнул он на «духа». Коля исчез в мгновения ока, прихватив шинель.
– Валер, я не могу. Я один на смене! «Дух» на линию ушёл, когда придёт, не знаю. Я же не брошу коммутатор! – объяснил он командиру отделения.
Через несколько минут, всё отделение во главе с Валерой стояло в коридоре штаба.
– Кенгурин сказал, «раз он идти не может, то хоть на руках его несите!» Выходи – понесем!
Костя поразился! Ну, просто Сталинград! Кто кого! Вызвав Восход, он в трёх словах обрисовал Дедешину ситуацию и выдернул штекер.
– Ну, несите! – махнул он рукой. Солдаты с радостными криками подхватили его за руки и за ноги! Они тащили его и веселились! Такого ещё не было! Развлечение всё же!
Рота стояла по стойке смирно, когда телефониста притащили и поставили перед капитаном.
– О!!! Какая честь! Сам махараджа, на своих боевых слонах почтил нас смертных своим присутствием! – недобро улыбаясь, ерничал ротный.
– «Тайфун» пустой стоит! – Карась побледнел и в упор смотрел в поросячьи глазки капитана.
– Смирно!!! – заорал побагровевший офицер. – Ты мне сейчас угрожаешь?
Он вдруг резко ударил указкой Косте в пах. «Тайфунщик» согнулся от неожиданной боли, прикрыв руками низ живота.
– Смир-р-но, я сказал! Убрал руки! – скомандовал Кенгурин и указка вновь метнулась вниз.
Только второго удара Карась ждать не стал. Он увернулся.
– Права бить не имеешь! Издеваешься? Забыл уже про замполита Дашку?
Неизвестно чем бы всё это закончилось, если бы не прибежавший дежурный по штабу.
– Вас там подполковник Панков вместе с «Тайфунщиком» в штаб вызывает! – запыхавшись, выпалил он. Карась улыбнулся незаметно, вот даёт Дедешин, как он Панкова то сюда умудрился примешать?
– На место! Марш! – Панков ткнул пальцем Карасю на дверь, где стоял коммутатор и повернулся к ротному.
Зашедший на «Тайфун» Костя, даже через закрытую дверь слышал разнос, который учинил Панин Кенгурину. Цыган безбожно коверкая русский язык, перемешивал его матом. Были там слова, которые вообще нельзя было разобрать, чтобы причислить к тому, или к другому. Он высыпал этот словесный винегрет на голову капитана.
– Только я! Понял? Ими командую, на хр… Ёп…ть! Только я могу! Иди на х.. отсюда!
Дважды хлопнула входная дверь. «Зебра» взревела мотором и умчалась прочь.
– Вот это ничего себе! – дежурный Разживин, заглянул на Тайфун. – Ты бы видел, Костян! Что это было?
Звонок из первой роты не дал Косте ответить Серёге.
– Карасёв? Слышишь меня? – хриплое дыхание офицера заполнило небольшую паузу. – На дембель, только через мой труп!
– Как скажите, товарищ капитан! Вам виднее! – ответил Карась и положил трубку.
«Дембель неизбежен!», а до той поры, как говорил ходжа Насреддин: «Или эмир сдохнет, или ишак!»
Солдат спит – служба идёт!
Хорошая пословица, при условии, что есть, где спать!
Стук в окошко заставил дремавшего Костю выглянуть на улицу. Перед ним, слегка покачиваясь, стоял электрик столовой, по кличке Наркотик. Он был родом из Ростова на Дону. Сюда они ехали вместе, только после курса молодого бойца, Карась с ним не пересекался. Тот постоянно был под «кайфом», за что и получил такую кличку.
– Зёма! Выручай! Ва-а-лки позорные шмон устроили! Спрячь а?
– Тебя? – удивился Карась.
– Не-е-е! Вот! – Наркотик протянул вперёд кулак и разжал его. – Кропаль! Спрячь тут где-нибудь. Будешь мне по чуть-чуть выдавать!
В его ладони лежал приличный кусок «кропаля» или как его ещё называли – «пластелина». Он был размером с грецкий орех. Добывался он очень просто, но не гигиенично. Наркоманы раздевались догола и бегали по полю с цветущей коноплёй! Пыльца прилипала к потному телу. Потом они друг с друга скатывали катышками этот налёт. Лепили из него шарики. Потому и «пластелин». А готовый затвердевший продукт называли «кропаль». Действие такой дури размером со спичечную головку, Костя уже наблюдал, в котельной.
– Ого! Ты где же столько взял?
– Не важно! Замполит посылку перехватил из Узбекистана! Там прямо сверху анаши пакет лежал, с полкило! Ну, доложил начштаба, а тот офицеров поднял. Все нычки перетряхивают! Меня же точно будут шмонать и щитовую мою! Спрячь! А с меня в любое время жареная картошка с мясом!
Карась кивнул, завернул кусок в газету.
– Свободен! Я спрячу!
Когда электрик ушёл, Костя вытащил одну ячейку шнурового комплекта, кинул туда наркотик.
Едва он вернул на место плату, как услышал шум за окном.
– Ну, товарищ майор! Отдайте! Верните! – несколько солдат шли вслед за Павленковым. Начштаба получил звание майора, но поведение его от этого не изменилось.
– Марш отсюда! Я сейчас вас всех на губу отправлю! Анашу им верни! Вы совсем страх потеряли? – начштаба хлопнул входной дверью и протопал мимо Тайфуна.
– Вах! Что делать?
В одном из возмущавшихся, Карасёв узнал Гуришидзе. Двое других тоже были грузинами.
– Странно, посылка из Узбекистана, а бунтуют грузины! – пробормотал он и обратился к ним,. – Гамарджоба, генацвале! В чём дело, Авто? Чего шумите?
– А! Салами, Тайфун! Плохие дела! Деньги заплатили, травки заказали, а он забрал и не хочет отдавать! – Гуришидзе, что-то еще добавил по своему, грузины дружно возмутились, тоже на грузинском.
– Мы украдём! Где он всё хранит, а Тайфун? – обратился к Косте Автондил.
– Украдете? Как это? Всё в кладовке, она опечатана, печати сданы дежурному по штабу под охрану. Ему же голову оторвут! – удивился Карась.
– Идём к дежурному! – скомандовал Гуришидзе и они ввалились в штаб. Минут десять доносились крики из дежурки, потом стихли. Костя вышел в коридор.
– Прикинь! Совсем дембеля охренели! – дежурный по штабу Разжавин, плевался возмущенно. – Печати они сорвут! А ключ? Я дал? А я на губу? Вот козлы! Не в мою смену!
– Подожди, Серый! Тут надо подумать! Грузины, конечно, обалдели, но там чего только нет! – Карась уже давно мечтал попасть в эту кладовую. В своё время, ещё Таракан забрал у него фотоаппарат и там же лежали отснятые фотопленки. Он хотел сделать себе дембельский альбом. А ещё там готовые дембельские альбомы, форма и обувь, переделанные для дембеля! Всё, что было реквизировано офицерами. Да за такое богатство любой дембель душу Дьяволу продаст! К тому же он слышал, что там есть и фотоувеличитель. Фотопечатью он владел, реактивы найти не проблема. Проблема – попасть в кладовую! Всё это он и выложил Разжавину.
– Да вот это и не проблема, как раз! – воодушевился Серёга. – Ключ есть! Печати срежем! Войдём, сделаем свои дела и на место прилепим! Кто там будет приглядываться? А если залетим, свалим на детей Кавказа! К тому же они магарыч предлагали! Хороший!
Хороший магарыч и желание вернуть фотоаппарат сплотили «искателей приключений на мягкое место». Всё прошло гладко. Анашу подменили сушеной травой, для запаха подмешав оригинала, фотоаппарат вернулся к владельцу. А на следующую ночь позаимствован и фотоувеличитель. И не кинулся бы никто, если бы не одно «но»!
– Так! Завтра буду публично уничтожать всё ваше добро! – провозгласил, начштаба, ходокам. Грузины уже получили свой товар, но по договоренности пришли покачать права, чтобы не вызывать подозрений.
– А! Ты чего сидишь? – вдруг взметнулся арканом червяк дурных предчувствий. – Это конец! Лучше пристрелите меня сразу!
Карась мысленно проследил по цепочке все действия, совершенные незаконным путем и похолодел.
– Плёнка! – застонал он.
– Шо? Яка плёнка? Шо з ий? – не понял Бабич, который писал письмо своей любимой в Нежин. Он уже вложил в конверт фото бравого военного-строителя на фоне Дембельской горы.
– Шо з ий? – передразнил Костя. – З ий ничого! Она себе мирно осталась в фотоувеличителе! И если её там увидят, то увидят и нас с тобой и другие знакомые лица!
И там были не только их физиономии на негативе.
– Бабаныч! Кранты нам! – ворвался Карась в дежурку. По штабу дежурил нормировщик Саша Бабаков. Вникший в суть дела, Саня побледнел, слететь с дежурных, а ещё хуже с нормировщиков, в его планы не входило.
– Залёт! Я печати принял, они уже еле дышат! Сорвём, назад не прилепим! – отчаялся Бабаков.
Вызванный для совета в штаб Разжавин долго думать не мог, болела голова с похмелья.
– Я вас умоляю… Срываем печати, вскрываем дверь, забираем плёнку и заодно подложную траву. Пусть думает на грузин!
– Ага! А где был дежурный по штабу? – Карась почесал затылок. – Да и Гуришидзе подставлять не охота!
– Спал я! Лучше отхвачу за сон на посту, чем за то, что на плёнке! – решительно махнул рукой Бабаков.
Дембелей всё же оповестили.
– Согласны! – подумав, ответил Автондил. – Только, генацвале, мы заберем всё! Всё, что было конфисковано. Раздадим владельцам, и пусть ищет, кто именно взломал! У нас тут много национальностей!
Это решение было самым оптимальным, и оно бы сработало, если бы опять не одно «но»!
– Я понимаю, травка! Я понимаю, форма и альбомы! Хрен бы с ними! – бушевал на следующий день Павленков. – Кто приделал ноги моей плащ-палатке? Я в чём на рыбалку ходить буду?
В отместку, за беспредел, майор устроил такой всемирный обыск, что вернул почти все вещи назад, но так и не нашел своей плащ-палатки.
– Интересный какой! А я в чём на рыбалку буду ходить, когда дембельнусь? – закурив, философски вопросил Разжавин, когда после репрессий пил чай на Тайфуне.
– Так это ты что ли? – у Кости глаза на лоб полезли от удивления. – С ума сошёл? А если кто узнает, а если бы он нашёл?
– Ага! Нашёл! Она уже в посылке домой едет! Симон в посёлок отнес! И не узнает никто, ты же не скажешь?
– Ну, налим мордовский! – покачал головой тайфунщик. – Не соскучишься с тобой!
– Эт-т-то да-а-а! – прихлебнув чай, подтвердил на выдохе сержант.
Осень заплакала дождями, так ей не хотелось уходить. В части кончилась картошка, завезли сухую картофельную смесь. Залитая кипятком, она была комкастой, не вкусной и вообще! До мурашек хотелось уже настоящей жареной картошки.
– Костян! Дело есть! Пойдёшь со мной? – заглянул на Тайфун нормировщик Бабаков. Они сдружились после того случая и частенько проводили свободное время вместе.
– Смотря куда? – осторожно начал Карась.
– За картошкой! – махнул пустым рюкзаком и саперной лопаткой Сашка. – Я там поле видел картофельное, наверное, ничейное!
– Хорошенькое дело! В глухой тайге ничейное картофельное поле! Саш, это даже не брошенная берлога! Её же кто-то сажал?
– Кто хотел уже давно выкопал! А теперь дожди до снегов! Как пить дать брошенная! Зуб даю!
Когда сухо щелкнул выстрел, картофелекопатели даже не сообразили, что это выстрел. Увлеченно выбирали клубни и складывали в рюкзак. Вжикнувшая у самого уха дробь, после второго выстрела заставила их упасть ничком прямо в грязную жижу.
– Зуб, значит? Ничейная значит? Тьфу! – отплевывался Костя от грязи, которая мешал открывать рот. – Я тебе их Бабаныч все выбью, если уйдем живыми с этого поля.
– Ты сначала уйди! – судорожно затягивая узел на рюкзаке, огрызнулся тот. – Ползти надо!
А вот это было правдой. Башкир-охотник, очевидно, тот самый «нерадивый хозяин», что не выкопал картошку до дождей, бил прицельно. Дробинки поднимали фонтанчики жижи очень близко. Было мокро, неудобно и страшно! Стрелявший тоже не приближался! Но не давал даже головы поднять. Воины дождались, когда внезапно заплакавшая туча разрыдалась хорошим проливным дождём. Под водяной завесой удалось уползти на край поля, где молодые сосны и могучие ели скрыли их от глаз «снайпера».
Был уже почти вечер, когда они вернулись в штаб. Грязные, голодные и угрюмые. На удивлённый взгляд дежурного, Карась покачал головой и процедил:
– Просто молчи!
– А метко лупил, зараза! – Сашка выковыривал дробинки из картошки. – Рюкзак можно выбросить!
Пока на электроплитке в нормировке жарилась картошка, вперемешку с грибами, друзья приводили себя в порядок. Не один тазик воды был слит из системы отопления для мытья и стирки формы. Шинели купали в реке. Когда первые ложки вкусно пахнущей картошки отправились в голодные рты, на добытчиков напал смех.
– А на нейтральной полосе цветы – необычайной красоты! – хохотал Костя. – Басмач ты, долбаный! И так на русском с акцентом разговариваешь, а без зубов как собирался?
– Зато никто не скажет, что мы в стройбате пороха не нюхали! – веселился Сашка.
Он был родом из Ташкента, но русский. Однако жизнь там наложила отпечаток на его говор. Он говорил с ужасным акцентом. Карась заметил, что после месяца близкого общения с ним, сам стал растягивать слова и приговаривать: «Э! Слушай – да?», как узбек. Срочно пришлось исправляться.
Вечер закончился коллективным опустошением содержимого котелка. Второй «тайфунщик» и дежурный ахали, слушая историю, не забывая при этом черпать ложками побольше и почаще.
Осень сдалась, в конце концов, и повалил снег! Огромные хлопья, как парашютисты при масштабном наступлении валились с неба пачками. И днём, и ночью! Дороги раскисли, мороз кусал открытые участки кожи. Неуютно, холодно, но очень красиво! До первых хороших морозов снега в Тайге навалило почти с метр.
В баню, ходят только ленивые!
Которые чесаться не хотят…
Смешная штука, эта солдатская баня! Летом нет горячей воды, а зимой холодной! Карась однажды сходил туда зимой. Сруб из брёвен, обшитый необструганными досками изнутри. Полы из таких же грубых досок, чуть обработанных, чтобы не было явных заноз. Из кранов шпарит кипяток и сначала нужно мчаться с тазиком за снегом, а уж потом его разводить кипятком. Рассусоливать некогда, скорее бы помыться и убраться, пока ещё твоя форма и сапоги не покинули хозяина. Но у солдат это единственная возможность привести себя в порядок. Банно-прачечный день, день особый. Первую половину дня – генеральная уборка в казармах, с выбиванием пыли из матрацев на улице. После обеда – помывка личного состава. С солдатами мылись, разве что прапора, но и то не все. По субботам офицеры собирались в своей баньке, построенной в тайге, рядом с автобазой. Но это в субботу, а сегодня вторник! Конец декабря, на носу Новый 1985 год.
– Тайфун! В бане есть телефон? – примерно так расшифровал Карась тарабарщину подполковника Панкова, когда ответил на вызов. Костя ответил, что телефона нет, молча выслушал очередную возмущенную тираду и наугад ответил:
– Потому, что никто его туда не проводил!
Из следующего фырканья, рычания и дребезжания в трубке, он с тоской понял, что придётся провести. Следом позвонили с Восхода, там естественно прослушивали разговор.
– Что делать будешь Карась? – сочувственно поинтересовался Сашка Дедешин.
– Хо! Вроде выбор есть! Тянуть линию! Только чем? Да, что там чем? Как? В Тайге снега мне по шею!
– А давай старым способом? Помогу! Найди мне зампохоза, соедини и скажи: «Панков вызывает!»
Сказано – сделано! Майор Порошин из дежурки, разговаривая «с подполковником Панковым», кивал головой, вытирал платком пот со лба.
– Уф! Озадачил полкан! Тайфун! Что тебе надо для того, чтобы в баньку телефон провести? – выкрикнул он из дежурки.
– Три бухты полевого провода по 500 метров каждая, телефонный аппарат и четыре «духа» покрепче!
– Хм… Три бухты! А две не хватит?
– Три! – отрезал Карась, прекрасно зная, что две хватит за глаза, но лишнего провода не бывает и, «запас карман не жмет».
– Ла-а-адно, ладно! А «духи» зачем?
– Точно! Можно же заменить их экскаватором! А кто будет снег разгребать по трассе? Я?
– Понятно, понятно! – майор ещё раз промокнул лоб платком, напялил шапку. – Через три дня будет!
– Баню топят в субботу! – напомнил Костя.
– Да, чтоб вам!!! Ладно, завтра привезу! А послезавтра с утра начинайте! – отмахнулся Порошин и выскочил из штаба.
– Восход! Ну, спасибо, братан! – Карась даже не надеялся, что старый добрый фокус сработает на этот раз.
– Как разговариваешь, воин? Смирно! Вольно! Можно оправиться! – выдала трубка знакомую тарабарщину и оба связиста дружно рассмеялись.
В хмуром небе, сквозь плотную перину снежных туч, виновато проглядывало солнце.
– Балдоха! – задрав голову вверх, со вздохом протянул Карась. – Вот теперь понимаю, почему его так зэки зовут. Вроде и есть, а толку нет!
– Тайфун! Отидыхать немного надо! А? – пот ручьём струился у одного из азиатов, которые расчищали собой дорогу. Да, именно собой. Лопаты тут были ни к чему. Два казаха взявшись за руки, как балерины в Лебедином Озере расталкивали снег телами. Третий, пыхтел сзади, толкая их в спины. Четвёртый по снежной траншее тащил бухту провода. Они периодически сменяли друг друга. Замыкающим шел Карась, подвязывал провод. Он старался его просто привязывать к сучкам. Жалко было без нужды портить деревья и забивать в них гвозди.
– Ладно! Привал! Полчаса отдыхаем и вперёд! – согласился Карась. – Но идём дотемна! Завтра к обеду нужно закончить!
– Ка-а-акая к обеду? – Возмутился старший из степняков, он посмотрел на тучи. – Снег завтра пойдёт!
– Панков сказал, чтобы завтра к вечеру, он туда уже позвонил! Ты хочешь с ним поспорить?
– Ох! Шайтан! С Панковой спорить, нет! Давай, давай, бистро вставай, работать будем! – он жестами поднял своих соплеменников.
Казах не угадал, снег пошёл уже после полудня. Сначала робко, легко кружа в танце, опустились несколько снежинок. И вот уже хоровод белого пуха закружил и стал оседать на ресницы и бушлаты.
– Давай! Давай! Быстрее! – торопил Костя свою «бригаду», понимая, что погода не даст работать. Уже почти в темноте, повесив остаток бухты на крепкий сучок огромной ели, они двинулись в часть.
Снег шёл всю ночь, но к восходу внезапно прекратился. Тучи, как по команде уплыли в сторону горы Ямантау. Первые лучи Солнца брызнули розовыми искрами и превратили лес в сказочный мир!
– Ура! – Карась даже подпрыгнул от радости. – Избушка удачи повернулась к нам передом!
В три часа дня, соединив провода и подключив батарею питания, Костя крутанул ручку полевого телефона. – Тайфун! Дай Восход!
Связь работала. Он проинструктировал банщика, как правильно звонить и отвечать.
– Баня? Кто у аппарата? – рявкнул Панков.
– Рядовой Халилов! – бодро отозвался банщик, вытянувшись в струнку и преданно уставившись на трубку.
– С Наступающим тебя, Халилов! – размяк Панков, но тут же добавил. – Етить тебя некому!
– Вас также, товарищ полковник! – на автомате вернул Халилов.
– Что?!!! – понял по-своему алаверды Халилова офицер. – Да я сейчас приеду, я тебе…
Банщик не стал дожидаться окончания тирады, быстро повесил трубку.
– Я это… Я про Наступащий! – промямлил он глядя на Карася. Тот пожал плечами и развёл руками.
Неизвестно, чем бы закончилась эта смешная история, если бы не новые неприятности. Опять пропал солдат. На этот раз в части, где служил Костя. Пропал тот самый бедолага, которого Таракан в своё время отправил в нокаут. Поиски не принесли никаких результатов. К ночи разыгралась пурга. В результате бесконечных опросов, удалось выяснить, что последний раз его видели в котельной.
– Какого лешего он делал в котельной? Кто мне может объяснить? – возмущался комбат. – Что мне прикажете докладывать?
Любая добытая информация уходила наверх.
– «Тайфун»? Это дежурный по управлению полковник Устный! Соедини меня с вашей котельной!
Дежавю! Карась даже застонал. Коля Бабич с удивлением посмотрел на него.
– В котельной нет телефона, товарищ полковник! – упавшим голосом ответил в трубку Карась и, закатив глаза, провел себе по шее большим пальцем. Коля всё понял и загрустил.
– Какие подснежники? Какой лес? Зима на дворе! – подпрыгнул и завертелся червяк дурных предчувствий. И как оказалось, не зря.
– Так! Сейчас 19-00! А ровно в 24-00, я слышу ответ дежурного кочегара! Или я приеду и научу вас там, как нужно служить! Отбой!
– Шо робить будемо? А? – молодой смотрел на Карася как на миссию. Тот тоскливо прислушался, метель завывала и стебала по стеклу снежными плетями.
– Вот же ж… Устный – Письменный! – Карась не стал продолжать, а решительно вставил штекер в гнездо «комбат» и нажал на вызов.
– Слушаю, Алексеев!
– Товарищ командир! Полковник Устный звонил! – доложил Костя.
– И что?
– Требует телефон в котельную к полночи!
– И что?
– Так там же нет телефона, линию тянуть надо! – не сдавался «тайфунщик». – Время уже восьмой час! Пурга!
– И что? – не поддавались на том конце.
– «Тормоз ты! Вот что!» – хотелось сказать в ответ, но вслух Карась сказал. – Не будет нас тут, до двенадцати, обоих… Он до последнего надеялся, что комбат их отмажет, но тот явно «встал на ручник».
– Ясно! – Тормоз положил трубку.
– Тьфу! – сплюнул Костя. – Бери бухту, одевайся, пошли!
– Куды? Зараз? – тупил Бабич.
– Куды, куды! Натягивать проводы! Не беси меня, Коля! – огрызнулся Карась и стал напяливать на себя всё тёплое, что было под руками. Он пытался сообразить, как же выполнить то, что и днём то не сделать с наскока. От казармы до казармы, еще, куда ни шло. Завернуть линию, которая шла в библиотеку. Только вот от здания первой роты до котельной метров 500. И не к чему было привязать провод. Да и было его всего тех, пятьсот выцыганенных метров. Два с половиной часа барахтанья в потёмках, содранные в кровь об ледяную кромку карнизов пальцы и два падения с крыш. Карась был в отчаянии. Надо отдать должное – оба раза Бабич его ловил своими сильными клешнями. Прошли только третью часть пути.
– Коля! Время сколько?
– Половина десятого! – дыша на замерзшие, пальцы, пробурчал Бабич.
– Да ну нафиг! Бросаем это грязное дело! – психанул Карась. – Пошли!
– Кудой?
– Тудой! Пошли, говорю! – Костя рванул дверь в казарму третей роты, с крыльца которой он только что свалился.
Дежурный по третьей роте долго не сопротивлялся и обещал помочь. Притащили кочегара. Поставили у телефона под охраной Николая. Ровно в 24-00 раздался звонок.
– «Тайфун»? Котельную мне дай! – в голосе полковника явно слышалась издёвка.
– Соединяю! Говорите! – как можно спокойнее ответил «тайфунщик».
– Котельная! Рахимов слушает!
– Котельная? – удивился полковник. – Точно? А ты кто, Рахимов?
– Так точно! Дежурный кочегар Рахимов слушает!
– Так! Ну, что там слышно Рахимов? Видели пропавшего? И вообще, как обстановка? Какая температура на котлах?
– Не видели! Никак нет! Всё нормально! 85 градусов на выходе! – отчеканил Рахимов. Карась хмыкнул, вот уж удивил кочегар. А на вид – полный урюк!
– Ну, ну… Повнимательнее там!
– Слушаюсь!
Костя опять вызвал третью роту.
– Рахимов слушает!
Был договор, если полковник станет вдруг сразу проверять, кочегар ещё минут пять топчется возле телефона.
– Рахмат, Рахимов! – искренне поблагодарил Карась. – Молодец! Приходи в субботу ночью, с домом поговоришь!
– Не обманешь? – радостно обозвался Рахимов. – Обязательно приду! А как же!
Всё когда-нибудь кончается! Вот и эта ночь подошла к концу. Усталый и измученный, в штаб ввалился уже знакомый, помощник военного прокурора Карташёв. За то время, что Костя его не видел, он слегка заматерел. Взгляд стал жестким и проницательным.
– Можно? – спросил он Карася, приоткрыв дверь на коммутатор. Костя кивнул.
– Как успехи? – спросил связист Карташёва, не надеясь, что тот будет ему что-то рассказывать.
Однако, водрузив сапоги на ограждение камина, тот потирая руки ответил:
– Всю ночь прессовал двух нациков. Из всего их «моя твоя не понимай», всё же картинку сложил. В общем, нет уже «потеряшки» на свете! И хрен докажешь!
– Как это? – обомлел Костя.
– А так это! Есть там один борзый кочегар. Он их там всех строит. Так вот они говорят, что этот кочегар был пьяный. Терпила там уголь с вечера помогал таскать. Чурка пристал, издевался, и опустил его… Когда протрезвел, испугался, задушил и сжег в котле. И теперь «нет тела, нет дела»!
– Как это «опустил»? Как это сжег? – Карась не мог поверить в услышанное. – Это шутка что ли?
– Я похож на Райкина? Ты не знаешь, что такое «опустил»? Ты знаешь, сколько ему светило за мужеложство?
– Так, а за убийство? – Тайфунщик не мог прийти в себя. – Меньше что ли?
– Не докажешь! – повторил прокурорский. – Из доказательств, только оплавленный корпус от часов в золе нашли.
– И что теперь?
– Что теперь… Этого «чумазого» переведут в другую часть. Бедолагу объявят во всесоюзный розыск. Поиски сворачиваем… «Не жди меня мама, пропавшего сына».
Они с минуту сидели молча, глядя на раскаленную спираль камина. Наконец Карташёв поднялся, запахнул полы пальто, обмотался шарфом:
– Всё! Счастливо оставаться! Поехал я…
– Угу… – промычал ему в ответ Карась. – Вот же… «Судьба – злодейка, а жизнь – копейка!»
Карась столкнулся с виновником в коридоре лицом к лицу. Его отправляли в другую часть с сопровождающим. Костя уставился ему прямо в глаза. Тот сначала отвёл взгляд, а потом вдруг резко вернул его на место. Демонстративно сплюнул на пол и растянул небритую физиономию в вызывающей улыбке. То ещё зрелище. Однако Карась своих глаз не отвёл, а только покачал головой с жалостью.
– Вперёд, чурка, что тормозишь? – гаркнул сопровождающий прапор и вытолкал подозреваемого на улицу. Ещё долго в части судачили по поводу этой страшной истории, но новые события дней постепенно стирали её из памяти.
«Пить или не пить?»– вот в чем вопрос!
Принцу датскому было проще…
– Ну, как? – стараясь не скривить лицо, спросил Харчин у Кости, разжевывая шоколадный трюфель.
В алюминиевой солдатской кружке, активно испарялся коньяк «Арарат». Вчера позвонил с Восхода «дух» и попросил «встретить» посылку из Чернигова. Мама ему прислала полную посылку хороших конфет. Ко Дню Рождения и Новому Году. Там был даже ею испеченный торт «Наполеон», но он превратился в слоёный сухарь. Коньяк Серёга купил в посёлке. Они слышали, что коньяк не пьют, как самогон. Выпивают мелкими глотками, а закусывают лимоном или шоколадом. Ну, с лимоном проблемы, а шоколада – вон полный ящик.