Ковидики

Номопы задолбались удалять и блокировать. Круг читателей и приверженцев Группы неуклонно рос. Они вышли в массы – разбрасывали листовки, клеили провокационные тексты и лозунги.

– Полагаю, без серьезного влияния и финансирования тут не обошлось. Затурканный плебс крайне редко создает столь мощную и организованную структуру, как Группа. У них есть спонсор, может не один. И это явно крупный игрок. Тот, кому выгодно расшатывать лодку. И расшатывать во всем мире. К тому же, очевидно, Группа располагает доступом к секретной информации. Зашифрованные сведения, нежелательная социология, статистические данные, отчеты и заключения. Их видео, которые мы просто не успеваем блокировать, пестрят официальными документами и нелицеприятными фактами.

– Что по поводу информаторов? – спросил босс.

– Пока ничего, – призналась. – Крысой может быть кто угодно. Вплоть до Веника, сливающего по пьяной лавочке инфу проституткам.

– Лиза, я же просил! – прикрикнул босс.

– Молчу-молчу, – примирительно затараторила. – Одним словом, вся надежда на массовую вакцинацию. Это первое и основное, против чего они выступают.

– Вот доедет сейчас «рыгачка» с Европы – и заживем, – иронично вставил Веник.

– Хочешь сказать, что если вакцинация пройдет масштабно и успешно, то Группа распадется? – с сомнением в голосе, подняв брови, спросил босс.

– По крайней мере, пыл значительно поубавится. Они своими глазами увидят, что никто не чипирует их жопы, не превращает в роботов и не вводит под видом лекарства стрихнин. Это просто укол с ослабленным вирусным компонентом. Медицина двадцать первого века, ничего личного.

– Прогресс как он есть, – добавил Серега.

– Аминь, – вставил Веник.

– У меня все.

Мы заслушали последний доклад, от простушки-замухрышки Светы. Ее отдел занимался однодневными повестками, мелкой бытовухой. Семечки.

Свету я пригласила однажды к себе, мы выпили вина, я разгорячилась и возбудилась, а когда захотела близости – она, стыдливо поджав хвост, убежала домой. Пропащий номер.

Босс выпроводил всех, а меня попросил остаться. Тут-то я поняла, что начинается самое интересное.

Мы посидели в молчании, пока последний номоп не закрыл за собой дверь.

– Все хорошо, босс?

Морщинистый лоб Бори Сквозняка выглядел более блестящим, чем обычно. Он рассеянно перебирал в руках бумажки. Я была с ним на короткой ноге, мы почти что друзья, и мне стало не по себе от его подавленного настроения.

– Земля носит, Лиза. Земля пока носит.

– Как Катя? Идет на поправку? Я так давно ее не видела.

Его жена тоже вошла в элитное меньшинство вакцинированных первым этапом – и, несмотря на это, заболела.

Надела корону.

– Та на убавку она идет, – проворчал негромко и ровно. – Корона поразила слезные железы, она плачет целыми днями. Выглядит это угнетающе, скажу я тебе. Те ранние штаммы с потерей обоняния, выпадением волос из ноздрей и онемением мизинцев кажутся теперь детскими забавами.

– Ничего, я верю, скоро «рыгачка» отправит вирус на свалку истории. Ты ведь сам уже человек нового поколения, – подмигнула я подбадривающе.

– Ага, называется – почувствуй себя беременным.

Единственный побочный эффект, которым обладает вакцина – это непрерывная рвота на протяжении недели. И только ленивый не пошутит.

– Кстати, когда уже наконец-то порадуешь? – поинтересовалась. Они долго и старательно планировали завести ребенка. Особенно после вакцинации.

– Не знаю, – снова раздраженно ответил босс, морщась. – Может, ты сама как-нибудь на создание семьи снизойдешь?

– Старомодные институты насаждаешь, дед трухлявый? Я же не по этой части. Я свободна, как ветер, забыл?

– Мы одногодки вообще-то, – с деланной обидой заметил босс. Затем по-стариковски просипел: – Впрочем, чувствую я себя и вправду трухлявым дедом.

– Отдыхать больше нужно, – назидательно сказала. – И побольше положительных эмоций.

– Ой, иди в пень со своими эмоциями, – у него появилась густая рябь в уголках глаз. – Вся эта ковидная истерия не добавляет позитива.

– Истерия? – удивилась я. – Странно слышать такое словечко от начальника регионального НОМОПА.

Босс отмахнулся.

– Вот скажи – ты хочешь вакцинироваться?

Неприятная пауза. Я чуть не поперхнулась слюной. Озадаченно развела руками.

– Боря, я вижу, ты порядком растерял чувство юмора. Разумеется, хочу. Это первое, что я хочу сделать.

– Первое? – переспросил босс.

Я еще больше растерялась.

– Очень странный вопрос. И, поверь, не ради того, чтобы поскорее вернулись старые добрые времена. Потому что они уже не вернуться, к счастью, никогда. А потому что наступил новый мировой порядок. И вакцинация – одно из условий этого порядка. Чему я несказанно рада.

– Но ведь это, как и прежде, обычная простуда, – пожал плечами босс.

– Ты снова шутишь, надеюсь? Скажи это тем, кто в реанимации. Или тем, кто умер. Или умирает в данную минуту.

– Лиза, без обид. Я искренне сожалею, что те люди, которые родились, имеют склонность умирать. От разного рода болезней, закупорки сосудов, онкологии, несчастных случаев. И мы с тобой прекрасно знаем, что ковидные смерти – это крошечная часть.

– Босс, тоже без обид. Но тебе и вправду пора на отдых. Мы с Группой зашиваемся, а ты еще и контру разводишь тут.

– В последнем видео Группа выложила официальную и не очень освещаемую статистику, что вакцина дает серьезные побочные эффекты.

– Еще скажи, что ты на Группу подписался, – брезгливо скривилась. – Если я не ошибаюсь, это всего лишь два с половиной процента.

– Да, но учитывая, что первый этап вакцинации затронул в основном высший класс, им публично кололи физраствор.

– И ты туда же? – расстроено проговорила. – Вот для чего, скажи мне? Какой в этом смысл?

– Чтоб люди перестали бояться. И бежали галопом вакцинироваться.

– Но для чего? Зачем весь этот спектакль?

Босс был предельно холоден и недружелюбен.

– Я не знаю. Все, что у меня есть – досужие мысли. Борьба с перенаселением, очистка планеты, заработок денег. К тому же, заметь, мероприятие проходит под вполне заботливыми и миролюбивыми лозунгами. Сами в очередь становятся. Еще и попку спиртиком протрут.

– Честно, меня тошнит уже от теорий заговора. Будто нет других способов уничтожить население.

– Так ведь проблематично. Воевать уже не сильно спешат, особенно в мировых масштабах. Та и вооружение такой мощи, что матушку Землю быстрее в пыль превратить. И как в подобных условиях быстро и эффективно истребить огромную кучу народа? Создать необычный вирус. Нагнать страху, эпично его разрекламировать. Все подчистую закрыть, превращая людей в нищих и голодных. А затем дать надежду, что все закончится. Надежду в виде ампулы с лекарством. Вуаля.

– Перевербовали, признавайся?

– Не мели ерунды.

– Отстреливаешь все постулаты Группы.

– Так ведь посуди сама. Все происходящее – это не про вирус, это психологический тренинг. Локдауны – тренинг как жить, когда у тебя нет доступа к магазинам. Маски – тренинг как подчиняться, не задумываясь о смысле. Дистанция – тренинг как оградить непокорных…

– Если сейчас же не прекратишь, я тебя арестую.

– Ладно, молчу, – замахал руками. – Кстати, знаешь, что это за документы?

Я вопросительно вскинула брови.

– Это твои дела.

– Свод позора? – усмехнулась.

– Скорее перечень подвигов.

– Ой, Боря, мне кажется, в этом кабинете задницу лизать полагается мне.

Сквозняк пропустил мимо ушей мою провокацию и продолжал меланхолично перекладывать бумажки. Отсюда я заключила, что серьезный разговор все же состоится.

Он высокопарно заметил:

– Мы ведь стояли у истоков организации. И прошли весь этот путь, до сегодняшнего дня, рука об руку. Если б не дело о Бэтмене, мы сейчас могли бы сидеть наоборот.

Я с легкой досадой вспомнила то пресловутое дело о Бэтмене.

Однажды к нам обратился главврач больницы с просьбой разобраться, почему в его больнице ни в какую не излечиваются пациенты. Едва начав идти на поправку с одним комплексом симптомов ковида, как через время подхватывают другой. И так по кругу.

Оказалось, свихнувшийся на комиксах санитар решил, что если он переболеет всеми возможными штаммами ковида, то обретет свойства летучей мыши. И пока я возилась с расследованием, погибло четыре человека.

Да и сам горе-супергерой успел скончаться от осложнений.

– Ну уж нет, протирать в кабинете штаны – совсем не мое.

– А ты помнишь свое боевое крещение? – с лукавинкой сощурил глаза Боря.

– Ладно, я бы набрала салфеток, если б знала, что мы устроим ностальгическую дрочку. Давай выкладывай, чего вызвал.

Боря докурил сигарету. Тлеющий окурок едва не опалил ему маску. Затем он ловко взял еще одну и вставил в прорезь. Пока развеивался дым от предыдущей, я успела уловить неприятный запашок.

Не зря, ой не зря все же у него прозвище Сквозняк.

– Тебе очень идет твое прозвище, Лиза, – будто читая мои мысли, сказал Боря. Я и раньше наблюдал за ним подобную чуйку, но сейчас было особенно не по себе.

– Терпите же как-то.

– Бутылочная Лиза. Вечно нарываешься, дерзишь, язвишь. В бутылку лезешь, одним словом.

– Судя по всему, дело очень серьезное, раз ты так долго яйца мнешь.

Босс вздохнул. Это выглядело, как прогрев двигателя.

– Ты мой лучший сотрудник. И еще ты мой друг. Больше я никому так не доверяю, как тебе.

– Было уже, давай дальше.

– Вчера ночью напали на транспорт с «рыгачкой». Десять миллионов доз. Проведена целая военная операция. Всю охрану обезвредили, а так же уничтожили два грузовика.

Я негодующе мотнула головой.

– А всего грузовиков сколько было? Пять?

– Да, оставшиеся три похитили.

– А на авиаперевозку не хватило мозгов? – сердито заметила.

– Логистически выгодней и эффективней было именно наземным транспортом. «Рыгачка» же отправлялась по регионам.

– И что теперь? Вытяжку сельдерея будем колоть? Мы же так рассчитывали на эти дозы. У нас совсем худо со статистикой.

– Правительство что-то придумает, выкрутится. Сорвались переговоры, например. Вакцина оказалась некачественной, народ любит такое хавать. Мол, правительство проявило неслыханную заботу и в последний момент отказалось от поставок.

– А что мы будем делать?

– Я думаю, это дело рук Группы Тысяч.

– А кого же еще!

– Да, – печально произнес Боря. Помолчав, отчеканил: – Именно поэтому ты внедришься в их ряды.

Я зависла. Задание граничило с японским божественным ветром. Но я так же прекрасно понимала, что, кроме меня, ни один номоп этого не в состоянии провернуть.

– А есть лазейка?

Лазейка была. Спустя месяц подготовки и залегания на дне я отправилась на внедрение.

Мне сделали лазерную шлифовку рубцов, возникших за ушами от хронического ношения маски. Я вспомнила, как надо обнимать людей, чтоб это выглядело естественно. Отучилась смотреть и анализировать лишь верхнюю треть лица собеседника.

Группа когтями вцепилась в отжившие повадки, в архаичные и никому уже не нужные межличностные отношения. Обнимашки, целовашки, распахнутые в хохоте пасти, брызжущие слюнями.

Сами того не осознавая, или же намеренно, с чьей-то подачки, члены Группы отстаивали принципы динозавров. Но удар, который нанес миру астероид ковида, уже произошел. Эпоха старья и старперов ушла. Пришло время новой реальности.

Время, когда традиционные браки можно смело выбрасывать на помойку.

Время, когда образование и науку жизни дети получат не по пыльным учебникам и не от дремучих, пришибленных жизнью учителей – а по тик-току и постам звезд инстаграма.

Время женщин, переставших быть домохозяйками.

Время упразднения частной собственности, когда у одних все, а у других ничего.

И время новой религии. Поклонение человеку и его разуму, а не седовласым патриархальным божкам.

С этими мыслями я бродила по криминальному району. Он был когда-то моим родным. Странные ощущения. Будто я, мелкая школьница, зашла в туалет, а там курят старшеклассницы.

Я зашла в подъезд, поднялась на третий этаж. Нажала на кнопку звонка. Где-то в отдалении звонко запиликало.

Мне открыла дверь пожилая женщина. Она стояла без маски – и я видела ее открытую улыбку.

На миг я опешила, но быстро взяла себя в руки.

– Я вас слушаю, – доброжелательно сказала женщина.

– Я к Двуствольному, – с трудом подавив желание впериться в ее рот, невнятно пробормотала.

Женщина внимательно осмотрела меня.

– Хорошо, проходите.

И я зашла внутрь.

– Прямо по коридору и направо, – добавила в спину женщина.

Спина взмокла. Нервы были напряжены до предела. Я улавливала странный запах, легкий душок вони, очень знакомый, но никак не могла уловить, где я его ощущала раньше.

В тускло освещенной, утопающей в желтоватом полумраке комнате сидели за столом двое. Первого я узнала сразу, это был профессор Перечный. Второй сидел вполоборота, но я уже догадалась.

И даже где-то на задворках интуиции я сразу поняла, что так и произойдет.

Там сидел босс. Именно от него исходил знакомый запах.

Слова застряли в горле. Еще немного, и я бы разрыдалась. Я почувствовала, как душу мне переполнили гнев и обида.

– Иди присядь, – сказал он. – В ногах правды нет.

Он улыбнулся. Но улыбка получилась неестественная, какая-то болезненная, будто в край его губы впился рыболовный крючок и кто-то тянул его к себе.

Я оторопело смотрела на мужчин. Они деликатно ждали, пока я приду в себя и послушно упаду на указанный стул.

– Что-нибудь выпьешь? – заботливо спросил босс. – Чай, кофе? Алкоголь тоже есть, но не предлагаю. Нам предстоит серьезная ночь и нужно, чтоб ты адекватно воспринимала происходящее.

– У Марковны роскошное печенье к кофейку, – подмигнул профессор Перечный. – Рекомендую.

Я кивнула. Кофе был сейчас не самым худшим вариантом.

В комнате воцарилась тишина. Мужчины курили, переминая фильтры сигарет в пальцах.

Я сняла очки и протерла стекла. Это один из лучших приемов, чтобы собраться с мыслями.

– Как любопытно складывается, – язвительно уставилась на мужчин. – И кто из вас Двуствольный?

– Я, – отозвался со смехом босс. И я впервые, не скрывая удивления, рассмотрела его лицо.

– Кто бы сомневался.

– Ты ведь знаешь мою любовь к прозвищам. В жизни не догадаешься, почему у меня такое.

– Догадываюсь. Поскольку ты крыса и осведомитель, но еще и, в прошлом, разумеется, руководитель регионального отделения НОМОПА, то работаешь на два фронта. На два ствола.

– Это вынужденная мера, – посмурнев, ответил босс. – И ты не отгадала.

– Что ж, дай подсказку.

Я посмотрела на него, холодно и спокойно. Мы долго молчали, затем он спросил:

– Ты ведь помнишь наш последний разговор? О Группе, вакцинации, причинах всего этого.

– Такое не забывают.

– Продолжаешь ерничать, – скривился. – А у меня для тебя есть подарок.

Босс достал из-под стола синий контейнер. Сорвал защитную наклейку и поднял крышку. Внутри педантичными стопочками выстроились флакончики с вакциной.

В том, что передо мной были подлинные, настоящие вакцины – я не сомневалась.

Тщетно скрывая удовольствие от произведенного эффекта, босс нарочито сердечно сказал:

– Ты говорила тогда, что больше всего на свете хочешь поскорее привиться. Так вот – бери и прививайся.

Он открепил со штатива флакончик и поставил на стол.

– Прямо сейчас, да? – иронично хмыкнула.

– Да хоть прямо сейчас, – в тон ответил.

– И в чем тут подвох?

– Подвох в том, что идет третья мировая война! – не выдержал профессор Перечный и воинственно привстал на стуле. – Транскорпорации и денежные мешки ее устроили, чтобы подмять под себя человечество. Чтобы подчистить количество бипедальных хомячков, а оставшихся загнать в цифровой концлагерь! В этом флаконе созданное ими биологическое оружие.

– Неужели?

– Мы живем в эпоху «войны пятого поколения», когда вместо использования оружия на поле боя наиболее эффективны тайные биологические агенты, экономическая война и пропаганда. Ведь существует множество доказательств того, что коронавирус – это естественный и очень доброкачественный вирус, который даже не вызывает у большинства людей простуду.

– Какой безобидный паренек, однако.

– А вот вакцина против коронавируса – совсем другая история, – с жаром продолжал профессор Перечный. – Если говорить простыми словами, она не передает тебе патоген, а программируют мРНК. В свою очередь, мРНК похожа на ДНК, но это РНК-мессенджер. То, что создает белки в организме. Это похоже на компьютерную микросхему, которую ты вставляешь в 3D-принтер, а затем говоришь ему, что ты хочешь, чтобы он сделал, и он распечатывает это. Когда ты идешь делать вакцину от коронавируса, ты фактически не получаешь вакцину в том виде, в каком мы всегда ее знали.

– Сироп? – воскликнула я и ударила себя по коленке. – Или в виде клизмы? От скоты, я так и знала, везде обман.

– Нет-нет, уколы, – наивно запротестовал профессор. – Но в твое тело вводится информационная РНК, которая затем изменяет твой генетический код, чтобы начать производство собственной модифицированной версии коронавируса. Понимаешь, о чем?

– Ни словечка.

– Ну как же, – расстроился профессор, – мРНК-изменяющие коронавирусные уколы, распространяемые в настоящее время, переписывают генетический код человека, чтобы впоследствии сделать нас уязвимыми для второго вируса. Это «операционная система», предназначенная для программирования людей.

Я устало вздохнула, едва подавляя зевок. Давая понять, как увлекателен разговор.

– Жду не дождусь, когда уже меня запрограммируют. Сил нет выносить все это дерьмо.

Профессор Перечный возмутился.

– Но это же неправильно!

– Да, да, – безрадостно закивала я. – Великая Перезагрузка. Карантины и локдауны искусственно созданы для того, чтобы уничтожить средний и малый бизнес. Чтобы люди забыли о таком понятии, как частная собственность. Чтобы быт и деньги перевести в электронный эквивалент. И чтобы говорящие обезьяны были готовы к стандартным пособиям в обмен на повиновение и контроль со стороны глобального правительства. Ничего не забыла?

– Нет, ничего, – упавшим голосом, видя мой скепсис, заверил профессор Перечный.

– И ты повелся на эту ересь? – обратилась к боссу.

Но босс даже ухом не повел.

– Так ты будешь вакцинироваться? – с нажимом ответил он.

– К чему клонишь, Боря? – сухо отозвалась. – Это такая сделка? Прививаешь и вербуешь? Так действует Группа? Очень мудреный подход. То вы на всех парах отговариваете от вакцинации, то предлагаете тут же уколоться. Несуразица какая-то.

– Я хочу, чтоб у тебя было право выбора, – мягко, но внушительно проговорил босс. – Профессор говорит правду. Группа пытается донести правду. Это геноцид. Старики мрут, как мухи. И ты это знаешь. Взрослые получают жуткие побочные эффекты. Дети становятся инвалидами. И это все вакцина. Они ведь сами ни черта не вакцинируются, все эти шприцы с закрытыми колпачками, с выдавленным уже поршнем, уколы мимо – как это понимать? Им плевать на нас. Ими движет не забота, а выгода. Только свои личные цели тотального контроля и цифровой слежки. Они чистят население планеты, чтобы лучше жилось только им. Неужели ты не можешь сложить дважды два? Неужели твои глаза остаются закрытыми?

– Допустим, я, скрепя сердце и задушив рассудок, тебе поверю. Очень допустим. И что ты хочешь от меня?

– Ты человек. Ты достойна лучшего. В условиях третьей мировой войны ты солдат не той стороны. Я хочу, чтобы ты была с нами.

– С вами, значит.

– Да, в Группе. Несла правду людям.

– Против вакцинации?

– В том числе.

– И для этого ты хочешь, чтобы я вакцинировалась сама?

Босс вздохнул и развел руками.

– Я знаю тебя. Знаю, что иначе ты просто не поверишь.

– Логично, ничего не скажешь.

– Я ведь тоже не верил. Пока не получил вакцину. Пока не стал Двухствольным.

– Что-то я пропустила, где тут была подсказка.

Он отвернулся и нехотя произнес:

– У меня проблемы с кишечником. Ты и так это знаешь. Все знают. Боря Сквозняк, как же. Вонючий, вечно газующий босс. Потому я и курю, как паровоз, мне стыдно, я пытаюсь заглушить запах, который не могу контролировать. И после вакцинации мне стало гораздо хуже. Открылся свищ в промежности. Второе отверстие, куда сваливаются с кишечника все шлаки. Я пережил уже не одну операцию, но свищ образуется снова и снова. Я постоянно в памперсах, иначе кал будет просто вываливаться в штаны. Потому я ухожу с работы позже всех и прихожу раньше всех. Потому я стал членом Группы. Если мы позволим им осуществить задуманное, на свободном человеке можно будет поставить крест.

– Грустная история.

– Думаешь, выдумываю? – повысив голос, с обидой сказал босс. – А хочешь еще одну грустную историю? Катя стала бесплодной. Мы пять лет планировали ребенка. Но вакцина активировала ее крохотную кисту яичника в страшную опухоль – и пришлось удалять матку полностью.

– Сожалею, – сконфуженно ответила, не ожидая подобных откровений. – Но тебе не кажется, что связь вакцины и тех грустных историй немного притянута за уши. Теперь, кроме ретроградного Меркурия и гороскопа, можно еще и сваливать на вакцину, получается?

– Потому я и предлагаю тебе уколоться, – спокойным тоном заверил. – Раз ты полна скепсиса и не веришь мне. К тому же и осуществишь свое желание.

Секунду назад я еще улавливала его слова, но потом меня будто переклинило – и я взорвалась.

– А давай!

Взведенная, я вскочила со стула и начала лихорадочно закатывать рукав.

– Давай!

Ошарашенный, босс уставился на меня, словно получил пощечину. Профессор же с хмурым видом покачал головой, беззвучно шевеля губами.

– Что, думали, я стрекача задам? – насмехалась над мужланами. – Басен наплетете, а я поведусь на этот идиотский бред? Колите, я готова!

Я продолжала стоять и предлагать обнаженное плечо, чувствуя, как лицо наливается краской. Губы дрожали от ярости, я хотела всласть поиздеваться над их невежеством и страхом. Над тем, как эти могучие самцы сдулись и устроили мышиную возню на ровном месте.

А все от одного – неумения и нежелания брать на себя ответственность.

– Ну, чего застыли? – уперлась я. – Колите, давайте.

Босс и профессор переглянулись, затем профессор досадливо пожал плечами, снял пиджак, повесил его на спинку стула, покопошился в карманах и выудил оттуда все необходимое – упаковку с перчатками, шприц, спиртовую салфетку.

Заготовились, черти.

В воцарившейся тишине мне укололи первую дозу вакцины.

– Готово, – простодушно сказал профессор.

– Я так понимаю, теперь мне крышка, – усмехнулась ядовито. – Хотя какая разница. Все равно живой вы меня не выпустите.

– Выпустим, но позже, – фальшиво заверил босс. – Но две недели, до второго укола, ты побудешь здесь. Марковна присмотрит за тобой.

– А если я не хочу? – вызывающе спросила.

– Поверь, тебе будет не до этого. И у Марковны есть опыт, она поможет справиться с отходняками.

– Как скажешь, босс, – я карикатурно подмигнула. Он оставался хмурым и безучастным.

Следующие две недели я вспоминаю с трудом. Меня мутило и постоянно рвало. На утро после укола поднялась температура, появилось ощущение, что я серьезно заболела. Чувство разбитости и усталости перемежалось с небывалой активностью и энергичностью. Это все были хорошо изученные и прогнозируемые последствия вакцины, потому я особо не переживала.

Я пребывала в заточении на правах полноценно болеющей. Читала, спала до отвала. Марковна заботливо приносила еду, не утруждая и не досаждая лишней болтовней. Зато профессор повадился читать мне лекции чуть ли не каждый день. Талдычил он, разумеется, об одном и том же. Не то чтобы я проникалась его болтовней, но иногда накрывало такое паршивое и тягостное настроение, что просто не хватало сил его выгнать. К тому же оратор он знатный, послушать одно удовольствие.

Босс приходил всего несколько раз. Был краток и сух. Убеждался, что я жива, исправно рву и не составляю план побега – и уходил. Как он ни старался скрыть, вид у него все же был расстроенный и подавленный.

А через две недели профессор Перечный сделал мне вторую инъекцию вакцины.

Не уверена, что это началось сразу. Скорее даже наоборот. Очень медленно и постепенно, практически незаметно я стала ощущать, как слабеет зрение. Очки, с каждым разом все мощнее и сильнее, переставали помогать.

Мир все больше размывался и терял четкость. Какое-то безумие.

И где-то несколько недель спустя я ослепла окончательно.

С тех пор я, само собой, стала членом Группы Тысяч.