Пройдя за дом, я увидел на крыльце два лежащих в обнимку детских тела. Тела? Не столь это страшно после пережитого. Лежали брат и я сам. Мы лежали? Приблизившись, стало видно, что они успели достаточно разложиться, еще немного и опознать что-то в этих лицах было бы невозможно. Никакой детской невинности, смерть прибрала себе всю красоту некогда пышущей жизни. Осталась только жуткая реальность в гнилостной взвеси смога.

Тут же был невысокий забор и скромных размеров огород. На горе трудно было вырастить что-то стоящее, но у бабушки всегда получалось превратить эти немногочисленные грядки в что-то животворящее. Соседские участки были затоплены туманом, вдали ничего не разглядеть, но мне этого и не нужно.

Я опустился на колени, от тела не было никакого запаха, только растворившееся в воздухе тепло давно ушедшей жизни. Глаза закрыты, я решил нагнуться поближе к своему лицу, но с каждым сантиметром движение давалось все труднее и труднее, словно барьер за барьером мне приходилось разрывать пространство между нами. Дрожь пробрала меня, я весь взмок от накатывающего напряжения. Я уже дотянулся до моего детского лица, открыл ему глаза и…

Темень тумана сменилась яростью природы. Вокруг зелень, чистое поле, ни ядрышка серого или черного, сплошная жизнь. Напряжение словно рукой сняло, и я почувствовал и ветер, и температуру, почувствовал воздух, и увидел солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пушистые облака, и жизнь, я во всем ощущал бурлящую жизнь.

Теперь то я понял, зачем Кирилл звал меня именно сюда. Мы не могли освободиться, нужен был ключ, а этот ключ был только в моих воспоминаниях.

Доселе видел мир не от своего лица, то было лишь обманом детского воображения, да и сейчас я не больше, чем моя же фантазия. Ведь открыв чужие глаза, я открыл свои и увидел яркое Солнце, испепеляющее небо.

И землю.

И нас самих.

Смерть забрала меня еще давно, а это было лишь моим кошмаром, я смог проснуться по-настоящему, и наконец-то проснулся в свое мертвое тело. Отныне я свободен.