Сколько стоит счастье

– О, ты уже проснулась. – к ней быстрым шагом подошел Фонзи. –Это отлично. Ты выглядишь прекрасно!

Он смотрел на нее, и она увидела своим единственным глазом на его лице… ликование?! Девушка набрала в грудь воздуха, чтобы возмутиться его бестактности, но слова застряли у нее в горле от неожиданного осознания того, что он говорит с ней на русском. На чистом русском языке с легким испанским акцентом! Фонзи, наверное, не заметил ее изумления, поэтому повернулся к двери:

– Она здесь, – почти крикнул кому-то за дверью. И опять по-русски.

В палату вошли двое, и тут она категорически отказалась верить своему единственному глазу. Этого на могло быть! Да этих двоих не может быть вообще. Их обоих уже две недели должны жрать рыбы. Но они были. Они стояли рядом с аргентинцем и с интересом ее рассматривали. Выходит этот гад обманул и ее и рыб!

– Посмотри, Антонио, какая работа! Шедевр! – Фонзи был очень горд собой. – Смотри, вот здесь совершенно прямая линия. – он провел ногтем мизинца по лицу Ксении от вершины лба вниз по носу до подбородка. – Я три часа на нее потратил. Лицо разделено идеально. Я зеркало специально взял. Сейчас покажу.

Он достал из сумки, что висела у него на плече, зеркало размером с тетрадный лист. Аргентинец приложил зеркало длинной стороной к лицу девушки точно по линии, которую до этого провел ногтем, закрыв изуродованную, оплывшую сторону. И красота снова вернулась к ней.

– Да, красиво, – согласился Антон.

– А так? – теперь Фонзи закрыл здоровую сторону. И тут на них посмотрела, или вернее посмотрело чудовище, ведьма из сказки.

– Фу, – скривился Ник. – убери. Я только поел.

– Инсульт. – сказал Фонзи, словно объявляя победителя. –Не простой Узор. Я такой рисовал впервые и получилось замечательно, согласитесь. Но не думайте, что все. Это только начало. Я там в нее еще столько всего вписал.

– Не увлекайся, Альфонсо, – одёрнул его Антон, – приговор был десять лет.

– Нет. – погрозил ему пальцем аргентинец. – ты приговорил ее как минимум к десяти годам. «Как минимум десять, а там посмотрим». Может продлишь, ты же еще не знаешь? Когда ты ее приговаривал, она была виновна в смерти десяти мирных, после этого попыталась убить еще четверых. Кто знает, что еще ей в голову взбредет за следующие десять лет?

– Почему четверых? – удивился Ник. – Троих: меня, Голландца и Катю.

– И меня тоже, Нико, – Фонзи похлопал его по плечу. – она и меня решила удалить из этого мира.

– Вот как?! – Ник посмотрел на девушку, – а как? Она уже придумала как?

– Ага, – Фонзи радостно кивнул, – она травить меня будет.

– Где она яд возьмет? – изумился Антон. – она же здесь не давно и никого из криминала не знает.

– А ей криминал не понадобился. – усмехнулся аргентинец. – Ксения девушка умная, современная, образованная и поэтому за ядом она пошла в библиотеку. Там она выяснила кого и как травили в прошлом. Тогда ведь синтетики не было, пользовались в основном травами, ну и она решила действовать по классике. – он замолчал, выдерживая многозначительную паузу.

– Ну не томи, – не выдержал Ник. – чем она тебя травить собралась?

– Цикутой, – спокойно ответил Фонзи, – она растет в Испании. На юге. Сегодня собралась ехать за ней.

– Цикута, – задумчиво повторил Ник, – ей же, кажется, Сократа отравили?

– Нет, – ответил на Фонзи Антон. – Она в Греции не растет. Сократа отравили Болиголовом. Цикута гораздо сильнее и на вкус приятнее. Ботва у нее как у морковки, а у корневища вкус как у нашей редьки.

– Ага, – подтвердил Фонзи, – вот она и решила мне салат с Цикутой приготовить. Придет ко мне в гости, покормит и уйдет. Яд действует быстро. Друзей у меня в Испании нет, поэтому меня найдут не скоро, ну а когда найдут, то спишут на пищевое отравление. Никакого убийства, а простой несчастный случай.

– И как ты все это узнал? – спросил Антон.

– Она рассказала под гипнозом, когда я ее Узор перерисовывал. Отлично придумала, согласитесь! – восхитился аргентинец.

– А зачем? – не унимался Ник, – Зачем ей тебя убивать? У вас же там роман, вроде.

– Деньги, – вздохнув, ответил Фонзи. – решила сэкономить и не платить мне за ваше убийство. Вот так банально. – он с укором посмотрел на девушку.

Ксения полулежала без движения и только моргала единственным правым видящим глазом, слушая разговор стоящих рядом с ее постелью мужчин. Аргентинец увидел, как из ее полуприкрытого веком левого глаза сбежала по щеке к подбородку слеза. В палате повисла тишина.

– Ладно, – заговорил Антон и посмотрел на наручные часы. – давайте заканчивать. У нас скоро самолет, Альфонсо. Расскажи ей и нам что там дальше будет?

– Это начнет проходить через месяц. – Фонзи ласково погладил девушку по руке. – Вернется подвижность, но внешность не изменится. Затем начнется артрит. Скрутит суставы и боль, но терпимая. За ним мигрень и еще пара заболеваний. Тоже боль, но уже сильнее. Обезболивающие ей нельзя будет принимать. Аллергия не позволит. Боль будет нарастать. К новому году она не стену будет лезть. Тогда к ней придет кто-то из моей Сотни и предложит помощь. Ей нужно будет отдать ему четверть всего, что у нее есть и тогда боль уйдет. Она согласиться, уж поверьте мне. И так год за годом. К ней будут приходить мои братья, пользоваться ее Узором и уходить, и каждый год забирать четверть от остатка. Она будет много и страшно болеть, и всегда чудом выздоравливать. К своему тридцатилетию выглядеть будет на девяносто. И, Ксения, – он посмотрел девушке в глаза. – с собой покончить у тебя не получиться. Я тебе вот сюда, – он постучал ей пальцем по лбу. – блок поставил. Свои десять лет Горя ты точно проживешь, а может и больше. Но есть и хорошие новости, – аргентинец улыбнулся, – у тебя остаются три четверти твоих денег. Ведь ты же их так любишь. Наслаждайся.

Девушка смотрела на троих мужчин полным ужаса и боли единственным глазом. Фонзи погладил ее по волосам. Она поймала его руку своей здоровой, правой, посмотрела ему в глаза. «Прости меня, спаси!» – попробовала она сказать, но получилось что-то вроде «Поосии ми, ссаааси!»

– Что? – спросил Ник, – Что она говорит?

– Просит меня ее простить и спасти, – ответил Фонзи сдерживая смех, но все равно не выдержал и засмеялся. Антон тоже захохотал. Никита посмотрел на них непонимающе, как на умалишенных.

– Не обращай внимание, – Антон похлопал друга по плечу, отсмеявшись, – эти псы такие забавные, когда их к полу каблуком прижмешь. – затем он повернулся к девушке, – Ну что, действительно, пора заканчивать. Перейдем к официальной части.

Антон опустил глаза, посмотрел на свою правую ладонь, на звезду на ней, затем расстегнул рубашку, приложил звезду к изображению совиной головы своей левой груди.

Повернувшись к девушке и уперев холодный взгляд в ее изуродованное лицо, он заговорил:

– Я, Антон, сын Георга, третий Дамдисурена, стрелок сотни Совиного Пера, ордена Белого Медведя, обвинил Ксению Костину и, на собранных фактов, признал виновной в организации убийства десяти человек. Мой приговор ей – отсроченная смерть. Ей было предложено самой выбрать, как и сколько лет прожить до казни. В случае признания своей вины и раскаяния в содеянном, она получила бы три года Счастья и легкий уход из этого мира. Но она вину не признала, а только усугубила ее, продолжая убивать, и поэтому окончательный приговор ей – десять лет Горя с возможностью продления мук. -он замолчал и посмотрел на аргентинца.

Фонзи тоже расстегнул рубашку, приложил ладонь звездой к изображению кошачьей головы на левой груди, повернулся к Антону, и смотря ему в глаза заговорил:

– Я, Альфонсо, сын Хавьера, третий Пьетро, охотник сотни Дикого Кота, ордена Белого Медведя, был призван, моим братом Антоном, стрелком сотни Совиного Пера как палач для приговоренной им Ксении Костиной и объявляю приговор приведенным в исполнение. Теперь она будет жить в муках и покинет этот мир через десять лет, если не совершит новых преступлений. Дело закрыто. Свидетелем казни был мой брат Антон и его Второй – Никита, сын Даниила. Подтвердите.

– Подтверждаю, – коротко ответил Никита.

– Подтверждаю, – повторил за ним Антон.

Альфонсо протянул руку Антону, затем Нику. Они пожали руки друг другу руки.

– Ну вот и все, – грустно улыбнулся аргентинец, – вы сегодня улетаете. Я через три дня. Нужно еще с ней поработать немного, – он кивнул в сторону Ксении. Та полулежала на постели зажмурившись. Из-под ее век текли слезы. – Я благодарю тебя, Антонио. Она!.. -, Фонзи поднял глаза к потолку, подбираю слова. – Это такой подарок! Это столько можно на ней попробовать! Я со своим Сотником говорил, он тоже очень рад. Это большая удача, что ты ее нашел и передал нам. Теперь будем на ней наших Котят натаскивать. Сотник уже очередь организует из подросших охотников. Пусть полакомятся. И теперь вся самая вкусная добыча, нами найденная достанется тебе. И, вообще, приезжайте в гости ко мне в Кордобу. Я вас со своей женой познакомлю. И Катарину с собой возьмите. А, кстати, где она?

– Спасибо, брат, – Антон похлопал аргентинца по плечу. – обязательно приедем. А Катя нас в парке ждет.

– Передавай ей привет от меня, – сказал Фонзи, – жаль, что она Слов еще не сказала, но я уверен, что скажет. Обязательно скажет. Она особенная, я это вижу. Я же Кот. – и он улыбнулся. По-кошачьи.

– Хорошо, брат, – Антон и Альфонсо обнялись, – мы пойдем. Ночи тебе безветренной и безлунной, Котяра.

– А тебе солнце за спину, Сова. – ответил ему Фонзи.

Ник тоже обнял аргентинца на прощание, и они с Антоном вышли из палаты, а Фонзи присел на край кровати Ксении, вытер слезы на ее лице.

До парка было не далеко и они шли молча. Каждый думал о чем-то о своем. Они заметили Катю, сидящую на скамейке. Рядом стояли три чемодана. Когда они подошли поближе, Катя тоже увидела их, встала со скамейки и быстрым шагом пошла навстречу.

– Ну, и где вы ходите? На самолет ведь опоздаем. -сказала она с укором.

– С Фонзи прощались. Он тебе огромный привет передал и в гости позвал. – ответил Ник.

– Ой, спасибо, – она прижала руки к груди. – жалко я с ним лично не попрощалась. И с девочкой этой тоже, Ксенией, кажется. Тош, ты сказал она в этом госпитале. Бедная девочка. Как она, что с ней, вы не знаете?

– У нее все в порядке, – Антон взял ее под руку. – приболела немного, но там Фонзи с ней. Он ей поможет. Пошли такси искать.

Они летели уже три часа. Самолет успел набрать высоту и летел ровно без воздушных ям против солнца на восток в Россию. Стюарды покормили пассажиров легким ужином и, когда приглушили свет, чтобы не мешал отдыхать, Ник достал с потолочной панели подушки и пледы, для себя, Антона и Кати. Они летели в салоне первого класса. Катя устроилась возле окна, Антон рядом с ней. Никита через проход.

Катя быстро уснула, повернувшись на откинутой спинке кресла на левый бок и подложив под голову подушку. Антон осторожно накрыл ее легким пледом и задумался.

Ему вспомнился тот вечер, когда Фонзи расстрелял его и Доктора у машины в лесу. Он тогда, весь в свиной крови лежал, изображая труп на заднем сиденье, а его друг трясся в тесном багажнике.

– Можешь встать, – сказал, сидящий за рулем аргентинец. – она далеко позади.

Антон сел, отер кровь с лица и рук бумажными салфетками, что лежали рядом на сиденье и увидел в зеркале заднего вида глаза Фонзи и улыбнулся ему.

– Ты чего улыбаешься? – удивился тот.

– Ник будет очень недоволен, тем, куда ты его погрузил и как. – сдерживая смех, ответил он.

– А. – усмехнулся аргентинец. – ничего, потерпит. Не далеко уже. Меня как-то в бочку с соленой рыбой закатали на сутки, вот это было по-настоящему не комфортно. Со мной моя Софи неделю спать отказывалась потом из-за вони. Никак отмыться не мог. А в багажнике, так это просто люкс. Пусть привыкает.

– Он будет больше недоволен неравноправием. Почему его в багажник, а меня в салон. – пояснил Голландец.

– Ну так все верно. Ты – Рыцарь Ордена, а он всего лишь твой Второй. Плохо видно ты его учишь. Я своему давно разъяснил субординацию. Тоже, правда, бухтел, поначалу, но потом ничего, привык. Надо, Антонио, гасить демократию на корню, иначе потом будет труднее. А вот и ваш дом, – обрадовался Фонзи.

Машина мягко подъехала к воротам и остановилась. Фонзи достал пульт из бардачка, нажал кнопку. Створки ворот разъехались в стороны. В окне первого этажа показался женский силуэт и тут же исчез.

Машина въехала во двор, остановилась. Дверь дома распахнулась и Фонзи увидел, как к машине спешит высокая, белокурая девушка в белом облегающем платье.

– Ну что так долго, Тош!.. -она вдруг остановилась и замолчала, увидев, что из-за руля вышел не тот, кого она ожидала.

– Прекрасный вечер, сеньорита! – аргентинец поклонился растерянной блондинке. – Но не такой прекрасный как вы.

Девушка стояла, непонимающе рассматривая незнакомца. Тут задняя дверь машины открылась и из машины вылез Антон. Увидев его, девушка тут же забыла о незнакомце и кинулась к нему.

– О… Боже, Тош, ты ранен! Стой, не шевелись, ляг на траву, я принесу аптечку. Она у меня в чемодане. Ложись, ложись сейчас же. Так ты меньше крови потеряешь. – она кинулась к нему, но Антон ее остановил.

–Катя, Катюша, успокойся, – он вытянул вперед руки, не давая ей подойти. – я не ранен, я в порядке. Это не моя кровь. Не подходи, ты испачкаешься. Принеси, пожалуйста, пакеты для мусора и ножницы. -она остановилась и посмотрела на него с недоверием. – Я в порядке. – повторил он, – это свиная кровь. Пакеты и ножницы, пожалуйста.

Катя все-таки повернулась и пошла в дом.

– Прекрасна! – Фонзи повернулся к Антону. – Она прекрасна! Я рад за тебя, брат! У тебя прекрасная жена.

– Она не жена. – сухо ответил Антон. – иди выпускай Ника.

Фонзи пожал плечами, обошел Голландца и направился назад к машине. Из дома почти бегом вернулась Катя с пакетами и ножницами в руках.

– Не подходи ко мне. – снова остановил ее Антон. – ты испачкаешь платье. Положи все на землю и иди в дом, простудишься. Сегодня прохладно, а ты не одета.

Она осторожно положила все на землю перед собой. Щёлкнул замок багажника, и его крышка резко поднялась вверх.

– Да что это за хуйня, блядь! – из багажника вылез Никита. Катю он не заметил. – Что это за вечный пиздец! Почему я опять в ебаном багажнике!? Что я такого, блядь, сделал, что меня нельзя было в салон погрузить? Ну или хотя бы чуть поаккуратней, помедленней ехать, сука, а? -он подошел в Антону и тут увидел Катю. – ой, извини Катюша. – по-детски смутился он.

– Катя, иди в дом, – приказал ей Антон. – мы тут сами справимся. Приготовь мне переодеться, пожалуйста. – Катя улыбнулась и ничего не сказав, пошла обратно в дом. Антон поднял с земли ножницы и повернулся к Нику. – Я тебе сейчас твой поганый язык отстригу к хуям. – прошипел он.

– А я его подержу, брат, если надо, -то ли в шутку, то ли в серьез сказал Фонзи.

– Да ладно, чего вы, – смутился Доктор. – я же извинился.

– Снимай с себя все и в пакет клади. – уже спокойно сказал ему Антон. – Альфонсо, срежь с меня свитер.

Аргентинец распорол свитер на груди снизу вверх до шеи и помог Антону стянуть его с себя. На землю выплеснулись остатки свиной крови из закреплённых на внутренней стороне свитера пластиковых пакетов. Ник снял с себя верхнюю одежду, засунул в пакет, затем расстегнул и стянул через голову легкий полицейский бронежилет, внимательно осмотрел впечатанные в грудную пластину расплющенные свинцовые пули 22-го калибра.

– Шикарная работа, Фонзи, – похвалил он аргентинца, – чувствительно, конечно, но не смертельно. И пистолет, вроде, серьезный, кольт 1911, а на деле херня, пукалка.

– Это спортивная версия, – пояснил Фонзи, – с настоявшего тебе бы как минимум ребра сломало.

– У настоящего калибр 45, хотя патрон слабый. – Антон стянул свой броник, и теперь ногтем сковыривал с него лепешки пуль. – отлично подобрал оружие, брат. -похвалил он аргентинца.

– А ты не заметил, того, что сегодня произошло, – лукаво прищурив глаз сказал Фонзи. – так вот, я сегодня в перестрелке Сову победил. Ха, я, бродяга, Дикий Кот в перестрелке победил Совиное Перо! Да я теперь буду героем своей сотни! Да чего там?! Я буду героем Ордена!

– Смешно, – усмехнулся Антон, – надо было тебе ухо отстрелить, а не плечо царапать. Так бы ты по скромнее был. В следующий раз я так и сделаю. Точно, – он тоже прищурил глаз, будто целился, – когда буду тебя с дерева снимать, я случайно тебе ухо отстрелю.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Фонзи, – ну, замечтался я, пошутил. Мне для службы оба уха нужны. Ты же знаешь, что Котам нельзя иметь особые приметы. И давайте раздевайтесь быстрей. Я замерз и проголодался.

Антон и Никита разделись до трусов, все свои вещи свалили в мешки и пошли в дом. Фонзи уложив мешки в багажник, поспешил за ними.

Катя ждала их в гостиной, сидя на стуле у накрытого праздничного стола. Когда она услышала шлепанье босых ног по полу, то резко встала.

– Катя, не смотри на меня, – Ник быстро прошел мимо нее, – я в душ, переоденусь и вернусь. – он прошлепал дальше по комнате.

Антон подошел к ней. Она бегло осмотрело его, перепачканное кровью тело, чуть задержав взгляд на четырех синяках на ребрах.

– Не о чем беспокоиться. Видишь, я не ранен. – Антон повернулся на месте. В комнату вошел Фонзи и подошел к ним, – а вот он ранен. – Антон кивнул на аргентинца. – помоги ему, пожалуйста, – он последовал вслед за Никитой.

– Простите меня, я не представился, – аргентинец подошел к ней и чопорно поклонился, – Альфонсо Фернандес де Кордова-и-Энрикес де Агилар. Для вас, прекрасная сеньорита, просто Фонзи. – он взял ее ладонь в свою и коснулся ее губами.

– Вы ранены, Фонзи, – Катя не обратила внимание на его реверансы, а смотрела, не отрываясь на залитое кровью левое плечо аргентинца, – садитесь на стул, я обработаю вашу рану.

– Ах, это такой пустяк, царапина. – отмахнулся он.

– Садитесь, не спорьте и ничего не бойтесь – она подставила ему стул и насильно усадила. – я простая медсестра, но у меня, благодаря Тоше, опыт теперь, как у полевого хирурга.

Катя сходила за аптечкой, положила ее на стол, села на стул напротив Фонзи, взяла со стола накрахмаленную салфетку и положила себе на колени, чтобы не испачкаться. Из аптечки она достала ножницы, разрезала ими рукав аргентинца до самого плеча, осмотрела рану.

– Я вижу в вас стреляли, – сказала она, – ничего серьезного. Пуля прошла по касательной, только кожу распорола. Я вам обработаю рану и перевяжу. Зашивать не буду, незачем, но, все равно, будет немного больно.

Катя взялась за работу. Фонзи даже залюбовался ее точными, уверенными движениями. Закончив, она с уважением посмотрела на пациента. За все время процедуры он не издал не звука, даже не вздрогнул.

– Ну вот и все, – она убрала инструменты обратно в аптечку. – вы просто идеальный пациент.

– Нет, не все, – серьезно сказал Фонзи. Катя посмотрела на него удивленно, – теперь мы повязаны кровью, сеньорита, моей кровью, и поэтому должны перейти на ты. – он снова взял ее за руку. – Только так.

– Но…– Катя, смутилась, растерянно огляделась и тут же заметила Антона и Ника, стоящих возле камина.

– Соглашайся, Катя, и давайте уже ужинать. – усмехнулся Антон.

– Хорошо, – Катя встала, улыбнулась аргентинцу. – Ну уж коли мы кровью повязаны, то прошу за стол, Фонзи.

Они уселись за стол.

Вечер протекал великолепно. Они шутили, смеялись, пили вино, затем включили музыку. Фонзи пригласил Катю на танец. Пока они танцевали, Антон и Никита болтали о чем-то о своём за столом. Антон весь вечер мелком поглядывал на Катю и заметил, как она время от времени прикусывает нижнюю губу. Верный признак, что ее что-то мучит, беспокоит.

– Катя, – сказал Кате Антон, когда Фонзи проводил ее обратно к столу. – ну говори уже. Я же вижу, что ты что-то спросить хочешь.

Катя растерялась на мгновение, но тут же собралась:

– Фонзи, – обратилась она к аргентинцу, – а кто в тебя стрелял? Он? – она кивнула в сторону Антона.

– Да! – обрадовался Фонзи и даже прихлопнул в ладоши. – ты видела, какая тонкая работа? Мастер! И так быстро, что я и не заметил, когда у него пистолет в руке появился.

– А ты стрелял в ответ, – Катя опустила голову. – четыре синяка у тебя на его боку, Тош, – это следы от попаданий в бронежилет. Я видела в окно, как вы с Ником их снимали.

– Да! – Фонзи не заметил, как изменилось ее лицо. – они позволили мне это сделать. Отлично получилось!

– Но ты же, Фонзи, мог промахнуться, – Катя говорила уже очень тихо, все так же опустив глаза, – мог попасть в голову, в шею или подмышку. Или ниже. В ногу. В бедренную артерию. – она наконец подняла глаза.

– Нет! Нет! – тут аргентинец все понял. Он увидел глаза девушки, вскочил со своего места и подошел к ней. – я не мог, никак не мог, Катарина! Я, конечно, не такой быстрый стрелок, как Антонио, но почти такой же меткий. Клянусь, я не мог промахнуться. Это исключено!

– Катя, – Антон протянул руку через стол и накрыл ею ее ладошку. – Альфонсо не мог промахнуться. Мы не допускаем случайностей и ошибок.

– Катюшь, – Ник налил ей еще вина в бокал. – Тоха прав, там не могло быть ошибки. Не накручивай себя. Выпей лучше.

– Да, – Антон встал и поднял свой бокал, – давайте выпьем за удачное окончание этого нашего приключения и за начало нового. – Катя встревоженно вскочила со стула с бокалом в руке. -Я тебе не говорил, но мы с тобой завтра уезжаем в Мадрид. Там мы и отпразднуем Новый год.

– Maravilloso (прекрасно), – воскликнул Фонзи, – Мадрид – прекрасный город. Ты влюбишься в него Катарина. Жаль я с вами не могу поехать. У меня еще дела здесь.

Катя аж задохнулась от счастья:

– Правда?! Как здорово! Ник, ты тоже с нами?

– Ник приедет позже, – ответил за друга Антон. – дня через три-четыре. У него тоже дела. Нужно будет помочь Альфонсо. Так ведь, Ник?

– Да, Катюшь, я тут закончу и к вам. – покорно сказал Ник, – да я вам там и не нужен.

– Тош, спасибо, – ее печаль исчезла без следа. Она выпила до дна вино, мужчины сделали то же. – вы на меня не обидитесь, если я пойду отдыхать? Я почему-то устала очень.

– Конечно, иди, – Фонзи отодвинул стул, расчищая ей путь.

Катя подошла к нему и поцеловала в щеку, потом обняла Ника. Когда подошла к Антону, то обняла его и поцеловала в губы.

– Спокойной ночи, мальчики, – она улыбнулась им и пошла на верх по лестнице в их с Антоном спальню.

– Да, Антонио, она прекрасна! – Фонзи положил руку на плечо брата, когда они сели за стол. – Она скажет Слова, обязательно скажет. Я Кот, я это вижу.

Они остались за столом втроем, просидели еще час и разошлись спать. Утром Антон с Катей уехали в Мадрид.

От воспоминаний Антона отвлекла Катя. Она, не просыпаясь, повернулась в кресле на правый бок и положила голову на его плечо. Антон поправил на ней плед .

– Тоха, – тихо сказал, сидящий рядом, Никита, – пару вопросов не прояснишь?

– Давай, – ответил Антон, – только не шуми. Катю не разбуди.

– Само собой. – сказал Никита и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. – Вот ты эту шкуру приговорил, палача назначил, так дело за малым оставалось – казнить суку и домой. Так нет, Фонзи два месяца в вокруг нее хороводил, наш расстрел разыграл и только потом казнил. На кой он эти танцы с бубнами устроил? Зачем так сложно?

– Затем, что он Кот. – усмехнувшись, ответил Антон. – кот, когда мышь поймает, тоже сначала с ней играет, а потом душит. Так и эти. Они по-другому не могут. Им просто убить мало, им поиграться хочется. Тебе же Фонзи рассказывал о своей жене Софии?

– Ну да, – ответил Ник, – вы как уехали, так он мне про нее только и рассказывал. Какая она у него умница да красавица.

– Так вот это его вторая жена. Первую звали Рота. Он с ней в Норвегии познакомился. Фонзи только тогда Первую Кровь пролил. Они быстро поженились, и он привез ее к себе в Кордобу. Любил ее невероятно. Прожили они вместе четыре года, и, вот однажды ему пришлось уехать, как сейчас, на пару месяцев, а когда вернулся, то Роту не нашел. Убили ее и очень плохо убили. Четверо молодых щенков из картеля Синалоа заметили ее на улице, начали приставать. Она их послала. Ребята обиделись. Ну как так? Им же нельзя отказывать. К тому же самый младший из них был сыном местного наркобоса. Ее запихали в багажник и увезли за город. Там долго насиловали, молодые ведь, а затем сожгли, чтобы следов не осталось. Живьем.

–О хуеть! – прошептал Ник. – ну, зная Фонзи, потом у щенков дела пошли не очень.

– Ну, типа того. Он быстро выяснил что, да, как и уехал в Чили. Там купил ранчо в горах и сел ждать.

– Чего ждать? – удивился Ник.

– Ты понимаешь, Коты не воины. Они разведчики, диверсанты, отравители, палачи, кто угодно, но не воины. Они, конечно, обучены всему, что умеем мы, но не так как хороши, как мы, поэтому в открытый бой им запрещено. Так вот, Орден узнал о том, что случилось с женой Кота и отправил ему в помощь двух Рыцарей, Рене, всадника из сотни Грозового Стрижа и Мади, ратника из сотни Танцующего Богомола. Эти двое вылавливали по одному тех, кто сжег его Роту и на вертолете через границу перевозили к Фонзи. Ну а там Кот куражился над ними, как хотел. Мне это все Мади и Рене рассказали в харчевне Рубленого Жака за кружкой пиисы. Это двое опытных, много повидавших воинов и когда я их встретил, они пили уже третий день, пытаясь забыть забавы Фонзи.

Катя пошевелилась во сне, обхватила руку Антона. Он замолчал, боясь ее побеспокоить. Ник тоже притих. Через минуту он не выдержал:

– Ну так что он сделал?

– Тебе это надо? – прошептал Антон.

– Не выебывайся, – тоже шёпотом ответил Ник. – рассказывай.

– Первым привезли ему того самого сына боса. – продолжил Антон. – его прибили к кресту, у нас он называется андреевским, в загоне для лошадей и улетели за следующим. Со второго Фонзи содрал кожу.

– Чего? – не поверил Ник.

– Он содрал с парня кожу. Не со всего, а только с ног, рук и спины и пустил бегать по загону. А чтобы было веселее, удалил ему голосовые связки и выколол глаза. И вот он бегал слепой, хрипел, падал, вставал и опять бегал, а Фонзи сидел со стаканом текилы, смеялся и иногда кидал с него снежки из соли. Весело ему было.

– Ну да, наверное, это весело. – пробубнил Ник.

– Третьего он сварил. Привязал его в шесту и опустил в железную бочку с кипящей водой, подержал минуту и вынул, а затем бросил на траву перед крестом. Третьего на кол посадил. Тоже перед крестом. Дольше всех, тот, что без кожи продержался. Пять дней. Вареный сдох на третий, на колу просидел тоже три.

– А на кресте? Тоже помер?

– Нет. – ответил Антон. – с ума сошел. Фонзи с ним с первого дня работал. Сначала все зубы ему напильником спилил, а потом оскопил. Паяльной лампой. Братья его потом обратно отвезли. Пусть папа с мамой порадуются. – Антон усмехнулся.

– А так по нему и не скажешь, – Ник поежился в кресле. – такой веселый, воспитанный. И вот еще не понятно, что он ей за блок поставил, что она самовыпилится не сможет?

– Ну это не очень сложно, – Антон зевнул. – каждый раз, когда она будет задумываться о самоубийстве, то будет терять концентрацию. Мысли будут убегать, переключаться на что-то другое, более важное, боль, например. А если уж очень сильно захочется ей самоубиться, что уже и к реализации приступит, то мозг просто отключит тело. Она сознание потеряет, а когда в себя придет, то не будет помнить, что с ней было последние сутки. Так что ближайшие десять лет жизни ей обеспечены. Множество Котов и Котят об нее свои когти поточат. Ну все я тебе прояснил?

– Почти, – Ник потянулся в кресле. – Ладно, давай спать. Еще пять часов лететь.