Его сейчас одолевала единственная мысль, не дававшая покоя. А расскажи он товарищу Великому Вождю всю правду, пришлось бы ему сейчас заканчивать последнюю главу своей жизни в таком непотребном для совершения самоубийства месте? А правда была горькой. На вооружении непобедимой, доблестной армии было всего десять ядерных ракет. И те были сбиты проклятым супостатом ещё на подлёте к цели. Ошалевший от подобной наглости омерзительный враг запустил в ответ свои ракеты, нанеся любимой Родине такой удар, что после него не выжил никто, кроме тех, кто находился в бункере. Не было уже ни великой, непобедимой армии, ни мудрой, любимой партии, ни храброго, терпеливого народа. Они все погибли. Генерал смог бы отдать приказ только призракам тех миллионов, что служили в армии до войны, и то если бы умел разговаривать с мертвецами. Это, разумеется, было невозможно с точки зрения идеологии Великих Вождей, а, значит, генералу более ничего не оставалось, как признать поражение великой страны, непобедимой армии, что согласно законам любимой Родины каралось расстрелом. Можно было, конечно, и спектакль разыграть: связаться с несуществующими армиями и приказать им идти в бой, а потом ждать, пока презренный враг придёт по их души. А потом надеяться на милость клятых капиталистических свиней. Но, в конце концов, он генерал, а не клоун, чтобы даже перед товарищем Великим Вождём разыгрывать глупый комедийный спектакль, лишь бы ублажить его святейшую для каждого добропорядочного гражданина душу и разум. Лучше уж пулю себе в лоб в уборной! «Хоть уйду, как солдат!» – генерал решительно вдавил дуло в подбородок и нажал на курок.
Великий Вождь аж подскочил от глухого хлопка, раздавшегося в уборной. Обернулся в сторону двери весь побледневший с ошалелыми от испуга глазами.
– Товарищ Великий Вождь, вы только не переживайте! – подбежала к нему товарищ секретарь, встала на колени и погладила ноги.
– Ужас какой! – возмутился Верховный и поднял бедную товарища секретаря с колен. Та, пожалуй, на седьмом небе от счастья была, понимая, что сейчас находится в объятьях лидера нации. Остальные, кто находился в бункере (было их семеро: двое телохранителей и пять секретарш, более никто спуститься вниз не успел), ревниво глядели в сторону товарища секретаря, ибо каждый из них сам желал оказаться в объятьях Великого Вождя, независимо от пола. Чем она такая, сякая заслужила сию великую честь быть сейчас в руках Верховного?!
– Простите, товарищ Великий Вождь! – сердечко товарища секретаря волнительно билось, как после пробежки, желало вырваться из груди от подобного блаженства. Сам Верховный её порицает! Да пусть хоть расстрелять прикажет! Значит, заслужила!
– Не позволяйте себе более подобного поведения перед первыми лицами страны! – Возмущённо произнёс он.
– Товарищ Великий Вождь, только скажите, и я её тут же расстреляю! – резко вставил один из телохранителей.
– Прошу вас, товарищ Великий Вождь, – залилась слезами товарищ секретарь, – прикажите расстрелять меня! Большего счастья, чем быть расстрелянной по приказу товарища Великого Вождя, во имя Родины и народа я и не заслуживаю!
– Да перестаньте вы уже! – отрезал тот в ответ, устало вздыхая. Показал рукой в сторону уборной, – лучше пойдите и разузнайте, почему товарищ генерал так долго не выходит из туалета, а то самому уже немного хочется…
– Так точно, разузнать, почему товарищ генерал так долго не выходит из уборной, потому что товарищ Великий Вождь сам хочет! – и строевым шагом, будто на площади во время парада, телохранитель двинулся в сторону туалета. Второй глянул на него с нескрываемым презрением: «Подхалим…»
Открыв дверь, первый телохранитель отскочил, как ошпаренный, чуть не упал, увидев труп генерала с размазанными по стенам и смывному бочку мозгами. Медленно развернулся и с побледневшим лицом, выражавшим ощущение абсолютной катастрофы, и трясущимися руками подошёл к Верховному, отдал честь и пролепетал:
– Товарищ Великий Вождь, товарищ генерал застрелился!
– Как застрелился? А кто будет войсками командовать? – возмущённо переспросил Верховный.
– Не могу знать!
– Ай, как нехорошо… – покачал головой, цокая языком.
– Что прикажете делать?
– Приказал бы расстрелять… – не успел закончить реплику Великий Вождь, как телохранитель перебил его:
– Так точно, расстрелять!
Направился строевым шагом к уборной.
Великий Вождь стукнул рукой себе по лбу от стыда.
– Зачем?! Он уже мёртв, ты сам сказал… – скрючив лицо от досады, продолжил, – отставить расстрелять! Будем ждать сводок с фронтов.
– Так точно, ждать сводок с фронтов! – развернулся, встал смирно, будто изваяние, приподнял взгляд и более не двигался с места.
Для Великого Вождя настали долгие часы ожидания. Радиостанция была включена, но кроме помех и шумов не было слышно ни звука, что очень волновало его. Попытки выйти на связь были тщетными, с той стороны также никто не связывался. Верховный ходил из стороны в сторону, не находя себе места. Постоянно почёсывал затылок, предаваясь размышлениям, почему до сих пор нет сообщений об освобождении вражеской столицы его доблестной, непобедимой армией от проклятых эксплуататоров, поработивших свои народы, постоянно обманывающих их и ненавидящих свободу, которой у них, как им казалось, этого было в избытке. Минута за минутой, он тревожно следил за часами, стараясь найти ответ на свой вопрос. Вдруг остановился и загляделся на собственное пузо. Мозгу от желудка начал поступать сигнал, мол, пора кушать. Но, вот беда, от волнения и кусок в горло не лез. «Когда уже, когда?!» – мучил себя Великий Вождь одним и тем же вопросом, потом снова загляделся на живот и поправил руками бурдюк: «Зато похудею!» Улыбнулся и продолжил ходить вокруг да около, периодически требуя от подчинённых связаться с войсками. И спустя час, и два армии на связь так и не вышли. Расстроенный Верховный надул щёки от досады и молвил:
– Что-то кушать хочу…
– Так точно, найти что-нибудь покушать товарищу Великому Вождю! – прокричала громче всех одна из подчинённых, чтобы выполнить приказ раньше остальных, притом с непоколебимым рвением и особой ответственностью, ибо кушать хочет не кто-нибудь, а сам товарищ Великий Вождь нашей прекраснейшей, непобедимой Родины!
Подбежала к холодильнику со скоростью пули, открыла его. К её удивлению, там было пусто. Никто же и представить не мог, что враг нанесёт мощный ответный удар, поэтому в свете грядущей блистательной победы никто заполнить холодильник продуктами для любимого Великого Вождя не удосужился. А ещё ведь так хотелось самой покушать! Верховный же не скупердяй – как пить дать, поделится. Только перевелась на такую высокую должность, сдав самые сложные, какие вообще можно придумать, экзамены, пройдя всевозможные отборы и проверки на лояльность семьи правящему режиму до десятого колена, так сразу удивилась обилию яств и выпивки на столах первых лиц страны. В её родной деревне в день из-за засухи и санкций противнейших внешних и внутренних врагов давали всего миску риса на человека в день! А тут мясо, рыба, хлеб, лапша, салаты, закуски, алкоголь! От такого количества наивкуснейшей еды в первый день она чуть сознание не потеряла. Зато теперь её семье давали не одну, а две с половиной миски риса в день! Что, по словам её матери, повысило престиж и зависть других семей к их роду в разы. А товарищ секретарь радовалась: теперь хоть младший брат с голоду пухнуть не будет…
Развернулась:
– Товарищ Великий Вождь, холодильник пуст!
– Как пуст? – удивился тот.
Не дав начать реплику стоявшей около холодильника, другая товарищ секретарь встряла в разговор:
– Товарищ Великий Вождь, если хотите, то можете съесть меня. Это будет великой честью, быть приготовленной на обед товарищу Великому вождю!
– Да что вы… – Верховный выпучил глаза от изумления подобным предложением.