Но вот очередной классный час в новой четверти. Тамара Максимовна собирает нас на серьёзный разговор. Рядом сидит Пантелеймоныч, тогда только-только устроившийся в школу. Когда все были готовы, она объявляет:
– Если вы не в курсе, то мне работы в школе прибавилось. Класс дальше вести за собой я пока не смогу. Решением моим, другого завуча Екатерины Петровны, с сего дня и до конца 9 класса вашим новым учителем становится Алексей Пантелеймонович… – тот кивает, мол, да это я – на повышение пошёл. А Тамара Максимовна подчеркнула, – учитывая то, что я ему передаю золотой класс, то прошу вас меня не позорить, а показать весь уровень вашего воспитания. Не подведите…
Так нашим классным руководителем и стал учитель трудов, устроившийся в школу всего какую-то неделю назад! Довольны ли мы оказались? С энтузиазмом ли это восприняли наши родители? Нет! Нет! И ещё раз нет! Новость была встречена буквально в штыки и нами, и нашими мамами с папами. Тамару Максимовну, которую все ценили и уважали, так как в то время она хорошо выполняла свои обязанности, на трудовика… Это же какой-то ужас!
Кто не понимает, в чём сыр-бор, тому лучше пояснит мой ещё один одноклассник Максим Бубнов. А он так и сказал, что трудовиков в классные руководители ставят только самым умственно отсталым классам. А мы… Вот таким золотым мы, видимо, были, что нам в управление поставили трудовика!
А Пантелеймоныч… А что Пантелеймоныч? Он рассуждал просто: партия сказала «надо», комсомол ответил «есть»! У него наверное от радости чуть сердечный приступ не случился, а то как же… Только в школу устроился, всего неделю отработал, кухни даже не узнал, и вот он уже классный руководитель. И раз в его фантазиях наверняка всё ещё советская Родина ему поручила такую важную задачу, к её выполнению он приступил со всей самоотверженностью истинного комсомольца. Почему не коммуниста? А не приняли его в то время, с формулировкой «не заслужил». Он про это сам рассказывал.
И я не просто так использую в тексте все эти советские поговорки, речевые обороты, потому что с самого второго классного часа наши собрания превратились в натуральные партийные съезды КПСС! Когда кто-то выигрывал конкурс или олимпиаду, Пантелеймоныч обязательно заставлял реагировать на это бурными аплодисментами, будто наш пионерский отряд прямиком на Луну отправляют аки Омона Кривомазова. Свои выступления он готовил, как доклады к Верховному Съезду, голосования проводились как в ЦК партии, когда мерзкие, с обрюзгшими рожами дряхлые старикашки все решения принимали голосованием. Но даже если рук набирался целый лес, Пантелеймоныч объявлял:
– Принято едингласно!
– Какое единогласно, если руку подняли из пятнадцати всего три человека?! – возражаем мы.
– Не спорьте!
Но больше всего нас бесили его лекции про толерантность… Если у вас это слово вызывает рвоту где-то если не с 2016, то с 2018 года, то мы на него плевались с 2006 ещё! Если вкратце, о чём они были, то на них Пантелеймоныч объяснял нам, что нужно быть толерантными, как и добрякам тоже важно и нужно учиться и уметь быть добрыми! Вы сейчас наверняка ждёте продолжения мысли, мол, ну нужно… А что дальше? А ничего! Лекции его были до такой степени водяными и бессмысленными, что, казалось, мы тонем на Титанике! А он каждый классный час продолжал нам их читать, думая, что это чертовски важно! Так ему, возможно, и казалось со стороны, но мы теряли каждую неделю 30-45 минут своей жизни, на его бессмысленные лекции, и. клянусь, уже тогда я всей душой это слово ненавидел!
Но сразу в бочку дёгтя добавлю ложку мёда. Главным позитивным моментом в его классном руководстве стало то, что мы чуть ли не каждый месяц собирались на вечерние чаепития, почему-то называемые утренниками, хотя происходили они вечером. На них мы не только пили чай, но и слушали музыку. Девочки приносили диски с канадской певицей Аврил Лавин, а мы – мальчики нагло вытаскивали кассеты с этой попсятиной и включали System Of A Down и Slipknot. В такие вечера и музыка по всей школе звучала, и мы по коридорам бегали как угорелые. Это было реально хорошо.
***
Помимо таких дискотек только для нашего класса (у золотых классов же есть привелегии, а то как же без них) Пантелеймоныч нам ещё организовывал и походы в кино. И если количество анекдотичных ситуаций, как вам кажется, в этом моём рассказе уже переваливает через край, то это только видимая часть айсберга. Теперь пора опускаться на глубину!
В середине первого месяца своего руководства Пантелеймоныч собрал нас всех на очередной классный час. И помимо его привычной и скучной лекции про толерантность, из уст его прозвучала на удивление хорошая идея.
– Так, класс, всё внимание на меня! От некоторых из ваших товарищей поступило очень дельное предложение, что мы совершенно не проводим культурных мероприятий. Например, походов в музеи и в кино. Предлагаю это исправить! Для начала посетим наш кинотеатр!
– А на какой фильм идём? – спросил мой одноклассник Антон Дубинин, с которым мы в начальной школе разыгрывали сценки из Властелина Колец на территории школы. Он вообще был большим киноманом, в своё время потащившим меня на Джеймса Бонда, где впервые в этой роли засветился талантливый Дэниел Крейг, на Обителя Зла с Милой Йовович и на первого Железного Человека с Дауни младшим.
– У меня есть несколько вариантов! – отвечал Пантелеймоныч, и начинает перечислять. Всех премьер осени 2006 года и не припомню, но точно осталось в памяти, что в нашем кинотеатре некоторые премьеры крутились по два и даже три месяца в редких случая, поэтому всех предложенных вариантов не припомню, но в то время точно шёл фильм «Парфюмер. История одного убийцы» Тома Тыквера. Его то он и предложил, – … Также есть российский фильм «Меченосец». А ещё у нас показывают «Парфимер. История одного убийцы». Название, конечно, жутковатое, но специально позвонил в кинотеатр спросить, можно ли его смотреть школьникам. Там сказали, что по возрасту подходит!
– О! – воскликнул Антон, – Парфюмер! Идём на него!
– Нет! – возразил я, – давайте лучше на Меченосца! – я тогда любил боевики и супергероику, поэтому не хотел идти на фильм с каким-то странным названием и постером с лежавшей вниз головой рыжеволосой женщиной. Как потом оказалось, «Меченосец» оказался унылой посредственностью, но тогда название внушало оптимизм.
– Вот иди сам на Меченосца, а мы пойдём на Парфюмера! – возразил мне Антон.
– Давайте проголосуем! – по классике предложил Пантелеймоныч, – кто за Меченосца? – поднял руку только я, – кто за Парфюмера? – под