Руки, которые никто и не подумал вправить, как и талию, тоже притянули к доскам на совесть. Его Величество с кривой усмешкой смотрел, как леди Маргарет поворачивает палку, затягивавшую проволоки:
– Так – что? Сознаваться будем?
Она не удостоила его ответом. Вместо неё отозвалась леди Рашель:
– Её Величество слишком горды. И не снизойдут, чтоб ответить. Может, сир, мне продолжить мои попытки разговорить нашу гордячку? Заодно и погреюсь ещё.
– Продолжи!
Леди Рашель, расправив плеть, склонилась к уху её Величества. Прошипела:
– Теперь-то тебе понятно, ненаглядная моя, для чего мне нужно было выяснить, где у тебя самые чувствительные места?
На этот раз мучительница и правда – занялась её промежностью, уже не прикрытой даже тонкой материей. И не останавливалась до тех пор, пока её Величество, вокруг лона которой уже полыхали языки адского пламени, не соизволили снова потерять сознание…
Но на этот раз её не окунали в ведро.
Вместо этого на голову и лицо накинули мокрую тряпку, и начали её ещё и водой поливать! Пришлось отвлечься от огненного шторма, настоящего степного пожара, бушевавшего у неё между ног, и переключить внимание на нехватку воздуха!
Леди Наина испытала все муки утопленницы, а когда наконец она была близка к тому, чтоб и правда – захлебнуться, тряпку сняли. И позволили опорожнить желудок, и отплеваться… После чего леди Маргарет предложила ей выбор:
– Ну, ваше Величество, выбирайте. Ещё порция бичевания вашей драгоценной кошечки и внутренней поверхности бёдер… Или – снова тряпка с водой?
Леди Наина не видела смысла отмалчиваться:
– Порция розог!
– О-о! Надо же! – это в интересный разговор вступил его Величество, – А лорд-то – не соврал! Пытка водой действительно куда действенней и мучительней! Но…
Милая, раз уж её Величество изволили выбрать, не вижу причин ей отказывать! Продолжай обрабатывать. Плеть только возьми другую – ту, со свинцовыми дробинами.
Вскоре её Величество прокляли всё на свете, предаваясь «новым ощущениям», и рот уже не удерживал конвульсивные выдохи, когда разящие кусочки свинца касались её тела… Так она рано или поздно сломается – и начнёт стонать! Так не бывать же этому!..
Она закусила губы так, что прокусила насквозь, и закрыла глаза – чтоб не видеть момент удара. И горящие адским пламенем глаза женщины-монстра. Силы которой, казалось, не истощатся никогда – не иначе, это машина придала леди Рашель выносливости!..
Не слишком-то это помогло…
На этот раз сознание померкло, когда ей уже казалось, что вся её столь нежная нижняя часть уже не горит адским пламенем, а буквально разрывается на мелкие клочки тысячами отточенных граблей, когтей, и крючьев, а в уши орут и ревут все демоны ада…
Но это был ещё не конец. Когда её «оживили водой и тряпкой» в очередной раз, его Величество изволил удалиться на время из подвала – чтоб справить малую нужду. А леди Маргарет, дождавшись, когда шаги по булыжнику коридора окончательно затихли, посверкивая снова расширившимися во всю радужку зрачками, склонилась над её лицом:
– Мне поистине больно доставлять вашему Величеству столь сильные муки. Поэтому сейчас вам будет ещё больней! Чтоб больней было и мне! – а противное у неё, оказывается, лицо! Оскал, как у тех летучих мышей, что насылал на них лорд Хлодгар! Страшная мысль молнией сверкнула в мозгу леди Наины: уж не чёрный ли Властелин создал эту сучку?! На погибель ей, королю, и всей Тарсии?!
Но эта мысль быстро исчезла, уступив место более актуальной: как бы побыстрее умереть!!! Потому что из жаровни, стоявшей в углу, леди Маргарет вынула с помощью огромных щипцов раскалённый до красноты уголь примерно с куриное яйцо, и с очередной омерзительной ухмылкой на лице затолкала его в глубину королевской куночки…
Смерть не соизволила забрать её, и ей пришлось ещё пережить и пытку с пронзанием её грудей многочисленными толстыми раскалёнными докрасна гвоздями, и высыпанные на живот куски угля огромного размера, прожёгшие там дыру до позвоночника…
Умерла она после этого, скорее всего от потери крови – она точно не помнила.
Свою вторую смерть леди Наина помнила куда хуже – кажется, её придушили, проведя предварительно вновь через все круги «обычных» пыток – чтоб «насладилась полностью» тем, что, возможно, не успела в полной мере оценить в первый раз, как словоохотливо объяснила разгорячившаяся так, что крупные капли пота текли по лицу, слиплись в жиденькие хвостики плети волос, и кривились в хищной ухмылке губы, леди Маргарет. Напомнившая ей в этот момент уже гиену…
Третья смерть однозначно запомнилась лучше, хоть и оказалась очень скоротечной: её вновь разложили в «позиции номер три» на станке, широко разведя ноги, и прочно зафиксировав бёдра и талию, и во влагалище неторопливо забили с помощью большой кувалды заточенный конусом кол фута три длинной, и толщиной у основания с ногу.
Тут уж её Величество, как «тонко» подметил сир Ватель, «проняло»: она и билась в конвульсиях, и вопила, и стонала, и рычала, и сыпала проклятьями и ругательствами, злясь только от того, что не находит больше сил сдержаться, а её мучительница от этих проявлений «слабости» наслаждается ещё сильней.
Смерть настигла её в момент, когда остриё вышло через горло…
После очередного оживления её перевернули на живот, руки и ноги сковав и растянув цепями. Очень скоро она поняла, почему: ягодицы и ноги щедро полили смесью масла и нефти. Прогорело всё до кости… Но она не умерла – проклятое «восстановленное» тело оказалось очень живучим и всё цеплялось и цеплялось за жизнь!
Так что четвёртая смерть была вызвана переломами рук и ног, когда её, насмехаясь над отваливавшимися от ног и ягодиц кусками обгоревшей плоти, перезавязали, как бы распяв на горизонтальном кресте, и рёбер, которые леди Рашель с ноздрями, раздувавшимися от злорадства, сокрушала массивной железной кочергой.
Когда её доставали из капсулы в очередной раз, её слуха донеслось удивлённое замечание сира Вателя о том, что зелёный огонёк в одном месте панели машины сменился моргающим жёлтым. На что леди Рашель отозвалась:
– Ничего страшного, надеюсь, милый. Её же восстановило. Разберёмся с этим потом. Но я уже пресытилась и устала. Так что так и так эта смерть будет – последней.
Дальше… Дальше тоже что-то было, с маслом, огнём и раскалёнными штырями, загоняемыми в груди, бёдра, икры, руки… Но единственная мысль, которая словно злобный дятел стучала в черепе леди Наины, была о том, что детей она своим упрямством скорее всего всё равно от смерти не спасёт, и его Величество с «подправленным» здоровьем предпочтёт, чтоб наследников ему нарожала более молодая, и теперь абсолютно здоровая мать, а гордость – такая штука, которая не нужна, в общем-то, никому: ведь всё равно она после второй смерти и кричала и вопила, и выла, и извивалась, и проклинала своих мучителей, а толку с этого было – ноль.
Если не считать высказанного его Величеством вполголоса леди Маргарет в ответ на её вопрос как им всё-таки скрыть смерть и тело, «успокаивающего» замечания этого достойнейшего самца о том, что если тело просто исчезнет, никаких улик и вопросов и не останется, никаких больше интересов её персона у извергов не вызывала.
Умерла она от того, что на грудь, лицо, волосы, и в глотку ей влили расклённое масло, которое ещё и подожгли. Ей казалось, что мозг сейчас закипит, и вся вселенная взрывается вокруг неё, когда спасительной нирваной навалилась очередная чернота!..
Но, как оказалось, это она просто в очередной раз отключилась! И комок сознания, у которого не было ни глотки ни языка, чтоб стонать или вопить, ни ушей, чтоб слышать, осознавал, ощущая дикую боль, что его куда-то несут, содрогаясь при каждом шаге.
Но вдруг нахлынуло ощущение невероятной лёгкости… Длившееся, впрочем, недолго: её на голову словно упала вся крыша королевского замка!
На этот раз сознание почему-то возвращалось очень медленно.
И в самом конце не было того непередаваемого чувства подъёма и бодрости тела, которое неизменно сопровождало очередное её воскрешение… Которое очень быстро сменялось чувством беспомощности и отчаяния. И ощущениями безумной боли. Но сомневаться не приходится: жидкость схлынула, и она снова здесь. В своём «починенном», и готовом к новым экзекуциям, теле!
Господи! За что же ей такие мучения?!
Хотя…
Вернувшаяся наконец ясность мышления и память услужливо подсказали ей, что на этот раз она и вообще не должна была восстать из мёртвых: её, не то специально не убитую до конца, не то – просто по рассеянности «недобитую», должны были сжечь! Вернее – досжечь.
Может, передумали?
Но ведь его Величество ясно сказал: «Подумаешь – устала! Ты справляла своё удовольствие. А я только смотрел. И мне надоело! Да и пресытился я уже её смертями. Давай наконец просто сожжём.»
В чём же дело? Мучители, подумав, и потрахавшись, изобрели на досуге что-то ещё? Или они просто хотят проверить – насколько велики возможности машины? И сможет ли она возродить тело, превращённое в обугленную головешку?!
Со стоном она разлепила глаза – нет смысла тянуть с «вылуплением»: раз капсула щёлкнула открывшейся крышкой, все знают, что пациент – готов. И если она будет разлёживаться, её просто выдернут изнутри – возможно, опять за волосы! А это больно.
Впрочем – больно – не то слово. То, что ей довелось пережить за эти часы… Или дни…
Достойно мучений грешников в аду. А, может, и похуже. А она…
Нет, согрешила, конечно. Приказала сгоряча убить гнусную с-сучку…
Но не его Величеству, и уж тем более не этой самой сучке решать, каких мук она за это опрометчивое и жестокое решение заслуживает!
Хотя иногда, во время экзекуций, она думала, что хорошо бы поскорее спятить – сумасшедшие ведь не ощущают боли! Ну, или умереть, и попасть и правда – в ад. Уж наверное там черти не столь изобретательны и изощрённы, как её бывший муж, начитавшейся проклятых «мемуаров», и сейчас раздающий «руководящие указания»!
А уж эта мерзкая дрянь!..
Наверняка и она ознакомилась.
Леди Наина закусила губу, чтоб не разрыдаться от жалости к самой себе. Она – да, горда! Пусть до идиотизма, как и сказал её муженёк, но она такова, как есть! И пусть она визжала и выла, и орала, но – не унизилась до плача и мольбы! Ни разу не просила прекратить её мучения, и даже не призналась. В том, что виновата.
И им не удалось…
И не удастся её сломить!!!
Но почему-то никто не спешил выдернуть её на свет Божий, а вернее – в адово пекло пыточного подвала, запустив новый круг терзаний. В чём же дело?
Она открыла наконец глаза. Посмотрела наружу.
На табурете у капсулы сидит человек. Один. Мужчина.
Она со стоном поднялась на ноги, и подалась на выход. Мужчина – точно не его с…аное Величество. Значит, будем надеяться, пытать её не будет.
Мужчина быстро подскочил, чтоб подать ей руку. Он оказался лордом Айвеном. И явно провёл несколько часов перед этой капсулой, в ожидании её пробуждения. Лицо было бледным и осунувшимся, а глаза подозрительно красными. Плакал, значит.
Жалел её.
Вот уж неисповедимы пути Господни! А ведь только недавно он был без ума от её главной мучительницы, оказавшейся столь жестокой, мстительной и злобной! И готов был жизнь за эту самую первую фрейлину отдать. А её, коварную и бесчестную королеву, наверняка ненавидел всеми фибрами души!
Леди Наина опёрлась на поданную лордом Айвеном руку. Постаралась, чтоб голос звучал уверенно, и не дрожал:
– Сколько?
– Почти три часа, ваше Величество!
– Не называйте меня так, милорд. Я больше не королева. Я – труп. Ну, именно так, наверное, думают его Величество и моя… Главная фрейлина. Бывшая.
Он промолчал, но по его виду она уже о многом догадалась. Не только леди Маргарет тут «умница и разумница». Но всё равно: нужно узнать подробности:
– А теперь уж будьте добры, лорд Айвен. Расскажите, как вам удалось… – он помог ей опуститься на пол.
– Ну, собственно говоря, это было нетрудно, ва… э-э… леди Наина. Двое суток, пока его Величество вёл «особо важное дознание», я провёл здесь, в подземельи, но прятался в боковом коридоре – основной перекрывали чёртовы гвардейцы. Дважды за это время сир Ватель выходил – я так понял, что поесть, и справить нужду. Леди Маргарет оставалась внутри. Но нынешней ночью его Величество вышел отсюда с мешком на плече. Леди Маргарет шла за ним. Дежурящих гвардейцев они, наконец, отослали – где-то за полчаса до этого. Как сир Ватель сказал, чтоб те отоспались. Поскольку с честью исполнили свой долг. А дела Государственной важности, наконец, окончены.
Я спрятался за изгибом коридора, и потом шёл за сиром Вателем и леди Маргарет так, что ни видеть, ни слышать меня они не могли. Они дошли до башни. Ну, той, откуда улетел лорд Хлодгар. Его Величество сказал:
– Чёрт. Об этом я не подумал. Как спускать-то будем?
А леди первая фрейлина буквально прошипела:
– А чего ты с ней церемонишься? Она же – без сознания! Или уже сдохла! А хотя бы и не сдохла – сейчас-то точно умрёт. Просто сбрасывай её туда!
А сир Ватель тогда усмехнулся, и сказал, обращаясь к мешку, который снял с плеча и положил на пол:
– Дорогая! Я обещал тебе показать достопримечательности замка. И в частности, колодец, из которого удрал чёрный Властелин!
А леди Маргарет злобно фыркнула:
– Хватит иронизировать. Вот как нужно! – и пнула мешок.
Потом они спустились по верёвочной лестнице вниз. Их не было довольно долго, но я не смел спускаться за ними, а только смотрел, лёжа на краю колодца. Внезапно там, внизу, ударило из нескольких мест жуткое пламя, и его струи сошлись на чём-то чёрном, лежавшем в центре дна колодца. Я так понял, на вашем мешке. Ну, вернее – на мешке с вашим телом!
Огнём обожгло даже меня – вон: кожа на лбу шелушится, и лицо, наверное, до сих пор красное! А до дна там – футов пятьсот… А уж как жутко воняло горелым мясом!.. Меня, уж простите, миледи, так и вывернуло наизнанку! Но мне пришлось всё «вывернутое» быстро стереть и убрать – чтоб они, когда поднимутся, меня не…
Через минут пять струи огня перестали бить, снова стало темно, и я услышал громкое сопение – они начали подниматься. Я снова скрылся за углом какого-то прохода.
Я мог бы тогда убить их. Но подумал, что бесшумно этого сделать скорее всего не удастся: если перерезать верёвочную лестницу, и они заорут, падая, я и сам не спущусь! Да и потом, когда будут уже наверху, в коридорах – нельзя их!.. Кто-нибудь из них закричит, и прибежавшая стража меня схватит. Меня впихнут в какой-нибудь каменный мешок, и выпустят только для казни – как убийцу короля! А моему рассказу всё равно никто не поверит – ведь тела-то – нет!..
При таком раскладе я не смог бы воскресить вас. А у меня была слабая надежда, что, может, останется хотя бы крохотный несгоревший уголёк!..
Поэтому я позволил им просто пройти в покои его Величества.
И вскоре услышал, как он велел своим стоявшим там на страже холуям никого к ним не впускать, и не беспокоить их. Значит, ваша смерть, как я подумал, сильно их… Возбудила. Или двое суток пыток их просто утомили. И какое-то время у меня есть.
Ну и я тогда спустился вниз по лестнице. Аккуратно собрал то, что осталось от ваше… э-э… от вас, миледи, в сумку. Даже золу. Прошёл в подвал. К счастью, сир Ватель забыл снова поставить в главном коридоре охрану. И я, вознося молитвы, загрузил всё это в машину. И нажал.
– А как же вы попали сюда? Ведь его Величество приказал установить дверь с замком?
– Э-э, ерунда. Этот замок легко открывается обычным гвоздём. А стражу у этой двери его Величество не выставил. Или забыл, или просто посчитал лишним. Замок же!..
– Надо же… – её Величество леди Наина была действительно поражена, – Но как вам это удалось, лорд Айвен? Скрываться двое суток, передвигаться никем не замеченным в замке лорда Хлодгара… Ведь вы же – солдат? И должны, наверное, были быть в казармах… Или где там?
– Да нет, ваша милость. Я не принадлежу к подразделению генерала Жореса. А его Величеству и леди Маргарет на меня было плевать. Она, как мне кажется, посчитала меня просто идиотом, который выполнил, что ему было положено, и теперь не нужен. Его же Величество и вовсе не придал значения факту моего существования. И они попросту забыли о том, что каким бы наивным и восторженно-влюблённым идиотом я ни был, остатки совести и чести, как и кое-какие мозги, у меня есть. Иначе вот именно – сидел бы я в каком-нибудь каземате, ожидая, пока меня не постигнут «желудочные колики». Или просто не придушат без суда и следствия, как опасного свидетеля, гвардейцы короля.
Поэтому я и был фактически предоставлен всё это время самому себе. То есть – пользовался известной свободой действий. И передвижения. Кстати, прошу прощения, миледи, что не догадался спросить сразу: как вы себя чувствуете?
– Хм-м… – она мысленно, а затем и руками ощупала и огладила – бедолага лорд Айвен покраснел! – своё нагое тело, даже и не думая скрывать его от мужчины, – Чувствую я себя, как ни странно, неплохо. Удивительно. Я – цела, и даже ничего не забыла. А ведь даже не помню, в какой момент в очередной раз умерла. – при этих словах она увидела, как сжались кулаки и заходили желваки на скулах снова побледневшего капитана, – Но скажите мне лучше вот что, лорд Айвен. Я ведь думала, что любите вы леди Маргарет!
– Вот и я так думал, ваше Ве… Леди Наина. А познакомившись поближе, понял.
– И что же вы поняли, мой милый наивный спаситель? – она, приблизившись почти вплотную, положила обе маленькие ладошки ему на грудь, и глядела теперь прямо в глаза.
– Я понял, миледи, что я был настоящим бараном! Слепым котёнком! Которым эта… эта женщина вертела, как хотела! Нагло пользуясь моим к ней отношением!
– Да, бедняжка капитан, это тяжело. Лично убедиться в том, что любимая женщина – гнусная сучка и злобная расчетливая стерва!
Лицо капитана снова вспыхнуло – значит, в точку! И именно такие определения для своей «зазнобы» он подобрал и сам!
– Не краснейте, милорд, в случившемся нет вашей вины. А виновата во всём, если уж на то пошло, по-большому счёту всё-таки – я. Сама. Хотя… Ничуть я не меньшая стерва, чем она. Я тоже расчётливая. Мстительная. Только немного ошибшаяся в этих самых расчетах. Тут, как говорится, на каждую сучку найдётся ещё большая сучка!
– Не говорите так, миледи. Да, вы, конечно, поступили… – он прикусил язык, не смея договорить. Всё-таки она – Королева! И не подвластна обычной людской морали!
Как и суду.
– Скажем так: не совсем порядочно. За что и была наказана. С лихвой искупив…
– О, да! Таких страданий, я думаю, не приходится и на долю грешников там, в аду! – он снова сжал кулаки, и только что зубами не скрипел! А ведь он даже не видел, как её мучили! Да и не кричала она! Ну, в начале… Как же он узнал?!..
Э-э, неважно. Важно, что сейчас он – на её стороне. А то, как узнал – она вытрясет из него потом! Но нужно спешить.
– А, может, на долю грешниц как раз нечто такое, или похуже, и приходится… Как знать. – она вздохнула. Потом опустила голову ему на грудь, словно обессилев, и охватила руками его спину, – Прижмите меня к себе, капитан. Мне холодно. И тошно. И… Стыдно.
Он поспешил, спустя секунду колебания, так и сделать. То ли субординация не позволяла, то ли боялся, что она сейчас развалится… Она вздохнула – с изрядной долей самоиронии. Потёрлась о его грудь пушистыми и густыми теперь волосами. Еле слышно сказала:
– То, что вы меня пожалели, говорит о вашей наивной неиспорченности, милый лорд Айвен. И я надеюсь сейчас тоже нагло воспользоваться вашими чувствами. Потому что здесь, – она откинулась, ощущая, как его сильные руки сжимают её талию, и ткнула ему пальцем в грудь, – Вы понимаете, чуете, что произошедшее – несправедливо. И меня, пусть и согрешившую, и совершившую подлость, нужно, конечно, было наказать.
Но – не столь страшно и жестоко…
Так вот: если не хотите, чтоб меня снова пытали и замучили до очередной, или уже – окончательной, смерти, увезите меня отсюда! Да так, чтоб руки сира Вателя и его злобной мстительной сучки не дотянулись!
– Да я так и собирался сделать, миледи, сомневался только, сможет ли машина… – он снова запнулся, но быстро взял себя в руки под её пристальным взором, – Но она смогла. Хоть что-то там теперь и моргает красным. А так-то у меня всё готово: вот солдатские штаны и камзол, сапоги, портянки и рубаха… Тёплый свитер. И ещё один. Осёдланные лошади стоят там, в конюшнях. Дневальных я предупредил, что жду, пока его Величество напишет, и отправит со мной депешу в Клауд. Одевайтесь, ваше… э-э… миледи, я отвернусь!
Она не придумала ничего лучше, как рассмеяться. Правда, невесело:
– Какой вы милый, лорд Айвен! – она даже подалась вперёд, став на цыпочки, и чмокнула его в небритую три дня щёку, – Ведь вы сейчас всю меня осмотрели! И даже ощупали. Почему же стесняетесь смотреть, как я буду одеваться?
Господи, как он мило краснеет! Нет, он точно – не испорчен!
И, похоже, начинает незаметно для самого себя…
Влюбляться в неё!
А она…
Нет, ей почему-то и правда – стыдно. В первую очередь – стыдно использовать его новые чувства к ней.
Ну, стыдно там, или не стыдно – она разберётся, вот именно, позже.
А сейчас нужно просто… Бежать!
Потому что в Клауде остались те, кто ей сейчас ближе и дороже всего. И кого надо спасти в первую очередь, если она не хочет, чтоб они попали в заложники. С помощью которых её можно и принудить к молчанию, или шантажировать, или просто – заманить в ловушку!
А второй шанс ускользнуть из лап смерти ей вряд ли дадут…
Эта мерзавка, оказывается, чертовски умна!
И расчётлива.
– Что значит – вы этого второго не разглядели?! – сир Ватель буквально рвал и метал, а несчастный дневальный перед ним то краснел, то бледнел, не смея и пикнуть.
Леди Рашель, спокойно сидевшая на своём стуле во время допроса и последовавшей экзекуции, когда капрала сбила с ног увесистая оплеуха, выданная лично его Величеством, сказала:
– Криком и даже избиением ваших недоглядевших солдат тут ничего не исправить, ваше Величество. Ведь вы не догадались приказать никого из замка не выпускать?
– Я… Э-э… Нет, я не отдавал такого приказа.
– Ну, значит, нечего и спрашивать за неисполнение того, что не приказывали. Думаю, погоню снаряжать уже поздно. Но всё равно – нужно. Она наверняка захочет увезти с собой и всех детей. А такой большой отряд проследить и догнать куда проще. Вот об этом теперь и нужно. Отдать приказ. Или ваши полицейские ищейки утратили квалификацию, сир?
– Нет. Конечно, нет… миледи. – он всё ещё стесняется называть её титулом «её Величество» при посторонних, отметил расчетливый наблюдатель в мозгу леди Маргарет. Значит, ему стыдно. За то, что поддался своим эмоциям. И желанию «воздать по заслугам». И позволил так обойтись с королевой. Со старой королевой.
И пусть он её больше и не любит, но отлично осознаёт, что она – мать наследников трона! И таковой она пока остаётся для всех тех, кто сейчас находится в Клауде. И в стране. И в чём бы она не была виновата – не достойно короля пытать королеву.
Казнить – да! Но – не пытать!
– Тогда нужно поскорее сделать подобающие распоряжения. Отошлите этого несчастного дневального, и пригласите начальника ваших гвардейцев, ваше Величество.
Слушать, как слегка сбивающимся тоном его потрясённое Величество отдаёт все нужные, сформулированные ею, распоряжения статному, серьёзному и молчаливому капитану Долдеру, было неприятно. Мало, что он повторил кое-что дважды, так ещё и запинался, словно школьник, не выучивший урока… Он сейчас, конечно и смущён, и раздосадован… Но не настолько же, чтоб не держать себя в руках! Нет, не тот это кандидат, который был бы и правда – достоин трона.
Ну, ничего – придёт время, и она сможет сделать ставку на своих наследников!
Управляя страной как регентша. Поскольку с его Величеством случится… Какой-нибудь несчастный случай.
Правда, до этого нужно убить проклятую живучую тварь, что ускользнула-таки неизвестно (А вернее – известно!) каким чудом из лап смерти, избавиться и от её ублюдков-отпрысков, выйти официально замуж за сира Вателя, когда выйдет срок траура, и вот именно – родить наследников.
Она думала об этом спокойно, зная, что так и будет.
И что никуда теперь его Величество от неё не денется.
Потому что совместное преступление сближает людей, свершивших его, куда сильней, чем банальная любовь…
Идею не бежать, а напротив – занять оборону в стенах Клауда, объявив его Величество, побывавшего в запрещённой Конклавом «Машине», «подменённым», «ненастоящим», принадлежала, как ни странно, лорду Айвену.
Именно он первым, пока они скакали, кутаясь в толстые плащи, мимо редутов, где отсиживались на зимних квартирах подразделения армии Тарсии, во главе с лордом Главнокомандующим, высказался в том смысле, что зачем это законной королеве куда-то бежать из своего собственного королевства, и замка, если она – вот именно – законная! И пусть пока может только претендовать на роль регентши при своих детях, так это продлится недолго: осталось всего каких-то три года до совершеннолетия её старшего сына!
А вот идея, что его Величество можно очень даже спокойно обвинить в ереси, как воспользовавшегося услугами запрещённого Конклавом и преданного анафеме механистического устройства, наследия Предтеч, пришла в голову уже леди Наине.
Поэтому прибыв в Дробант, она поспешила проследовать в Собор, и ввести в курс дела Архиепископа и остальных верховных представителей Церкви. А уж только потом направиться в Клауд, и начать отдавать нужные распоряжения.
И вскоре главный дворец страны уже напоминал потревоженный улей: все оставшиеся в Лагерях части спешно входили внутрь замка, и многочисленные подводы везли внутрь мешки с зерном, замороженные туши коров и баранов, и прочие припасы и даже всё оружие, что ещё сохранялось невостребованным в Арсенале.
Поэтому когда через час после того, как окончательно захлопнулись главные ворота Клауда, прибыла рота гвардейцев его Величества, их внутрь просто не впустили. И королева не отказала себе в удовольствии взойти на башню этих самых ворот, и лично, чтоб не было потом недомолвок и кривотолков, отдать приказ фанатично преданным, и сейчас возмущённым телохранителям сира Вателя:
– Гвардейцы! Я, ваша законная королева, приказываю вам немедленно вернуться назад, в замок лорда Хлодгара, и арестовать гнусного двойника, который подменил собой нашего короля! Применив для этого устройство, признанное нашим Святым Конклавом – еретическим и запрещённым. После чего доставить сюда в цепях и его, и его гнусную сообщницу, леди Рашель! Чтоб наши пыточных дел мастера дознались у него, куда он, и изменница и заговорщица моя бывшая первая фрейлина, дели нашего настоящего короля!
Если не выполните моего приказа, будете и сами причислены к заговорщикам, и изменникам делу короля и государства, со всеми вытекающими последствиями, и с наказанием, предусмотренным Трибуналом для такого рода преступлений!
Некоторое время внизу царила относительная тишина: было слышно, конечно, как начальство гвардии, три лейтенанта и капитан, совещается, иногда срываясь на крик и размахивая руками, но затем, похоже, командиры пришли к консенсусу: вперёд выехал капитан Долдер. Голос у него был чёткий и громкий, как у всех высших офицеров:
– Женщина, называющая себя королевой Тарсии! Мы считаем ваш приказ незаконным! И то, что его Величество побывал в машине Предтеч, не сделало его – его двойником, или подменённым. Напротив: это вы, как побывавшая в машине несколько раз, являетесь подделкой, и изменницей! Это вас машина подменила! Ну, или заставила думать и действовать во вред королю и государству! Провоцируя раскол и гражданскую войну!
И это вы подлежите немедленному аресту!
Поэтому если не хотите дальнейших обвинений, усложняющих ваше незаконное положение самозванки, немедленно откройте ворота, и выходите! Мы арестуем вас! И доставим на суд к настоящему королю Тарсии – сиру Вателю!
Леди Наина была готова к такому повороту событий. Поэтому скомандовала:
– Лучники! Огонь по изменникам короны и государства!
Лучники на стенах Клауда, и те, что вскочили сейчас на ноги, до этого ожидая в засаде, своё дело сделали. Половина всадников попадала с коней сразу, остальная оказалась добита, когда оставшиеся в живых пустили коней прочь от ворот, по спускавшейся вниз дороге, утоптанной копытами привозивших телеги коней. Этих гвардейцев, и тех, кто ещё шевелился, пытаясь отползти прочь, добили два взвода в белых маскхалатах, прятавшихся до этого по приказу лорда Айвена в окопах по обеим сторонам этой самой дороги.
Леди Наина, всё видевшая, обернулась к стоявшему рядом лорду Айвену:
– Вот и началось. У нас в Тарсии началась гражданская война.
Лорд Айвен, вздохнув, покачал головой:
– Нет, моя королева. Пусть война и объявлена, но она – ещё не началась.
Во всяком случае, пока сир Ватель не пошлёт сюда новый отряд – узнать о судьбе, которая постигла его гвардейцев. А когда пошлёт и узнает, думаю, у сира Вателя хватит ума, а вернее – его хватит у леди Рашель, чтоб понять, что Клауд они не возьмут даже всеми теми силами, что расквартированы сейчас в их замке, и даже редутах противника.
Поэтому она просто отступится. Временно, разумеется. И они как минимум до весны останутся в их новом замке. Обустраиваясь. И довольствуясь теми землями, что они очистили от полчищ и исчадий чёрного Властелина. Нельзя допустить лишь одного: чтоб они завезли туда женщин, и начали заселять и осваивать эти огромные территории. А ещё желательней для нас, чтоб сегодня же кто-нибудь отправился к полку лорда Дилени, и рассказал ему, что у нас произошло, пока он ездил выкуривать лорда Хлодгара из его новой берлоги. Лорд Дилени – реалист. И если поверит, будет, скорее всего, на нашей стороне. А это – очень весомый аргумент в нашем противостоянии с новой претенденткой на корону.
Пока же мы же останемся при своих. Резервах и ресурсах. Так что у нас получится как бы две Тарсии. Одна – под руководством короля. Вернее – претендентки на звание королевы.
Другая – королевы. Законной.
Разумеется, ни мы, ни они не признают законность притязаний: их, и ваших, на единый трон. Для нас сейчас существенно, что сир Ватель едва ли готов к немедленным боевым действиям. Впрочем, как и мы.
А самое главное, что нам нужно сделать прямо сейчас – постараться до того, как это сообразит сделать леди Рашель, перетянуть на нашу сторону лорда Главнокомандующего. А с ним – и подразделения лорда Говарда, расквартированные пока в этих чёртовых редутах. И тут нам легче: отсюда до них ближе, чем от замка Чёрного Властелина!
– Не слишком-то весёлая перспектива. И чертовски трудная задача.