Глава 7, Не остывшее блюдо
Хойт
Я поставил одну ногу на ящик, стал чистить джинсы от грязевых пятен. Как же меня бесит эта дыра, и все, подобные этой. Я, чёрт побери, олигарх, владелец многих законных и незаконных предприятий, а также всего, что нужно от жизни, включая дорогущую яхту, на которой я могу выплыть лишь пару месяцев в году из-за этого сраного климата. Реки замерзают на зиму, потом оттаивают до мая, затем ещё месяц вода слишком холодная, ну а к началу августа вода нагревается и становится такой зелёной и вонючей, что купаться там будет лишь конченый извращенец, который уже совсем себя не уважает. И я бы с удовольствием перевёз её на юг, но один мой друг, Гоша, вечно просит меня покатать его. Но когда я предлагаю, он занят. Так и стоит моя «Беатрис» на стоянке, рядом с карликовыми яхтёнками и катерками.
Но хватит об этом. Я, будучи обладателем всего вышеперечисленного, а также одним из предводителей группировки Упырей, всё же вынужден посещать такие дыры. Но ничего. Все мы начинали в подобных местах.
Почистив джинсы, я поправил свой красный пиджак. Наконец, я готов. Пора выходить, произносить речь перед новичками. Да, подобные дыры забиты новичками среди Упырей. Множество гаражей, подвалов этого города. Эта дыра, к примеру, представляла собой небольшой склад. И какого чёрта я должен принимать каждую очередную кучку молодых лично? Надо будет назначить для этого наместников. Ну да ладно, это всё потом…
Я встал на подобие помоста. За моей спиной стояли Вован и Боб, мои приближённые. Перед нами расселись юные парни лет двадцати двух. Я начал свою речь:
– Да, вижу многие из вас сейчас делают вид, что они такие крутые… Но меня вы не обманете. За угрюмыми и мрачными гримасами, которые вы сами состроили, я вижу страх неопределённости. Вы сомневаетесь, туда ли вы попали. Выгодно ли быть Упырём? Ну давайте разберёмся. Вот, посмотрите на меня. У меня есть всё: машины, яхта, много мелких, средних и пару больших бизнесов. Но счастлив ли я?
– Обязан быть. – пробормотал кто-то из сидящих.
– Кто это сказал? Ну, вставай! Не бойся, не ударю. Наоборот. Ты начал диалог, теперь можно разобраться получше.
– Ну, это я сказал. – поднялся с места брюнет среднего роста.
– Отлично, осмелился. Не то что все они… Ну так, каково твоё мнение?
– Я считаю… Что такие богатые люди не должны ныть, ведь у них и так есть всё. Остальные вещи они, либо могут запросто достать, либо их получение является совсем уж чем-то за гранью.
– Интересная позиция. Но вот вопрос. Имея даже все деньги мира, знаешь ли ты, как ими пользоваться. Куда потратить накопленное?
– Машины, девушки, яхты… Мне ли вам объяснять?..
– Хе-хе, – я усмехнулся и на момент отвёл глаза, – яхты, машины… Узко мыслишь, друг мой, очень узко. Счастье не в дорогом транспорте, а в том, как и с кем ты проводишь время.
– Ну я и сказал, девушки! – воскликнул он.
– Ты, как я полагаю, имеешь в виду размалёванных «моделей», проституток и других глупеньких дурочек? Я не о них.
– Ну, ясное дело! Вы уже, наверное, чей-то дедуля. Ваше время прошло.
– Ну что с тобой не так, дуралей?! Совсем значение слова «иерархия» не знаешь? – я повернулся к Вовану и Бобу и намекающе дёрнул головой в сторону наглеца. Они кивнули и сошли с платформы. – Совет на будущее, мальчик: думай, прежде чем что-то сказать. А пока, прогуляйся с парнями на улицу. У них к тебе разговор.
– Чё? Вздумал мне угрожать? Да ты знаешь, кто мой отец?
– Все слышали? – указал я на нахала. – Вот этого вообще никогда не говорите! Особенно при мне. Ненавижу эту фразу. Сразу показывает, насколько ничтожен человек, раз сразу же прикрывается достижениями родственников или знакомых.
– Отпустите меня! Не имеете права! – кричал парень, удерживаемый двумя.
Они удалились. Помещение снова погрузилось в тишину.
– Ну и с кем лучше проводить время? – вновь обратился я к слушателям. Они все долго не осмеливались ничего выдавить.
– С близкими людьми! – поднялся ещё один. Но он отличался от всех остальных, был старше лет на десять. Он был щетинист, с уложенными русыми волосами.
– Вот, учитесь! Видно, человек с опытом! Как тебя зовут?
– Эль Гангстре.
– Нет, мужик, зачем давать себе какие-то тупые псевдонимы? Представляйся по своему имени! Вот например, меня звать Хойт. Знаю, имя не местное. Мои предки приехали сюда из Америки. Ну а тебя?
– Ну ладно, меня зовут Дэн.
– Так-то лучше! Приятно познакомиться! – я протянул ему руку, тот без заминок крепко её пожал. – А теперь присядь, я сделаю вывод.
Дэн вернулся на место. Я в свою очередь сделал шаг назад.
– Родные и близкие – люди, которых вы должны защищать, заботиться о них и проводить с ними как можно больше времени. Однако, я понимаю. Среди вас есть те ещё ублюдки. Что плюют на семью, на друзей… Но жизнь научила меня терпеть неприятных людей, поэтому я не буду вас переубеждать. Но лучше бы вы, конечно, ко мне прислушались. В этом самое главное счастье.
Выдержав небольшую паузу, я продолжил.
– Вы наверное недоумеваете: «Как же так, про Упырей говорили столько: про безнаказанность, про криминал и много ещё чего. И, придя сюда, мы слышим, как старпёр распинается о ценности семьи.» Не беспокойтесь. Всё, что я сейчас рассказывал – мои взгляды. Не мне вас перевоспитывать. Быть может, вы хотите развлекаться иначе. И я не буду против. Люди приходят к Упырям, желая стать безнаказанными. И мы даём им такие возможности. Благодаря связям самых авторитетных Упырей, включая меня, и проходит всё веселье. Полиция не будет реагировать на большинство ваших действий. Если же вас поймают на чём-то более серьёзном, мы добьёмся, чтобы ваше наказание было минимальным. Плюс, у вас будет многое для развлечения. Включая незаконное. Вы просто должны помнить о тех, кто обеспечивает вас в ваших деяниях. И, мы будем благодарны, если кто-то из вас, вдоволь наигравшись, посвятит себя работе, станет одним из почётных Упырей, будет обеспечивать таких же новобранцев, как вы сейчас… Ну как, воодушевила вас моя речь? Все хотят стать одними из нас?
Все поочерёдно высказали слова согласия. Осталось лишь дать им ссылку на наш сайт. Телефоны и адреса, естественно, давать не безопасно. Ведь для полицейских одно – получить взятку, чтобы замять дело о мелком преступлении, а другое – выйти на лидеров огромной группировки. Тут взятками уже не отделаешься.
Поэтому сайт, который, к тому же, находился в даркнете, был отличным вариантом. Его мы использовали для общения, планирования дел, ну, а также, принятия различных запросов, от новобранцев, на вроде отмазок от преследования полицией.
Ссылки были у меня, но раздать должны были Вован и Боб. Как раз, на склад зашёл Вован. Ничего себе, его руки были в крови. Тот парень, конечно, взбесил меня, но что-то они перестарались.
– Вован, вот и ты. – я направился к нему. – Не настолько он был нагл, чтобы быть до полусмерти избитым. И, где Боб?
Вован молчал. Он шёл медленно, прихрамывая.
– И, почему ты так ковыляешь? – взволновался я.
Снова без ответа.
– Ну ответь уже! Постой… твою же мать!
Вован что-то невнятно промычал. Вдруг он раскрыл рот, брызнув струёй крови. Упал на колени, а затем, не удержавшись на трясущихся руках, рухнул на землю полностью. Из его спины торчал небольшой нож. Все вскочили с мест, достали пистолеты. Ко мне приблизился Дэн.
– Надо убираться от сюда. Я прикрою вас. – сказал он.
– Я и сам смогу за себя постоять. Этот придурок убил Вована ножом, а у нас пистолеты.
Трое начали приближаться ко входу, чтобы узнать, что произошло. Один почти сразу закричал и взялся за ногу. В ноге красовалась дыра от сквозного ножевого ранения.
– Что за чёрт? – закричал его друг и вдруг захрипел.
Раненного в ногу залило кровью. У второго было перерезано горло. Все попятились назад. Должен признать, и я тоже. Такую хрень я ещё не видел. Это ведь ножевые ранения, это невозможно!
– Хойт, надо сваливать! – потряс остолбеневшего меня Дэн.
– Да… В жопу эту дыру. Парни, сваливаем!
Толпа пятилась к нам, ведь именно за помостом располагался второй выход. Дэн бился в прочную железную дверь, которая была так стара, что не открывалась из-за ржавчины.
В это время один парень, что стоял в первом ряду образовавшейся толпы, упал замертво от удала ножом в грудь. Все открыли огонь по пустому пространству. Мы не прекращали стрелять, вдруг среди оглушающих выстрелов послышался женский крик и падение. На земле из ниоткуда образовалась лужа крови.
– Вот, мы ранили его! Стреляйте! – Заорал я.
Пустота над лужей начала искриться, мигать, становясь на миг видимой. Вскоре какой-то объект, похожий по форме на одежду на женском теле, уже совсем видимый, лежал в луже. Мы снова открыли огонь. Пули стали неестественно медленно приближаться к цели. А когда до неё осталось пару метров, и вовсе рассыпались в пыль прямо на лету.
– Да что за дерьмо тут у вас творится? – вскрикнул я разъярённо.
Недалеко от лужи начал бушевать вихрь. Пыль и мусор залетали по складу. Огонь по странному явлению не дал ничего. Пули так же рассыпались в прах. Вихрь начал приближаться. Один бедолага из толпы потерял равновесие, его затягивало. Товарищи взяли его за руку в последний момент, но это не помогло, помощники вскоре и сами начали терять устойчивость.
– Возьмите нас за руки! – закричал один из них. – Всех он не сдвинет! Ну же!
– К чёрту, парни, спасаемся! – прозвучало в ответ.
Толпа побежала к двери, чуть не столкнув меня с ног. Они вдавили меня в дверь, да так, что я ударился виском о петли. Место удара жутко заныло. По щеке потекло что-то горячее. Бедолаг, что пытались устоять на ногах, сорвало с места, раскрутило в воздухе и швырнуло кого куда. Каждый их удар о поверхность был смертелен. Один даже снёс шкаф с коробками. При падении коробки раскрылись, оттуда вылетели журналы, которые сразу присоединились к пыли и мусору.
Вихрь приближался. Вначале он, словно злодей из кино, двигался медленно, как бы давая шанс спастись в последний момент. Но в один миг резко рванул на толпу. Всех, кого касался этот вихрь, убивало ужасным способом: разрывало изнутри, ломая кости и смещая органы. Ещё пару секунд, и мне придёт конец. Я закрыл глаза.
Казалось бы, какого чёрта? Я всего лишь пришёл утвердить новых Упырей. Ради этого я вылез из кровати рано утром, вылез из объятий жены. Чтобы просто так сдохнуть от хрен знает, чего. Ненавижу эту жизнь!
Вихрь просвистел, поддерживаемый хрустом костей ни в чём неповинных людей. Но я не ощутил на себе ничего. Никакой боли. Только сердце сильно сжалось. Неужели смерть не так страшна? Неужели боль совсем не чувствуется, если человек погиб сразу? Но самое волнующее – останусь ли я тут, если открою глаза. Стану ли призраком и буду ли следить за взрослением сына? Или, при попытке открыть глаза, окажется, что их просто нет, как и всего тела. И я просто буду видеть пустоту целую вечность.
Постойте, что это? Я чувствую, что лежу на земле. Голова всё же заныла, как и руки. В ушах стояло всё то же завывание смертоносного вихря. На губах что-то колющее и холодное. На языке всё то же, но ещё и на вкус немного солёное и, явно, несъедобное.
Я с трудом сжал пальцы рук, а потом понял, что сделал это зря. Пальцы жутко заболели, глаза аж прослезились. Но, несмотря на боль, я радовался. Я могу чувствовать, значит – я, либо жив, либо верна моя первая гипотеза о смерти. Чтобы узнать, что именно из этого, я открыл глаза.
Я лежал на заснеженном асфальте. Губы и язык были утыканы мелкими камушками. Руки были в крови, из правого запястья торчала кость. Пальцы дрожали и от этого ужасно болели ведь судя по всему, они тоже были переломаны.
Я оглянулся, насколько мог. На улице не было прохожих. Никого, кто мог бы помочь. Недалеко от меня лежало два человека. Шея одного была вывернута на большой градус. Его лицо застыло в ужасающей гримасе. Второй лежал ко мне спиной, но он был ещё жив, ведь так же дрожал от боли. Сквозь свист прозвучали стоны девушки. И ветер в секунду стих. За моей спиной начало происходить что-то странное. Но я не мог повернуть голову, чтобы это увидеть. Послышался топот. Топот обычных человеческих ног, в мужских туфлях. Он начал отдаляться. Я попробовал звать на помощь, но не мог произнести ни слова. Звуки просто улетали в никуда. Топот исчез, уйдя обратно в помещение. Я вновь остался наедине со своей болью. И смотрел я только на того живого парня. Ведь он – единственное, что сейчас я вижу из мира живых. Остальное всё холодное, тёмное и безжизненное.
Парень собрался с силами и перевернулся лицом ко мне. Я сразу узнал его – это был Дэн. И он меня узнал, ведь сразу слабо улыбнулся. На вид у него не было травм. Лишь ушибы и ссадины. Потому он, отдышавшись, опёрся на трясущиеся руки и поднялся.
Встав на четвереньки, он медленно подполз ко мне, осмотрел мои руки. Схватив меня за голову, он побил меня по щекам. Я обрадовался ещё больше. Я чувствовал каждое прикосновение. Значит, я всё-таки жив. Я выжил!
– Хойт, нам нужно убираться отсюда. Идти сможете? – глухо проговорил он, во всяком случае, я слышал всё очень глухо. Должно быть, уши заложены.
– Д-да, – ответил я, заметив, что ноги почти не болели, даже безотказно двигались, – но вот подняться…
– Я помогу…
Дэн поднялся на ноги, сначала чуть не упал, но удержался. Подойдя ко мне сзади, он обхватил меня за торс и потянул на себя. Я подставил ноги и снова почувствовал себя в этом мире. Стоял я уверенно. Даже тогда, когда Дэн, снова став терять равновесие, облокотился на меня, чуть задев больные руки, что заставило меня зашипеть от боли.
– Там, – Дэн указал в сторону, – машины. Надо взять ключи.
– Где их взять?
– У него есть, – Дэн показал на труп со свёрнутой шеей. – подойдём.
Я помог ему подойти к телу. Дэн нагнулся, ударил по карманам куртки, штанов. Ключи лежали во внутреннем кармане. Подтянувшись на моей штанине, он снова указал к машинам.
Мы ковыляли медленно, пуская все силы, чтобы не упасть. Падать было нельзя. Падение – смерть. Если упаду – истеку кровью и умру. Я не имею права. Мой сын… Он не должен жить без отца. От этих мыслей глаза налились слезами, а вытереть их не было возможности, ведь руки переломаны. Всё потом. Плевать на всё, сейчас главное – выжить! Чёрт, как же холодно…
Дойдя до машины, мы открыли двери. Я сел на пассажирское сиденье, Дэн закрыл дверь и, облокачиваясь на капот, перебрался к своей двери. Сев на место, он завёл машину, включил обогрев. Я с облегчением выдохнул. Воздух стал теплеть, один из недугов остался позади.
– Терпи, терпи! – бормотал самому себе Дэн, пытаясь вернуть свои растрепавшиеся волосы в старое состояние. – Всё. Отпустило вроде, собрался. Руки, вроде, не трясутся.
– Едем тогда?
– В больницу?
– Куда же ещё, черт возьми!
Пустошь
Снова эта боль! Казалось, лишь недавно я оклемалась после перелома этой же ноги. И теперь то же самое…
Костюм моргает. Не может, ни исчезнуть, ни появиться. Я чувствую, как кровь сочится из раны. Надо вытащить пулю и перевязать рану, пока не поздно. Вот, этот нож подойдёт для вытаскивания пули.
Я с трудом доползла до него, взяла и, сев в позе лотоса, подготовилась погрузить нож в рану. Эта операция проходила с огромной болью. Я даже при сильном старании не выдержала и один раз закричала. А пуля всё ещё была в ноге. Она слишком глубоко. Так я загоняю её ещё дальше, получится достать лишь более тонким инструментом. Вдруг послышался стук каблуков.
– Вот чёрт, Пустошь, ты как? – взволнованно спросил Шак’Хид.
– Всё хорошо, только… Ай! Прошу, осторожней!
Он быстро отдёрнул руки от моей ноги.
– Прости, прости! – затараторил он. – Буду осторожней.
Из ниоткуда, как по волшебству, он создал небольшие щипчики. Далее он точно угадал местоположение моей руки, нащупал кольцо, аккуратно снял его. И замер. Я поняла, в чём дело. Закрыла грудь и интимное место руками.
Костюм был повреждён. Из-за своего несовершенного строения он не мог исчезать областями – лишь целиком. А значит, если повредить костюм, его закоротит, он будет исчезать и появляться, вне зависимости от того, в каком состоянии нахожусь я. А значит сейчас Шак’Хид видел меня голой.
Из обсуждений с Настей я узнала, что секс – занятие, вызывающее удовольствие. Но главный вопрос: с кем именно этим заниматься. Вроде как, неприлично просто так заняться сексом с незнакомцем. Только с близким человеком. Но при этом не с родителями, или братьями. Как всё это странно… Ничего не пойму… Вроде как удовольствие, а испытать его нельзя. Обязательно нужно искать «близкого» человека. А кто он, этот близкий? Если ни папа, ни мама, ни брат, не сестра? Разве что друг…
И то… Эсс Шейкер и Настя уже давно близкие друзья. Но они ни разу не занимались сексом. Хотя что им мешало? Наверное, мне следует вообще отказаться от секса. Ведь я в любом случае сделаю что-то не так. Боюсь, я никогда всего этого не осознаю… Как не осознаю и того, почему Шак’Хид так на меня смотрит…
После продолжительной паузы он отвёл глаза, удобней взял щипчики и потянулся к моей ноге. Вскоре помещение наполнило шипение. Я, будто разъярённая змея, шипела, вдыхая и выдыхая. Как же больно! Я невольно схватилась за его руку, сжала её так сильно, насколько могла.
Он остановился, оглянулся на меня. Моё лицо было кроваво-красным. Слёзы не переставали течь из глаз, затрудняя возможность что-либо видеть. Он, возможно, хотел сказать, что я ему мешаю. Но увидев мои слёзы, осёкся. Из его правого локтя неожиданно выросла третья рука. Я ужаснулась, но боль быстро перебила этот ужас. Мне уже было всё равно что там отрастает, и откуда. Главное, чтобы эта боль быстрей закончилась.
Правой рукой он держал мою руку, средней рукой держал щипчики, а левой – придерживал мою ногу. Минуты две или три спустя пуля была вытащена. Я выдохнула. Однако боль ещё не прекращалась.
Шак’Хид взял шприц, так же, из ниоткуда. В шприце была алая густая жидкость. Войдя чуть ниже бедра, игла излила эту жидкость в мои вены. Сердце ёкнуло, будто приняло удар. А затем начало биться с ужасной скоростью, чуть ли не выскакивая из груди.
Меня затрясло. Ногтями я впилась в руку Шак’Хида, но он никак не прореагировал. С озадаченным видом он осмотрел ногу. В момент, когда меня затрясло, зажал дыру от пули рукой. Я не видела, что там происходит, но я знала.
Нога очень быстро восстанавливалась. Всё благодаря этой жидкости, как Шак’Хид говорит, его крови. Дыра затянулась. Дрожь спала. На ноге остался лишь небольшой шрам. Шак’Хид вмиг рассыпал щипчики и шприц в прах, его средняя рука утонула в теле и исчезла будто её и не было.
– Ну как ты? – тихо спросил он.
– Н-нормально… Уже лучше…
Лицо горело. Слёзы начали щипать щёки. Он молча подвёл ладонь к моему лицу, большим пальцем легонько стёр слёзы. И остановил руку на моём подбородке, прислонившись к нему большим и указательным пальцами.
Пауза длилась долго. Мы смотрели друг другу в глаза. В его взгляде я видела что-то странное. Золотовато-карие глаза блестели, при этом, будучи какими-то средними между водяными и стеклянными. Первой сдвинулась я, так как взгляд начал меня пугать.
– Нам пора… – всё ещё заплаканным голосом сказала я.
– Да… Точно… Пора…
Хойт
Ехали мы молча. Не могли сказать ни слова. Все мысли спросить о чём ни будь сразу же пресекались. Не потому, что я сноб, или Дэн мне противен. Напротив, он был самым адекватным новичком среди Упырей, из тех, кого я знаю. Ну а я…
Меня вряд ли назовёшь снобом. Только не меня. Я общался с сотнями и сотнями людей, видел, пожалуй, все виды характеров и прочих психологических классов. И я привык не только терпеть самых худших собеседников, но и договариваться с ними.
Ну а сейчас я молчал, потому что… Да чёрт его знает, почему… Наверное, мне было слишком больно. Любая кочка, на которой подпрыгивала машина, доставляла мне не очень-то приятные ощущения. Да и сам я подрагивал и стучал зубами.
– Ого, где это вы так? – крикнул ошалевший врач.
– Помогите нам, сейчас с ног свалимся! – прохрипел Эль Гангстре.
– Да, да, конечно! Эй, парни, у нас тут перелом! – обратился врач к кому-то внутри здания.
Выбежали работники скорой помощи, приняли меня у Эль Гангстре. Уложив на каталку, быстро куда-то повезли. Я видел лишь потолок, иногда лица медсестёр, которые что-то шептали мне и торопливо переговаривались. Я не слушал, о чём они говорили. Мне просто хотелось отдохнуть. Даже если они сейчас спрашивали о чём ни будь, будь то причина перелома или мои инициалы… Неважно, всё потом. Я уже натерпелся, пора отдохнуть…
Остановился, снова поехал. Потолок сменился на потолок лифта. Врачи окружили каталку. Поскрипывая, старые двери лифта закрылись. Лифт пискнул и двинулся с места. Врачи, осознав наконец, что от меня слов не дождёшься, перестали донимать. Вместо этого бросили друг в друга дружескими вопросами о повседневной рутине, что-то о семье, о том, чем бы заняться после работы. Обычные люди, такие же, как и я. Более-менее…
Лифт снова скрипнул, двери распахнулись, я снова поехал невесть куда. Было слышно хлопанье открывающихся передо мной дверей. Потолок сменился, стал каким-то синеватым. На самом деле, так казалось из-за света от медицинского оборудования. Каталку подвезли на центр комнаты, меня обхватили несколько человек, переложили на операционный стол.
– Павел Геннадич, – обратился к кому-то врач, – у нас тут открытый перелом, третьего типа.
– Такс, посмотрим… Ага! Что говорит?
– Ничего. Молчит, как рыба. Может, контузило?
– Всё может быть. Но, судя по ране, уже не время выяснять. Надо оперировать! Подайте водку! И готовьте наркоз!
Все начали шуршать и бегать, как муравьи. Плечо измучили уколами толстого шприца. Затем все снова забегали.
А после всё, как в тумане. Глаза озарил свет и я, забыв обо всём, полетел прямо навстречу этому свету. Я бродил по светлой комнате, при этом слабо ощущая своё тело. Скорее паря над поверхностью, чем ступая на неё. Всё здесь было очень размытым, но совершенно белоснежным: полы, стены, мебель, окно с подоконником и цветочным горшком на нём. Даже растение в горшке было бледно-салатового цвета. Из окна, словно от мощного прожектора, бесконечно шёл поток слепящего глаза света. Похожий свет излучали и белоснежные свечи, расставленные по всей комнате.
Это место… Так похоже на… На рай… Весь этот свет, эта невинность… Всё сходится! Неужели я всё-таки здесь? Но как это возможно? Всё ведь было хорошо, меня положили на операционный стол. Это главный травматологический центр. Здесь просто не может быть врачей, настолько идиотов, чтобы они, оперируя руку, умудрились убить человека.
Но тогда, почему я здесь? Наркоз ведь не должен так работать. Хотя, я не знаю наверняка. Разве он не лишает лишь чувствительности? Не-е-ет, что-то здесь не так… Что-то произошло. И если это смерть, то я даже не удивлён. Всё почти так, как и говорят о рае. Столько людей просто не могли ошибаться! Уже не одно тысячелетие они живут с верой в жизнь после смерти, стараются быть хорошими, чтобы попасть именно в рай, а не в ад. И я так рад, что их вера не была напрасной. Что рай… Действительно существует! Хе-хе, поверить не могу, и я попал сюда! Попал, несмотря на Упырей. На всё, что я натворил.
Пора двигаться, выйти из комнаты, найти кого ни будь ещё. Не может же это место быть пустым. Прогладив все четыре стены, я наконец наткнулся на дверь, которая была ещё мутная в моих глазах. А вот и ручка, осталось повернуть…
Замок открыт, дверь потихоньку проскользнула по полу. И снаружи повалил сильнейший поток света. Ни одна звезда не может так светить. Это уж точно. Ну, уж в раю, наверное, это считается нормой. Я привыкну, со временем. Ну что? Пора выйти…
Я сделал шаг в неизвестность… Мгновение, и всё начало проясняться… Яркий свет начал меркнуть. А затем и вовсе пропал.
Я открыл глаза, увидел всё тот же потолок операционной. Голова еле поворачивалась. Да и вообще всё тело, кроме глаз, находилось в сонном состоянии. Тело было прикрыто покрывалом, в области руки покрывало приняло на себя роль ширмы. Я не чувствовал боли, чувствовал лишь прикосновения. Но, судя по каплям крови на «ширме», это были далеко не прикосновения пальцем. Подошёл врач, взял меня по обе стороны лица, поворочал мою шею и шепеляво спросил:
– Так-ф, как вы?
– О-о-ох, фто шо мнои произофло? – я еле выговаривал слова. В голове казалось, опустело, вылилось, как из горшка. И я мог произнести лишь то, что осталось размазанным по стенкам этого горшка.
– Вфё хорошо, это профто наркозф.
– Я быу… Как бутто… В Райу…
– Не-е-ет, уфпокойтефь, это только наркозф. Рано вам ещё, на тот фвет то…