Вторая встреча в этот день была с Марией, девушкой, вероятно, очень набожной. Все её фотографии были сделаны в паломнических поездках на фоне монастырей и Божьих храмов. Длинная юбка и платок в традиционном стиле служили её постоянными атрибутами во всех путешествиях. Обнаружив страницу Марии на сайте знакомств пару дней назад, Павел очень обрадовался, девушка писала о желании создать большую дружную семью как о самой важной цели своей жизни.

«И как мне сразу в голову не пришло искать жену именно в среде верующих? – думал он. – Во всяком случае, там не может быть уж совсем случайных личностей. Человек, осознанно идущий в Храм, должен иметь для этого серьёзные причины. И, вероятно, такая осознанность только на пользу юной девушке, мечтающей о семье».

С такими светлыми мыслями наш герой ожидал встретить если уж не профессора теософии, то хотя бы девушку, исполненную тысячелетней мудростью национальных традиций. И наверняка встретил бы, но в тот вечер пришла Маша. Внешне простая, скромная выпускница факультета биологии, никогда не пользовавшаяся косметикой. Льняное платье, платок на голове и стилизованные в русских традициях браслеты на запястьях говорили о тщательно продуманном гардеробе хозяйки. Глаза же девушки говорили об огромном интересе к этой встрече и уж тем более к Павлу, как к объекту новому и притягательному.

– Привет, – сказал Павел. – А я ещё хотел надеть рубаху косоворотку, да зря передумал.

– Привет. Это мне следовало надеть что-нибудь более светское, – учтиво ответила Маша, радуясь, что её наряд произвёл впечатление, и добавила: – Какой сегодня светлый вечер.

– Да уж, вечер почти святой, – пробормотал он, припоминая, чем могла закончиться его предыдущая встреча.

– На Покров часто тёплая погода, – она говорила тихо, певуче, без эмоций, голосом монахини-затворницы. Её глаза часто смотрели вниз, помогая произвести эффект стыдливости и кротости.

– Поговорим о вечности или сразу займёмся развратом? – не удержался от иронии Павел.

– В своей анкете ты писал, что ищешь серьёзных отношений, – почти испуганно сказала девушка.

– Да, да, прости. Неудачная шутка. Значит, о вечности?

– А о чём бы ты хотел поговорить? – испытующе задала вопрос Маша.

– Если честно, то о тебе, – совсем серьёзно сказал Павел. – Давай попробуем снять все маски и поговорить максимально откровенно, невзирая на первую встречу. Поговорим, будто мы знакомы вечность.

– Вечность впереди, а не в прошлом, – вцепившись в свой образ, пропела затворница.

– Ты понимаешь, о чём я, – улыбнулся дознаватель. – Но если хочешь, давай представим, что у нас с тобой впереди целая вечность. Нам бы начать её с правды.

– Да, на фоне вечности всё меркнет и видится в другом цвете, – задумчиво сказала Маша, но, улыбнувшись, начала свой рассказ. – Я недавно развелась, даже гардероб не успела сменить. Теперь у меня только длинные платья, а хочется джинсы и кожаную куртку.

– Муж запрещал тебе носить джинсы? – спросил Павел понимающим и соболезнующим тоном.

– Нет, я сама. Не перебивай, мне и так тяжело говорить об этом, – сказала она и продолжила: – Мой муж прекрасный человек, точнее сказать бывший, да и какой он на самом деле, я уже не смогу доподлинно узнать. Мы встретились четыре года назад, влюбились с первого взгляда. Он был таким порядочным, надёжным, трудолюбивым и очень верующим. Благодаря ему я стала изучать христианство и скоро пришла в церковь. До сих пор помню, как увлечённо он рассказывал мне о святоотеческом наследии, читал Евангелие и приносил множество книг. Я впитывала всё как губка, была потрясена глубине этой мудрости. Мы оба были в каком-то пламенном восторге друг от друга, а главное, от того, что мы стали сопричастниками великого Божественного откровения, сплетающего наши судьбы. Поженились, чтобы не жить во грехе, и наша супружеская жизнь, отпеваемая акафистами и псалмами, начала своё унылое угасание. Посещали богослужения, соблюдали все посты и очень много молились. Ты знаешь, что христианин должен поститься около двухсот дней в году? А это значит воздержание и от супружеской близости тоже. Ты писал, что верующий, понимаешь меня?

– Я обманул, – ответил Павел, поражаясь искренности разговора. – Правильнее было сказать, хочу быть верующим, но у меня плохо получается.

– Да мы с тобой родственные души, – спокойно сказала Маша, и её глаза стали влажными. – Через пару лет замужества пришлось признаться, что больше не могу так жить. Я не просто была несчастлива, всё это слишком тяжело, мне взрослая жизнь представлялась совсем по-другому. А самое страшное, что в глазах и поведении моего мужа читалось то же самое. Мы оба поняли, что приняли решение о свадьбе, воодушевившись открытием той истины, которую узнали из Евангелия, будучи в состоянии аффекта от веры, охватившей наши умы и чувства. Мы создали семью на основе таких высоких идеалов, следовать которым не смогли.

Маша помолчала. После такого откровения ей как будто стало легче и спокойнее. Они шли тихо, медленно по золотой осенней листве, словно не желая шорохом шагов спугнуть тонкость момента.

– Мне иногда кажется, – сказал он, желая поддержать её, – что христианство под силу только пожилым людям, когда, как на картине Максимова «Всё в прошлом». А если ты молод, в тебе бушуют страсти и гормоны, как удержать?

– Какая ересь! – улыбнулась Маша. – Христианство для всех, а молодому даже проще хоть что-то изменить в себе, пока привычки не закостенели. Тут другое, нельзя принимать серьёзных решений, когда ты счастлив, в восторге или в гневе, в общем, пока душа не спокойна.

– Я думал, все люди женятся, когда счастливы, – улыбнулся Павел, – а получается, что они в этот момент делают шаг в неизвестность. Вот досада, как теперь создавать семью?

– Это всегда шаг в неизвестность, – серьёзно сказала Маша. – Никто из молодожёнов не знает, каким он будет супругом для его второй половины, каждому в браке открывается его новая грань. И увидев потом эту свою сторону не очень привлекательной, удивляются, огорчаются, но признать себя виновным не могут по гордости. Семейная жизнь – это, прежде всего, открытие человеку самого себя.

– Вся наша жизнь – это открытие нам нас самих, – подытожил Павел.

– Да, пожалуй, ты прав, – охотно согласилась она, потом нахмурилась и добавила: – Нет ли в твоих словах упрёка, что развелись, не боролись за свою любовь и идеалы? Я отвечу, можно и нужно бороться, когда есть обоюдное желание, а нам стало неловко даже в глаза друг другу смотреть. Каждый из нас видел слабость другого и чувствовал свою. Это так мучительно! Хорошо, что детей Бог не дал, – она начала всхлипывать и вытирать глаза платком.

– Видеть свою слабость, не это ли желанная цель для каждого, кто хочет работать над собой, пока привычки не закостенели? – осторожно, понимая деликатность темы, поинтересовался Павел.

– Смотреть в лицо своей слабости – удел очень сильного человека. А мне просто хочется быть маленькой, счастливой, любящей свои слабости. Я больше люблю любить, чем бороться, – сказала Маша и улыбнулась, найдя точные слова.

– Как я тебя понимаю! – он почувствовал одновременно нежность и жалость к этой страдалице.

– Ладно, хватит! – успокоилась Маша. – Прости, что устроила тут исповедь, не стоило так на первой встрече.

– Пожалуйста, ответь на один вопрос. Ты не разочаровалась в своей вере?

– Нет, – твёрдо ответила она. – Ещё раз прости, наверное, мне ещё рано заводить новые отношения, сначала стоит разобраться в себе как следует.

Павел не мог понять, что это было, глядя вслед уходящей девушке. Конечно, ей нужно было выговориться, но почему первому встречному? Отчего она не нашла утешения и поддержки в вере и рада, что нет детей? В этой задаче по имени Маша было слишком много неизвестных.

Говорят, что страдания очищают человека, и если это так, то развод облагораживает женщину. Во всяком случае, заставляет взглянуть на мир под другим углом. Вопрос только в том, какие она сделает выводы и как будет жить дальше. Любая стрессовая ситуация как катализатор для душевных сил, хорошего человека делает лучше и портит плохого. Да и не поделить же людей на хороших и плохих. Наверное, только на тех, кто старается стать лучше, и кто лелеет свою уникальность как драгоценный монолит.

С такими околофилософскими мыслями брёл наш герой домой. Третья встреча сегодня предполагалась на кухне его квартиры со старым приятелем Вовой. Друзья звали его Филин не только за тонкий чувственный ум, но и потому, что он закончил два факультета – филологический и философский. К своим тридцати шести годам имел две судимости, три ребёнка и четвёртую жену. Это легко совмещалось в нём с работой на стройке, сочинительством стихов, заведением романов на стороне и мечтой о жизни в лесу. Высокий, тощий, но спортивный, всегда в прекрасном настроении и с переполненной идеями головой. Павлу трудно было даже представить более разностороннего человека, и за это он ценил и уважал Вову.

Но сегодня разговор не клеился, друзья спорили по пустякам, что раньше случалось редко. Павел всё ждал, когда же они выпьют и окажутся в одной системе координат, как делали индейцы, раскуривая по очереди трубку мира.

– Если у тебя нет девушки, значит, у кого-то их две, – смеялся товарищ, мастерски разделывая жирного вяленого леща. – Ты пойми, если выстроить всех мужчин в один ряд, а женщин в другой и представить это как ось координат икс. Потом над каждым поставить точку уровня его развития по оси игрек и соединить точки линией. Мы получим две кривые, по которым увидим разницу в развитии мужского и женского населения земли. Так вот, нам не столь важно видеть, какая из них выше, сколько понять их разницу между собой. Линия мужчин будет очень угловатая, с высокими всплесками и резкими падениями, как на кардиограмме. А женская плавная, чуть-чуть колышущаяся. Среди мужчин чаще встречаются идиоты и гении, а у женщин и то и другое редкость. Понимаешь?

– Дурак ты, Вова. Твоё здоровье, – сказал Павел, и друзья выпили прямо из горлышек своих бутылок светлого горького пива. Лещ развалился на огромном блюде, сверкая крупными кусками внутреннего жира, и мягкое слабосолёное мясо наполнило комнату ароматом Азовского моря.

– Кстати, ты мог бы выпить полбутылки? – спросил гость.

– Конечно. В чём подвох?

– В том, что ты не сможешь выпить только половину, а вторую часть оставить, – пояснил Вова.

– Зачем оставлять?

– Вот видишь, не сможешь. Никто не может, все допивают! Поэтому пиво и продают полными бутылками, а не по половине, – торжественно заявил товарищ.

– Быстро же ты захмелел, – разочарованно вздохнул Павел, теряя надежду на серьёзный разговор по душам.

– Так и с женщинами! – продолжал Вова, не слушая собеседника. – Разве можно пройти мимо, если по глазам видишь, что твоё желание взаимно? Зачем отворачиваться, когда её волосы пахнут, как все твои самые смелые фантазии?

– Остановись, о чём это ты? – начал раздражаться хозяин. – Я не отворачиваюсь от девушек, а наоборот, иду к ним. Только панически не хочу ошибиться в выборе жены.

– Почему? – наивно спросил Филин.

– Как почему? – от возмущения Павел даже вскочил со стула и начал ходить по комнате. – Что может быть ужаснее развода? Делёжка имущества, детей и долгов – это кошмар!

– Кто тебе сказал? У одной моей знакомой пятеро детей и все от разных мужей. Так она светится от жизнелюбия и счастья. Всем, кого любила, подарила по ребёнку и, кстати, поддерживает прекрасные отношения с прежними мужьями.

– Я хочу сам воспитывать своих детей! А эта твоя подруга зачем разводилась? Мужчины попадались плохие или она не подарок? Куда пропадает взаимность, запах волос и так далее? – Павел искренне пытался понять позицию Вовы, но это ему не удавалось.

– Люди разводятся не только потому, что всё плохо, а иногда желая более лучшего, – сказал Филин с интонацией мудреца. – Я не оправдываю и не осуждаю, это реальность, которой безразлично моё мнение.