Злой и коварный демон Буратино. Часть II

– Нет, хватит. Вы обобрали меня до нитки, поэтому на сегодня я с играми завязываю. И вообще, мой корабль завтра покидает Слатфилд, так что счастливо оставаться!

– Прощай!

Начиная с данного знаменательного вечера, завершившегося полным разгромом грубой и неотесанной стороны, мнившей себя до последнего момента лидирующим звеном в цепочке человеческой эволюции, дела у четы Флеков значительно улучшились. Теперь вместо того, чтобы мутузить посетителей таверны, Монти предлагал им заключить пари, после чего Элеонора, полюбившая, как ни странно, носить индийские наряды, поражала всех своей меткостью, что безусловно придавало ей особую значимость в глазах друзей мужа. И Малоун, и Невилл, и Перс стали прислушиваться к мнению маленькой женщины, словно она полноправный член их шайки, а иногда даже выполнять ее поручения (пусть и не очень сложные: сходить на рынок за продуктами, привезти телегу с выпивкой, залатать дыру в крыше).

Однако счастье никогда не длится вечно, и по прошествии пяти лет для Монти с Элеонорой наступили темные времена, грозящие обернуться настоящей катастрофой. Причиной тому послужил неуемный аппетит эсквайра Коллума Таббса, решившего построить на месте таверны третий по счету игорный дом, потому что та стояла прямо посреди города.

Еще в начале своей бурной деятельности он задавался такой целью, но из-за скоропостижной кончины егеря побоялся действовать сразу. Как ни крути, а негодяи тоже должны чтить память умерших и соблюдать ряд условностей, иначе у них могут возникнуть серьезные проблемы. К примеру, вызов конкурентами народного недовольства, частенько выливающегося в погромы. Тут уж ни один богач не сможет себя защитить без соответствующего подкрепления солдат. Только вот солдатам для отражения беснующейся толпы, крушащей все подряд, требуется некоторая подготовка.

– Ты чего хмуришься? – спросила у мужа Элеонора, застав его на заднем дворе в подавленном состоянии.

Учитывая двадцать пять гиней, полученных намедни от очередного простофили, имевшего неосторожность заключить с ним подозрительное пари, это выглядело весьма странно. Обычно Монти уходил после такого в глубокий запой, пугая прохожих несколько дней подряд громким ржанием.

– Представляешь, Горлица в конец обнаглел. Мало того, что ему удалось лишить мою мать успешного борделя, так теперь он вознамерился прибрать к рукам твою таверну.

– Шутишь?

– Нет!

– И сколько эсквайр за нее готов отвалить?

– Даже не спрашивай. Предлагаемой суммы едва ли хватит, чтобы вновь подняться на ноги.

– Я так понимаю, отказываться нельзя.

– Естественно! Не то мы вообще с пустыми карманами останемся.

– А как же наш второй заработок? Ведь основной доход идет именно с него.

– Слухи про меткую женщину давно разлетелись по всей округе, и скоро с нами никто не захочет связываться.

– Что же делать?

– Есть у меня одна мыслишка по поводу дальнего путешествия, но сначала нужно рассказать о ней друзьям.

– То есть мое мнение тебя не интересует?

– С чего бы меня должно интересовать твое мнение? Ты же мне жена, а не любовница.

– Тогда со своей любовницей в дальнее путешествие и отправляйся!

– Не горячись! Я другое имел в виду. Просто жена, в отличие от продажных девок, обязана всегда следовать за мужем, поэтому выслушивать ее советы – пустая трата времени.

– Самое идиотское оправдание, которое я когда-либо слышала.

– А вот и не идиотское! Все люди так считают! Или ты хочешь нарушить вековые традиции, служащие основой нашей цивилизации? Учти, церковь подобных вольностей никому не прощает.

– Катись к черту, придурок! Больше мне с тобой не о чем говорить!

– И я о том же толкую! Какие же вы, женщины, все-таки глупые! Ха-ха-ха! Ну прямо настоящие безмозглые курицы.

Возможно, пару-тройку лет назад Элеонора проглотила бы насмешки мужа не задумываясь, однако набирающая обороты популярность среди местного населения наложила на нее неизгладимый отпечаток, превратив из неуверенного и забитого существа в хитрую и злопамятную плутовку, выжидающую удобного случая, чтобы поквитаться с обидчиком.

– Смейся-смейся, – сорвалось с искривленных губ, напомаженных ярко-красной помадой. – Недолго тебе осталось!

– Это еще почему? – удивился Монти, впервые ощутив на себе рассерженный взгляд супруги.

– Скоро узнаешь!

– Ты мне угрожаешь?

– Нет, предупреждаю! Если ваша беседа состоится без моего участия, то я лично займусь продажей своей таверны, и поверь, никто из вас не получит от меня ни единого пенса. То же касается всех последующих пари. Отныне я тянуть за собой балласт не собираюсь.

– Ого! Какие мы смелые! А что ты скажешь на это? – правая ладонь Монти резко отклонилась в сторону.

Получив звонкую затрещину, Элеонора пошатнулась и тотчас повалилась на землю. Однако разъяренному мужчине было мало огреть женщину по голове. Для пущей верности он прошелся мыском сапога по ее ребрам, после чего отволок обмякшее тело в спальню и в буквальном смысле слова над ним надругался, дабы наглядно продемонстрировать, кто здесь главный.

– Ну что, усвоила урок, стерва? – болью отдалось в висках Элеоноры за миг до финального толчка.

– Усвоила, – жалобно простонала она, безучастно принимая внутрь продукт мужской жизнедеятельности.

– Будешь еще мне перечить?

– Нет! Не буду! Прости!

– То-то! Быстро приводи себя в порядок, надевай передник и иди обслуживать гостей. На сегодня ставки отменяются. У нас есть дела поважнее.

Спустя два часа, когда за окном начало смеркаться, между Монти и его друзьями состоялся серьезный разговор. Разумеется, провинившаяся супруга не была приглашена к их столу. Да и куда ей? В результате семейной ссоры у бедняжки под глазом красовался темный синяк, а нижняя губа дала такую глубокую трещину, что из нее без остановки сочилась кровь. Благо хоть зубы остались целы, не то она могла бы запросто сойти за артистку из цирка уродцев, о котором рассказывал Аллан Кросби.

– Итак, парни, – подвел итог Монти после разъяснения сути проблемы, – судьба предоставляет нам шанс заработать кучу денег и убраться отсюда навсегда.

– В смысле? – вопросительно посмотрел на приятеля Малоун. – Ты же сейчас сам говорил, что Горлица собирается выкупить таверну твоей жены за бесценок. Кстати, где она?

– Да! Где Малая, Флек? – воскликнули Невилл с Персом. – Почему ее нет с нами?

"Малой" Элеонору звали уже года четыре, и все потому, что люди того времени страсть как любили давать друг другу клички согласно тем или иным человеческим недостаткам. К примеру, Монти прозвали "Бешеным" – за его буйный нрав, Малоуна прозвали "Щелкуном" – за его привычку щелкать суставами пальцев, Невилла прозвали "Раскосым" – за его раскосые глаза, а Перса прозвали "Неряхой" – за его вечно неряшливый вид. Нетрудно догадаться, вследствие чего маленькая женщина получила столь звучное дополнение к своему имени. Как же еще стоило ее величать при росте в четыре с небольшим фута? Уж точно не "Долговязой".

– Моя сварливая женушка на кухне посуду перемывает, – недовольно пробурчал Монти, с силой сжав кулаки.

– Это же входит в обязанности служанок, – возмутился Малоун, не веря собственным ушам.

– Теперь нет. Служанки дорабатывают последний день, поэтому ей следует восстановить утраченные навыки.

– Может, мы все-таки позовем Малую? – неуверенно предложил Перс. – Ведь обсуждать будущую сделку без хозяина имущества неправомерно.

– Ладно, ваша взяла. Если вы такие правильные, то зовите. Однако решающее слово все равно останется за мной.

– Договорились! – удовлетворенный ответом, Перс встал из-за стола и неспешным шагом отправился на кухню. Когда же он увидел, во что превратилась их общая подруга, его обуяла дикая ярость. – Какого черта, Флек? Сколько можно измываться над женщиной? Неужели в тебе не осталось ни капли сострадания?

– Сколько надо, столько и буду измываться, – озлобленно произнес Монти, даже не удосужившись посмотреть на результат своих трудов. – Моя жена! Чего хочу с ней, то и делаю! И никто мне не указ!

– Она была твоей, пока не начала выигрывать пари, – колко подметил Малоун. – Так что на будущее советую быть более сдержанным.

– Ты меня еще поучи, как вести себя с недоразвитой дурой!

– И поучу! Поскольку Малая далеко не недоразвитая.

– Хватит собачиться! – решила прекратить спор Элеонора. – Это ни к чему хорошему не приведет.

– Согласен, – взгляд Монти, наконец, коснулся изувеченного лица супруги.

– Тогда продолжай, – сдался Малоун, перейдя на спокойный тон.

– Ну, спасибо! Не то бы я сам не догадался, что мне делать. Значит, слушайте сюда внимательно. Раз от сделки отказываться нельзя, нужно извлечь из нее максимум пользы.

– Каким образом? – начал было Невилл, но тут же заткнулся, поняв, насколько неуместен его вопрос.

– Все очень просто. Сначала мы наберем у ростовщиков Слатфилда ссуд на строительство третьего этажа таверны. Дескать, нам не хватает помещений, где наши обольстительные служанки могли бы уединяться за соответствующую плату с посетителями, положившими на них глаз во время ужина. Затем провернем то же самое в двух соседних городках, сославшись на длительную волокиту, устраиваемую здешними толстосумами при составлении договоров. И уже потом придем к Горлице для подписания купчей.

– А дальше что? – вновь поинтересовался Невилл. – Обман ведь в конечном счете раскроется.

– Пускай раскрывается. Невелика беда. Если после подписания купчей в срочном порядке уехать в столицу, то кредиторам останется только кусать от досады локти. Или требовать возмещение ущерба у нового хозяина. Ха-ха-ха! Представляете, какое кислое выражение примет его лицо, когда на поверхность всплывут столь неприятные факты? Да он от обиды дар речи потеряет, превратившись…

– Почему именно в столицу? – перебила мужа Элеонора.

– Там проще всего смешаться с толпой.

– Ага, и всю оставшуюся жизнь опасливо озираться по сторонам, боясь, как бы на тебя случайно не обратили внимание солдаты.

– Что же ты предлагаешь? Поделись с нами своими соображениями, коль такая умная.

– Хорошо, можно и поделиться. Я предлагаю сесть на корабль и отправиться на нем в Новый Свет. Уж там нас точно никто не будет искать. При условии, что мы сменим имена.

– Глупость чистой воды. Новый Свет слишком далеко.

– Малая права! – в один голос прокричали друзья. – Новый Свет, новые возможности, новая жизнь! Ради этого стоит пойти на любые лишения, лишь бы поскорее отсюда убраться.

– Вы действительно так считаете? – покраснел Монти, кляня себя за то, что ему первому не пришла в голову подобная идея.

– Да, считаем.

– Учтите, плыть придется через океан.

– Нам без разницы. Пусть хоть через два океана.

– Выношу на голосование.

– Не утруждайся. Желающих ехать с тобой в столицу здесь нет. Мы выбираем вариант Элеоноры.

На осуществление дерзкого плана, совершенно справедливо приравниваемого слугами закона к мошенническим действиям и караемого десятью годами каторги, ушло не более двух недель. В силу отсутствия информации о секретных намерениях эсквайра Коллума Таббса заполучить таверну Элеоноры, ростовщики Слатфилда охотно ссудили ей пятьсот гиней сроком на шесть месяцев, попутно предложив воспользоваться услугами самой лучшей строительной бригады. Причем дело ограничилось одной простой распиской, что значительно облегчало задачу по сбору денег. Ведь в случае оформления закладной пришлось бы нанимать специального писаря, специализирующегося на копировании документов, и нести дополнительные расходы, исчисляемые сотнями гиней.

Довольные легкой наживой, новоиспеченные преступники, как и договорились, объехали еще три города, после чего сумма их сбора увеличилась чуть ли не в пять раз, а если учесть прошлые накопления, заработанные на пари, то теперь они могли смело называться богачами, перед которыми были открыты все дороги, вплоть до возможности обзавестись плантацией с кучей рабов. К чему, собственно, каждый и стремился – устроить свою жизнь так, чтобы больше никогда не работать.

– Предлагаю напоследок распродать все наше имущество, – произнес Монти, когда повозка, запряженная двумя черными породистыми лошадями, остановилась возле усадьбы эсквайра Коллума Таббса, и кучер отправился доложить ее хозяину о прибытии гостей.

– Нет, – ответила Элеонора. – Иначе кредиторы заподозрят неладное раньше времени.

– Верно, – согласился Малоун, в очередной раз убедившись, насколько умна жена друга. – Без тебя мы бы точно в какую-нибудь историю вляпались.

– Погоди радоваться, – огрызнулся Монти, – нам еще корабль найти надо.

– Ерунда! Их на пристани сейчас целая дюжина стоит. Выбирай любой.

– Сегодня же этим займись. Но смотри, нам нужен корабль поменьше, потому что крупное судно слишком бросается в глаза.

– Коллум Таббс ждет вас, джентльмены, – неожиданно прокричал кучер, высунув голову из дверей четырехэтажного особняка, окруженного низкорослыми деревцами.

– Идем, – скомандовала Элеонора, так и не дождавшись пока ей подадут руку для выхода из повозки.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – заискивающим тоном начал эсквайр, спустившись к гостям по широкой мраморной лестнице, застланной красной ковровой дорожкой. – Надеюсь, вы пришли ко мне с хорошими новостями.

– Да, сэр, с хорошими, – закивал головой Монти, одновременно уставившись на позолоченный эфес шпаги, выглядывающий из-за левого бока Коллума Таббса. – Я поговорил с супругой, и она согласилась уступить вам таверну на ваших условиях. Цена назначена достойная, поэтому смысла торговаться нет.

– Замечательно! – радостно воскликнул эсквайр, подозвав к себе слугу, у которого в руках был зажат ящичек с письменными принадлежностями. – Давайте опустим формальности и сразу перейдем к делу. Поскольку мои партнеры ограничили меня в сроках, я заранее составил договор купли-продажи, так что теперь нам всего лишь остается скрепить его подписями.

– Твой выход, дорогая, – толкнул Монти в спину жену.

Пройдя вдоль парадного зала, Элеонора встала напротив слуги, приняла из его рук перо и в нерешительности склонилась над листком гербовой бумаги, исписанным мелким аккуратным почерком.

– Прошу прощения, – взгляд женщины встретился со взглядом мужчины. – Муж немного поторопился, сообщив вам о моем согласии.

– Как поторопился? – напрягся эсквайр, явно не ожидая услышать от дочери бывшего работника подобного заявления. – Мы же с ним обо всем договорились, и он дал обещание.

– Вы не поняли, сэр, – поспешила уточнить Элеонора. – Я действительно готова заключить сделку, но при одном маленьком условии.

– Что за условие? Почему мне ничего о нем не сказали? Кто-нибудь может объяснить?

Хотя вопросы по большей части адресовались Монти, тот не успел и рта раскрыть, как его перебили.

– Помните укороченный мушкет, который мой отец попросил выписать для меня из Лондона?

– Конечно, помню.

– Он у вас еще хранится?

– Да, хранится.

– А вы можете мне его отдать?

– Легко! Все равно им никто не пользуется. Уж слишком он неудобный в обращении.

– Тогда не вижу смысла затягивать с подписанием договора, – кончик пера коснулся низа листка и вывел на нем крохотную закорючку.

– Только и всего? – ухмыльнулся Коллум Таббс, забрав перо, чтобы поставить вторую подпись.

– Только и всего! – ответила Элеонора.

– Какое облегчение! Я-то грешным делом подумал, что ты хочешь выклянчить у меня лишнюю сотню гиней.

– Прощайте, сэр!

– Прощай, малышка!

Спустя час кучер доставил мошенников обратно в город и высадил их напротив таверны. Учитывая спешку с ее переделкой под игорный дом, эсквайр выделил чете Флеков два дня на сборы пожитков, после чего они были обязаны покинуть помещение.

– Так вот, значит, в чем секрет твоей меткости? – не удержался от вопроса Монти, забрав у жены мешочек с вырученными деньгами и постучав пальцем по прикладу мушкета.

– Да, дорогой. Я же дочь егеря.

– А зачем тебе вообще понадобилось вооружаться?

– Для защиты от туземцев. Ходят слухи, что среди коренных жителей Нового Света попадаются каннибалы, предпочитающие питаться человеческим мясом.

– В колониях Нового Света нет туземцев. С ними давным-давно покончили.

– Тогда для защиты от пиратов. Нам ведь предстоит долгое плавание через океан, и в дороге всякое может случиться.

– Хочется верить, что до этого не дойдет.

– Я тоже на это сильно надеюсь, но, как говорится, береженого бог бережет.

– Пошли собираться, – вмешался в разговор Малоун. – И дайте мне денег на съем корабля.

– Держи, – произнес Монти, раскрыв перед другом мешочек. – Только постарайся максимально сбить цену.

– Естественно! Ты же меня знаешь. Я мертвого могу заболтать так, что он последние штаны отдаст.

На следующее утро Малоун вернулся в таверну с низкорослым толстяком, от которого за милю разило протухшей рыбой. Судя по выцветшей куртке и дырявым сапогам, незнакомца можно было смело приписать к числу простых моряков, однако первое впечатление часто бывает обманчиво, в чем Монти и его друзья смогли довольно скоро убедиться.

– Познакомьтесь, это капитан китобойного судна "Буревестник", – начал Малоун, плотно закрыв за собой входную дверь. – И за пятьдесят гиней он готов доставить нас на остров Нью-Провиденс.

– Как зовут твоего капитана? – поинтересовалась Элеонора, оторвав взгляд от растрепанной книжки с пожелтевшими страницами.

– Уолтон Спарроу, мэм! – отчеканил толстячок. – Мы отходим сегодня вечером, поэтому вам не следует затягивать с решением.

– И сколько мачт имеет "Буревестник"?

– Три.

– Наверное, он настоящая громадина.

– Да уж, немаленький. Водоизмещение семьсот с лишним тонн.

– Я же просил найти маленький корабль! – вспылил Монти, сначала посмотрев на жену, а потом на товарища.

– Других нет, – ответил Малоун.

– А почему так дешево?

– Простите, сэр, – замялся толстячок. – Пятьдесят гиней с каждого пассажира, потому что специально для вас нам придется сделать большой крюк.

– С каждого? Да это же настоящий грабеж!

– Повторяю, Флек! – продолжил оправдываться Малоун. – Других кораблей, которые могли бы в ближайшее время поднять паруса и взять курс на запад, к сожалению, нет. Я все причалы прочесал.

– Мы согласны, – неожиданно произнесла Элеонора, захлопнув книжку. – При таком водоизмещении нам наверняка можно будет взять с собой много вещей. Да и скорость у трехмачтового судна существенно выше. Доберемся до Нового Света меньше чем за месяц.

– Чуть больше, – уточнил толстячок. – Жду вашу компанию на пристани ровно в полночь. И постарайтесь не опаздывать. По моим данным, с юга надвигается шторм, поэтому мы никого ждать не будем.

– Откуда столько осведомленности в области морского дела? – спросил жену Монти после ухода капитана Уолтона Спарроу.

– Пару недель назад купила у одного посетителя таверны вот этот справочник, – ответила та, небрежно указав рукой на книжку с изображением схемы парусника в разрезе. – И уже успела прочитать его два раза.

– Для чего?

– Для общего развития.

– Глупость какая. Лучше скажи, что за кучу вещей собралась поднять на борт "Буревестника"?

– Хотя бы мушкет с боеприпасами. Ну, и еще кое-что по мелочи. Уверяю, тебе будет не интересно выслушивать весь список.

– Хорошо, вытаскивай свое барахло сюда, а я с парнями пойду разыщу сундук.

– Два сундука.

– Ладно, два сундука.

– Или даже три.

– Ладно, принесем три.

– Да, и неплохо бы договориться с портовым складом, чтобы они приняли наш оставшийся скарб на длительное хранение.

– Это еще зачем?

– Пусть люди думают, что мы покидаем Слатфилд не навсегда. Тогда наши кредиторы не скоро забьют тревогу.

– Тоже глупость! К чему такие сложности, когда никто не знает, куда именно уходит корабль? Капитан ведь ясно сказал, что из-за нас изменит маршрут. К тому же, за хранение надо деньги платить, а я и без того порядком поиздержался.

– Как знаешь. Дело твое.

Первая кровь

К назначенному сроку Монти, его жена и трое друзей выстроились в ряд возле шлюпки, пришвартованной к каменному пирсу, однако стоило Уолтону Спарроу окинуть взглядом прибывших пассажиров, как он тотчас вытаращил от удивления глаза. Но не потому, что за их спинами виднелись четыре сундука, куда Элеонора помимо мушкета с боеприпасами сложила: пистолет Аллана Кросби, весь свой цветастый гардероб, состоящий преимущественно из индийских нарядов, и кучу фарфоровой посуды, считающейся в Новом Свете большой редкостью, а потому, что на ней был надет новенький черный камзол с золотыми вставками, заказанный сначала для мужа, но потом специально перешитый под ее размеры. Плюс, к камзолу прилагалась широкополая шляпа с гусиным пером, тем самым заставляя мужчину многозначительно присвистнуть.

– Честно признаться, мэм, я право не знаю, кого из нас теперь следует называть капитаном!

В отличие от низкорослой женщины, едва ли способной управлять кораблем, на нем красовалась потрепанная треуголка, разошедшаяся в некоторых местах по швам.

– Что со мной не так?

– Ваш вид… Вы выглядите словно настоящий морской волк. Или волчица… Если они существуют в природе.

– На самом деле, – хитро прищурила глаза Элеонора, – я вырядилась в этот наряд с целью произвести на вас впечатление. Нам же придется длительное время находиться вместе в замкнутом пространстве, и было бы глупо держаться друг от друга особняком.

– А что скажет ваш муж?

– Делайте, что хотите, – процедил сквозь зубы Монти. – Главное, не нарушайте границы дозволенного.

– Договорились! – улыбнулся Уолтон Спарроу. – Столь смышленая и очаровательная собеседница мне не помешает. Обещаю, сэр, к концу плавания кругозор вашей супруги значительно расширится.

– Надеюсь! – раздался громкий смешок. – Хотя, по правде сказать, ей это ни к чему. Как только мы прибудем в Новый Свет, она вернется к своим прежним обязанностям.

Разумеется, Монти отреагировал бы совсем иначе, не предложи Элеонора разыграть перед капитаном комедию. Во время пути многое могло поменяться, поэтому иметь своего агента в тылу врага было весьма кстати.

Спустя полчаса команда "Буревестника" подняла якоря, распустила часть парусов, и тот под звуки колокола стал медленно выходить из бухты, слегка кренясь то на правый борт, то на левый, а иногда даже сбрасывая скорость до нуля, чтобы избежать столкновения со снующими туда-сюда более мелкими суденышками, сигнальщики с которых в панике указывали на горизонт.

– Три румба вправо! – отдавал команды Уолтон Спарроу, нервно теребя подбородок.

– Есть три румба вправо! – отвечал рулевой, начиная вращать штурвал в заданном направлении.

– Два румба влево!

– Есть два румба влево!

– Так держать!

– Есть так держать!

– О чем нас пытаются предупредить? – спросил Малоун, обратив внимание на сигнальщиков.

– Шторм совсем близко, – ответил кто-то из членов экипажа. – И все пытаются передвинуть корабли поближе к берегу.

– Тогда почему мы выходим в море?

– Капитан собирается опередить непогоду, поскольку не ясно, как долго продлится шторм.

– Это не опасно?

– Если ветер не сменится, то уже завтра "Буревестник" будет рассекать воду под ярким солнцем.

К сожалению, ветер сменил направление через каких-то пару часов и китобой был вынужден идти вдоль берега, взяв курс на северо-запад, а потом и вовсе повернув на север, что совсем не входило в планы Уолтона Спарроу, избравшего для лучшего обзора полуют (кормовая часть судна). Мало того, вокруг появились высокие волны, так и норовящие обрушиться на верхнюю палубу, в связи с чем его посетила мысль загнать пассажиров в трюм.

– Настоятельно рекомендую всем спуститься вниз! – громогласно прокричал он, стараясь пересилить шум ветра. – Иначе нам скоро придется с кем-то из вас распрощаться. Особенно, это касается леди, стоящей у самого борта. Милая, вам что, жизнь не дорога?

– Дорога, – ответила побледневшая Элеонора, с трудом сдерживая рвотные позывы. – Только меня сильно укачало.

– Все равно идите! А чтобы ничего не запачкать, сейчас мой старший помощник принесет для вас ведро.

– Спасибо!

– Неужели ее будет выворачивать наизнанку до конца плавания? – поинтересовался Монти, бросая на жену брезгливый взгляд.

– Нет, сэр. К морской болезни быстро привыкают, и уже завтра ваша супруга пойдет на поправку.

– Пусть старший помощник принесет два ведра, – стыдливо произнес Перс.

– Хорошо! – Уолтон Спарроу поднес было к глазу подзорную трубу, но остановился. – Кому-нибудь еще ведро нужно, джентльмены?

– Нет, – ответили Малоун с Невиллом.

– Остальные крепкие ребята, – добавил Монти.

Старшим помощником оказался моложавый мужчина лет тридцати, жующий без остановки табак. Когда он спустился к пассажирам и обвел их пристальным взглядом, то не удержался от колкого замечания:

– Мне кажется, двух ведер будет мало. Посмотрите на себя, какие вы серые. Того и гляди в крыс превратитесь.

– Не шути так со мной! – рявкнул Монти, сложившись пополам от мощного спазма желудка. – Тут в сто раз хуже, чем наверху, потому что все рыбой провоняло.

– Тащи еще ведра, – простонал Невилл, зажав ладонями рот.

– Ха-ха-ха! Салаги! – засмеялся старший помощник. – Надо думать, мы же на китобое находимся. Ладно, терпите, скоро вернусь.

– Поторопись, – подал голос Малоун, стоя на четвереньках в луже собственной рвоты.

На следующий день, как Уолтон Спарроу и обещал, морская болезнь быстро сошла у всех пассажиров на нет и уже к обеду они смогли вновь подняться на верхнюю палубу, где их ждал неприятный сюрприз. Поскольку шторм не утихал, капитан принял решение встать на якорь в первой попавшейся бухте, после чего отправился отдыхать в свою каюту.

– Почему мы стоим? – спросила встревоженная Элеонора.

– Дальше идти опасно, – объяснил вахтенный. – К тому же ветер дует на северо-восток, а нам надо двигаться на запад. При такой сильной качке "Буревестник" не выдаст и трех узлов в час.

– Нужно было послушать Малую и заключить со складом договор, – пробурчал Малоун, отведя друзей в сторонку.

– Тогда бы у нас не хватило времени на сборы, – начал оправдываться Монти.

– А вдруг кредиторы уже обо всем догадались?

– И что?

– Они запросто могут выслать погоню.

– Кто ж отважится поднять паруса в такую непогоду?

– Мало ли…

По прошествии еще двух дней удручающая картина ни капли не изменилась. Высокие волны продолжали биться о борт корабля, дождь лил как из ведра, и в небе отсутствовал малейший намек на прояснение. От нечего делать Монти в сопровождении друзей слонялся по палубе, знакомясь то с одним, то с другим матросом, а его жена коротала время в каюте капитана, забрасывая того вопросами на морскую тематику. Может ли судно идти против ветра? Можно ли латать на ходу пробоины? Или почему корма имеет плоскую форму.

Так пронеслась целая неделя, и когда западная часть горизонта, наконец, очистилась от черных туч, команда "Буревестника" тут же бросилась готовить его к отходу: несколько человек заняли место на полубаке (передняя палуба судна, расположенная над баком), около двадцати человек начали взбираться на мачты по вантам (элементы стоячего такелажа), еще человек десять распределились между гитов, шкотов и фалов (элементы бегучего такелажа, при помощи которых происходит управление парусами), и еще несколько человек, включая капитана, старшего помощника, боцмана со свистком и Элеонору, сгрудились для отдачи приказов на шкафуте (центральная часть верхней палубы).

– Вытравить якорные цепи! – выкрикнул Уолтон Спарроу, сложив руки рупором.

– Есть вытравить якорные цепи! – раздалось с полубака, и через секунду послышался лязг лебедок.

– Поднять кливера (косые паруса, прикрепленные к снастям, идущим от фок-мачты к бушприту)!

– Есть поднять кливера! – раздалось спереди, и через секунду послышался натужный хрип моряков.

– Распустить брамсели и марсели (верхние паруса на фок-мачте и грот-мачте)!

– Есть распустить брамсели и марсели!

– Поднять бизань (косой парус на бизань-мачте) и поставить его по ветру!

– Есть поднять бизань и поставить его по ветру!

– Рулевой, штурвал влево на один оборот!

– Есть штурвал влево на один оборот!

– Штурвал вправо на пол-оборота!

– Есть штурвал вправо на пол-оборота!

– Так держать!

Скрипнув мачтами, "Буревестник" стал плавно разворачиваться и постепенно отдаляться от берега, оставляя позади себя пока еще слабо заметный кильватер (след на воде в виде широкой пенящейся полоски). Очередная набегающая волна ударила по его носу с такой страшной силой, что казалось, палубу сейчас выбьет из-под ног, однако корабль даже не шелохнулся, разрезав волну пополам, подобно остро заточенному клинку, погружающемуся в мякоть чей-то трепещущей плоти.

– Извините, сэр, – обратилась к капитану Элеонора, восторженно наблюдая за работой каждого члена экипажа. – Почему вы не приказали распустить нижние паруса?

– При порывистом боковом ветре фок и грот лучше не использовать. Они только будут мешать маневрированию. Распустим их, когда полностью ляжем на курс.

– Ясно.

– Флаг по правому борту! – хором заорали матросы, стоящие на марсовых площадках (площадки на топе мачт, служащие для разноса стень-вант). – Расстояние примерно три с половиной мили.

– Это еще кто? – встрепенулся Уолтон Спарроу, поднеся подзорную трубу к правому глазу. – Вроде военный бриг. Интересно, что он здесь забыл?

– Поворачивают к нам! – снова заорали матросы.

– Вижу!.. Рулевой, штурвал прямо!

– Есть штурвал прямо!

Через два часа маленькая точка на горизонте выросла до размеров коровы, и теперь стало отчетливо видно, в каком ужасном состоянии находилось приближающееся судно. Во-первых, на его двух перекошенных мачтах не хватало половины парусов, а те, что остались, обрели в некоторых местах вид жалких лохмотьев, бесполезно болтающихся вдоль рей. Во-вторых, вместо бушприта с носа выпирал всего лишь восьмифутовый обрубок, начисто лишенный какой-либо оснастки. И в-третьих, низкая осадка, значительно превышающая допустимый уровень, свидетельствовала о том, что трюм полон воды.

– Да уж, сильно их потрепал шторм, – произнес старший помощник, пробежав взглядом вдоль брига.

– Видать, не одни мы оказались такими смелыми, – добавил Уолтон Спарроу.

– Только нам повезло больше.

– Согласен. Все-таки правильно я сделал, что встал здесь на якорь. Иначе с "Буревестником" случилось бы то же самое.

– Или еще хуже.

– Больше всего меня волнует поломанный бушприт. Как бы из-за него они совсем мачт не лишились.

– Точно, сэр. Ведь целостность стоячего такелажа нарушена, что чревато серьезными последствиями.

– Я бы им посоветовал соединить обрубок с фок-мачтой тросом и перевесить остатки ее парусов на грот-мачту. Тогда у капитана появится шанс довести судно до ближайшего порта.

– Непременно ему об этом сообщим.

Учитывая повреждения брига, на сближение кораблей пришлось затратить еще час. Когда оба борта поравнялись друг с другом, команда "Буревестника" перекинула соседям порядка десяти тросов, чтобы организовать с ними надежную сцепку, после чего разбежалась в стороны и стала дожидаться прихода гостей, которые появились буквально через минуту. Как и полагается в таких случаях, первым ступил на палубу китобоя капитан. Это был крепкий сорокалетний мужчина, облаченный в синюю военно-морскую форму с начищенными до блеска пуговицами и длинный белоснежный парик, завитый крупными локонами. За ним следовали два офицера, три солдата и один штатский (судя по всему, корабельный плотник), а завершал шествие сухопутный офицер в красном мундире, прихвативший с собой на всякий случай шпагу. К тому моменту Монти, его друзья и жена перешли на нижнюю палубу, заняв место под решетчатым погрузочным люком, откуда открывался отличный обзор, но в тоже время их самих было не видно.