Глава IV
Маяковский
Момент требовал решительности.
– Маяковский. Коронка, – скорее для собственного успокоения шепнул приятелю Забаровский.
Руслан величественно прошествовал к «лобному месту», справляясь с волнением. Размашисто развернулся, приготовив руки для жестикуляций, застыл в МХАТовской паузе. Девчонки еле сдерживались: улыбки потянулись до ушей, ротики попискивали. Варивада оценочно щурилась, сдерживая ухмылку. Скрипкин толкнул соседа: «Щаз выдаст!» Глеб затаил дыхание – вся надежда на друга, с Ягодкиным договориться трудно, заломит цену. Малышев перебирал пальцы, нажимая на ногти, словно играя гамму.
– «Я сразу смазал карту будня»! – Декламатор с надрывом в голосе рубанул от плеча, будто саблей.
Зрачки одноклассников расширились.
– «Плеснувши краску из стакана»! – Воображаемая тара плеснула от бедра.
На «Я показал на блюде студня косые скулы океана» класс бился в истерике. Историк подрагивал телом, от смеха выступили слезы.
– «На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ», – отрывисто, по слогам, отчеканил декламатор и застыл, склонив голову в наигранной задумчивости.
Минуту класс стонал. Потом начал стихать басовитый гогот скрипкинской компании. Илья Иванович и девчонки утирали сырость с глаз. Чтец сочувствующим взглядом прошелся по рядам.
– «А-а… вы ноктюрн сыграть могли бы… на флейте водосточных труб?» – Большой палец указал за спину, точно на трубы. – Это Маяковский, господа!
Короткий кивок вместо поклона. Мягкие хлопки учителя потонули в восторженных аплодисментах. Взрослая сдержанность в выражении чувств придет позже. Верный друг сиял в предвкушении.
– Сомнений нет, – заключил историк, – победил Руслан Забаровский! – Передавая фолиант и пожимая руку, добавил: – Порадовал. Молодец! Не ожидал.
С самодовольной улыбочкой триумфатор вернулся на место, от души хлопнул книжкой по парте.
– Вот такие мы – скромные супергерои! – Руслан подхватил понравившуюся фразу.
– Продолжим урок. – Илья Иванович озвучил новую тему, принадлежа к когорте учителей, обучающих до последнего.
Волосатые руки Глеба потянулись к трофею.
– Куда? – Забаровский изобразил шлепок по пальцам. – Руки прочь… от Советской власти.
– Да ладно, ты ж для меня выиграл.
– Не обольщайся, мальчик. – Победитель глянул свысока.
– Неужели будешь читать?
– Обязательно.
Обескураженный выдох долго тянулся из уст приятеля, но вскоре он созрел до предложений:
– На что меняемся?
Руслан только этого и ждал. Для Забаровского Малышев – открытая книга, с редкими главами агрессивных вспышек, и то застенчивого дружка надо задеть за живое, как следует взбодрить. Триумфатор начал набивать цену:
– Зачем тебе это? И так, одни крестоносцы на уме.
– Да ладно, дай почитать.
– У тебя на это нет времени – еще Кубок Чемпионов доигрывать… Впрочем, могу поменяться.
– На что?
– Ну, что с тебя взять, кроме анализов? – Руслан сочувственно поглядывал на душевные муки приятеля. – Есть предложение…
– Говори уже. – Глеб начинал раздражаться от длинного позерства.
– Мы давеча не доиграли один матчик… Помнится, Ювентус лидировал…
– Хорошо, пусть так и остается. Два-ноль в твою пользу.
– Хочешь дешево отделаться. А матч в Барселоне?
– Ладно, пусть «Ювентус» выходит в финал, доволен?
– Вот так значит? Сдал любимую команду… без зазрения совести?
Опять потянулся выдох сожаления вместо ответа.
– Но, согласен. – Забаровский передал «Астрологию» соседу. – Вот так и играются договорные матчи.
Для Малышева окружающая обстановка перестала существовать, мир переместился на страницы мелкого шрифта, рисунков, карт. С новым триумфом «скромный супергерой» забыл про «болезнь», но с улегшимися треволнениям вспомнил. Потрогал грудь, подмышки, ниже постеснялся. Отступила? Так быстро? Или повезло?
По звонку, словно собаки Павлова, старшеклассники рванули на перемену. До свободы – всего пара уроков. Следующей маячила биология. Встреча с классной, разбор вызывающего поведения, всеобщее порицание. С бала на корабль. Триумфатора передернуло. Простоял до начала, давя подоконник пятой точкой. Одноклассники косились, хихикали, обошлись без поздравлений. Звездный статус мешает панибратству. Верный друг изменял с астрологией.
Оксана Владимировна мчалась по коридору в растрепанных чувствах, раскрасневшись под тяжестью собственной массы. На соломенной гриве поблескивали капельки пота, как и на гофрированной шее, вдавленной в плечи бывшей пловчихи. Под стрелками бровей горели серые угольки. Мясистый нос раздувался. Рот приоткрылся, распахнуть шире мешало воспитание. Бесформенная фиолетовая блузка и золотая цепочка навыпуск прикрывали грудь до пупа. Юбка до пят развевалась, будто пиратский флаг. Сделав знак старосте, биологичка увлекла Галину в комнату, совмещенную с кабинетом.
Десять минут назад прозвенел звонок, школьники расселись по партам, ждали. Взгляд Руслана блуждал по классу. Поникшая цветочно-горшочная растительность подоконников. Покосившаяся политическая карта мира в полдоски. Грустная коричневость учительского стола по центру. Глаза замирали на белой двери «совещательной». Скоро появятся классная со Варивадой и дадут по «не балуйся».
Развязные кумушки боролись за право сидеть с Ягодкиным, спорили, канались в «камень, ножницы, бумага». Глеб, пробежавший с тридцать страниц «Астрологии», отмотал назад для вдумчивого прочтения. Степа и компания резались в подкидного.
Появилась Галина, встала на перекрестке дверей, скрестив руки на груди. Следом выскочила всплакнувшая биологичка, выдохнула могучими фибрами.
– Я договорилась поменяться с химией, и сегодня будет два урока биологии. – «Виктория» пухлых пальцев крутанулась в воздухе. – Но вместо уроков мы проведем собрание класса. Скрипкин! Прекрати сейчас же!
Компашка воровато спрятала карты, надеясь доиграть позже. Оксану Владимировну устроило внешнее повиновение.
– Я пригласила Зою Федоровну и Геннадия Михайловича, он все-таки завуч. – Дверь в класс приоткрылась. – А вот и они!
Учителя прошествовали на заднюю парту первого ряда. Начинающий рецидивист шепотом протянул: «бли-ин!», с такими соседями о доигровке можно забыть.
– Первым делом мы должны обсудить вопиющее поведение Забаровского! – Классная пыталась сдержаться, но получалось слабо.
– Геннадий Михайлович, – вмешалась староста, – вы, наверно, не знаете об инцидентах, произошедших на уроках литературы?
– Да нет, я в курсе. Мы успели переговорить с Зоей Федоровной. Позиция учителей и общественно-политических сил мне понятна, теперь хотелось бы услышать Руслана.
– Нам всем бы очень хотелось! – Пунцовое лицо биологички резко развернулось к виновнику, глаза полыхнули напалмом.
По спине недавнего триумфатора пробежала дрожь, взгляд прыгнул в сторону.
– Забаровский, расскажи нам, пожалуйста, что на тебя нашло? – с невозмутимостью сфинкса обратилась Варивада.
– Да вроде ничего… – Виноватый внешне спокойно пожал плечами, а душу трясло, точно при землетрясении.
– Встань! – Оксана Владимировна обиделась на мнимое хладнокровие. Во время частых нервничаний учительница теребила цепочку, сейчас оттягивала обеими руками. – Когда разговариваешь со старшими.
Под прессом всеобщего недовольства юноша повиновался, колени подгибались, затекая свинцом.
– Объясни, пожалуйста, почему ты отказываешься выполнять домашнее задание по литературе? – хозяйничала Галина.
– Да! Почему?! – Золото оставило на шее глубокую борозду, но сейчас классная чихала на боль.
– Я уже говорил… – пробурчал Руслан.
– Малышев! – взвизгнула биологичка. – Тебе что, неинтересно?! Мы обсуждаем поведение твоего товарища! Прекрати немедленно!
Верный друг следил за происходящим краем уха – от «Астрологии» не оторвал бы и камнепад на голову.
– Дай сюда! – Оксана Владимировна рванулась за книгой.
– Больше не буду. – Юноша срочно убрал фолиант под стол, надеясь продолжить чтение с последними раскатами «грома».
– Возвращаемся к нашему ба… – нарочно осеклась классная.
Окончание фразы знали все. Посмеялись с удовольствием, потрафив учительнице, насолив отступнику.
– Что воды в рот набрал? Когда исправлять будешь? – Биологичка танком перла в атаку. – Говори, пока Зоя Федоровна здесь. Когда?!
– Не буду.
– Что ты не будешь?
– Исправлять.
– Та-ак… – Нахрапом взять не удалось, пришлось перегруппировать силы. – Класс! Какие будут предложения?
– Поставить «пару» в четверти!.. Вызвать родителей!.. Объявить бойкот!..
– Дать по кумполу – сразу все сделает, – проявил активность Скрипкин.
– Уважаемые! – прервал разноголосицу физик, во время дебатов посовещавшийся с литераторшей.
Под тишину смолкнувших голосов завуч вышел на передний план, встав между Оксаной Владимировной и старостой.
– Уважаемые! Я как физик знаю точно: опереться можно только на то, что оказывает сопротивление. – Оценив эффект, учитель продолжил: – Что мы видим? Перед нами – характер. Да, непростой, временами очень непростой, но характер. Со своими принципами, взглядами, убеждениями. И это замечательно! Ведь наша школа, надеюсь, Руслан со мной согласится, приложила руку к воспитанию личности. Во все времена ценились люди, умеющие пойти против толпы, плыть не по, а против течения. И считаю наш учительский долг не губить такие характеры, а помогать и всячески поддерживать.
Затеплилась смутная надежда. Распинаемый оставил слезы в пятом классе, но сейчас хотелось разрыдаться в голос.
– Сегодня изучение работ Ленина – анахронизм, – продолжал Геннадий Михайлович, – рудимент безвозвратно ушедшей эпохи. Что такое «рудимент», кто забыл, – расскажет Оксана Владимировна. А ведь совсем недавно знание чуть ли не назубок работ классиков марксизма-ленинизма считалось обязанностью каждого гражданина. Почему? Спросите у родителей, – они хорошо помнят. – Физик откашлялся в кулак. – Сегодня, политические убеждения – сугубо личное дело. Мы посоветовались с учителем литературы, и предлагаем не применять никаких мер взыскания. А какая оценка выйдет за четверть – только одной Зое Федоровне известно… Вы согласны, Оксана Владимировна?
– Вы – завуч, вам и карты в руки. – Уперлась в цепочку классная.
– Карты я заметил в руках Скрипкина. Что думаешь, уважаемый?
– Мне все равно, – прогнусавили с задней парты.
– Галя, твое мнение?
Староста пожала плечами.
– Вот и славно, – подытожил Геннадий Михайлович, – будем считать – инцидент исчерпан. Оксана Владимировна, мы с Зоей Федоровной вам еще нужны?.. Нет? Тогда – всего доброго.
Класс без напоминаний встал, провожая учителей. «Слон» вернулся в размеры мухи. Оставшаяся часть занятий прошла в обсуждениях подготовки к экзаменам и выпускному вечеру. Забаровскому предложили порадовать Маяковским со сцены. Нулевой энтузиазм подсказал самоотвод. Глеб вернулся к «Астрологии». Степану повезло в карты – пара смачных фофанов треснула по макушкам партнеров. Порешав насущные проблемы, биологичка отпустила подопечных.
– Слава Богу! Утомительный день кончился, – выдохнул Руслан, выходя на улицу.
Солнце слепило глаза, в воздухе парила пыльная взвесь. Щебет птиц прерывался клаксонами – предупреждение школьникам, перебегающим дорогу.
– Так и будешь на ходу читать? – Забаровский покосился на друга.
– Угу. – Малышев перелистнул страницу, страстно впившись в новую.
Привычный маршрут приятели прошли молча.
– Пока! – Руслан подал руку. – Сегодня, я так понимаю, на стадион не собираемся?
– Угу. – Приятель пожал, не глядя, зашагал дальше.
Возле подъезда высотки собралась толпа жильцов на внеочередное собрание.
– Вот он! Держи!
Глава V
Хонструкция
Толпа всколыхнулась старушечьими криками. Клещи рук больно сдавили юношеские плечи.
– Не трепыхайся! – Пахнул перегаром детина с весом за центнер. Пустые глаза вонзились в подростка, запугивая, лоб напрягся без признаков морщин.
– Что я сделал?
– Вот он, окаянный! – Выдвинулась свидетельница изобретательства. – Он стену раздолбил!
– Я ему сейчас тоже кое-что раздолблю! – В предвкушении самосуда у бугая зачесались кулачные глыбы.
– Да подожди ты! – заступился старичок-активист, дед Гришка. «Петушки» седых волос нахохлились, нос задрался кверху, из «марианских» впадин сверкали глазки. – Расскажи, шо ты там нагородил? Да, отпусти мальца, чай, не сбежит… Не сбежишь?
– Нет, – подтвердил Руслан.
– Рассказывай! – Здоровяк, нехотя, разжал «тиски».
– А что тут рассказывать? – Забаровский потер нывшие плечи. – Стены текут, хотел помочь.
– И как же ты помог? – Самодовольство заиграло на ярко-накрашенных губах инициаторши утепления стен – молодящейся дамы далеко за пятьдесят с коромыслами бровей и лисьими глазами.
– Элементарно. С точки зрения физики: стены сыреют от осмотического давления, поэтому их необходимо закорачивать…
– Во ученый-какой выискался!.. От горшка два вершка, а все туда же!.. – возмутилась толпа взрослых, забывших ученья свет.
– Спокойно, граждане-товарищи! – Старичок потряс открытыми ладонями. – Пусть хлопец скажет.
– Кирпичные стены часто промокают, особенно у самой земли. В нашем доме этот процесс дошел уже до седьмого этажа, выше не знаю…
– На восьмом тоже плесень! – подсказали кипевшие жильцы. – А на девятом, десятом – нет.
– Так вот, – продолжил новатор, – чтобы это предотвратить или избавиться от последствий, дом необходимо заземлить. Для этого нужно соединить проводом стену и забитый в землю металлический стержень, что я и сделал.
– Ишь, профессор какой! Всем известно, чтобы закоротить стену, надо использовать какие-нибудь источники тока, батареи, там или еще шо… – Активист в молодости интересовался физикой.
– Не нужно. Только провод и стержень.
– Допустим. – Подзабывший молодость дед Гришка наморщил лоб . – И как это может спасти от мокроты?
– Очень просто. – Руслан, словно отвечал урок. – Из-за капиллярности вода начинает подниматься по стене все выше и выше. Испаряясь, оставляет соли на участках стен. А дальше осмотическое давление толкает воду вверх. Значит, наша задача – устранить это давление, то есть снять положительный заряд в области концентрации солей. Это достигается закорачиванием. И стена сухая.
– Это ж где ты такое вычитал? – поинтересовалась инициаторша.
– По-моему, у Уокера в «Физическом фейерверке», точно не помню.
– Мож, ты и прав, однако все это должно предусматриваться на этапе строительства. – Старичок почесал висок. – И по всем СНИПам наш дом обязан быть заземлен.
Раздались голоса, поверившие Забаровскому в силу плохого финансового самочувствия:
– А то вы не знаете, как наш дом строился?!.. Сплошные недоделки!.. Наверняка, горе-строители забыли закоротить!
– Да нет, товарищи! – Инициаторша выдвинула вперед обвисшие буфера. – Нам говорят профессионалы – только утепление спасет от плесени. А этот деляга вбил клинышек и все? Не может такого быть!
– С другой стороны, все гениальное просто, – философски заметил работник мехзавода с закороченной рабочей неделей.
– Нет, товарищи, это бред! – настаивала инициаторша. – Только утепление спасет наш дом! Надо собирать деньги.
– Точно! – поддакнул заинтересованный бугай. – А этому по шеям надавать, чтоб не совался.
– Я т-те надаю! – На крыльце появилась баба Нюра.
Она прекрасно передвигалась на своих двоих, но на улицу всегда выходила с клюкой, для важности.
– Я т-те покажу, как внука забижать! – Замахиваясь палкой, бабуля бросилась в атаку.
Прошедших Великую Отечественную не запугать превосходящими килограммо-силами, в минуты великого воодушевления они отчаянно кидаются на врага, готовые победить или погибнуть.
– Анна Ивановна! Что вы делаете?! – Подставился дед Гришка. Палка пришлась по стариковскому запястью с наметками синяка.
Остановить героев может только такая же сила, выстоявшая под вражеским огнем. Детина предусмотрительно спрятался за спины близстоящих женщин.
– Уберите старуху! Или я за себя не отвечаю!
– Я т-те дам старуху! – Вновь кинулась баба Нюра.
Но старичок плотно обхватил бой-бабу, увещевая:
– Успокойтесь! Мы все решим без драки.
Здоровяк струсил еще за две женщины.
– Нюрка, ты ли? – узнала старушка с первого этажа.
– Лизавета? – ответно узнала бабушка виновника «торжества».
– А я слыхала, ты к дочке в город перебралась, с тех пор в Полпинке не кажешься. А мы в одном доме живем.
– Как же ни разу не устренулись?
– Да я совсем больная стала – ноги не ходють, из дому никуды.
– Ну, ладно, бабы, потом свое житье-бытье обсудите, – вклинился активист, – не за тем собрались.
– Правильно! Эта хиромантия ничего не даст, – гнобила дешевый проект инициаторша. – Надо собирать деньги на утепление.
– Точно! – поддакнул из-за женщин детина.
– Погодите, – остановил дед Гришка. – Есть предложение: пусть эта хонструкция постоит с недельку. Если эффекта не будет, соберем деньги. Кто «за»? Прошу голосовать.
– Опять собрание?! – возмутилась инициаторша. – Вас сегодня-то еле вытащили.
– Ничего, соберемся – дело важное, – парировал старичок.
– Сколько можно откладывать?! – У инициаторши кончались аргументы. – Будем ждать, пока дом развалится?
– За неделю не развалится, потерпим. А ну как малец прав? Зачем тогда такие деньжищи отваливать?
Большинство проголосовало за легкий способ решения проблемы. Через неделю без дождей стены заметно подсохли, через две – на восьмом плесень исчезла.
– Ой, бяда-бяда! – причитала баба Лиза, запыхавшаяся от подъема до седьмого этажа на лифте.
С достопамятного собрания старушки вновь стали закадычными подругами, часто ходили в гости, вместе гуляли на придомовых лавочках.
– Что стряслося? – Баба Нюра вытирала руки о бессменный передник, встретив соседку в дверях.
– Ой, бяда, Нюр!
– Садись. – Бабушка старшеклассника подставила стул. – А то упанешь.
– Изломали, ироды! – Баба Лиза присела, трясясь всем телом.
– Шо изломали-то?
– Хонструкцию внучка твово. Ой, бяда! А я – дура старая, не уследила. Ток на минутку отошла от окошка – чайку вскипятить… Возвернулась. Глядь! А хонструкции нетути. Ой, окаянные, шоб им пусто было!
– Господи Исуси Христи! – Баба Нюра всплеснула руками. – Токо-токо стены начали отходить.
Настойчивой трелью залился дверной звонок.
– Хтой-то там? – Хозяйка пошла открывать секцию.
Вернулась с дедом Гришкой.
– А-а, Лизка уже доложилась. – Активист увидел соседку. – Вот шо, Нюрка, покликай свово внучка – нехай заново делает. Эффект есть!
– Руслан! – крикнула бабушка.
Внук, потягиваясь после долгого лежания с «Бесами», вышел в коридор.
Только отгремели экзамены. По математике с Глебом получили «пятерки», как по физике и астрономии – Геннадий Михайлович честно дал списать, помогал при ответах. По сочинению «не собиратель железок» намеренно сделал классическую ошибку – «исчо» вместо «еще». Несмотря на инциденты, Зоя Федоровна вывела по литературе – «хорошо». Илья Иванович отомстил – влепил своенравцам по «четверке» за обе истории: Отечества и Новейшей. К вендетте присоединилась и Оксана Владимировна – «четыре» по биологии. Серебро уплыло, как и рассчитывала юношеская принципиальность.
– Здравствуйте, господин хороший! – Дед протянул руку.
Забаровский пожал, кивнул соседке.
– Вот какое дело, – деликатно начал старичок, – сегодня ночью исчезла твова хонструкция.
– Изломали, ироды! – высыпала подробности сторожиха.
– Так шо, треба восстановить. Эффект есть!
– Да сделать-то можно… – Выпускник почесал затылок. – Но где гарантия, что снова не сломают?
– Не сломают, – пообещал активист, – я знаю, хто это сделал.
– Хто ж ентот антихрист?! – Баба Лиза оживилась.
– Ну, этот… Как его? Слесарь наш… Федька, который тогда Руслана за шкирку хватил.
– Ах, окаянный! – возмутилась баба Нюра. – Шоб у него зенки повылазили!
– Наверняка, по наущению инициаторши нашей, – продолжил дед Гришка, – они все в сговоре, так и норовят с нас деньги содрать. Но, больше не сломают, я поговорю с ними… конкретно.
Старичок исподлобья глянул на новатора. На юношеском лице нарисовалась гримаса сомнения – старик явно бравировал.
– Ладно, шо там нужно? – Дед Гришка сменил подход. – Ну, там… материалы, инструмент.
– Да особо ничего. – Забаровский зевнул. – Кусок кабеля, но можно обойтись обычной проволокой.
– Найдем, – заверил активист.
– Штырь у меня есть – еще пара ножек от табурета осталась.
– Опять стулья ломать?! – вскипела баба Нюра. – Не дам!
– Да ладно тебе.
– А ты не ладняй, не ладняй!
– Я за проволокой, жду внизу. – Дед Гришка срочно ретировался, опасаясь вновь попасть под горячую палку бой-бабы.
– Не вздумай! – Хозяйка, просунувшись в балконный проем, грозила большим пальцем, будто пыталась выключить кнопку непослушания.
– Да ладно, ба, все равно выбрасывать.
– Я т-те дам выбрасывать! Ишь, какой выбрасывальщик выискался!
– Видишь, трещина по периметру пошла. – Внук показал, с лязганьем откручивая ножку. – Даже если заварить – долго не прослужит.
– А я говорю – не смей! Все изломал, настановил дрыком.
– Так для общего ж блага… или пускай дальше стены гниют?
– Неча! Пусть те, кто изломал, сами ишшут, а ты только подмогнешь построить.
– Ба! У меня завтра выпускной, а ты тут нервы треплешь! – Терпение кончилось.
– А я говорю – не смей!
– Отстань! Заколебала.
– Вот, все матери отпишу! И как мебеля ломаешь, и как с бабкой разговариваешь!
– Пиши, пиши, только отвяжись. – Руслан справился с ножкой.
– У-у, глаза твовы бесстыжие!
Баба Нюра хотела грудью преградить выход, но, прочитав в движениях решимость, спасовала. Забаровский наскоро обулся, аккуратно обошел бабу Лизу, воздержавшуюся от семейных разборок.
– Все матери отпишу! – крикнула старушка в хлопнувшую дверь.
Юноша вдавил кнопку лифта, закоптившуюся от поджогов. Ерунда все это. Мелочи жизни. Главное, завтра – выпускной… Ленка.