Ожидание заката

– Он в очках был? – пришел на помощь Миша.

– Н-не знаю. Он же ко мне полубоком-полуспиной сидел. Вроде нет, а может, и в очках, кто его знает! – размышляла Екатерина. – Точно не скажу.

– А было у него что-то в руках? – Миша вспомнил про кейс. – Ну, чемоданчик там, или сумка… Что-нибудь такое?

– Ой, не помню! Ну, может, было… – Женщина покачала головой. – Он когда вставал, ко мне-то правым боком был, а подмышкой, слева, как сверточек какой-то. Может быть и сумочка. Не увидела, врать не буду.

– Спасибо огромное, дай Бог вам здоровья! – Миша поднялся на ноги и пошел к скамейке.

…Тело положили на носилки, и засунули в автомобиль. Миша стоял рядом, словно провожая. До последнего момента он всматривался в лицо Кирилла Александровича и думал о Старски. Если это был он.

Машина тронулась с места, и Миша отошел, уступая ей дорогу. Он постоял немного, посмотрел на лавку, и двинулся домой. Ему не хотелось проходить мимо Екатерины, и поэтому пришлось сделать крюк.

Всю дорогу он размышлял. Первоначальный шок прошел, и теперь более-менее можно было проанализировать события.

Если Старски действительно убийца, если они с Кириллом Александровичем поймали черную кошку в темной комнате, то как же он ухитрился убить? Чем-то ситуация напоминала первую серию старого фильма «Место встречи изменить нельзя», когда оперативника Васю Векшина закололи на лавке.

Стрелка? Уникальное оружие спецподразделений, никогда не поступавшее на вооружение в «рядовые» подразделения. Выстрел стрелой, убивающей мгновенно, независимо от того, в какую точку тела она попала. Стрела рассасывается спустя полминуты, и оставляет после себя маленькую точечку, похожую на укус насекомого. Симптомы как при инфаркте или инсульте – паралич сердца, остановка дыхания. Вряд ли вскрытие что-то покажет! Даже если целенаправленно проводить анализ, зная, что именно ищешь – вероятность положительного результата не высока. А уж в сегодняшних условиях! Ноль целых, ноль десятых. Умер и умер.

Что еще? Существуют специальные приборы, способные убить человека, посредством излучения. Но как минимум, нужна передвижная установка. Если бы например, у Кирилла Александровича был стимулятор сердечной мышцы, тоже можно было бы заблокировать его работу с расстояния двух-трех метров, а то и дальше. Но Миша ничего не знал о стимуляторе. Значит, Старски тем более не владел такой информацией.

Что же еще?

Газ, отравление? В принципе, возможно, но маловероятно. Тем более, в таких условиях. Убийце просто не хватило бы времени на подготовку. Или тут целая организация? Бред какой-то!

Почему Кирилл Александрович? Да потому, что Старски посчитал его главным, да и убрать старика естественно, гораздо легче, чем здорового мужика. Потом, кто сказал, что если это убийство, то оно единственное? Может, Миша следующий на очереди! А Кирилл Александрович первый в силу указанных выше причин. Значит, по дороге за ними был хвост? Эта мысль Мише очень не понравилась. Как же так, он, специалист с таким стажем, и не подумал провериться! Честно говоря, мысль о проверке и не приходила Мише в голову. Да и какая проверка! События месячной давности. Что же, «они» чего-то ожидали? Маловероятно.

Миша покачал головой и свернул в переулок, туда, где солнце не так палило.

Да и потом, если разобраться, а было ли убийство? Может быть, Старски тут совершенно ни при чем? А рядом сидел обычный мужик, не имеющий никакого отношения к смерти Кирилла Александровича? А очки и сумка? Во-первых, Екатерина сама не уверена в том, что она видела, а во-вторых, мало ли в Киеве мужчин невысоких мужчин среднего возраста, пусть даже в очках и с кейсом!

Конечно, Старски вел себя подозрительно, даже очень. Но мало ли причин? Может быть, существует весьма прозаическое объяснение всему этому. С другой стороны, слишком уж много вероятностей за последнее время. Так не бывает. И каждое последующее событие служит тому подтверждением.

Хорошо бы, конечно, найти Старски, и зажать ему одно место в тиски! Увы, еще когда они вместе возвращались домой, Кирилл Александрович дал отбой ребятам. Тем более, хоть у Миши и были их телефоны, вряд ли его станут слушать.

И, скорее всего, Старски уже спокойно летит домой первым классом, чтобы передать привет Хельге Груббер. Фройлен Груббер.

Миша сплюнул.

Теперь будет все не так. Миша представил себе лицо Иванны Васильевны, ждущей в гости Кирилла Александровича, и сердце сжалось.

Миша почувствовал на себе чей-то взгляд и пригляделся.

* * *

Интуиция меня не подвела. Мальчишка глубоко зевнул и вытаращился на меня блестящими глазами. Я сперва и не обратил на это внимания, продолжая пялиться на дорогу, по которой то и дело проносились автомобили. А потом перевел взгляд.

– Жив?

– Да в том-то и дело! – Антон закряхтел словно старик, и сел, по-турецки подогнув ноги.

– Ты в норме? – тупо спросил я, ничего более умного не придумав.

– В норме… Ух, с каждым разом это все тяжелее, – проговорил мальчишка с закрытыми глазами.

– Что там произошло? Чего вдруг этот Димитрий на нас напал? – я пошатываясь, поднялся на ноги.

– А ты неплохо его ударил! – с восхищением сказал мальчишка, покачивая головой. – Не многие так смогли бы!

– Просто отработано! – пожал я плечами. Но слова его мне были, разумеется, приятны!

– Да нет, не в этом дело… – Антон замолчал, ловя капли лицом.

– Может, пошли в машину? – кивнул я на ожидающий нас «Истар». – Не хватало простудиться!

– Да, сейчас…

Я махнул рукой и пошел к автомобилю.

Усевшись, я вздохнул, пригладил волосы и включил музыку. Антон идиллически, словно исполненный достоинства йог, сидел под дождем.

– Расти, репка, большая… – пробормотал я.

Когда Антон открыл дверцу, я уже начинал терять терпение.

– Ты чего, заснул там? – грубовато спросил я.

– Я просто приходил в себя! Вода – она, знаешь, необходимое условие для жизни! – пацан откинулся на сиденье.

– И как? Развивается, жизнь-то? – спросил я, заводя.

– Да вроде бы… Сейчас бы поесть!

– Поесть бы… – буркнул я. Да, поесть бы не мешало. Когда мы ели? Даже и не вспомню. Тогда, благодаря полученным впечатлениям и адреналину, есть не хотелось совершенно. Теперь же чувство голода навалилось, и дало о себе знать, схватив своими костлявыми лапами за желудок.

– Поехали, поедим! – Антон хлопнул меня по плечу. – Я угощаю!

– А куда ехать-то?

– В любой кабак!

– А самолет твой? – подозрительно спросил я.

– Никуда не денется!

IX

Проехав пару километров, мы увидели стоявший на трассе «кабак», возле которого стояла пара машин.

Зайдя внутрь, я спросил у вежливой девочки, стоявшей у входа, есть ли у них отдельные кабинеты.

Кабинеты у них были. Мы расположились в одном, и стали изучать меню.

– Можно и поисты! – довольно сказал Антон, пробегая глазами строчки.

– Каков бюджет трапезы? – полюбопытствовал я

– Неограниченный, как кредит Украины!

Что-то я банкоматов не заметил поблизости!

Я выбрал солянку, шашлык и салат.

Антон пролистал меню и разочарованно сказал:

– Выбор не впечатляет!

– А что ты искал?

– Морепродукты.

– Да, из них только крабовые палочки! И то, из морского там только название!

– Ну, значит, мне то же самое!

Некоторое время мы молча ели, обильно запивая наши события соком. Я – овощным, Антон – яблочным.

Потом повторили заказ.

Наконец, я довольно откинулся на спинку стула, сложив на животе руки, поглядывая, что еще можно употребить.

Как говорится, желудок был полон, а в горле еще хотелось.

Антон сидел, сыто поглядывая на меня из-под бровей. Царапина на лице подсохла, и сейчас он выглядел вполне обычным второгодником, сделавшем ближнему своему какую-то пакость, вроде брошенной в карман петарды. Впрочем, оно так и было.

– Ну, господин Дайрон, поведайте же мне суть! – наконец-то смог затронуть я давно интересующую меня тему.

– Об чем?

– Об вашем появлении, об проблеме которую вы обсуждали с митрополитом, и наконец, об странных происках нашего с вами проводника!

Господин Дайрон вздохнул.

– Всех интересуют ответы! Никто не ждет вопроса. А между тем один-единственный, правильно заданный самому себе вопрос даст ответ на все.

Во как заворачивает! Видать, наелся!

– Однако же вы не будете отрицать, – вежливо ответствовал я, – что для этого вопроса необходимо все же обладать определенным количеством информации!

– Не буду.

– Ну и?..

– Так. – Мальчишка выпрямился и внимательно посмотрел на меня. – Есть предложение. Не хочешь прокатиться со мной? Получишь ответы на все вопросы. Со временем.

– А так слабо?

– Слабо. Не хочется тебя подставлять! Много знаешь, а потом приходят такие, как тот монах, и просят поделиться знаниями!

– А мы их встретим, как подобает! Тем более, опыт имеется!

Антон усмехнулся.

– Хочешь его приумножить? Тем более, мне кажется, что даже твой великолепно поставленный удар не поставил точку!.. Так что насчет моего предложения?

– То есть ты предлагаешь бросить все и полететь с тобой в другую страну?

Антон кивнул.

– А тебе оно надо? – проникновенно спросил я.

Пацан ненадолго задумался.

– Наверное…

– Работу, жену, детей… машину… – Я подумал о «Истаре» и настроение испортилось.

– Ну, глобальные перемены будут лишь на пользу! – назидательно сказал Антон. – А за свой автомобиль не бойся – с ним все будет в порядке!

– Это каким же, интересно, образом? – подозрительно спросил я и потянулся за стаканом.

– Да каким угодно! От стоянки до отправки домой! – Антон хмыкнул. – Это не проблема, поверь!

– Это для тебя не проблема! – я задумался. Конечно, перспективы Антон рисовал весьма туманные, но приключение, пережитое нами, начинало мне нравиться. Конечно, сидя за столом, с полным животом жареного на углях мяса рассуждается не в пример легче, нежели во время прыжков по подземельям, в штанах, полных сероводорода, но все же это какое-никакое, но Событие!

Жизнь, как известно, измеряется не годами, а событиями, и естественно, что двадцатилетний пацан лет в динамичной обстановке смены декораций прожил не в пример больше, нежели восьмидесятилетний старец, всю жизнь проведший в своей квартире!

Тем не менее, предложение жутковатое. И соблазнительное.

Заманчивое, как говаривал один сотрудник, когда Света-большая предложила ему место своего заместителя, но для этого он должен был полгода поработать в удвоенном темпе, без выходных и премий, в доказательство своей преданности фирме.

И тут шестым чувством и пятой точкой я почувствовал, что в моей судьбе наступает переломный момент.

Антон, попивая свой искусственный натуральный яблочный сок, с деланным равнодушием попеременно поглядывал то на меня, то внутрь стакана. Пил удивительно долго, и при этом содержимое его стакана не убывало.

Волнуется, значит. Неужели ему так важно, чтобы я с ним поехал? Может, он собирается принести меня в жертву где-нибудь в Праге, в какой-нибудь Костнице? Или же, что более вероятно, я ему нужен как собеседник и, главное, телохранитель?

Правда, спустя несколько дней, воспоминания о последнем вызывали у меня истерический смех.

Ну ладно, обо всем по порядку.

– Ну не знаю, – наконец резюмировал я. – Вроде бы и да, но как бы и нет…

– Нужен дополнительный стимул? – предположил Антон.

– Не помешает. Только не из серии «мозгопрочистки»!

– Будет тебе стимул. Чего ты хочешь? Миллиард?

– Э-э, нет, пожалуй… Не знаю… А где ты шокер взял?

– Какой шокер? – очень натурально удивился Антон.

– Тот, тот! Которым ты Димитрия отправил на орбиту! Или не отправил?

– Отправил! – сказал Антон и потрогал себя за лоб. И вдруг уставился на меня. Потом на свою руку.

– О черт! – душераздирающим шепотом произнес он и взялся за голову, с ужасом глядя на меня.

– Не отправил, значит, – проницательно заметил я. – Так что у нас там насчет шокера?

…Через полчаса, тщетно пытаясь пригладить стоявшие дыбом волосы, я с мальчишкой покинул кафе.

* * *

В конце переулка его ждали.

В арке, соединяющей переулок и старый парк, стояли двое, лет по тридцать пять. Один здоровый, ростом с самого Мишу, и одетый так же – в кроссовки, джинсы и черную кожанку. Второй обычного роста, в спортивных штанах и футболке. Фигуры мужчин были нарочито расслабленными. Миша почувствовал опасность. Он оглянулся назад. Метрах в двухстах за ним шло еще двое. Миша сунул руку в карман куртки и нащупал часы.

Окна домов, выходящих в переулок, располагались таким образом, что жителям квартир не было видно, что происходит в арке. Единственный способ, пожалуй, это выйти на балкон. Иными словами, свидетелями и не пахло.

Миша подошел поближе. За несколько шагов до арки, тот, что пониже ростом, вышел ему на встречу, с озабоченным лицом что-то говоря по телефону, и перекладывая на ходу трубку в левую руку. Обходя Мишу справа, он неожиданно выбросил руку, целясь ему в скулу. В кулаке у него было что-то зажато, но что именно, Миша не успел разглядеть.

Миша был готов, и поэтому нападавшему не удалось застать его врасплох. Схватив нападавшего за предплечье левой рукой, Миша выдернул из кармана руку с зажатыми, словно кастет, часами и молниеносно ударил мужчину в лицо. Раздался хруст, брызнула кровь, и нападавший молча упал на мостовую.

Миша резко рванул вперед, и в два прыжка очутился перед вторым, в похожей одежде. Тот резко взмахнул рукой, и резко свистнула, раскрываясь, складная дубинка.

«Убивать не хотят», мелькнуло в голове у Миши. «Сначала допросят». Вполне вероятно, допрашивать собирались с применением препаратов, которые Кирилл Александрович вряд ли бы выдержал по причине возраста. Миша обдумывал эту мысль, а тренированное тело работало само. Подшаг, и у нападавшего сокращается расстояние для замаха. Скорость меньше, следовательно, удар слабее. Правая рука вверх, и на «Ролекс», точно на щит, опускается дубинка. Боль в руке. С звонким чавканьем что-то ломается. Металлический стержень соскальзывает, и нападавший на долю секунды успевает удивиться. Мише этого достаточно. Левой рукой он бьет здоровяка в подбородок. Может, здоровяк и хорошо держит удары, но против Мишиной «коронки» ему не устоять. Голова амбала качается назад, тело начинает валиться, но ноги еще твердо стоят на земле.

Миша понимает, что здоровяк здесь для того, чтобы обеспечить необходимое алиби. Мишу унесут, а он повернет обратно, и случайные свидетели, если таковые будут, подтвердят, в случае чего, что он ушел сам. Колени сгибаются, и здоровяк мягко оседает на землю. Безопасная уже дубинка аккуратно лежит рядом. Слышен приближающийся топот. Миша резко рвет вперед, в парк, в глубину надежных зарослей.

Жаль, мало времени, можно было бы обыскать этих двоих, думает он на бегу, время от времени бросаясь в стороны, опасаясь, что преследователи вздумают стрелять. Но никто ни в кого не стреляет. Миша ныряет в кусты и исчезает из виду. Теперь его не найти.

Зазвонил телефон. Незнакомый номер.

– Алло! – крикнул Миша на бегу.

– Алло! Михаил Иванович! Это Колесниченко! Узнали? – это звонил Павел.

– Рад тебя слышать, – задыхаясь, пробормотал Михаил.

– Я, собственно, звоню узнать, как дела продвигаются… Вы можете говорить? – обеспокоено спросил Паша.

– Да, вполне. – Миша наискось продирался через кусты.

– Ага. Так что там новенького?

– Да в принципе ничего, если не считать, что одного моего товарища час назад убили, а в данный момент пытаются убить меня.

Павел засмеялся.

– Ясно. Война идет полным ходом! Ну держитесь там! Или нужна помощь?

– Пока нет. А то еще одна жертва будет! – Миша с размаху перепрыгнул через низенький парапет.

– Ну ладно, уговорили! Вы звоните, если вдруг проблемы какие! Помогу чем смогу.

– Обязательно. Но чуть позже, я сейчас немного занят.

– Позже так позже. Ну пока. – И Павел бросил трубку.

Миша остановился, прислонился к дереву и хрипло рассмеялся. Он поглядел на «Ролекс» который до сих пор сжимал, точно кастет. Стекло пересекала ломаная трещина, перекосило пару звеньев браслета и полностью исчезло колесико завода. Но часы шли. И вместе с ними неумолимо проходило время. Все повторялось, как тридцать лет назад – чтобы выжить, нужно сражаться, менялись лишь декорации.

И это почему-то не удивляло.

* * *

Я, полностью ошеломленный, вел машину, искоса поглядывая на… мальчишку. То, что он мне только что рассказал… Давненько не было такой встряски. Последние сутки удивительно щедры на события! Теперь должно наступить либо полное спокойствие, либо это только начало. Не знаю, что лучше.

Скоро должна прийти сонливость. Мозг, перегруженный информацией, потихоньку должен ее переварить и усвоить. И вот тогда… Что будет тогда, я так и не придумал – мозг же еще не закончил усваивать!

О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель.

Да, и опыт, и гений, и случай…

Размышляя об этом, мы незаметно приблизились к Борисполю.

Антон молчал, оставляя меня наедине с моими мыслями. А может, он уже жалел, о том, что рассказал? Не знаю.

Аэропорт мы нашли сразу.

Через несколько минут я подъехал, отыскивая место, где можно припарковаться. Множество автомобилей, людей и вещей.

Найдя, наконец, место между черным «Хюндаем» и серой девяткой, я облегченно вздохнул.

Интересно, как бывает: все глобальные проблемы мирового масштаба меркнут перед мелочью: правильно припарковаться, получить пальто в гардеробе или сдачу в супермаркете!

– Ну, что будем делать, командир? – спросил я.

– Для начала поставим машину на стоянку.

Здорово! Нафига ж мы парковались?

На стоянку, так на стоянку…

Я не возражал, хотя было до обидного жалко. Сердцу.

На память я снял болтавшуюся под зеркалом заднего вида игрушку – маленький прозрачный мячик, с орех размером, ярко светившийся при нажатии.

Оставив автомобиль под навесом, в дальнем углу стоянки, я выдал тощей девице, со связкой разноцветных браслетов на руках, приснопамятные пятьсот долларов. На месяц, по крайней мере, хватит.

До свидания, машинка! Скоро увидимся!

С собой я ничего, кроме документов и мобильника не взял – Антон уверил, что в этом нет никакой необходимости. Ну еще бы!

Вошли в здание аэропорта, и пацан решительно потянул меня куда-то сквозь толпу.

Мы миновали огромный зал ожидания, прошли под какой-то вывеской, повернули налево, потом опять налево, потом направо. Прошли через чью-то приемную, потом через полутемный служебный коридорчик и спустились по узенькой полутемной лестнице. Еще один коридор и дверь в конце.

Всю дорогу я размышлял о случившемся, пытаясь выудить среди вороха информации хоть что-то, что помогло бы понять и объяснить происшедшее со мной.

Не нашел.

Выйдя из здания, мы подошли к неприметному мужчине лет сорока пяти, в кремовой рубашке и светлых брюках, стоявшему к нам боком и с интересом следившего за действиями работников аэропорта, цепляющих к тягачу какую-то невиданную машину – то ли трап, то ли коридор.

– Всеволод Григорьевич! – полуспросил-полуответил Антон.

– Добрый день! – обернулся к нам мужчина.

– Вы нас ждете? – спросил я, пожимая ему руку.

– Вас, если это вы! – пошутил мужчина, и оглядев нас, уточнил:

– Летит, я так понимаю, кто-то один.

– Оба. – Помедлив, сказал я.

– Понял. – Четко ответил мужчина. – Пойдемте за мной.

Мы сели в открытую яркую машинку, чем-то похожую на электромобили, в которых игроки в гольф путешествуют по своим необъятным полям.

Нас повезли куда-то в сторону другого корпуса.

Невдалеке от здания стоял небольшой самолетик с опущенным трапом, возле которого прохаживался какой-то мужичок и девушка, доставшая откуда-то из своего профессионального запаса американскую улыбку «все о’кей», судя по всему, стюардесса.

Таких самолетов я раньше не видел.

Ничего, конечно особенного, я их вообще немного видал в жизни.

Два основных крыла, и два поменьше – на уровне хвоста. Две турбины по бокам и одна – на корпусе, в основании хвоста. А может, это не турбина, а воздухозаборник какой-нибудь? Не знаю, с самолетами я знаком только по игрушкам.

На хвосте огромными буквами было написано «7Х».

– Пожалуйста. – Всеволод Григорьевич проворно вылез из машинки, и подвел нас к трапу, едва ли не придерживая за локотки и хлебосольным жестом приглашая войти. – Приятного полета.

– Спасибо! – поблагодарил я.

– Спасибо! – вторил Антон.

И все. Никаких тебе документов, паспортов. Вези хоть наркотики, хоть оружие, хоть золото. На высоком уровне возможно все.

Интересно, этот Всеволод Григорьевич, кто он такой? Референт? Порученец? Полковник СБУ? Об этом я никогда не узнаю. Но сработано четко. Я хотел было спросить, давно ли нас ожидают, но не стал: репутации это мне не прибавит, да и вряд ли он скажет что-то конкретное. Скорее, отделается стандартным «все в порядке». А так он нас считает персонами ВИП!

Всеволод Григорьевич остановился, не дойдя метров трех от трапа, и замер как вкопанный, словно панночка перед меловым кругом Хомы. Наверное, на меньшее расстояние его компетенции не хватало. Как-нибудь переживем…

– Что это за самолет? – с любопытством спросил я у Антона. Тот пожал плечами и стал подниматься по трапу.

– «Дассаулт Фалкон», – ответил мне немолодой дядечка в форме пилота, прохаживающийся в тени, отбрасываемой корпусом.

– Семерка? – с умным видом уточнил я, вспомнив хвост.

Он кивнул, уважительно поглядывая на меня. То ли из-за моих познаний в авиации, то ли из-за высокопоставленных лиц, обеспечивших нам этот самолет.

– Давно таких не видал! – пояснил я и шагнул к трапу. Он – за мной.

– Когда отправляемся? – спросила стюардесса.

Я замер на второй ступеньке, задумчиво оглядывая взлетное поле и корпус. Со стороны можно было подумать, что я размышляю о делах государственной важности или тоскую о родине.

Стюардесса, должно быть, так и решила, потому что вопрос повис в воздухе. Она и мужик терпеливо ждали.

На самом же деле, я просто «держал паузу». Знаете, как в фильмах бывает!

Я сейчас представлял себя крупным авторитетом, «серым кардиналом», лицом, наделенным неограниченным влиянием, но в силу непреодолимых обстоятельств вынужденным лететь на край света инкогнито, на самом скромном из своих многочисленных самолетов. Это пятнадцать лет назад встречали по одежке, а сейчас вон, даже миллиардеры в шортах и шлепанцах ходят! Так что мой внешний вид никого не удивит.

Лучше в обычной одежде на крутом самолете, чем в модельном костюме пешком!

Водитель машинки, Всеволод Григорьевич, и те двое почтительно замерли, ожидая моего окончательного вердикта. Вдруг я передумаю! А ведь я могу, я такой! И вся эта шарманка закрутится в обратном направлении.

Я задумчиво постоял, непринужденно перебирая пальцами правой руки, и достал мобильник.

– Валера! – сказал я негромко, но меня все услышали. – Вы вот что, пожалуй, законопроект тот попридержите… Пока. А там посмотрим. А то, понимаешь, тори опять могут взять верх над вигами… Да… Да… Нет, пока нет… Все, отбой!

Задумчиво покрутив телефон, я наконец-то соизволил увидеть вассалов, почтительно поедающих меня глазами. Ага. Я-то главный, судя по всему! А мой мальчонка со мной. Взял, чтобы не скучал. Пускай там порезвится, пока я решаю вопросы государственной важности.

Наконец, я слегка кивнул Всеволоду Григорьевичу – моя компетенция начинала действовать там, где его – заканчивалась, и поднялся внутрь.

И очутился в небольшом тамбурочке. Сбоку, вжавшись в стену и натужно улыбаясь, словно там сзади ее дергал неведомый кукольник, стояла вторая стюардесса. За линию люка выглядывала лишь ее грудь, облаченная в форменный жакет. Размер четвертый, если не больше. Силикон, что ли? А если рванет в стратосфере?

На бейджике я успел заметить, было написано «Марина».

Размышляя о сиих крайне полезных вещах, и небрежно кивнув на вежливое «добрый день», я прошел в салон, отделанный по последнему слову. В фильмах, конечно, мы и покруче видали, но и вживую ничего так.

Отделка ниже уровня окон, затянутых занавесками, под светлое дерево – не знаю какое, но очень и очень дорогое на вид; светлые бежевые кресла, глубокие и округлые, словно пирожные – хотелось упасть в любое и не вставать несколько дней.

Полированные столики темного дерева с подсветкой, маленькими мониторами и непременными вазочками с цветами.

На полу мягкая ковровая дорожка цвета теплого мрамора (интересно, а те, кто летают в ноябре – где вытирают ноги? Или так и шастают в грязных ботах по салону?). Все это – освещается несколькими скрытыми в потолке лампочками. Одни светят слабее, другие сильнее. И прохладный чистый воздух – бортовая система кондиционирования старалась вовсю.

За несколькими рядами кресел виднелась полукруглая перегородка дымчатого стекла, разделяющая часть салона. За ней виднелся диван, зеркальный тумбовый стол и кресло еще уютней на вид, если такое вообще возможно…

Антон развалившись, сидел в кресле, локтем опершись о раму иллюминатора. Перед ним стоял стакан с соком, из которого торчала соломинка. Для полной идиллии не хватало слюнявчика и печенек.

Я уселся напротив и покровительственно кивнул мужичку, зашедшему следом.

– Добрый день. Самолет в вашем распоряжении. Командир Мостовой Игорь Иванович! Экипаж два человека, на борту, не считая вас – всего четыре человека. – Это он о стюардессах.

– Очень приятно! Взлетаем. Направление – запад. Остальное уточним позже.

Очевидно, нужно было сказать что-то еще, так как мне показалось, что информации для летчиков маловато. И Мостовой что-то хотел спросить, но передумал и закрыл рот.

Я бросил взгляд на Антона. Тот незаметно кивнул. Значит, все правильно.

Капитан кивнул и прошел в кабину.

* * *

Выбравшись из парка, Миша рванул домой. Счет шел на минуты. Нужно было опередить Старски и его команду. В том, что Старски и Груббер замешаны, равно как и в том, что ребята работают оперативно, и значит, скоро их нужно ждать в гости, он не сомневался.

Фамилия Груббер оказалось магической – после того как ее произнесли вслух, все завертелось.

На бегу Миша достал телефон и послал короткую команду. «НТС» отправил на почтовый ящик коротенькое письмо с определенной темой. Включенный компьютер примет это письмо и автоматически запустит прикрепленный файл. Все ссылки и пароли будут уничтожены, диск «Е» компьютера, на котором Миша хранил документы, будет стерт, а на освободившееся место переписаны несколько фильмов, специально подобранные таким образом, чтобы полностью занять место. За документы Миша не опасался: копии файлов хранились на удаленном сервере, вычислить который практически невозможно.

Спрятавшись за выступом дома, он осторожно осмотрел двор. Вроде бы чисто. Пока все нормально, он на шаг впереди, но обольщаться на этот счет не стоит: взять его вариантов масса: стрельнут снотворным, ранят, или просто задавят числом. Он вышел из укрытия и быстрым шагом пошел к подъезду.

Зайдя в подъезд, Миша вздохнул. Или паранойя? Нажав кнопку лифта, он стал упругим шагом подниматься по лестнице, жалея, что с собой нет пистолета. Старый «Макар» и удобный «Глок» дожидались его дома, в надежном месте. Миша благополучно поднялся на свой этаж. Все в порядке. Дверь заперта. Оглядываясь по сторонам, он открыл замки и проскользнул в квартиру.

Незваных гостей не было. Пока.

Миша запер замки, достал полиэтиленовый пакет с полки и сложил туда сверток с кредитками и алмазом. Что еще? Деньги, документы, флешка. Миша проверил компьютер, отключил в нем звук, затем разулся, поставил телефон на зарядку и прошел в туалет.

Сидя на унитазе, он делал сразу четыре дела: натянув провод зарядного устройства, звонил Виктору, опорожнял кишечник, обдумывал план действий и проверял спрятанный в тайнике под унитазом пистолет, известный всему миру по голливудским боевикам углепластиковый «Глок-17». Семнадцать девятимиллиметровых патронов, удобная рукоятка и огромный ресурс стрельбы.

Многие ошибочно считают, что этот черный малыш не обнаруживается детекторами. Миша знал, что это неправда, так как ствол и затворная рама мешают незаметно проносить пистолет сквозь рамку металлоискателя.

Впрочем, существовал способ решить эту проблему.

– Алло, Виктор! Приветствую! Можешь говорить? Извини, знаю, что суббота, но помощь нужна. – И Миша кратко изложил суть проблемы – определить куда улетел или улетает сегодня германский подданный Макс Старски.

Без особого энтузиазма Виктор пообещал решить проблему в течении десяти-двадцати минут.

Три дела из четырех закончены. Звонок сделан, пистолет проверен, вода с шумом уходит в фаянсовое чрево унитаза. Немного времени на личную гигиену, и Миша готов к труду и обороне. Или только к обороне, поскольку оная также есть труд. Переодев белье и натянув другие, более практичные джинсы, Миша прошел на кухню, стал делать бутерброд и поглядывать в окно.

Бутерброд еще не был доеден, когда во двор въехал черный «Mitsubishi Grandis», из него вышло четверо мужчин. У одного был в руке чемоданчик. Водитель остался сидеть. Двое задрали головы, словно пытаясь увидеть невозмутимо жевавшего Мишу, который спрятался за занавеской.

Злость уходила, на смену ей шла ярость.

Миша отхлебнул молока из пакета, аккуратно закрыл холодильник, убрал крошки и прошел в комнату. Системный блок располагался за тумбой стола, включенных индикаторов не было видно, система охлаждения работала очень тихо, поэтому никто не догадался бы о том, что компьютер включен, ни говоря о том, что он вообще есть. Вытащив из гнезда мышь, клавиатуру и отключив монитор, Миша спрятал все в шкаф. На место монитора Миша поставил хрустальную вазу – подарок на двадцать третье февраля от коллег по Фирме.

Теперь ничего не говорило о том, что в комнате находился компьютер. Миша отключил зарядное устройство телефона и вместе с ним сунул в карман.

Пора вспоминать, чему его учили.

Он в одних носках осторожно подошел к двери и прислушался. Когда на площадке послышался шорох, Миша взял пакет, прошел в ванную и прикрыл за собой дверь. Вдоль противоположной стены, между душевой кабиной, которой практичный Миша заменил установленную строителями ванну, и стеной со стороны лестничной клетки, стояло некое подобие шкафчика для белья, собранное из кусков гипсокартона. В нижней части шкафчика была устроена ниша, из которой выступала на треть корпуса стиральная машина «LG», знаменитая благодаря рекламе, особым устройством своего барабана. Если судить по отзывам в Интернете, стиралка была отличной. Первое место в рейтинге в соотношении цена/качество.

И за четыре с половиной года Миша не раз имел возможность в этом убедиться.

Просунув руку за боковую стенку шкафчика, Миша нащупал зажим, дождался едва слышного щелчка, после чего потянул машинку слегка на себя и влево. Стиралка мягко выехала из ниши и повернулась набок.

Миша с трудом протиснулся в образовавшуюся щель. Задняя стенка ниши состояла из толстого листа крашеной фанеры. Миша надавил на него, и нижний край ушел вперед.