– Нам надо уходить отсюда, Семён! – лихорадочно прошептала она. – Ты слышишь? Ты понимаешь меня? – встряхнула она его за руку. Семён не ответил, он вообще никогда никому не отвечал! Он только смотрел на людей и улыбался. А сейчас Семён смотрел на неё тёмными провалами глаз, смотрел без улыбки, и это было страшно. В глазах Семёна больше не было глупой безмятежности. Елене Сергеевне показалось, что у него и глаз-то не было, только тёмные тоннели, не несущие в себе даже малейшего проблеска жизни.
– Идём, Семён, идём, – и она потянула парня за собой на выход из кабинета.
Им не повезло. Когда они уже миновали дверь, ведущую на лестницу, из неё вышли двое зеков, один из которых, хохотнув, протянул:
– Ты глянь-ка! Бугор-то, я вижу, с тёлкой уже натешился! Может и нам теперь угоститься?! А? – издевательски обратился он к врачу.
Елена Сергеевна понимала, что если эти двое обнаружат своего старшего мёртвым, ей с Семёном жить останется очень недолго, и поэтому, преодолевая дрожание в голосе, предложила:
– Я не против, но давайте уйдём отсюда, а то здесь труп лежит, мне страшно? – и она кивнула в сторону тела главного врача.
– Люблю разумных баб, – хмыкнул второй и, взяв Елену Сергеевну за руку, повёл ее к ближайшей двери, ведущей в палату.
– Стой, стой, стой, – забеспокоился любитель угощаться, – а как же этот псих?
– А никак! Пусть бродит! Он и выход-то отсюда, наверное, не сможет найти. И он, открыв дверь палаты, втолкнул туда Елену Сергеевну.
Халат Елена Сергеевна снимала сама, плакала и медленно расстёгивала пуговицу за пуговицей. Но снять его она так и не успела; за спинами жадно разглядывающих её зеков скрипнула дверь, и вздрогнувшие от неожиданности мужики шустро обернулись.
– Да твою ж мать! Тебе-то чего здесь надо? – рявкнул один из них и ткнул стволом автомата в грудь Семёну.
– Уведи-ка его к остальным, – обернулся он к напарнику, – а то он нам только меша…
Договорить он не успел: спокойно стоящий перед ним Семён вдруг сделал неуловимое движение руками, и зек удивлённо повернул голову в сторону кровати, на которой лежал выбитый из его рук автомат. Взглянуть на Семёна он не успел; тот совершенно безучастно поднял руку и воткнул зеку в ухо протирку, используемую для очистки ствола автомата. И теперь равнодушно наблюдал, как дёргается возле его ног умирающий человек с нелепо торчащим из уха металлическим прутком.
Второй зек, оправившись от удивления, отпрыгнул от Семёна, вытащил из ножен, болтающихся у него на поясе, большой нож, пригнулся и, выставив руку с ножом в сторону Семёна, прошипел:
– Ну! Давай, урод психованный! Давай! Подходи! – и он несколько раз взмахнул лезвием ножа перед Семёном.
Елена Сергеевна, запахнув на себе халат, с ужасом наблюдая за изменившимся пациентом, вдруг ясно осознала, что человек, размахивающий перед Семёном ножом, обречён! Он сейчас умрёт, и шансов у него нет. Как будто услышав мысли доктора, Семён по-птичьи наклонил голову влево и шагнул под неминуемый удар клинка.
Елена Сергеевна так и не смогла понять, что же произошло. Она только успела увидеть, как рука с ножом метнулась в живот Семёну, но хищно сверкнувшее лезвие прошло мимо. Семен, слегка отклонившись в сторону и крутнувшись вокруг своей оси, оказался сбоку от зека, перехватил его руку, резко вывернул её и ударом ладони сломал в локтевом суставе. Елена Сергеевна знала, что при такой травме, боль должна быть очень сильной, но зек заорать не успел. Семён перехватил выпавший из покалеченной руки зека нож и вонзил его тому под нижнюю челюсть, пробив нёбо и убив мозг.
Елена Сергеевна, глядя на весь этот ужас, судорожно всхлипнула и прошептала:
– Нам надо уйти отсюда! Слышишь, Семён?! Уйти! – и она, зябко кутаясь в халат, начала судорожно осматриваться, заранее понимая, что спрятаться им негде. Наверное, Семён её всё-таки услышал, а может, и нет, может он просто захотел уйти из палаты. Но Елена Сергеевна вдруг увидела его уже стоящим в дверях. Однако, до того как закрыть дверь, он обернулся и внимательно посмотрел на неё провалами тёмных глаз. И она, словно повинуясь какому-то приказу, молча, не оглядываясь на убитых людей, пошла к ставшему совершенно ей незнакомым человеку.
Доктор торопливо пересекала холл, постоянно оглядываясь на идущего сзади парня. Она уже миновала кабинет главного врача, когда за её спиной неожиданно прогрохотали три выстрела. Они показались ей настолько оглушительными, что она взвизгнула и присела, закрыв голову руками. Она сидела на корточках до тех пор, пока не услышала чей-то хриплый, прокуренный голос:
– Ну что, дамочка! Бугра нашего, значит, завалили?! А теперь прогуливаетесь тут в своё удовольствие?
Елена Сергеевна, не решаясь отнять руки от головы, прошептала:
– Нет, нет! Что вы, я никого не заваливала!
– Руки от башки убери и сюда смотри! – повысил голос говоривший, и доктор, медленно опустив руки, посмотрела на стоящего перед ней человека.
Этот был другим, глаза у него были умными, и Елена Сергеевна это сразу отметила. Он не стал зря рисковать, обнаружив трупы своих напарников. Он, выйдя из кабинета главного врача, сразу начал стрелять в самого опасного по его мнению противника. В Семёна, который сейчас сидел, привалившись спиной к стене, и смотрел на неё остановившимся взглядом.
– Я знаю, что не ты его завалила! – хмыкнув, проговорил зек, и опустил руку с пистолетом, который держал направленным в её сторону.
– Встань! – наконец велел он. – Поговорим, время есть! Не начнут они штурм, пока у нас заложников куча. Елена Сергеевна встала и, опустив руки, обречённо посмотрела на небритую рожу зека.
– Он убил бугра и его шестёрку? – спросил небритый и кивнул в сторону Семёна.
– Я не знаю, – пролепетала Елена Сергеевна, – я не видела.
– Да ладно тебе! – неожиданно рассмеялся зек. – Ты не могла! Значит, этот! – и он мельком глянул в сторону тела Семёна.
– Чтобы свернуть шею такому, как наш бугор, нужен такой же амбал, ну, или псих. Я читал, что отсутствие мозгов у придурков компенсируется физической силой! Я прав? Или нет? – повысил голос небритый, с удивлением глядя, как докторша, подняв руку, закрыла себе рот ладошкой и смотрит широко открытыми глазами ему за спину, словно увидела там что-то страшное.
Он не успел узнать, прав он был или нет. Он не успел обернуться. Его шею насквозь пробило широкое лезвие ножа уже однажды забравшее жизнь одного из зеков. Небритый стоял еще несколько секунд. Его тело не хотело умирать, и затухающий разум заставлял руки хвататься за отточенное лезвие, разрезая пальцы и ладони.
«Странно, почему нет крови? – поражаясь собственному спокойствию, подумала Елена Сергеевна. – Кровь должна быть! Артерия явно перерезана!»