В этот раз он забрел в лес дальше, чем обычно, насвистывая под нос незатейливую мелодию. Бывалый грибник, он заметил спрятавшийся в траве подберезовик, наклонился к нему, но рука замерла на пол пути. В нос проник противный запах разложения, откуда-то слева, за густыми кустами, послышался тихий треск. Семен Иванович осторожно прошел через кусты и застыл от удивления.
В нескольких метрах от него лежал полусгнивший труп кролика: мягкая бурая шерстка скаталась и почернела, в глазницах копошились белесые черви. Но удивила его не разлагающаяся тушка. Путь преграждал двухметровый металлический забор, и он был под напряжением. Он слышал тихие потрескивания, бегущего по металлу тока.
– Заблудился, папаша? – насмешливый голос за спиной заставил его вздрогнуть.
Он обернулся и увидел рослого охранника, в черной, надвинутой на глаза, кепке. На его лице застыла насмешливая улыбка.
– Да нет, грибы собираю, – невозмутимо сказал пенсионер, для убедительности потряс лукошком, – а зачем здесь ограда, да еще и под напряжением?
– Для безопасности, папаша, это же частная собственность, – охранник усмехнулся. – Шел бы ты отсюда.
– Что за тон? – возмутился бывший следователь. – Я пожалуюсь на вас начальству!
– Угу, удачи, – хмыкнул детина, презрительно сплюнув.
Семен Иванович, возмущенный до глубины души, направился в сторону отеля; он собирался написать подробную жалобу на подлеца и добиться его увольнения. Но едва он прошел мимо охранника, что-то ударило его в затылок, и старик упал на землю без сознания.
Охранник убрал пистолет обратно в кобуру, которым оглушил пенсионера и достал рацию.
– «База», говорит третий. Код «0» в секторе 3-а, прием – передал он.
– Третий, это «База», какого черта произошло? Прием.
– Грибник забрел куда не надо, прием.
– Сейчас пришлем уборщиков, ждите, конец связи, – рация замолчала.
Охранник достал из кармана пачку сигарет и закурил, ожидая бригаду с лопатами. До Большой Охоты оставалось четыре дня, не стоило тревожить будущих жертв всякими скандалами. Дед сам виноват – нечего было лезть куда не надо. Охранник предался сладостной мысли, что, когда Охота закончится, тех денег, что ему заплатят, хватит на полное погашение ипотеки. И, может даже, эта стервозная сука, на которой он имел несчастье жениться, перестанет пилить его каждый чертов день по поводу и без.
10
Настя споткнулась, взмахнула руками пытаясь восстановить равновесие, но тело неумолимо клонилось вперед. Артем, который шел чуть позади, сделал рывок, двигаясь неожиданно легко и изящно для его грузной фигуры, и успел подхватить ее за талию.
– Ты уже дважды спас меня за сегодня, – улыбнулась она, прижимаясь к нему. – Прямо ангел-хранитель.
– Всегда к вашим услугам, мадам, – засмеялся Артем. – Только кричите как можно громче.
– Хорошо. – она подмигнула, чувствуя, как гулко бьется ее сердце. – Может, отпустите меня, мой герой?
– Всенепременно, – парень неохотно убрал руки в карманы трико. – Так лучше?
– Даже не знаю, – улыбнулась она и подмигнула, – будь начеку.
Они спустились дальше по склону к озеру и присели на лавочку. На другом берегу сидели два мужика с удочками, но судя по тому, что на расстеленном покрывале водки было больше, чем закуски, рыбалка у них занимала у них не первое место в списке дел.
– Как бы они тут не утонули, с таким-то количеством алкоголя, – заметил Артем. Настя вздрогнула, она вспомнила утопленницу в ванне.
– Думаю, здесь за этим следят, – пожала она плечами. – Ты здесь давно?
– Ночью приехал, вернее пришел, – усмехнулся он. – На дорогу выскочил олень, я попал в аварию. Пришлось идти пешком, администратор сказала, что доставят и починят авто, но что-то плохо верится.
– Кошмар. Рада, что ты цел, – девушка скользнула взглядом по его лицу, вспоминая его прикосновения. По телу пробежала приятная дрожь, – а чем занимаешься?
– Страховой агент в фирме «Батут», – скривился Артем. – Ничего увлекательного.
На воду приземлилась рыжевато-бурая кряква, подняв брызги крыльями и посмотрела на них, наклонив голову.
– Какая милашка, – улыбнулась Настя. – Не знала, что они тут водятся.
– Кряква – самая распространенная утка в России, – сказал Артем и приобнял Настю за талию. – Их часто можно встретить возле озер.
На ее щеках появился румянец, она не освободилась, но подумала о Саше. Как-то это неправильно,– подумала Настя,– нечестно.
– Знаешь, – замялась она. – у меня есть парень. Мы встречаемся уже год.
– Я так и думал, – Артем грустно усмехнулся. – У вас все серьезно?
– Не знаю, – честно ответила она. – Мы не живем вместе, детей нет…
– Я не об этом, но все равно буду рад общаться с тобой, даже если буду просто твоим другом. – парень убрал руку. Настя поняла, о чем он спрашивал, но не могла сказать даже себе, что испытывает к Саше – любовь или просто привязанность.
– Может поужинаем сегодня, в ресторане? – предложил он.
– С удовольствием, – кивнула Настя. Как бы там не было, парень ей нравился. В нем чувствовалась какая-то необъяснимая мужская сила, что-то первобытное, она чувствовала, что на него можно было положиться.
– Тогда встретимся там в восемь. – он поднялся и протянул ей руку. – Пошли, еще погуляем?
– Пошли, – улыбнулась она, принимая руку. Артем, как бы забывшись, снова приобнял ее за талию, и на этот раз Настя ничего не сказала. Ей нравилась приятная тяжесть его руки.
11
Настя нежилась джакузи, щедро добавив в воду ароматные масла и морскую соль, когда лампочка резко погасла, затем зажглась снова: ванную комнату заполнил синий свет. На пороге стояла утопленница: на этот раз в ее пустых глазницах горели два белых огонька, по телу стекала грязная вода, заливая светлую плитку.
– Осталось немного, – ее голос скрипел как несмазанные петли, – у тебя место в первом ряду, уж мы повеселимся!
– Что тебе от меня надо? – прошептала девушка. Несмотря на то, что она лежала в горячей воде, ей стало холодно, словно она окунулась в прорубь.
– Он тебя выбрал, наш Хозяин, ты предназначена ему, – усмехнулась утопленница и подошла к джакузи, наклоняясь. – У тебя особая судьба.
Ее холодные пальцы коснулись щеки девушки, внезапно лампа мигнула и все стало как прежде.
Это было похоже на галлюцинацию, но темный грязный след на щеке был реален. Она стерла его, вылезла из джакузи и закуталась в полотенце. У входа блестела лужица мутной воды. Настя обессилено села на край джакузи и разрыдалась, не в силах больше сдерживать накативший ужас.
Через час она, немного придя в себя, уже готовилась к предстоящему ужину. Она сидела на диване в гостиной, в черном кружевном белье, тщательно подводя глаза, держа перед лицом зеркальце. Что бы это не было, галлюцинация или нет, Настя не хотела оставаться одна в номере.
Закончив краситься, она надела облегающее бордовое платье, с вырезом на бедре, шею украсило золотое колье с изумрудом, уши – маленькие элегантные серьги; ее волосы, слегка завитые на концах, свободно свисали вдоль спины.
Настя взяла сумочку, надела туфли на шпильке и посмотрела на время: было без пятнадцати восемь, но она решила, что лучше придет в ресторан раньше, чем останется в номере. Она захлопнула дверь и спустилась вниз на лифте.
Девушка зашла в полупустой ресторан, окинув его взглядом. Зал ярко освещала одинокая, в форме розы, стеклянная люстра; круглые столики, накрытые белоснежной скатертью, стояли в шахматном порядке; бежевого цвета стены украшали картины с натюрмортом и небольшие медные горшки, в которых цвели герберы; на полу – крупная коричневая плитка.
Настя посмотрела в дальний конец ресторана, там ютилась барная стойка, с большим ассортиментом алкоголя; за стойкой скучал молодой смуглый бармен, в белой рубашке и бабочке, протирая бокалы, за его спиной то и дело открывалась дверь – официанты ходили на кухню раздавать и забирать заказы посетителей.
Она заметила поднятую руку в глубине ресторана и удивленно вскинула брови: Артем уже сидел за столиком. Он был одет в черную рубашку, заправленную в такие же черные штаны с идеальными стрелками. Настя подошла к нему, парень поднялся и учтиво отодвинул для нее стул.
– Выглядишь просто бесподобно, – Артем улыбнулся, возвращаясь на свой стул.
– Спасибо. – она улыбнулась, на щеках выступил румянец, – ты тоже.
– Я старался, даже научился пользоваться утюгом, – он доверительно понизил тон и подмигнул, – это было не просто.
– Верю, – рассмеялась она. – Что закажем?
– Есть предпочтения?
– Рекомендовали запеченную форель с «Шардоне», сказали – «это божественно».
– Давай попробуем, – кивнул Артем и закрыл меню. К их столику бесшумно подошел официант, учтиво наклонившись.
– Добрый вечер, сегодня я буду обслуживать ваш столик, меня зовут Дмитрий, – он широко улыбнулся, словно хвастался неестественно ровными белоснежными зубами. Настя хихикнула.
– И вам добрый вечер, – сказал Артем. – Принесите две порции запеченной форели, бутылку «Шардоне», и что-нибудь из салатов.
– Рекомендую Панцанелла и Капрезе.
– Давайте, – кивнул Артем.
– Скоро ваш заказ будет готов, – официант слегка поклонился и так же бесшумно исчез.
– Ты творишь с людьми чудеса, – улыбнулся Артем и пояснил, когда она приподняла брови, – когда я пришел в ресторан – они едва ли меня заметили, а когда зашла ты – у них чуть слюни не потекли.
– Ой, да хватит, – Настя тихо засмеялась, – ты преувеличиваешь.
К ним подошел Дима, принес «Шардоне». Он откупорил вино и наполнил их бокалы, затем поставил бутылку на стол и удалился.
– Тост! – Артем приподнял бокал, глядя Насте в глаза, он выглядел взволнованным.
Она тоже взяла бокал, слегка улыбаясь.
– За самый лучший день в моей жизни, в который я встретил тебя, – парень покраснел. – И за самую прекрасную девушку в мире!
– И за тебя, самого большого льстеца, которого я видела, – она сделала глоток, вкус был терпким и обладал приятным послевкусием.
– Вино прекрасное, – кивнул Артем. – Осталось убедиться, что форель тоже не подкачает.
– Думаю, она будет на высоте, – Настя поднялась. – Я на минутку, припудрить носик.
Она ушла. Артем вздохнул и допил вино. Он сильно нервничал перед свиданием, да и сейчас легче не стало. Он давно ни с кем не встречался, и до сих пор не мог поверить, что ужинает сейчас с красивой девушкой, которой он, по крайней мере, не безразличен. Ему, конечно, был неприятен тот факт, что у нее кто-то есть, но Артем был убежден, что тот парень – не любовью всей ее жизни.
В ресторан зашли еще три посетителя: пожилой крупный мужчина, в черном костюме, белой рубашке и темно-сером галстуке; полноватая низенькая женщина в свободном фиолетовом платье и тот самый тип, который утром приставал в баре к Насте. На нем были темно-синие джинсы, красная клетчатая рубашка навыпуск и все то же высокомерное выражение лица, правда теперь под его нижней губой красовался небольшой синяк. 'Казанова' заметил Артема, презрительно скривился и что-то прошептал мужчине, тот кинул на него короткий взгляд и одернул сына. Тот вспыхнул, но мгновенно сник под суровым взглядом отца. Они прошли к дальнему столику, в другом углу, и сели ним спиной.
– Я ничего не пропустила? – весело спросила Настя, когда вернулась из уборной и села за столик.
– Да нет, – он решил не говорить про ту троицу, чтобы не портить настроение. – Форель еще ловят. Наверное, те двое, что мы видели у озера.
– Тогда мы тут застряли, – девушка театрально закатила глаза.
У столика возник Дима, переставил с подноса на их стол две тарелки с форелью и пиалы с салатом.
– Приятного аппетита, – он снова наполнил их бокалы и так же бесшумно исчез.
– Словно привидение, – усмехнулся Артем. Его улыбка оборвалась, когда он увидел, что Настя побледнела. – Все в порядке?
– Не знаю. – она попыталась улыбнуться, но не смогла. – Ты подумаешь, что я сумасшедшая.
– Никогда, – пообещал он, лицо стало серьезным.
– У меня последние дни какие-то галлюцинации, – медленно сказала она, словно подбирая слова, – утопленница. Сначала дома, теперь здесь, сегодня перед ужином. Выглядела она абсолютно реальной и даже коснулась меня…
Настя безотчетно тронула щеку и сделала большой глоток вина.
– Скорее всего переутомление, с твоей-то работой, – Артем сам того не зная озвучил ее мысли, – думаю, это пройдет, тебе нужен отдых.
– Наверное ты прав, – пожала плечами она. – Ладно, не будем об этом. Лучше попробуем форель.
Форель оказалась чудесной.
12
Настя лежала в полудреме, под тонким покрывалом, в своей постели; рядом тихо храпел Артем. На ее бедре засыхали капли его семени; секс с ним доставил ей больше удовольствия, чем она ожидала. Ты хотела сказать – Измена,– услышала она собственный голос в голове.
После ужина, Настя пригласила его к себе в номер. Призрак был конечно главной причиной ее нежелания оставаться одной, но она все больше склонялась к мысли, что просто хотела Артема. Грустная мысль, если учесть, что где-то там ее ждет Саша, который не виноват в том, что он ее утомил. Она много думала, как правильней охарактеризовать Сашу и ей, наконец, пришло на ум слово – пресный.
Он был вежлив, воспитан, никогда не повышал голоса, всегда следовал расписанию, верил, что если ложиться спать до одиннадцати, то можно прожить до ста лет, и если бы Настя стала жить с ним под одной крышей, то сошла бы с ума от скуки. И все-таки, он не был плохим, и она понимала, что предала его (изменила) и причинит боль, когда все ему расскажет. Расскажу, когда приеду в город, не по телефону же нам расставаться,– пришла спасительная мысль, что можно отсрочить неизбежное, и девушка заснула.
13
Максим запер дверь своего кабинета и спустился в холл. Охранник сидел за стойкой и разгадывал кроссворд. Услышав шаги босса он поднял голову.
– Максим Анатольевич! Что-то Вы сегодня заработались, уже половина второго.
– Надо закончить с бумагами, перед отъездом. – он терпеливо ждал пока охранник откроет замок на двери.
– Это конечно, понимаю, – сказал он так, словно они работали в соседних кабинетах.
Он наконец открыл дверь и отошел в сторону.
– До свидания, Максим Анатольевич!
– До свидания. – босс быстро вышел наружу, сильно толкнув дверь. Предвкушение охоты всегда делало его раздраженным.
Он подошел к одиноко стоящему на обочине белому «Лэнд Крузеру», щелкнул брелком, отперевя, и сел за руль. Максим завел двигатель, закурил сигарету и приоткрыл окно, наслаждаясь ночной тишиной. Луну затянуло темными тучами, порывисто дул прохладный ветер. Через пару месяцев начнется осень, опять чертова слякоть и затяжные дожди,– подумал он, выдыхая облако ароматного дыма.
Резкий кашель над ухом, заставил его вздрогнуть. Сигарета выскользнула из пальцев и упала на асфальт, брызнув снопом искр. Максим повернул голову и увидел перед собой типичного бездомного: потрепанное грязное пальто (сейчас же середина лета, черт возьми), черная футболка, драповые серые штаны и замызганные ботинки; всклоченные лоснящиеся волосы, борода, помятое лицо и заискивающий взгляд, как у бродячей собаки, которую часто пинают. Воняло от него так, что у Максима запершило в горле.
– Извиняюсь, что помешал, подайте, пожалуйста, сколько не жалко, – хриплым голосом сказал он, обдав Максима жутким перегаром сивухи.
– Иди отсюда, пока меня не стошнило от твоей вони, – сказал адвокат, закрывая окно.
Бездомный развернулся, медленно уходя от машины, и Максим услышал его бормотание: жмот поганый, чтоб ты черной икрой подавился…
Максим резко открыл дверь и выскочил из машины – перед глазами повисла красная пелена ярости. Он двумя шагами догнал бездомного, развернул его за плечо и изо всех сил ударил его в живот. Пшшш,– бомж сложился пополам, оседая на землю; недоумение и испуг на его лице сменило выражение неподдельной боли. Максим яростно бил его ногами: беспорядочно, не целясь, не думая ни о чем. Бомж лежал на земле не двигаясь, прекратились даже его жалобные стоны; при каждом ударе нога словно погружалась в бесформенный кусок мяса.
Издалека донеслись выкрики пьяных подростков. Максим пришел в себя. Он тяжело дышал, сбив дыхание, воротник рубашки растрепался, по лбу градом катился пот. Бездомный лежал перед ним, не подавая признаков жизни. Адвокат обеспокоено огляделся, но никого не увидел: темные окна жилых домов (в некоторых горел свет, но никаких силуэтов у окна не было), пустынные улицы (кроме пьяной компании где-то во дворах), никаких прохожих или машин.
Никаких свидетелей.
Максим брезгливо приложил пальцы к артерии на шее бездомного – пульса не было. Неопределенно хмыкнув, он поспешно вернулся в джип и поехал домой.
Что на меня нашло? - пульсировала мысль в мозгу. Он чувствовал сильную головную боль. Я едва не потерял все нажитое непосильным трудом: свою фирму, репутацию, семью, будущее, из-за какого-то бомжа.
Он закурил и выдвинул из панели пепельницу, из-за этого он не заметил запрещающий сигнал светофора и пересек перекресток на красный. Надеюсь тут нет камер, – мрачно подумал он и руки, лежавшие на руле, снова задрожали, – камеры. Он же сам настоял на том, чтобы установили камеры над входом в «Щит». Они ведь засняли весь процесс избиения бездомного до смерти. Статья 111, часть 4 – до пятнадцати лет, – вспыхнули яркие буквы перед глазами; но это будет не просто срок, он потеряет ВСЕ.
Максим резко развернул авто, не смотря по зеркалам, и поехал обратно. Скучающая старушка у окна, страдающая бессонницей, с осуждением посмотрела на громоздкую, с тонированными стеклами, машину и пробурчала что-то про капиталистов проклятых.
Джип вильнул на встречную полосу и затормозил у скрюченного коченеющего трупа. Максим выскочил наружу, открыл багажник и погрузил в него бесчувственное тело, стараясь сдержать рвотные позывы. Он захлопнул дверцу багажника, вернулся в машину и направился к загородному шоссе. Его план был прост: бездомные мрут как мухи – от паленой водки, пропавшей еды, холода, поножовщины; вот и сейчас, полиция вряд ли будет расследовать убийство бомжа, а просто придет к выводу, что его забили его же дружки-алкаши. А данные на камерах сотрутся через пару дней: видеозапись велась в режиме реального времени, сохраняясь на жестком диске; и каждые два дня на старую запись ложилась новая – улики удалятся сами.
Максим открыл все окна, стараясь выветрить заполнившую салон вонь. Он ехал около 40 км в час, соблюдая все правила движения. Не хватало еще нарваться на дорожный патруль полиции.
Улицы были практически пустынны; проехала всего пара встречных машин, да молодая парочка обжималась на остановке. Они даже не посмотрели на него, занятые друг другом.
Он выехал за город, его окружали деревянные дома: покошенные, полусгнившие, «последнее прибежище неудачников», – как он их называл. Максим знал, что скоро эти дома снесут и возведут новостройки, а что будет с живущими здесь людьми его не интересовало.
Он завернул джип в небольшой лесок и, чуть проехав, остановился. Он решил, что это подходящее место: никаких свидетелей, рядом живут в основном алкаши. Все как надо.
Адвокат вытащил труп из багажника, тихо чертыхаясь и бросил его в густую траву. Там валялись обертки от шприцов, пустые бутылки из-под водки и пива, использованные презервативы. Отстойник,– подумал Максим, брезгливо сморщился и вернулся в машину. Он поехал домой. Больше всего он хотел в душ.
Он остановился на парковке у дома и выключил двигатель. Теперь, когда окна были подняты и его не обдувал свежий ветер, он почувствовал, что в салоне воняет мокрой псиной.
Максим вышел из машины и увидел, что к нему бежит маленькая дворняжка, до его приезда дремавшая у мусорного бака. Он, иронично, называл ее Коко. Запах от нее шел непередаваемый.
Ему нравились ее умные блестящие глаза, и то как она, едва завидев, радостно бежала к нему, смешно высунув язык. Максим бы с удовольствием приютил ее, не посмотрев на то, что она беспородная, если бы не аллергия у жены. Когда-то он принес домой щенка: Вера начала исходить соплями, лицо покраснело и опухло, а ему пришлось отказаться от идеи держать дома собаку. Поэтому он просто подкармливал Коко.
Максим залез в салон и достал из бардачка пакет с колбасой, которую покупал специально для нее. Коко весело прыгала вокруг него, звонко тявкая.
– Тише ты, разбудишь всех, – сказал он ласково, напряженное лицо обмякло и выражало неподдельную любовь.
Он выложил колбасу на землю, коротко потрепал дворнягу за шею, поставил машину на сигнализацию и пошел к подъезду. Открыв дверь, он обернулся: Коко чавкала, глотая сырокопченую колбасу, практически не пережевывая. Максим усмехнулся и зашел в подъезд.
Когда он зашел домой, диван в гостиной протяжно скрипнул. Вера вышла встретить его; на ней был короткий голубой халат и тапочки, короткие русые волосы она собрала в хвост. Красивая она у меня,– подумал Максим. Вера была на десять лет младше его,– всего сорок девять,– подтянутая фигура, еще упругая кожа и нежные черты лица, с неизбежно прибавляющимися морщинками.
– Ты чего не спишь? – спросил он, разуваясь.
– Не спится. Фу, чем от тебя несет? – она зажала нос и отошла от него подальше.
– В офисе канализацию прорвало, провонялся.
– Быстро в душ, – Вера направилась на кухню. – Разогреть мясо?
– Давай, – кивнул Максим, направляясь в ванну, снимая на ходу пиджак.
Он отмывался под горячей водой около получаса, пока не убедился, что смыл всю вонь. Максим накинул черный халат и вышел из ванны. Вера уже разогрела ему ужин: на столе стояла тарелка с сохатиной, под острым соусом, салат из кальмаров и бокал с красным вином. Сама она сидела на стуле, листая какой-то журнал. Он уселся за стол и приступил к ужину.
– Олеся звонила, сказала, что Артур сделай ей предложение, – Вера сказала это будничным тоном, даже не подняв головы от журнала.
Муж недовольно хмыкнул, тщательно пережевывая жестковатый кусок мяса.
Их дочь знала, как он относится к этому ее ухажеру – Артуру. Тридцатидвухлетний бесперспективный слизняк, работающий продавцом в магазине бытовой технике – и это был его потолок. Ни квартиры, ни машины, ни счета в банке, все, что у него было – смазливая внешность. И как его дочь могла влюбиться в него, Максим не понимал. Вероятно – назло.
Он знал, что она принципиально идет ему наперекор: он надеялся (и намекал), что она пойдет по его стопам и со временем возглавит его юридическую фирму – она поступила в медицинский; он запрещал ей гулять допоздна – Олеся приходила за полночь, игнорируя его крики и угрозы посадить под домашний арест; он воспротивился, когда она привела в дом Артура и сказала, что это ее парень – дочь переехала в другой город (продолжая учиться и подрабатывала официанткой); теперь ЭТО. Максим сделал глоток вина, и отложил вилку, у него пропал аппетит.
– Ей двадцать, она молода, автономна и живет полной жизнью, – Вера отложила журнал и вздохнула, – ты сам знаешь, что мне ОН тоже не нравится, но наша дочь все равно поступит по-своему, чтобы мы ей не говорили.
– Я знаю. Уже убедился в этом. Завтра позвоню, и скажу, что, когда я вернусь с охоты, примерно десятого, мы приедем навестить ее.
– Правда? А твоя работа?
– Никуда не денется, – отрезал Максим и допил вино.
– Хорошо, – Вера поднялась со стула. – Будешь доедать или мне убрать?
– Потом уберешь, – он подхватил Веру на руки и потащил в спальню. Она игриво отбивалась и смеялась.