Ожидание заката

– Но как он мог туда попасть? – произнес он вслух.

Ювелир пожала мощными плечами.

– Можно його було всунуть в пулю, и заштамповать!.. Аккуратненько… Ну, я б так зробыла… Другое дело – нашо вин там?

– Нас, представь себе, дорогая, это тоже волнует, – нежно произнес Кирилл Александрович. – Как думаешь, велик-то камушек?

– Якшо судить по цьому – одна-дви сотых карата. Ну, пьять сотых. Это якшо на глаз. От тильки нияк не пойму, алмаз чи брильянт?

– Да какая разница! – махнул рукой Миша. – Все одно и то же… Значит, на вес пули он не влиял…

– Ну в общем да, тильки в гранях, – согласилась Иванна. – И в цене. Я черных давно не бачила!

– А они дорогие? – полюбопытствовал старик.

– Теперь очень.

– Как это – теперь?

– Да ранише они не особо и ценилися! Это с недавнего времени, колы я еще у Лейбмана працювала…

– А сколько ж такой камушек стоит? Тысяч десять долларов? – поинтересовался Кирилл Александрович.

– Ты шо! – удивилась Иванна. – Якых десять тисяч? Баксов двести, ну триста – це потолок. Я, конешно, отсюда так не бачу, но якшо и ошибусь, то не намного. Это если брильянт. Алмазы таки вообще одно время булы по десять доларив за карат.

– Кто же его туда засунул, – задумчиво произнес Кирилл Александрович, непринужденно держа в руке чашку ароматного кофе, отставив мизинец – ни дать, ни взять – настоящий аристократ. – И, главное, зачем?

– Може, вовкулаку убить хотели – усмехаясь, предположила ювелир.

– Насколько я помню, их серебром гоняют – старик отхлебнул кофе. – А не алмазами. А то бы ни одного не убили – слишком уж дорого выходит!

– А что тут за металл? – Иванна Васильевна еще раз поднесла к глазам пулю.

– Похоже на бронзу – подал голос Миша. Он, стесняясь, положил на тарелку последний кусок пирога, и теперь выжидал подходящего момента, чтобы прикончить его.

– Похоже. – отозвалась женщина. – А бувають бронзови пули?

Миша кивнул.

– Бывают – подал голос и Кирилл Александрович.

– Тут другой вопрос – Миша поднял ложечку вверх. – Там может быть еще что-нибудь, помимо камня, а мы не знаем, как его аккуратно достать, чтобы не повредить!

– А можно ее расплавить? – заинтересовался Кирилл Александрович. – Тогда мы сможем достать его без повреждений.

– Я ж даже не знаю, чи алмаз це! – отрицательно покачала головой Иванна. – Тилькы предполагаю. Процентив девьяносто, що не помыляюсь. До того ж, якшо це действительно алмаз, то нельзя ни в коем разе! В вашей пуле есть железо чи його сплавы?

Миша и Кирилл Александрович дружно пожали плечами.

– А что? – поинтересовался Миша, – Это принципиально?

– А то! Якшо чего-то железное попадется и дойдеть при нагреви до восьмисот градусов, – растворыться вин, к чертям собачьим!

– Да ты что? – удивился Кирилл Александрович – надо же, а я и не знал! Я думал, что плавится он при большей температуре.

– Так то плавится! А тут химична рэакция будет!

– А расплавить при какой температуре можно? – спросил Миша.

– Тры с половыною – чотыри тысячи градусов. А толку? – у мене нема, де його плавыть. Та и зачем? Спалыть його вы можете и при восьмистах градусах, якшо кислород давать будэтэ.

– Да я так просто спросил, – успокаивающим тоном сказал старик, и покачал головой. – Правильно говорят, век живи, век учись.

– Так что же нам теперь делать? – спросил Михаил. – Сдвинем вопрос с мертвой точки или нет?

– Сдвинем. Как тилькы доешь пирог, а не будешь його обсматрювать!

Миша набросился на еду.

Несмотря на свой внешний вид и непередаваемую смесь русско-украинских слов, Иванна Васильевна свое дело знала. Сев за рабочий стол и зажав остатки пули в крохотных тисочках, она вооружилась какими-то невиданными инструментами и в два счета вытащила камень.

Черный полупрозрачный камушек напоминал две составленные основаниями трехгранные пирамиды и размером был около полутора миллиметров. То ли Иванна Васильевна действовала аккуратно, то ли камень был очень плотным, но инструменты ювелира не оставили на нем ни царапины.

– Не до кинця обработанный алмаз, – вынесла свой вердикт ювелир. – У брильянтив зараз практично не мае такой огранки!

– Дорогой? – спросил Кирилл Александрович с интересом наблюдающий за Иванной.

– Да нет, тильки цвет интересный! А так ничого особого нету…

Все поочередно рассмотрели алмаз. Пять углов и шесть идеально гладких граней. Никаких знаков или надписей.

– Чем дальше в лес, тем темнее, – задумчиво произнес Миша. – Почему камень был в пуле, так и не понятно.

– У меня есть версия, вот только не знаю, подойдет ли она, – неуверенно сказал Кирилл Александрович. – Это именная пуля.

– Це как? – удивилась Иванна.

– Ну, я имею ввиду, что-то вроде сувенирной пули. Отлили себе на память, камень для красоты вставили, а потом по каким-то причинам использовали. Это, кстати, объясняет ее дисбаланс, тем более, если она самодельная… Ну, знаете, как бывает, когда патрон на цепочке носят…

– Как вариант, вполне ничего, – согласился Миша. – Хотя в целом дело загадочное. Посмотрим, что еще отпечатки дадут.

Еще с час они сидели у гостеприимной хозяйки, а потом засобирались. Иванна Васильевна не хотела их отпускать, потом еще строила глазки Кириллу Александровичу предлагая ему остаться, а не «бигаты вулицэю по ночам», чем очень смутила почтенного старика.

Миша клятвенно обещался доставить Кирилла Александровича домой лично, и в конце концов, тысячу раз поблагодарив и дав обещание заходить в гости, они наконец-то покинули хлебосольный дом.

* * *

Через сорок шесть минут мы выезжали от корифея. «Истар» стал легче на сто пятьдесят долларов. Не знаю, деньги немалые плачены, но вроде бы, вроде бы, авто шло лучше. Мягче, что ли? Плюс экран заговорил по-нашенски. Может и внушение, но Антон сказал, что теперь стало лучше однозначно.

А в принципе, пассажир полезный. Даже не жалко денег, потраченных на шаурму и чебуреки! Он давно отработал то, что проел. Нервы помотал конечно, это да, зато – впечатлений новых подкинул.

Вообще-то, я хотел немного по Киеву покататься, но из-за Антона передумал. Может, это он передумал, конечно, но думаю, что в мою голову ему не залезть. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Ладно, в Борисполь, так в Борисполь! Но едва я об этом подумал, как…

– Поехали в Лавру! – полуспросил-полуприказал Антон.

От неожиданности я вздрогнул.

– Чего мы там забыли?

– Хочу убедиться, что не забыли. – Загадочно ответил пацан.

Я молча повернул руль.

Мы проехали пару улиц и я на него посмотрел. Он сидел отвернувшись, глядя в окно на пробегающие мимо дома. Движение тут, конечно, посерьезнее. И если бы не этот самодовольный, что ли, вид…

Я хмыкнул. Антон повернулся ко мне.

– Иногда так тяжело сдерживаться! – сквозь зубы процедил я.

– А ты не сдерживайся! – посоветовал Антон. – Хочется дать волю чувствам?

– К сожалению, не только чувствам, но и рукам! – признался я.

– Хочешь ударить меня? – пацан пожал плечами. – Думаешь, станет легче?

– Поначалу, может и станет, а потом, наверное, совесть замучает! – согласился я.

– Ага.

– Так может быть, скажешь, кто ты? – безразлично спросил я, внимательно глядя на дорогу, чтобы не пропустить поворот.

– Может, и скажу.

Больше я от него ничего не добился.

Не доезжая до Киево-Печерской Лавры, мы оставили машину, и пошли пешком.

По дороге я несколько раз оглядывался назад. Никогда еще мы с «Истаром» не расставались так надолго. Я буду скучать.

Между прочим, водительские навыки на мой взгляд, существенно возросли.

Вот и Лавра. Известнейший памятник архитектуры, он же историко-культурный заповедник. Который, к моему стыду, я за всю свою жизнь так ни разу и не удосужился посетить.

Подойдя к закругленной арке входа, сквозь которую медленно текли редкие посетители, я остановился. Мне почему-то казалось, что туристов должно быть гораздо больше. Тем более, сегодня воскресенье.

Антон нетерпеливо дернул меня за рукав.

– Ну, чего мы стали! Я туда хочу, – заныл он голосом капризного барчука.

Я обалдело уставился на него.

– Чего смотришь! Кто маме обещал? – тянул он меня ко входу.

Качнувшись, я тронулся с места, словно паровоз, который семьдесят лет мирно почивал в углу депо, пока мудрые чиновники не решили вновь вернуть его на рельсы.

– Скажите, ээ, пожалуйста, вход бесплатный? – проблеял я, обращаясь к суровому охраннику.

Свысока оглядев нас, тот кивнул.

Я хотел было расспросить его о маршруте – кто-то мне сказал, что в Лавре необходим экскурсовод, но Антон тянул меня вперед. Закрыв рот, я молча последовал за ним.

Неужто и правда все бесплатно? Если не считать всяких церковных и сувенирных лавок?

От меркантильных мыслей меня отвлек Антон, резко свернувший вправо.

Реле в голове переключилось, и я подумал, почему он решил косить под малолетнего придурка? Наверное, чтобы попусту не тратить свою ману, или что у него там? По крайней мере, я бы так поступил, чтобы попридержать запасы для более важных вещей.

Шли мы минут десять, потом свернув несколько раз, очутились возле каких-то домов, грузовых прицепов, расставленных вдоль стены церковных куполов – я почему-то всегда полагал, что уж посетителям на обозрение этого выставлять не будут! Кстати, ходят слухи, что всю эту громадную территорию хотят отобрать у церкви. Здорово будет увидеть на месте монастыря ультрасовременный торговый центр. Или офисное здание. Или, что более вероятно, коттеджный поселок!

А чего? На святой-то земле строиться нормально, не то, что на месте какого-нибудь мусорника! А человек, тем более, власть держащий, имеет безоговорочное право на комфорт!

Мягко светило солнышко, шум города приглушился и настроение плавно повернуло в другое русло. Повернуть-то повернуло, но не до конца.

В стене, вдоль которой мы шли, виднелась какая-то металлическая дверца, выкрашенная в зеленый цвет. Мы подошли поближе.

Антон осмотрелся по сторонам. Никого не было видно.

– Выбивай! – скомандовал он.

Ну да, а камеры? Счас как набегут охранники в рясах! А впрочем…

После того памятного поединка я практически не тренировался, и за неделю отлично восстановился. Нагрузок не было, плюс поездка, когда сидишь, как пень, всю дорогу. Ну, благодаря Антону, я как раз-то и не сидел всплошную, что полезно, как уверяют авторитетные источники, для профилактики геморроя.

Короче, каждая клеточка тела призывала к движению.

Я осмотрелся, и подойдя к этой калитке одним движением выбил ее. Вернее, ударил, и она распахнулась. Некому, жаль, было оценить четкий, годами отработанный удар. Будем надеяться, что служба безопасности богоугодного заведения его тоже не оценит.

Я быстренько проскочил вперед, Антон за мной.

Мы вышли в какие-то сады-огороды. Стояли ровными рядами плодовые деревья, а чуть дальше виднелись ровные ряды насаждений, подозрительно похожие на чеснок. Или лук. Очевидно, здесь брал начало тот прочный фундамент основы основ любой религии (де факто, конечно) – правильного питания.

Прикрыв калитку, мы рысцой – сначала маленький, потом большой, рванули напрямик через огород, стараясь не топтать грядки.

Конечно, чтобы удерживать на своих плечах непосильную ношу монастырского бремени, генно-модифицированных продуктов будет недостаточно…

К чести огородников, или кто там следит за этими посевами, все выглядело очень и очень пристойно. Уж на что я не любитель сельского хозяйства, а и то оценил! Уж труда-то, во всяком случае, немало вложено!

В общем, мы незаметно пересекли огород, словно какие-нибудь овощные диверсанты и синхронно перемахнули через низенькую оградку.

Потом были какие-то галереи и дворики, в одном – лежали расстеленные на каменных плитах несколько красных ковровых дорожек – очевидно для чистки, и, миновав импровизированные Канны, мы оказались возле еще одной двери, значительно солиднее, чем предыдущая.

– Ну и чего далее? – спросил я.

– Да почти пришли, – тяжело дыша, ответил мальчишка. Ага, ментальные силы – это вам не физические. Тренироваться нужно, уважаемый, это вам не банкоматы потрошить!.. Хотя где ему тренироваться было, в своих бункерах, что ли?

Я нажал старомодную ручку, в виде палицы, точь-в-точь такая же была у прабабушки в деревне – не заперто.

Дверь открылась, и мы вышли на небольшую площадь, посреди которой возвышался аккуратный дом из красного кирпича. Рядом стояли два автомобиля.

* * *

На следующее утро Миша проснулся бодрым и полным сил. Он вскочил с кровати, включил «ДДТ» и взялся за гантели. На сегодня предстояло много дел: нужно было отдать материал на пальцы СБУшникам, потом передать это все в Москву.

Выполнив пятьдесят отжиманий и комплекс упражнений с гантелями, Миша немного побоксировал с тенью и пошел в душ. Стоя под горячим дождем и слушая, как надрывается Шевчук, он еще раз перебирал в уме факты, ставя на первое место необычные.

Пионерский сбор в доме отдыха. Первое. Как ни крути, очень и очень подозрительно, если вспомнить об убийствах. Тем более, если первое еще как-то можно объяснить, то второе… Восемь или девять человек съезжаются к черту на кулички чтобы устроить посиделки на полчаса. Глупо? Кто знает! Странно? Даже очень. Хотя в самой встрече ничего противозаконного.

Дальше. Второе. Организатор, а Миша был уверен, что самоубийца был организатором встречи или куратором (так как он приехал ранее и ушел последним – все факты говорят об этом), что в данном случае сути не меняет, кончает жизнь самоубийством. Словно Терминатор у которого закончилась программа. Глупо? Глупо! Странно? Очень.

И выстрел… В ночной тишине он должен был быть слышен на несколько километров… Странно.

Третье. В теле убитого находится алмазная пуля. Или бриллиантовая. Но хотя второе значительно дороже, первое звучит на порядок круче. Итак, алмазная разрывная пуля. Или, выражаясь иначе, экспансивная пуля с начинкой. То есть, штука, от которой любой человек валится с копыт. Почему, или вернее, как, человек с таким подарком вообще смог выжить, остается загадкой. Любой эксперт подтвердит это. Если конечно, эксперт нормальный, а не… в общем, не нормальный.

Четвертое – начинка. Почему пуля начинена этим долбанным алмазом? Три варианта. Вариант А. Это сувенир, подарок на память, прикол или нечто в этом духе, что по случайности (или целенаправленно) попадает в винтовку, а оттуда – в легкое неизвестному левше. Мотив? Месть или случайность. Глупо? Не очень. Странно? Не совсем.

Вариант Б. Пуля специально отливалась на оборотня, вампира, призрака или прочую нечисть. Почему она оказалась в неизвестном, дело десятое. Может, по ошибке, может, он и был (или считался) той самой нечистью, в данном случае, это несущественно. В любом случае, стрелявший ошибся в расчетах, так как жертва выжила. Миша усмехнулся, вспомнив бородатый анекдот: Одного мужика ударили топором в голову. – И что, он умер? Конечно, топор же отравленный был!

Если в тебя попадут такой пулей, один хрен, алмаз в ней, или навоз – результат один и тот же. Мотив? Убить оборотня. Глупо? Глупо. Странно? Более чем.

Вариант В. Стрелявший не знал о патроне, вернее, о его начинке. Возможно, нашел ее или украл и приспособил к делу, то есть совместил точку А с точкой Б – пулю с телом. Мотив? Не важно. Глупо? Нет. Странно? Нет.

Все три варианта не давали продвинуться дальше, а лишь как-то помогали объяснять происшедшее.

Тот, кто мог бы более-менее прояснить события, сейчас отчитывался в месте, куда ни Миша, ни его знакомые доступа не имели. Пока.

В общем, четыре неизвестных в уравнении с неопределенным количеством членов. И главное, непонятно, что же ставить после знака равенства.

Не в Мишиных привычках было подвергать второстепенные события глубокому анализу. Существует основная проблема – ее нужно решать. Все.

Позавтракав, он быстренько собрался и вышел из дома.

По дороге он набрал номер знакомого СБУшника. Как и было договорено, они встретились на «Аквапарке».

Миша шел не спеша, и Виктор сам его окликнул.

Пожав офицеру руку, Миша передал ему пакет.

– Откатать и пробить пальцы? – уточнил тот.

Миша кивнул.

– По всему, что найдешь.

– Сделаем, – согласился Виктор.

– Когда будет готово?

Виктор собрался назначить срок на послезавтра, но увидев напряженное ожидание в Мишиных глазах, изменил свое намерение.

– Да сегодня и будет.

– Спасибо! – крепко пожал ему руку Миша и исчез.

* * *

– Пришли. – Сообщил Антон.

– Куда?

– Не видишь? К резиденции Патриарха.

– Здорово! – пробормотал я. Не видишь!

Антон отряхнулся. Я тоже привел себя в порядок – пригладил волосы и похлопал себя сзади по джинсам. Порядок.

– Слушай внимательно, – тихо сказал пацан.

– Ну, слушаю, – сказал я недовольно.

– Сейчас мы зайдем, и ты попросишь аудиенции у Митрополита…

– Ага. Будет он меня слушать. Так прямо и ждет… – перебил я.

– Будет.

– А как его называть? Его Святейшество или еще как-то?

– Не важно! Говори – Митрополит, и все!.. – Антон вздохнул. – Значит, когда спросят, кто мы – ответишь, что с ним желает встретиться Да́йрон.

Тут-то я впервые и услышал это… Имя? Слово? С ударением на первом слоге.

– Что еще за Дайрон? Фамилия твоя, что ли? Или ник? – Не удержался я. – Антон Дайрон… М-да. Так это я Дайрон, значит? А ты кто будешь – Дайрон-два? Или мини-Дайрон?

Мальчишка вздохнул.

– Ладно, пошли… Дайрон. – сжалился я.

Мы подошли к скромному крыльцу в торце дома.

– Жаль, не успели тебе костюмчик с бабочкой купить, и розовые носочки, – заметил я.

Антон хмыкнул.

Мы поднялись, и я решительно тронул дверь. Она оказалось не заперта.

Очутившись в небольшом холле, отделанном, надо сказать очень и очень скромно, если, конечно, судить о богатстве церкви, как таковом, я с интересом осмотрелся.

Мягко ступая, к нам подошел служитель лет сорока, одетый в скромную черную рясу.

– Добрый день! – вежливо сказал он. – Чем я могу вам помочь?

Я прокашлялся. Может, следовало, зайдя, перекреститься?

– Добрый день! Мы хотели бы попросить аудиенции у Его… гм, Митрополита…

В глазах служителя мелькнуло удивление.

– А разве вы… не от Украинской организации правосл… Но… Как вы сюда попали? Сегодня не приемный день, и Святейший, к сожалению, не может уделить мирянам внимание! – Его рука стала мягко направлять нас к выходу.

Антон засопел.

Очевидно, кротость посетителей тут не нашла приюта! Изменим тактику.

– Передайте Его Святейшеству – сухо сказал я, – что его желает видеть Дайрон!

Рука служителя повисла на воздусях.

Ага!

– К-кто? – очень тихо переспросил он.

– Дайрон, – вежливо сказал я и посмотрел ему в глаза. Он поспешно отвел взгляд.

– Одну минуту. – И стуча каблуками, исчез за дверью.

– А тебя тут уважают! – вполголоса заметил я. – Ты кто, детский патриарх, что ли?

Антон прижал палец к губам.

Я пожал плечами, и шагнув, стал рассматривать огромные то ли иконы, то ли картины, висевшие на стенах.

– Интересно, неужели к нему так легко попасть? – подумал я.

Мысль прозвучала вслух.

– С чего ты взял? – спросил Антон, присев на изящный стульчик.

– Да вот… по обстановке сужу.

– Так у тебя же пропуск и пароль! – удивился мальчишка, словно забыв о том, что сам только что предостерегал от разговоров. – Да и время выбрано удачно. Потому и кажется все простым!

– Ага! – Я подошел к лежавшей на подставке огромной книге. – Все в мире просто, только нужно знать пароль.

– Ну да! – согласился Антон. – И использовать его в нужное время!

Из-за двери послышался топот. Неужели канонами предписано ходить в кирзачах? А как же стук, отвлекающий Митрополита от работы или благочестивых размышлений?

Показался давешний служитель, весьма обеспокоенный на вид.

– Прошу за мной, – сглотнув, сказал он, испуганно глядя на меня. – Его Святейшество ждет вас!

Это он меня считает Дайроном. Может, это должность? Или звание? Профессор, врач, безработный, дайрон?

Я кивнул, молча взял Антона за теплую ладошку и последовал за монахом.

Мы прошли через комнату и маленький коридорчик и стали подниматься по очень удобной деревянной лестнице на второй этаж.

На площадке между этажами мужчина повернулся и сообщил:

– Митрополит примет вас в трапезной.

Ну да, а время-то обеда!

Мы зашли в небольшой зал, размером с обычный школьный класс. В углу маленький камин, со стоящими на нем статуэтками, рядом сервант дорогого дерева с посудой и хрусталем. На полу – паркет и ковер. Посреди комнаты – овальный стол, покрытый белоснежной скатертью. На стенах иконы, картины – все как полагается в таком месте.

И цветы, цветы, цветы. В вазах больших и маленьких. На полу и на окнах. Аккуратненько и скромно. Честно говоря, я ожидал большего, но ощущение уюта присутствовало. Интересно, это все без женского участия? Или все-таки есть какая-нибудь экономка, она же по совместительству дизайнер?

Я открыл рот, чтобы спросить об этом служителя, но перехватил взгляд Антона и передумал.

Чрез несколько секунд послышались тяжелые шаги, и вслед за нами, аккуратно ступая, вошел Митрополит.

Я узнал его сразу. Сказать, что я был потрясен или ошеломлен? Так нет же. Если бы на его месте был Джет Ли или Ван Дамм, меня это взволновало бы больше.

Что поделать, я, по крайней мере, пока, не слишком фанатею от церкви. Даже наоборот.

Митрополит, нужно сказать, выглядел усталым. Такой себе дедушка уже в годах, в домашней серой рясе и с крестом на груди. И в домашних тапочках. Совсем не похож на первое лицо церкви, каким его изображают в газетах и тиви. Может, его только что разбудили?

И вот он-то как раз узнавать никого из нас явно не спешил, с удивлением переводя взгляд с меня на Антона и обратно.

Не узнает! Ага, значит, Антон тоже не этот самый загадочный Дайрон!

Вот что бывает, когда пользуешься чужими паролями!

Однако, нужно доводить начатое дело до конца. Раз Антон так хотел с ним встретиться, тем более, если учитывать перебежки огородами.

– Мы могли бы переговорить с Вашим Святейшеством наедине? Вопрос не терпит отлагательств! – мягко сказал я, пытаясь не думать о возможных последствиях, если окажется, что Антон меня развел.

Митрополит качнул кистью, и наш проводник исчез, аккуратно притворив за собой двери. Послышались удаляющиеся шаги. Теперь понятно, зачем помощникам такие копыта! Чтобы не подслушивали.

Митрополит отодвинул крайний стул и грузно опустился, жестом приглашая нас.

Антон обошел стол и сел напротив. Я примостился в конце стола.

– Слушаю вас, – разомкнул губы Глава Украинской Православной церкви.

– Αυτό συνέβη, – мальчишеским баском произнес Антон.

Я не понял, о чем идет речь, но судя по произношению – язык греческий.

Патриарх в буквальном смысле вытаращил глаза.

– Δεν καταλαβαίνω, – пробормотал он.

Антон положил руки на стол.

Следующие десять минут разговор шел ни о чем. Антон говорил и говорил, а митрополит, судя по всему, улавливал лишь небольшую часть, не имея, очевидно, достаточной практики в языке.

– Эээ, ίσως, переводчика? – неуверенно спросил он, глухо откашлявшись.

– Не стоит, – по-русски отрезал пацан. – Вы поняли, о чем идет речь?

– Лишь в общих чертах, – развел руками митрополит, – и то, похоже, неправильно понял…

– К сожалению, правильно. – Сухо сказал мальчишка. – Все сказанное мною, можно уложить в пару слов: Совет продали.

– Позвольте, как продали? – не понял патриарх. – Но каким образом?

– Самым банальным: за деньги и обещания. Классика. – И Антон заскрипел стулом.

– Но… но… Я те… Вам не верю! – повысил голос хозяин. – Это розыгрыш? Или может, провокация? – Его голос постепенно набирал силу, и в нем послышался металл.

Вот он, настоящий глава Украинской церкви!

– Вы помните, два с лишним месяца назад мы встречались именно по этому поводу? – жестко спросил Антон.

При этих словах лицо патриарха сморщилось, словно от зубной боли. Но Антон невозмутимо продолжал:

– Я тогда ясно дал понять Совету о предстоящей возможной угрозе… Вы помните, надеюсь, чем это закончилось!

– Я, в отличие от некоторых моих коллег, не был приверженцем какой-либо стороны, – глухо сказал митрополит, глядя на свои, перевитые сетью голубоватых жилок руки, мелко подрагивающие на скатерти. – И ваше сообщение… оно показалось мне тогда слишком невероятным… Да, слишком невероятным…

– Я не виню вас – мягко сказал Антон. – На вашем месте я бы и сам, пожалуй… Но все же факт остается фактом: мы упустили драгоценное время… Здесь, впрочем, и моя доля вины, и немалая. Я поступил неразумно, постепенно отстраняясь от…

– Но как… каким образом вы, в таком виде?.. – с интересом спросил патриарх.

– Вы сомневаетесь, действительно ли это я? – понял его мальчишка. – Вам нужно подтверждение?

– Мои сомнения почти полностью развеяны… Почти… – Старик грустно усмехнулся. – Но ответьте мне на один вопрос, если это действительно вы, – он помолчал, словно подыскивая слова, и спросил:

– Мог ли я тогда…

– Нет! – решительно сказал Антон. – И перестаньте корить себя за тот случай – вы действительно сделали все, что было в ваших силах!

Лицо патриарха просветлело. Он кряхтя встал из-за стола, и низко поклонился сидящему мальчишке.

От неожиданности я вытаращил глаза.

– Сядьте, друг мой. – Мягко сказал Антон, – нам есть о чем поговорить.

VII

Миша сидел за компьютером. Номера кредиток и фото часов он уже отправил электронной почтой в ФСБ, бывшему однополчанину Сергею Завадскому, и теперь ждал результатов, периодически заходя в почтовый ящик. В принципе, при получении нового письма программа должна была автоматически подать сигнал, и Миша об этом знал, но все же словно бы поддавался иллюзии первым увидеть ответ.

Рядом зашевелился «HTC». Он взял трубку. Звонил Виктор.

– Ну что, удачно? – напряженно спросил Миша.

– Да так. Есть четкий палец на обломках. Флешка мертвая. Чашки – тоже голый вассер.

– Что за палец?

– Большой палец. Мы особо не пробивали, но наши говорят – похож на женский. Процентов восемьдесят.

– А остальное, значит, пусто… – Миша задумчиво водил мышкой по экрану.

– Говорю же, только палец на КПК этом! – в голосе Виктора прорезалось легкое раздражение.

Миша почувствовал смущение. Ничего действительно серьезного, требующего на всю катушку использования связей не произошло, а из-за своей прихоти он напрягает ребят, а ведь вполне возможно, что у них будут из-за него проблемы.

– Извини, Витек, это я что-то… Спасибо огромное, за мной должок! – поспешно сказал он.

– Да ладно! – потеплел голос собеседника. – Фото я сейчас сбрасываю на мыло, лови. По картотеке не пробивали, у пацанов там какой-то сервер важный лег. Так что если не к спеху – пробьем, но к началу той недели, не раньше.

Миша сначала хотел отказаться, справедливо считая, что у ФСБ шансов будет больше, но потом решил перестраховаться. Тем более, давать понять человеку, что дело, из-за которого он только что подставлялся для тебя, не такое и важное – это свинство.

– Да когда сможешь! – бодро сказал он. – Вопрос серьезный, так что будем рады любой помощи.

«НТС» зашевелился в руке. Умненький аппарат сообщал, что в почтовый ящик зашел файл. В ту же секунду в правом нижнем углу экрана выскочила надпись: «получено новое письмо» с электронным адресом Виктора.

– Все! Письмо вижу.

– Тогда порядок! – отвечала трубка. – До связи!

– Спасибо! Отбой! – поблагодарил Миша и связь прервалась.

Миша открыл письмо и прикрепленный к нему файл.

Программа развернула картинку высокого разрешения на экран. Миша всмотрелся в отпечаток. Отпечаток женского большого пальца.

Копия письма пошла к Завадскому.

В десять двадцать две пришла электронка от Завадского. Письмо застало Мишу по пути домой. Утром Миша вышел купить фруктов и электрическую лампочку, взамен сгоревшей в прихожей. Три месяца отсутствие света ему не мешало, а тут вдруг неожиданно понадобилось привести все в порядок. Миша стал в тени раскидистого каштана, и держа в левой руке пакет из супермаркета, правой стал нажимать клавиши на экране.

Письмо лаконично сообщало: «Три карты мертвые. У одной – срок еще два месяца в Райффайзене, в странах СНГ вроде должна работать везде. Кредитка на полста штук баксов. Все зарегистрированы на некоего Ломакина Александра Львовича. Но по базам и по паспорту такой нигде не проходит. Скорее всего, туфта.

По часам ничего, фотки не очень, но единственно, – куплены они не в России, по крайней мере, официально.

Отпечаток пробили, так что можешь радоваться. Хельга Груббер. Немка. 1972 г.р. 43 года. Белая.

Внимание: Заместитель Генерального директора Всемирной организации здравоохранения ООН. Член комиссии ООН по народонаселению и развитию. Живет в Гамбурге, Германия. Короче, крутая шишка. Не знаю, откуда ты выхватил ее палец, но вероятность больше 98 %, что это ее.

З.Ы. Не думай, что это мы так владеем информ. Это мне Франсуа подкинул. Помнишь его? В 98-м, в Питере? Длинный такой, с метровым кадыком? Так это его работа. Просто, когда в их здании была кража чего-то там особо ценного, у всех ихних работников, и всех, кто в здании тогда находился, откатали пальцы. Так что благодари фрицев, что они данные по пальцам зачем-то засунули в базу Интерпола. Наверно, потому что это произошло все в здании ООН. А нам на руку .

З.Ы.Ы. Ты, засранец, хоть бы зашел как-нибудь.

С уважением, Сергей Завадский».

К письму было прикреплена дактилокарта и фото строгой и вместе с тем миловидной женщины средних лет со строгим выражением лица.

Миша долго смотрел на него, затем спрятал телефон.

– Хельга Груббер – вслух произнес он.

* * *

У вас никогда не возникало чувства, словно это все происходит с вашим двойником? Вы как бы очевидец и участник событий, но они сами по себе настолько не вписываются в общую картину происходящего, что быть этого не может в принципе!

Примерно такая же ситуация проигрывалась сейчас.

Я словно смотрел фильм, где актеры безупречно отыгрывали свои роли, только сценарий был слишком уж невероятен. Хотя, сказать честно, я не был удивлен до потери сознания. Более того, до сих пор я слабо верил в реальность происходящего, ожидая нормального, прагматического объяснения.

Я отвлекся, поглощенный своими мыслями, и упустил из виду остальную часть разговора. Или, может, это не моя заслуга, а этого… Дайрона? Печально, если это так. Радует одно, я хотя бы осознаю это.

Когда я поднял глаза на беседующих, Патриарх плакал. По его сморщенным щекам текли слезы, исчезая в седоватой бороде, и он совершенно этого не стеснялся.

Лицо мальчишки было мрачным.

– И что же теперь? – задал вопрос митрополит, приложив к блеклым глазам сложенный платок.

– Пока ничего! – пожал плечами Антон, и пробарабанил по столу минорный аккорд.

– А Совет? – с надеждой спросил Патриарх, коснувшись креста, висевшего на груди.

– Увы, это уже не Совет! – ответил ему Антон, не прекращая марша.

– Чем я могу вам помочь?

– Вы проницательны. Мы пришли к вам именно поэтому. – Антон помолчал. – Ваше святейшество, нам нужен самолет. Желательно личный.

– Гхм… – поперхнулся митрополит. – Когда?