Я сбился со счета – сколько взмахов Выжигателем пришлось сделать, прежде чем все закончилось. Просто в какой-то момент наступила тишина, нарушаемая лишь звериным рычанием под ближайшим к выходу столом. Я посветил Выжигателем – там сидел трактирщик.

– Медленно вылезай, темный.

Он смотрел с ненавистью, прикрывая одной лапой обрубок другой.

– Ты… заплатишь за это…

– Но я же еще ничего не заказывал!

Думал, будет смешно, а он даже не улыбнулся. Вылезая из-под стола, грозно прорычал:

– Я не знаю, кто ты, но то, что ты сделал – не прощается. Клянусь всеми своими родственниками, я…

«Я, я, я…» – мне надоело. Эти предсмертные речи практически никогда друг от друга не отличались, и после смерти напарника я решил сводить их к минимуму.

– Гуглить надо было. К вашим услугам Комитет Выжигания. Всего хорошего и горите в Аду.

Я вскинул руку, и змей впился в горло трактирщику. Выжигатель, сжимая свое сильное огненное тело, обвивался вокруг шеи воспламенившегося существа. Опаленная морда трактирщика посинела, глаза вылезли из орбит, и монстр обмяк. Я хотел сказать змею, что все кончено, но не успел. На моих глазах голова трактирщика лопнула.

Будто мощнейший взрыв произошел и в моей голове. Меня выбросило прямиком в ил у самой воды. Мрак рассеялся, и над озером показалась ранее скрытая чарами луна. Ее свет позволил мне рассмотреть окружающее пространство.

Я лежал рядом с огромным валуном. Чуть бы в сторону свалился – и несдобровать.

Поднялся, вытирая лицо и еще не полностью понимая, что же произошло. Трактира больше не было – на его месте образовался выжженный круг, внутри которого, несмотря на обилие крови и разбросанные ошметки тварей, просматривалась пентаграмма.

Ритуал, значит. А я-то все голову ломал, как они иллюзии наводят…

Выжигателя нигде не было видно. Не было и демона, убийство которого привело к разрушению мощнейшей магической иллюзии. По-хорошему, от взрыва я должен был умереть – демоны всегда норовят с собой забрать. Но, видимо, спас меня змей, поглотив сколько мог темной энергии…

Неподалеку в иле лежала загнутая, словно клюка, кривая палка. Я подошел к ней, чувствуя неладное. Действительно – мой змей застыл, и красивый, ни с чем не сравнимый узор на задубевшем теле – это все, что от него осталось.