Ли разыщет изувеченную девушку, которая поет красивые-красивые песни и говорит во сне, но – но в солнечный город придет гроза. И темнота падет гремучая, промозглая, и у Ли опять затроятся перед глазами белые перчатки, потому что Ив его не узнает – ах, Господи, какой врач? – потому что в бутылке подарочного вина слишком много для одного и слишком мало для того, чтобы успеть остановиться.
Минует еще шесть зим, и песни Ив подурнеют, и сама она утомится от своего тлеющего уголька, а Ли – от своей бессонницы. И все равно Ив будет ему звонить, скользя в дреме на шелковых простынях, и все равно он не сможет спать и станет слушать, как в глубинах океана слушают друг друга призрачно-белые, как мрамор, киты. А однажды Ли и Ив увидятся снова – когда фотография с ее свадьбы появится на страницах газет, и Ли вежливо улыбнется, и пробурчит под нос: "Какая же она была миленькая".
И через пару дней, в страшную грозу, Ли сожжет свою больницу. Вот только недавно мирно попискивали приборы и шаркали сонные медсестры, и вот уже воет сирена, воет страшно, резко, точно гончая, сорвавшаяся с петли. Лопаются перекрытия, скручиваются остовы коек, дрожат и поскрипывают стекла.