Я не спеша подходил к нему, прикидывая, что предпринять. В голове была масса вариантов, которые сейчас аккуратно упорядочивались по полочкам. Мозг четко просчитывал возможные вероятности.
И все они были в мою пользу.
Когда между нами оставалось метра полтора, я быстро шагнул вперед, к приближающемуся клинку и выбросил вверх отягощенную пятью килограммами свинцовой дроби ногу.
Даже если бы скорость была в два раза меньшей, он все равно бы ничего не сделал.
Пятка легко коснулась его массивного подбородка. И мягко вернулась на траву.
Верзила еще не успел осесть на траву, а тесак уже был у меня в руках.
Теперь у меня будет два мачете.
Я медленно переступил через лежавшего, и подошел к главарю.
Тот замер, глупо моргая глазами.
– Ну что, доннерветер, твою мать? – негромко вопросил я, помахивая ножом.
Он попытался встать, но не успел. Я несильно пнул его в грудь.
Он слетел с бревна и упал на спину, не делая попыток встать.
Лежать.
– Ну, что делать будем? – спросил я у Мяу, пытаясь унять бушевавший в крови адреналин.
Мяу что-то залопотал, схватив меня за руку.
Его сын уже был рядом, всем своим видом выражая полное восхищение.
Я окинул взглядом поле битвы. Первый бой за несколько лет. Впрочем, бой ли? И что дальше?
Не будет ли это медвежьей услугой, которую я окажу Мяу? Оклемаются и вернутся, чтобы отдать долг!
Но интуиция говорила, что инцидент полностью исчерпан.
Водитель проваляется несколько часов, и придет себя. Сломанный нос это хорошее напоминание до конца жизни. У верзилы выбита челюсть и несколько зубов. Тоже не смертельно.
А что делать с этим бюргером?
Я недолго раздумывал. Оттащил его за шиворот на обочину и придавил бревном. Пущай отдыхает.
Когда освободится, то позаботится о товарищах. Надеюсь, что волки тут не водятся.
Джип я хотел сначала опрокинуть набок. Очень хотел. Во-первых, в наказание, а во-вторых, чтобы проверить свою силу.
Второе даже больше.
Но потом передумал. Во-первых, это глупо. Во-вторых, если опрокинуть не получится, окажусь в дурацком положении.
И в третьих, я решил на нем проехаться. А на обратном пути вернуть. Может быть.
Глядя на жующего мальчишку, мне ужасно захотелось жвачки. Но увы, жевательная резинка не входила в сухой паек.
Тогда я достал из кармана сверток с челюстями, и под изумленным взглядом обоих Мяу засунул их в рот.
Непривычно, но прикольно.
Через минуту я ехал за грузовичком, временами улыбаясь во все тридцать два и кивая неослабно машущему мне Мяу-младшему и вместе с ним, но с опозданием на несколько секунд, подскакивая на ухабах.
Машину я вел, несмотря на механическую коробку передач так, словно проработал водителем всю жизнь. Навыки за пять лет совершенно не растерялись, даже наоборот! Да и с этими я справился неплохо…
Такой чистый результат меня совершенно не удивил. Вот если бы не удалось, как раз было бы удивительно.
А так… Лишь легкое чувство удовлетворения.
Такая сила во благо? Если бы это происходило у меня дома, там… не бросился бы я показывать всем и каждому свою крутость? А здесь, среди мирных низкорослых жителей это было, по меньшей мере, глупо…
Примерно через час вдали показалась окраина поселка.
На полпути к поселку живописно располагались руины какого-то древнего храма буддийско-таиландского направления.
Полукруглая крыша и сидящая по-турецки возле входа огромная, в несколько человеческих ростов, потрепанная статуя из серого, местами полированного камня.
К полукруглому входу вела слегка изогнутая, словно сабля, лестница с широкими высокими ступенями, числом не менее пятидесяти.
Начиналась лестница сразу за ажурной аркой с барельефами, возвышающейся над своеобразной ареной, образованной кольцом из камней необычной формы, сильно напоминающих стволы из того странного леса.
Этакая уменьшенная копия Стоунхенджа.
Прямо посреди арены стоял старенький «Рейнджровер».
Я окинул взглядом все это дело, и проехал мимо. А потом притормозил, и дернув рычаг скрежещущей коробки передач, дал зданий ход.
Потому что на барельефах арки были изображены люди с клыками, пившие из чаш, в которые стекала кровь из тел, лежавших на помостах. А другие люди терзали эти тела, отрывая от них куски мяса.
Изображение было плохим, стершимся за долгие годы, но мне удалось все разглядеть.
Какой интересный храм. Я пошевелил челюстями, удобнее располагая пластмассовые протезы.
Он тут для поклонения, или же наоборот, для защиты от тех, кто изображен?
Я остановил машину, и не спеша пошел ко входу.
Вокруг было ни души.
Я прошел мимо автомобиля. Ничего особенного, автомобиль как автомобиль.
Миновал арку и стал подниматься по лестнице.
Никого.
Подойдя ко входу, я осторожно заглянул внутрь. Тишина.
Внутри, на удивление, было светло и просторно.
Сквозь шесть равноудаленных кругов в потолке, каждый из которых был размером с хорошую детскую песочницу, падал свет, освещая круглый, метров пятидесяти диаметром сводчатый зал, формой напоминающий тупую половину яйца.
Никаких алтарей для тел, желобов для слива крови, ничего. Пусто.
Лишь множество одинаковых статуй вдоль стен, с отбитыми руками и головами. Интересно, что каждая следующая чуть отличалась от предыдущей легким наклоном. Если быстро пробежать по ним взглядом, создавалось впечатление, словно человеческая фигура плавно колышется из стороны в сторону.
Одновременно завораживающее и пугающее зрелище. Сродни тем странным картинам, что были дома у Джейсона.
Точно, вампирский храм.
В конце зала, напротив входа виднелся проход. Я пересек зал и заглянул туда.
Тихо.
Длинный широкий коридор.
Пройдя несколько метров, я услышал голоса и за поворотом увидел свет.
Несколько ярких фонарей и четыре человека.
Молодая девушка, парень, немногим старше меня и двое пожилых мужчин.
Один, в очках, худощавый, седой, с морщинистым лицом и окладистой белой бородой, то и дело вставал на цыпочки и озабоченно ощупывал стены, украшенные плавным, сильно напоминающим арабскую вязь, узором, словно не доверяя своим глазам.
Второй, полноватый и лысый, в распахнутой на груди рубахе, стоял невдалеке, покуривая сигару. Девушка, ссутулившись, сидела на огромном камне ко мне спиной, и сосредоточенно копалась в мобильном телефоне или КПК, чей яркий экран освещал ее силуэт искусственным светом.
Парень потоптался, и уселся на корточки, подпирая спиной холодную стену.
Что они тут делают? Археологи, что ли?
Воздух в просторном помещении, размерами с хороший склад, вопреки требованиям для всех археологических памятников, был прохладным и сухим. И относительно свежим.
– Inscriptions is… no almost1… – озабоченно сказал дедок, похожий на профессора, и почесал затылок.
– Naturally. I expected it, Evan2, – сквозь зубы откликнулся второй, попыхивая сигарой, с интересом наблюдая за действиями коллеги.
Девушка громко вздохнула, что очевидно, должно было означать: «Как я уже от вас устала с этими вашими затеями».
Но деды не обращали на нее внимания. Второй бросил окурок, тщательно растоптал его, и присоединился к коллеге.
Остаток стены они щупали уже в четыре руки.
– So, – наконец меланхолично изрек толстый, – this is pointless!3
Седой ничего не сказал, лишь сокрушенно вздохнул. Похоже было, что их гипотезы относительно чего-то не подтверждались.
Он покачал головой и опустив плечи, уселся на обломок камня, бессмысленно шевеля тонкими пальцами в луче света, бившего из стоявшего рядом фонаря, отчего на стене плясали причудливые тени.
Толстяк успокаивающе похлопал его по плечу, и сунув руки в карманы просторных брюк, задрал голову, оглядывая теряющийся в темноте потолок.
– Seventh temple wasted4! – негромко произнесла девушка, поворачиваясь ко мне лицом.
Я остолбенел, потому что это была Маргарита.
Немного изменившаяся, посвежевшая, может, даже помолодевшая, но несомненно, это была она!
Марго, черт побери, здесь, в этой глуши! Что они здесь делают? Изучают вампирские иероглифы? Но каким образом?
И почему я об этом ничего не знал? Ведь они здесь, несомненно, не первый день?
Я не удержался, и выйдя из-за угла, крикнул:
– Марго!
От звука моего голоса все вздрогнули.
Маргарита недоумевающе посмотрела на меня, словно не понимая, каким образом я здесь очутился.
Я шагнул ближе, улыбаясь, и разумеется, клыки в моем рту произвели на окружающих надлежащее впечатление. Классика жанра.
Оба деда замерли, а Маргарита попятилась назад.
Обстановку разрядил парень, который с ревом бросился на меня, бешено размахивая каким-то небольшим молоточком странной формы над головой.
Признаться, я ожидал чего угодно, но только не этого.
Мой боевой пыл, благодаря недавним событиям, поугас, и потому ни нападать, ни убегать настроения не было.
Поэтому я ограничился тем, что резко ушел влево.
Парень попытался затормозить, но было поздно. Его занесло, рука с молотком зацепилась за угол, изменив, таким образом, угол падения, и сила инерции бросила его грудью на острый выступ в стене, очевидно, предназначавшийся для факела.
Без усилия тот вошел ему в грудь. Парень вскрикнул от боли, и рванулся в сторону, но этим лишь усугубил свое положение. Я бросился к нему, но было поздно: теплая струя брызнула мне на лицо.
Честное слово, я был не причем!
С легким стуком молоток упал на пол.
Со вздохом парень начал оседать. Я едва успел подхватить его. Хоть и было темно, но я уже знал, что он мертв. Мертвее не бывает.
Вот и освятили храм.
В лицо мне ударил дрожащий луч фонарика. Я поднял голову.
На меня смотрела Маргарита. Вернее, на мои перепачканные в крови губы. И клыки.
Черт бы побрал этого Дэна!
Лысый судорожно вытащил из походной сумки пистолет. Грохнул выстрел, и басовитое эхо раскатилось под сводами.
Встреча, согласитесь, не складывалась.
Я подался назад, в темноту.
Последнее, что мне запомнилось, это широко раскрытые глаза Маргариты. Второй раз знакомство срывалось.
Беги, скомандовала интуиция.
И я показал мастер-класс.
В два счета выскочил наружу, с пол-оборота завел двигатель и резко развернулся, размазывая кровь по лицу.
Через две минуты в зеркале заднего вида лишь вдалеке виднелась голова статуи.
Сходил в Интернет, нечего сказать.
Ну и денек. Что вообще происходит?
Возле места недавних разборок я затормозил.
Оба горе-рэкетира пришли в себя, и сейчас молча смотрели на мое покрытое бурыми пятнами лицо, ожидая, что сейчас будет. Главарь топтался невдалеке, сжимая мачете.
Я вышел из машины, и подошел к ним.
Наверное, мой вид не слишком располагал.
Шофер попытался отползти. Но я лишь подтащил его к джипу и усадил в кузов. Хватит с меня жертв на сегодня.
Потом подсадил верзилу.
И повернулся к главарю. А вот оружие придется отдать.
Я протянул руку, но тот лишь злобно оскалился и перехватил тесак поудобнее.
Да что ж это такое!
Я подошел ближе и едва не попал под выпад. Я перехватил его руку с тесаком и стал выкручивать, некоторое время он безуспешно пытался сопротивляться, а потом, видя что его усилия не увенчались успехом, левой рукой выхватил из кармана мобильный телефон и попытался меня им ударить, точно кастетом.
Я легко отнял его и мачете, а главарю отпустил хорошего пинка в живот. И пока он натужно скорчившись, блевал, быстрой походкой отправился домой.
На дорогу ушло около часа. На машине было бы, конечно, быстрее, зато пешком появилась хорошая возможность срезать, так что, то на то и вышло.
По пути я нашел речушку и привел себя в порядок, умывшись и смыв кровь.
Когда я подходил к деревне, только начинало вечереть. В это время года солнце обычно клонилось к закату часов в восемь вечера.
Рюкзак остался у Дэна, но сейчас заходить к нему не очень-то хотелось.
Поэтому я обошел ее по дуге, и через полтора часа уже был дома.
Пришел, сел на веранде, разложил перед собой челюсти, мачете и мобильник, и стал размышлять на тему, что со мной произошло.
Но ничего путного в голову не лезло.
Просьбу Дайрона я, что ни говори, нарушил – хотя расстояние между деревней и храмом составляло менее тридцати километров, я совершенно выпустил из виду дополнительный отрезок пути между моим домом и деревней. А это еще минимум добрый десяток километров, если брать по прямой!
Так-то.
И угораздило же меня туда попереться!
И эта непонятная встреча с Марго! Откуда они здесь? Меня Дайрон отправил на гору, а ее – на поиск вампирских реликвий? Может быть, следовало остаться там, и попытаться объяснить, что произошло? Они-то думают, что парень погиб по моей вине! Или, может все-таки не погиб, и все обошлось ранением?
Хорошо, если так, но что-то подсказывало мне, что храмы ему больше не осматривать!
Но в любом случае, это проблемы с полицией и прочие мелкие неудобства, грозящие большими неприятностями. А здесь, как ни крути, меня все же не найдут, в этом я был уверен.
И в свете последних событий, что должна была подумать Марго! Что я стал вампиром? Теперь точно доложит Дайрону.
Если, конечно, общается с ним…
И эта стычка на дороге. Вариантов для объяснения масса, но как известно – один раз случайность, два – совпадение, а три – закономерность. Третьего-то еще ничего не произошло, но теперь придется ожидать.
Я встал и прошелся туда-сюда. А если смотреть глубже?
Если меня заслали сюда, почему же в таком случае подобного не проделать с Марго? Так ведь? В этой заповедной зоне.
Заповедной, потому что, сколько я не смотрел по ночам на сверкающее ослепительными звездами небо, ни разу мне не удавалось увидеть хотя бы одну крохотную мерцающую точку спутника.
Наводит на размышления, не правда ли?
Уж кто-кто, а они с Гарри тогда здорово попортили крови этой семейке логусов! Добавляем к этому их предыдущий послужной список с ватиканскими заслугами, и пожалуйста – карательный отряд чужих давно уже должен рыть землю в их поисках!
Тогда реакцию Марго как-то можно пытаться объяснить – Дайрон вполне мог сказать ей, о моей гибели, или еще что-то конспиративное в этом роде – я-то первый покинул самолет!
А в ее-то глазах – что погиб, что стал вампиром – суть одно и то же! И реакция, точь-в-точь как у меня, когда я увидел клыки во рту у Дэна! Зная все подноготную, сразу принимаешь происходящее за чистую монету.
Я застонал. Черт, как глупо получилось! Все из-за этих дурацких челюстей! Да и не подглядывать надо было, а просто подойти и поздороваться. Даже при посторонних.
Не знаю, кто были эти деды и тот, скорее всего, погибший парень, но вреда бы мне они не причинили.
И что теперь? Сидеть на своей горе и ждать?
И ограничить число визитов в деревню.
Нарву цветов, заверну во что-нибудь, и пойду за рюкзаком, заодно и наберу побольше припасов, чтобы сесть в засаду.
И пока суд да дело, усилю тренировки. И все.
А что еще тут можно было придумать?
Разве что через недельку снова наведаться в поселок, до которого я так и не доехал, и посмотреть, как дела.
Но поразмыслив, пришел к выводу, что это неразумно. Это ведь не территория стран СНГ! Меня с такой славянской вывеской вмиг вычислят!
А пробираться огородами – увольте! Правильно говорят, преступник всегда возвращается на место преступления.
Значит, никуда не пойду.
* * *
Так закончился день.
Укладываясь спать, я еще раз прикинул свои выкладки. Вроде бы все верно, но утром, на свежую голову, следовало все еще раз обдумать.
Но утро принесло новые потрясения.
Из-за известных событий, я решил немного изменить свой распорядок дня, и отменил визит к водопаду.
Взамен меня дожидался бассейн, полученный от Дэна.
Эти полтора года он продержался на удивление отлично, даже несмотря на время своего пребывания на складах. Ну и понятно, что я старался к нему относиться как можно бережнее.
Короче, лежа в бассейне, и поглаживая его гладкий резиновый бок, я еще раз прокручивал в голове вчерашние события. За ночь все сгладилось, и теперь, трезво оценивая происшедшее, я все же одобрил свое решение по поводу сидеть тихо.
Ладно. Я огляделся по сторонам, и мой взгляд остановился на лежавшем в нескольких шагах, где я его вчера оставил, мобильнике главаря. Старый потрепанный китаец. Я вылез из бассейна, на корточках подобрался к нему и снова вернулся в прохладную воду.
Можно же звонить!
Что, если я сейчас позвоню Палычу? Код страны я помню, его номер тоже. Даже не буду разговаривать, а просто услышу голос.
Уж на пару-то секунд денег должно хватить!
Но музыка играла недолго …
В гласа сразу бросился красный значок, сообщающий, что связи нет.
Ну понятно… Гора забвения.
Жаль.
Так, ладно, посмотрим, чего тут…
Имена, контакты, игры. Все на каком-то непонятном языке, только пиктограммы меню давали возможность сориентироваться.
Поскольку СМСки непонятного содержания и прочая чепуха не могли дать полной информации о «доннерветтере», я бросил телефон в траву.
И закрыл глаза. И так лежал некоторое время. Что-то упорно не давало мне покоя, но я не мог понять, что.
Потом понял, и непослушной рукой схватил телефон.
И замер, чувствуя, как в висках гулко бьет пульс.
Прямо мне в глаза смотрел экран, дата на дисплее которого гласила: march 14 2015.
Несколько месяцев до того, как я познакомился с Дайроном.
Некоторое время я лежал, тупо глядя в экран, а потом принялся лихорадочно нажимать клавиши.
Журнал звонков сообщил, что последний звонок был принят вчера, тринадцатого марта две тысячи пятнадцатого года в одиннадцать тридцать.
Я встал, и не чувствуя земли под ногами, прошлепал в кладовую, где на полках, среди моих обширных припасов, лежала коробка из-под бассейна, наполненная сушеными цветками, которые я употреблял в качестве заварки.
Вывалив их на пол, я вытащил коробку на свет. Так, дата изготовления…
Вот. 16 september 2012. И номер партии. Вроде бы все в порядке. Или…
Маркировка местной почты, бледными полустершимися цифрами.
Второе января две тысячи тринадцатого. Четвертое января две тысячи тринадцатого. Восьмое января две тысячи тринадцатого.
Так когда же я получил бассейн?
Вцепившись в отросшие волосы, я молча смотрел на упаковку.
* * *
Понятно теперь, почему восьмилетний бассейн выглядит, как новенький! И понятно, почему Дайрон обещал мне и моим близким полную, черт побери, неприкосновенность!
Вот они, пять лет полного покоя.
Просто нет слов. Так просто и так… ужасно.
Что же это такое, в самом деле! Неужели перемещения во времени возможны!
Или мне это снится?
И Марго… Помолодевшая Марго… Выходит, что все дело не в диетах, не в салонах красоты и не в ботоксе… А в банальном настрое. И смерть того парня оставила отпечаток обреченности на той Маргарите, которую я знал.
Черт, черт, черт!
Это значит, что еще до нашей встречи я напугал ее в развалинах заброшенного храма, и позже, увидев меня в самолете, она снова пережила случившееся. Вот почему такая реакция.
О Боже…
Вот почему Дайрон упомянул о тридцатикилометровом барьере. И о том, что связь не понадобится. И о том, что обо мне никто не вспомнит. И о том…
Это значит, что я теоретически могу сейчас добраться до своего дома, и предупредить самого себя, что никуда соваться не стоит.
Или найти прежнего Дайрона и рассказать ему о том, что произойдет.
Или выступить на чемпионате области, пройдя сквозь своих соперников, как танк по подсолнухам. Который состоится, если мне не изменяет память, одиннадцатого, кажется, июня. Точно помню, что это был четверг.
Впрочем, что там область! Сейчас можно говорить и о чемпионате мира.
Да, я в принципе все это могу сделать. И этим нарушить естественный ход событий, что, несомненно, как учит фантастика, приведет в итоге к непоправимым последствиям.
В телефоне вместо дня недели была написана какая-то белиберда. Наверное, на местном наречии. Но что это за страна? Увы, на этот вопрос я ответа не нашел, хотя перерыл меню и языки.
Впрочем, оставался еще один способ все выяснить. Я быстренько оделся, и стремительно рванул в деревню.
На бегу я думал о том, что могу и ошибаться – даты в телефоне пьяного придурка явно не достаточно для обвинения. Во всяком случае, никакой суд не сочтет это доказательством.
И о том, что нужно пересмотреть в ноутбуке все песни и книги – на предмет даты выхода.
И о том, что сейчас я крепко возьму Дэна за одно место, и узнаю правду.
И о том, что сейчас, как назло, Дэна не окажется дома.
Я, наверное, бежал очень быстро, потому что местные, работавшие на полях, увидев меня, бросали работу и удивленно провожали взглядами.
Влетев в лавку, я увидел Дэна, безмятежно сидящего в продавленном кресле. Рядом стояла незавершенная плетеная клетка для птиц, и валялось несколько прутиков.
– Дэн! – закричал я с порога, даже не отдышавшись. – Какой сейчас год?
Дэн удивленно посмотрел на меня и привстал.
– Год. – Повторил я, прислонившись к резному столбу веранды.
– Кэ? – Спросил Дэн, почесывая подбородок.
– Ну год! Ох, блин… – Я лихорадочно вспоминал все знакомые слова. Увы, слова «год» в моем небогатом словарном запасе не было.
– Ну год. Еар. Рик, понимаешь? – я в отчаянии взмахнул руками. – Еар. Ин инглиш. Тайм, манс, еар. Ту саузенд фифтин. Еар. Сприн из грин, самер из брайт, отумн из елоу, винтер из вайт, твою мать!
– Е-ар. – Дэн усмехнулся и потянулся за трубкой. – Бэрса? Эхилэ?
– Ну… да. – Я неуверенно пожал плечами.
– Хм, ммм, – Дэн поморщился. – Бэрса дуи хэджар сэттэри дуи.
Мне это ровным счетом ничего не сказало.
– Не понимаю, – признался я.
Дэн покачал головой и стал растопыривать пальцы.
– Дуи. – Вверх, изображая английскую букву «V», поднялись средний и указательный пальцы.
– Так, два.
– Хэджар. – Дэн развел руки перед собой и покрутил ими. Понятно, тысяча.
Я кивнул.
– Сэт. – К букве «V» прибавилась растопыренная пятерня.
– Что? Семь? – Мне показалось, или я действительно ошибся?
Дэн кивнул.
– Семь? – Снова повторил я, для верности соорудив семерку из пальцев.
Дэн снова кивнул.
– Ну-ну. Давай дальше.
– Дуи. – И два пальца вверх.
– Две тысячи семьдесят два. – Тихо сказал я, и сел по-турецки на пол. – Ту саузенд севенти ту. Ни хера не понимаю… Кэхилэ? Бэрса?
Дэн сходил, принес обрывок газеты и зеленой ручкой стал на полях писать цифры.
Получилось две тысячи девяносто два.
Теперь пришла моя очередь взяться за подбородок. И покачать головой.
Потом подумал, взял у него ручку и стал рисовать палочки. Какие дети рисуют в первом классе.
Десять рядов. От одного до десяти. И цифры.
Дэн кивнул, и попыхивая трубочкой, стал расставлять под ними свои цифры.
Первые четыре почти как арабские, а с пятерки по девятку не похожи.
Пятерка напоминала английскую «зет», шесть – заглавную «Е», семь – девятку с сильно закрученным хвостиком, восьмерка – перевернутое набок зеркальное отражение строчной буквы «п», а девятка – как наша девятка, но в зеркальном отражении.
А ноля-то и нет!
Впрочем, он и не понадобился.
Дэн немного подумал и внизу вывел две тысячи семьдесят два.
Та-ак. Я почесал затылок. Куда там мобильнику вчерашнего бандита! Тут дела творятся покруче.
В голове было мелькнула шальная мысль, что вне деревни, в самой деревне, и у меня на горе время идет иначе, но я ее тут же отмел, как бредовую.
Некоторое время я раздумывал над списком. Дэн подождал-подождал, и вернулся в свое кресло.
Две тысячи пятнадцать или две тысячи семьдесят два? И без того неразрешимая задача усложнилась.
* * *
На автомате нагрузив рюкзак припасами, я медленно пошел домой.
Трудившиеся на полях крестьяне снова смотрели мне вслед, удивленные столь резким контрастом скоростей.
Первым делом, придя домой, я взял свой мобильник и положил рядом с трофейным. Разница в датах пять лет. Ну и в том, что мой телефон выглядел получше. Косвенное подтверждение, и весьма жалкое.
Вытащив из трофейного батарею, я осмотрел потертую маркировку. Две тысячи шестой. Еще лучше.
Шерлок Холмс с его кокаиновым из-под полуопущенных век взглядом на мир сейчас бы мне неплохо помог. Но великий сыщик существовал только на электронных страницах книг, терпеливо ожидавших меня в недрах компьютера.
За ним я и потянулся.
К несчастью, и в ноутбуке не оказалось книг или песен, выпущенных ранее две тысячи десятого года. Это касаемо тех, что были датированы. А в большинстве своем они имели лишь название и автора. Или исполнителя. Свойства файлов мне тоже ничего путного не сообщили.
Как и версия операционной системы.
Я разобрал по деталям ноут и чайник. Чего мне это стоило без отвертки, лучше не вспоминать. Но увы…
«Железная» версия благополучно проваливалась. Как, впрочем, и все остальные.
Включив все свои мысленные резервы, я стал перебирать возможные варианты, и через сорок минут интенсивных размышлений пришел к выводу, что единственная возможность прояснить ситуацию – это путешествие в лоно цивилизации. Что на данный момент практически нереально.
И посоветоваться, блин, не с кем! А одному тут и спятить недолго. За все время здесь, я как-то и не скучал, а вот теперь навалилось, словно компенсация за прожитые в спокойствии годы.
Если верить моим догадкам, до того дня, как я отправлюсь в прошлое, оставалось около ста дней.
* * *
Короче говоря, суммируя происшедшее, можно сказать, что обычный распорядок дня нарушился.
Конечно, в любом случае, независимо от того, узнал бы я о временных петлях или нет, результат не менялся – ждать.
Интуиция подсказывала, что ожидание не затянется.
Но пока все это закручивалось в томительную спираль. И чтобы не сойти с ума, теперь уже от ожидания, я удвоил нагрузку.
Удвоил – это не фигура речи. Именно удвоил. Загнанный в тупик мозг с удовольствием откликнулся на новое задание. А тело…
Телу, как показал опыт, было все равно. Все находится в голове. Именно от нее будет в конечном итоге зависеть, как отреагирует организм на непосильные нагрузки.
Мысли о том, что мое тело благодаря крови Дайрона превратилось теперь в совершенный механизм, упали на плодотворную почву – подсознание тоже поверило в это.
Что там сто подтягиваний – я убедил себя, что и пятьсот это не цифра. И на четвертой сотне сбился со счета!
И продолжая механически сгибать руки – перед собой, за головой, как угодно, понял, наконец-то понял, зачем Дайрон отправил меня сюда!
Чтобы я сам пришел к этому.
Просто благословить меня, положив руку на плечо, и сказать, что я теперь не такой как все – этого не достаточно, даже с учетом переданных сил.
Получить частицу Бога в дар, это значит, в первую очередь, правильно распорядиться этим. Вырастить его в себе, как мать вынашивает ребенка.
Чтобы понять, оценить, и знать, чего ожидать.
Не знаю, с какой целью он это сделал – чтобы кто-нибудь встал с ним рядом, чтобы обрести помощника или товарища, а может, в благодарность. Или же вследствие странной случайности.
Или, что вероятнее всего – истина лежала где-то посредине – в вольной комбинации этих вариантов.
Но цели – это цели. Они не всегда совпадают с процессами.
И дар может стать проклятьем. Если, конечно, это действительно дар, а не способность, данная во временное пользование.
Пять лет это немалый срок лишь для человека. Смертного человека. Бессмертному существу, идущему против стремительного течения времени, все равно. И Боги, существа над людьми, не слишком церемонятся при достижении своих, пусть и благих, одним лишь им ведомым целей.
Если под руку попадается подходящий инструмент, не воспользуется им лишь глупец.
Может быть.
Или все проще. И человечнее. А значит, еще есть надежда.
Где-то через час я разжал пальцы побелевшие пальцы. Наверное, больше тысячи подтягиваний.
Или все три. Неважно.
Понадобилось пять лет, чтобы убедить самого себя в том, что размер, как и число, не имеет значения.
И того схваченного за волосы бродягу я вполне мог забросить на верхушку самого высокого дерева.
А ведь на все достаточно было месяца…
До тех пор, пока сами не получим ожог, мы не верим тем, кто предостерегает о горячем.
Опыт ошибок трудных. И гений парадоксов.
Начинал я как раз с ошибок. Может, уже пришла пора становиться гением?
* * *
За эту неделю я сделал больше, чем за пять предшествующих лет. Или за всю жизнь.
И почти не испытывал усталости. Почти – потому что мозг все-таки считал, что отдых необходим.
…Следующие три месяца прошли в прогулках. Просто в прогулках. Когда я понял, что больше тренировки мне не понадобятся.
Это как в далеком прошлом – дисконтная карта в супермаркете – когда набираешь максимальный процент, частично пропадает интерес к количеству покупок.
На девяносто восьмой день – словно отмечая начало новой эры, и заново считая дни, я забрался на вершину горы. До этого я мне удалось побывать здесь лишь один-единственный раз, в самом начале.
Ничего не изменилось с того времени. Те же деревья и озера. То же небо и неизменные горы.
Горы это годовые кольца Земли…
Они возвышались в эпоху своей юности, когда не было ни деревьев, ни озер, и другое небо смотрело на них. Все изменится, а они также будут стоять, так и не достигнув зрелости.
Все на свете страшится времени. И только время страшится пирамид.
Пирамиды – это горы человечества.
Я сидел на камне, и смотрел. Просто смотрел, стараясь не думать ни о чем, и довольствуясь ассоциациями, возникающими в ответ на фрагменты великолепной картины.
Когда солнце стало клониться к закату, я спустился.
Подойдя к поляне, я издалека разглядел, что ведущая на веранду сетчатая дверь была приоткрыта.
Будь я Джеймсом Бондом, я бы нащупал в кармане пистолет.
Но у меня с собой не было оружия. Да и зачем оно мне?
В доме никого не было.
Померещилось? Нет, не померещилось.
Что-то словно подтолкнуло меня.
В два прыжка я взлетел на крышу дома, а оттуда по склону горы наверх. Туда, где размещались черно-серые пласты солнечных батарей.
Среди зарослей кустарника, виднелась вихрастая голова.
Маленький человечек сидел над обрывом, облокотившись о камень, и задумчиво глядел вдаль.
Медленно он повернул голову.
– Ну, здравствуй, – сказал Дайрон, благожелательно глядя на меня. – Не слишком наскучило сидеть здесь?
– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! – с чувством сказал я. – А какой сейчас год?
VI
Мы сидели на веранде, и я потчевал Дайрона всем, что у меня было: жареное мясо, рыба, фрукты, чай и травяные отвары.
От мяса он отказался, а рыбу попробовал. И я сразу вспомнил о его пристрастиях к морепродуктам.
Потом перешли к десерту.
После объяснений Дайрона все сразу стало по своим местам.
Вопрос о дате был до банального прост. И я был прав в своих подозрениях.
Сейчас в мире шел две тысячи пятнадцатый год.
Оказывается, деревня Дэна стояла на самой границе с Непалом. А их календарь опережает наш на пятьдесят шесть с половиной лет. Отсюда и такие странные цифры.
А почта, как, кстати, и мобильник горе-рекетира, наоборот, работает по привычному григорианскому календарю. Так что надписи на коробке тоже не врали.
Как все просто, когда оно разложено по полочкам. Самому мне пришлось бы долго ломать голову над всем этим.