Осеннее знахарство
Осень.
Побеги огня
от ствола, от прицела,
целебные свойства корней октября –
сквозняк от прививок –
инъекций свинца:
навылет, душа!
В землю, бренное
тело…
Из мемуаров о Перестройке
…и еще –
порой начинало казаться,
что мы живем…
когда страну,
как самую последнюю…
строку,
уже не сдвинуть
с мертвой
точки.
День плыл
клу-билось облаками
небо…
лишь пе-пел –
там, где был когда-то горизонт…
день плыл,
как звук испорченного старого ма-
гни-то-фона:
«…его зах-лес-тывали волны…
его з-ах-лестывали во…
его…»
Пейзаж экзекуции
ветер – плетью:
«Небо! Небо!» – в солнечное спле-
тени-е
бьет наотмашь, от души –
вплоть до пос-инения!
А на черной холодной земле,
будто выбитые зубы,
разб-роса-н
гр-ад,
отбивший почки у деревьев…
Извилин переулки
дыха…
дыхание, спрессованное в кол,
шершавый шепот расширяет
горло,
как шомпол,
потрошащий ствол,
сдирает копоть, гарь, изжогу
чужого голоса,
и ты уже не разберешь –
где косолапый смех
и ложь,
а где – нагроможденье стона…
шаги, шаги, шаги
в глухом колодце, будто ка-пли,
гулки,
и воплощенный в площадь
вд-ох
вот-вот затмит
извилин переулки…
В тихом ужасе
весь день рас-тачать
улыбки,
утю-жить, примеривать,
шить,
кроить, говорить дамам:
«Рыбки!»
и гипнотизировать нить,
дойти до ручки…
двери,
и почувствовав г-олово-круже-ние,
уснуть в пол-ном изне-мо-
жении…
Поутру же,
проснувшись,
в тихом ужасе слушать, слушать,
как на улице
с влажным шуршанием
по швам рас-пол-зается дождь…
Осенний трафарет
петля затягивалась туже,
туже,
язык висел, алея, словно
стяг,
в глазницах стыл тяжелой стужей
ужас,
и оставалось лишь гадать
на собственных
костях…
куда ни кинь –
получишь очертания
скелета,
куда ни глянь –
везде увидишь свой
портрет –
на радиоактивном фоне
лета –
обугленный осенний
трафарет…
Эка!логическое
пля-шут ка-пли…
голый пляж…
шо-
пот крыш…
от тяжелой жизни
у ст-волов форма г-рыж!
Мутный в-сор у му!
тантов лысых сов…
взять во-рот: «А!» -
врезать в небо
и зак-рыть
всю пла-нету на здоровый
засов…
Улыбка как шрам
эта ночь разъедает
бумагу,
электрический свет –
как бальзам…
как мозольную жидкость
отраву –
мавзолейную желтую
брагу
пьют воронки от взрывов –
глаза,
растекается в теле истома,
опус-каются руки
по швам,
сладкой патокой, липким
комом –
тромбом в горле дыхание! –
Кома!
И змеится улыбка
как шрам…
Почки
А вокруг –
истуканом стоит
стук –
это падают почки…
камни в них
что ли?
Деревья
блаженно шевелятся черви
в черном чреве
земли –
словно извилины в черепе,
словно звезды
в ночи,
птицы царствуют в выси,
касаясь крыльями
туч,
тени их – словно крысы
мелькают средь
мусорных
куч…
а деревья! –
деревья, штурмуя небо,
корнями вгрызаются
в землю!
Барельеф галлюцинации
гип-нотизируя мра-мор лис-та
по сле-дам босых ног
как по но-там
про-честь либретто
иск-опаемого бр-еда:
грохот дикой охоты
хр-уст игральных костей
вой г-раж-данской вой-ны
в ту-пике лабиринта
из-вил-ин спинного мо-зга
зона озн-оба
виб-рация резаных ран
ос-трые грани дождя
поло-сну-вши-е сонную землю
эхо х-охота
мер-твая х-ватка гиен
их желтые зубы
как фраг-мент бар-ель-ефа
галлюци-нации…
Результат мутации
мутация…
месть времен,
прост-рация вместо про-стран-ства,
сон-м колю-чих и ос-лепи-тельных
капель дождя,
напо-мина-ющих скальп-ели в небе,
конная армия, кон-ура,
са-лютом – цепная реакция пса,
над ним –
с-вече-ние нимба,
в четвертом к-олене
уже прощу-пывается ур-од
со всеми изъянами сучьей
и кор-не-вой обезьяны
пос-лед-ней вспышкой ляз-гнул
день –
как результат мутации
вселенной…
Укротитель
лыс
словно хлыст –
летящий, тяжкий, тощий
с оттяжкой, с мрачной мощью
впивающийся
в пол,
в одной руке, пульсируя, повис
(затих его крысиный
визг),
в другой –
горящий обруч
вылизывает похотливо мрак
ангинными сухими языками,
по грязным стенам
ползут контуженные тени
(словно их замучил зуд),
стальные, с матовым отливом
(столь милым сердцу укротителя)
гремят команды:
«Ну!
Ну, прыгай же, безмозглый
скот!» –
щелчок бича, еще щелчок!
Прижавшийся от страха к полу,
исходит мелкой дрожью
по-лужи-вой
крот…