Аист на крыше
TekstЦелыми толпами дети в сопровождении родителей шли от автобусных и трамвайных остановок. Наверное, как жидкости занимали всё предоставленное пространство, так что другим пассажирам было даже не впихнуться.
Во дворе школы уже собралась огромная толпа. Артём посадил Зойку на плечи, чтобы высматривала табличку своего класса. Дети, взрослые, чьи-то домашние животные, – все перемешались. У Артёма кружилась голова от сладкого запаха цветов и женских духов.
На крыльце школы толпились учителя и администрация, о чём-то бурно разговаривали.
На каждом метре пространства кто-нибудь фотографировал своё чадо во всех возможных позах. Некоторые девочки и мальчики охотно и не по годам профессионально позировали. Большинство детей обоих полов корчили кислые мины и ныли, что фотографироваться не хотят.
Телевидение тоже не могло обойти национальный праздник стороной. Федеральные каналы снимали, разумеется, в «Школе будущего», но и до сюда добралась парочка репортёров. Девушка в юбочной «двойке» с трудом протискивалась через толпу, тщетно пыталась взять у кого-нибудь интервью; оператор с плешивой бородой и похмельным взглядом таскал камеру за ручку и стукал ею об ноги людей.
Микрофон оказался у Артёма под носом.
– Привет! Скажешь пару слов для городского канала?
Это была уже даже не просьба, а риторический вопрос.
Артём пожал плечами, на которых так и сидела Зойка, заплетая ему косичку.
– В какой класс идём?
– В первый.
Репортёрка округлила глаза, переглянулась с оператором, спрятавшимся за видоискателем, и только потом заметила Зойку и улыбнулась.
– Поздравляем первоклассницу! Ну а ты?
– Я университет год назад окончил.
Репортёрка окончательно сникла и выключила микрофон.
– Извините.
Она обернулась к оператору и небрежно опустила объектив вниз.
– Пойдём внутри снимем.
Они стали протискиваться к школе. Ледокол сквозь с льды. Репортёрка быстро переговорила с директором и их пустили внутрь.
Артём посмотрел на наручные часы. Начало церемонии задерживали уже на десять минут.
– Чего ждём, спрашивается, президента, что ли?
Артём снял Зойку с плеч.
– Зой, бежать надо. С меня любые плюшки.
– Хочу на фехтование!
К ним обернулась классная руководительница, державшая табличку с номером класса.
– Дружочек, зачем тебе фехтование? Ты же такая хорошенькая, а будешь как мальчик с саблей бегать? У нас в школе прекрасная секция танцев!
Зойка поморщилась и покосилась на Артёма.
– На фехтование и в другой класс.
Учительница хмыкнула и отвернулась.
Артём погрозил Зойке пальцем, сунул ей пару сотен на вкусности и стал протискиваться к улице.
– Смотрите! Смотрите! Аист! На крыше аист! Откуда он здесь взялся? Позвоните на станцию!
По толпе прошла волна, все обернулись в одну сторону. Артём тоже не удержался.
Прямо на крыше школы сидел здоровенный грязно-белый аист и с интересом косился на толпу внизу. Дети тут же были забыты. Все объективы направились вверх. На крыльцо выбежали телевизионщики, репортёрка сама направила державшие камеру руки оператора наверх и быстро что-то заговорила в микрофон. Галдели все наперебой, было даже не расслышать, о чём. Многие в самом деле куда-то звонили.
Артём невольно улыбнулся, глядя на аиста, и махнул ему рукой. Аист наклонил голову в сторону и качнул ею, будто возвращая приветствие.
«Аист на крыше – мир на земле. Пожелай мне удачи в бою».
Артём сунул руки в карманы, вышел с территории школы и зашагал вверх по улице.
Артём помнил несколько своих первых сентябрей.
В первый класс его вели вместе мама и папа. Папа был спокоен что-то рассказывал и шутил, мать суетилась как безумная. Тут же пристала к Артёмовой классной руководительнице, всё время оправляла на Артёме плохо сидевшую форму китайского пошива, толкала его в первые ряды, силком поставила в пару к какому-то мальчику и заставляла поддерживать разговор, – ломанулась бы вместе с ними внутрь, если бы охранник на входе её не удержал.
Дальше Артём только помнил несколько минут в актовом зале, какую-то болтовню. В толпе он потерял своего «партнёра» и увязался за понравившейся ему учительницей.
Каким образом никто не заметил лишнего ученика, непонятно, но первую неделю Артём проучился во втором классе, и вскрылось это обстоятельство на родительском собрании, где мама была крайне удивлена узнать, что Артём не появился ни на одном занятии.
Ещё Артём помнил пятый класс. Там было примерно всё то же самое, только Артём сразу пришёл куда надо, потому что классная руководительница была подругой его матери и от крыльца до кабинета конвоировала его рукой на плече.
Об этом тут же стало известно. Каждый считал своим долгом спросить: «А что, твоя мама с Марьванной дружит?» После утвердительного ответа от Артёма отворачивались и отходили. С тех пор украденная сменка и закинутые в женский туалет вещи стали обыденным делом.
На вторую неделю Артёму надоело, и он без стеснения стал доставать вещи, игнорируя девичьи возмущённые вопли. Был доставлен к директрисе, отчитан и отлуплен матерью.
Отца на тот момент уже не было.
В восьмой класс мать почему-то не могла его сопровождать. Она ушла, ещё когда он спал. Вернее, думая, что он ещё спит. Едва закрылась дверь, Артём выскочил из кровати, достал из тайника флакон краски для волос, купленной на карманные деньги, и побежал в ванную. Еле успел перед уходом отмыть все улики.
Артём тут же стал любимцем одноклассников, появившись первого сентября с ярко-красными волосами. Новая классная руководительница тоже почему-то отнеслась к нему с симпатией и доверила держать табличку, пока она разговаривает с родителями.
А Артём болтал с одноклассниками – впервые диалог продлился дольше трёх реплик.
Это было лучшее первое сентября. Его не омрачила даже порка.
Два последних класса, когда Артём уже жил у тётушки, он не ходил на первое сентября. Вместо этого оба раза тётушка устраивала ему вечером праздник. В один год это был боулинг, в другой – парк аттракционов. Артём в тире выиграл для тётушки плюшевую лягушку.
На первом курсе университета первого сентября сидели всем потоком в актовом зале, задыхались от жары, обмахивались тетрадями и слушали инструктаж по учебному процессу, а потом ещё часа три сидели на холодной полутёмной лестнице в очереди за учебниками.
В 19 лет на первое сентября Артём стоял на крыльце школы среди учителей, и ему хотелось плакать. Просто потому, что в 19 лет он первого сентября стоит на крыльце школы среди учителей.
И если в этом году первое сентября для большинства людей запомнится аистом, для Артёма оно запомнится марш-броском по улице Карла Маркса и далее, в жарком костюме и неудобных ботинках, по миллиону собеседований.
– Извините, ваша внешность не соответствует эстетическим требованиям к сотрудникам нашего заведения. – Сказали ему в баре-ресторане, стилизованном под английский паб.
Артём тоскливо посмотрел на миниатюрных девушек с пышными грудями и двоих высоких мускулистых парней и тяжело вздохнул.
– Могу по дыне в лифчик запихнуть, так лучше будет? Ну или ходули надеть, как вам больше нравится.
Артёма попросили удалиться и не задерживать других кандидатов.
Других кандидатов была одна тощая, рослая девушка со скучным лицом.
– Там глухо, – честно сказал ей Артём, проходя мимо.
Под козырьком над входом висели кашпо с искусственными маками. Артём на ходу отодрал один цветов и засунул за ухо.
– Это вам.
Цветок из-за уха Артёма перекочевал в руку заведующей отдела кадров отеля. Красивая, тихая женщина похожая на Жюльет Бинош смущённо и растерянно приняла цветок, нервно дёрнув уголками губ, и нерешительно пригласила Артёма присаживаться. Она несколько раз переложила цветок на столе, наконец убрала в ящик, – не глядя на Артёма. Наверное, смотреть на него было выше её сил – она уставилась в лежавшее перед ней резюме.
– Скажите, а как вас занесло из педагогики в отельный бизнес?
– Попутным ветром безработицы.
«Жюльет» попыталась скрыть улыбку.
– Честно скажу, у нас не было опыта работы с администраторами-мужчинами.
– Может, вам водитель нужен? Я у вас на сайте видел – вы вроде трансфер из аэропорта предлагаете. У меня открыты права категории «В».
– Ой, это мы обновить не успели – мы отказались от этой услуги. Честно скажу, желающих нет, содержание машины даже не окупается.
– Тогда я вам тоже честно скажу. Мне нужна работа. Совершенно любая. Я всё умею. Что не умею – тому научусь. Хоть швейцаром поставьте – лишь бы была запись в трудовой книжке.
– Иметь швейцара для нас нерентабельно. Я посоветуюсь с директором, и мы вам перезвоним, хорошо?
– Да ладно уж, не напрягайтесь. И цветочек верните.
«Жюльет» удивлённо посмотрела на вставшего Артёма и на полном серьёзе полезла в ящик. Артём горько усмехнулся и махнул рукой.
– Да бросьте, шучу. А что вы делаете сегодня вечером?
– Я вам в матери гожусь, юноша!
У «Жюльет» полыхали щёки. Глаза умоляли её переубедить.
Артём представил, как встретит её вечером с работы, как они пойдут по улице, ссутулившись, опустив головы, старясь не касаться даже кончиками пальцев, молча. Как сядут поужинать, и она будет смотреть в сторону, поджимать губы и стыдливо улыбаться косящимся на них гостям заведения. Как оба будут долго выбирать самые дешёвые блюда. Как официант спросит у Артёма паспорт. Как они будут молча есть под стук приборов, с трудом проглатывая едва прожёванную пищу, потому что кусок в горло лезть не будет, а уйти будет хотеться поскорее.
Дальше лучше даже не представлять.
За окнами прозвенела проходившая мимо «пятёрка».
Артём улыбнулся «Жюльет», кивнул на прощание и ушёл.
Со злости и тоски он зашёл подряд во все три магазина разливного пива и один винный бутик на первом этаже здания отеля и спросил о вакансиях. Везде развели руками, мол, штат укомплектован, а в винном ещё и потребовали сертификат сомелье.
В кинотеатре, театре, зоопарке и на вокзале Артёму отказали в должности кассира. В театре даже добавили, что ему, молодому, должно быть стыдно отнимать работу у пенсионеров. Двадцатилетняя капельдинерша с маникюром и макияжем а-ля «вамп», видимо, тоже считалась пенсионеркой.
В магазине янтаря Артёму тут же предложили пройти тест на профпригодность и обслужить покупателя. Судя по ухмылке заведующей, сделано это было потехи ради. В самом деле: мало того, что опыта в торговле нет, так что мальчишка может понимать в красоте ювелирных украшений?
Очень кстати зашла сухенькая, простенькая женщина лет сорока. Артём поприветствовал её, попросил в случае возникновения вопросов обращаться к нему и замолчал, отойдя от покупательницы подальше. Заведующая и продавщица на смене с интересом наблюдали за Артёмом.
Через пару минут покупательница сделала выбор – длинные серьги с зеленоватым камнем – и попросила примерить. Ещё с минуту она рассматривала себя в маленькое зеркальце, то хмурясь, то улыбаясь, и наконец обратилась к Артёму.
– Как вы считаете, мне идёт?
– Вы хотите услышать комплимент или профессиональное мнение?
Все присутствующие удивились.
– Ну, наверное, профессиональное.
– Тогда чур без обид. Длинные серьги визуально укоротят шею. А зелёный на фоне вашего оттенка кожи потеряется. Они вам идут разве что к глазам, но два против одного… Позвольте, я предложу вам варианты, которые вам пойдут?
Женщина растеряно пожала плечами.
Артём выложил на прилавок несколько моделей и предложил померять. После каждой примерки покупательница всё расцветала. В итоге вместо одной пары она взяла две и попросила по фотографии подобрать браслет для её сына и бусы для свекрови. Довольная, она удалилась. Потратила она больше, чем если бы взяла первые попавшиеся серьги, но зато эти вещи точно будут носить, а не разочарованно уберут в ящик, ни разу не надев.
– Ну как?
Артём бегал глазами с заведующей на потенциальную коллегу. Обе смотрели на него с ненавистью.
– Чудовищно. Вам не говорили, что своё мнение навязывать людям некультурно?
– Но ведь она его спросила.
Женщины переглянулись и вздохнули.
– У вас девушка есть, молодой человек?
– Нет.
– Неудивительно! Женщина, когда просит мнения, хочет услышать, что она самая прекрасная. Тем более что мужчины ничего не понимают в женской красоте.
– Скажите, а вы замужем?
– Нет.
– Значит всё-таки понимают.
Артём не стал слушать полетевшие ему вслед возмущённые восклицания.
День давно перевалил за полдень, солнце припекало, Артём натёр ноги, живот громко урчал от голода и, казалось, присасывался к позвоночнику.
Артём написал Зойке, чтобы шла домой сама. Он был на взводе и физически не мог остановиться. Не мог вернуться домой с пустыми руками. Ведь в один прекрасный день назначат родительское собрание. И что будет, когда Артём в анкете напишет, что он безработный?
На обед у Артёма был энергетический батончик и бутылка воды.
В нескольких музеях ему отказали в должности экскурсовода, хотя Артём сходу продемонстрировал блестящее знание по тематике каждого. В последнем он психанул и предложил себя в качестве экспоната. Директор покрутил пальцем у виска и просто ушёл в кабинет.
На площадке под мостом играли с баскетбол. Артём рассматривал граффити на подпорках, довольно детализованно изображавшее двух игроков сборной 72-го года. Пытался по номерам на майках вспомнить, кого именно, но не смог.
Наверное, правильно его и спортивным комментатором не взяли тоже.
Артём сел на парапет на набережной и закурил.
По аллеям мирно гуляли пенсионеры, мамы с колясками, молодёжь. Прошли двое англоговорящих туристов, обсуждавших, верным ли они маршрутом идут. Артём даже не успел вмешаться и предупредить, что им нужно ровно в противоположную сторону: они пронеслись со скоростью ветра.
Садилось солнце. Лучи бликовали на окнах домов, окрашивая кирпич в приятный рыжеватый цвет.
Говорят, секрет притягательности картин Айвазовского был именно в этом – сочетании наиболее комфортных глазу оттенков оранжевого и синего.
Однажды Артёму предлагали за большие деньги перевести каталог экспонатов художественной галереи. Главная редакторка осталась в восторге. Но у инвестора нашёлся знакомый носитель языка, заявивший, что написанное стилистически не выдержано. Артёму даже не заплатили аванс за немалое время, потраченное на пробные отрывки.
Мимо набережной проплыл прогулочный катер. Четыре девицы в фатах кричали ликующие кличи и чокались бутылками шампанского.
«Люди встречаются, влюбляются, женятся… Слава богу, мне это не предстоит».
Движение лодок и катеров по реке оживилось. Проплыла целая яхта с экскурсией. Над водой далеко разносилась запись аудиогида, рассказывавшая о проплываемых достопримечательностях. Судя по направлению движения яхты, она сильно отставала.
В другую сторону плыла моторная лодка, под завязку забитая пассажирами. Гид – он же рулевой из диаспоры состарившихся рокеров на хорошем английском с сильным акцентом рассказывал всё то же самое с сальными прибаутками.
Ещё одна лодка проходила мимо пустой. За штурвалом сидел подтянутый мужичок лет шестидесяти. Он романтично вглядывался вдаль, как настоящий капитан дальнего плавания.
– Дядь! А вам гид не нужен?
– Ты чего, пацан? Я на рыбалку выплыл!
Уплывая, мужичок косился на Артёма, как на психа, способного кинуться в воду следом за лодкой.
Артём докурил и слез с парапета. Урны поблизости не было. Артём шёл вдоль набережной, катая окурок между пальцами. Повсюду стали возникать целующиеся парочки.
Артём сделал предложение одной девушке, когда ему было 18. К счастью, она в свои 15 посмеялась и отказалась. Только жены – возможно, с младенцем на руках, сейчас не хватало. Хотя развод через полгода брака был бы более вероятен.
Артём дошёл до Рыбной деревни и встал как вкопанный. Серьёзные дяди и тёти из бизнес-центра организованной толпой, не отрывая глаз от телефонов, шагали на автобусные и трамвайные остановки. Огромные очереди сгрудились по обе стороны дороги. Они были похожи на вышедшие стенка на стенку уличные банды.
Артём на удачу дошёл до бизнес-центра. По одиночке на улицу выскочили несколько человек, и крупный, интеллигентный на вид охранник в очках запер стеклянные двери изнутри. Было даже смешно от осознания, насколько легко в них вломиться.
Рабочий день окончен.
А значит и рабочие места на сегодня закрыты.
Придётся продолжить в понедельник.
Артём влился в поток людей, переходивших дорогу. На остановках было не присесть. Артём привалился спиной к стенке. Подошедший первым автобус брали штурмом. Он опасно раскачивался.
Артём закрыл глаза. Голова шла кругом, в ушах шумело. Артём открыл глаза.
В стороне от столпотворения стояла красивая девушка лет тридцати пяти с химической завивкой и огромной охапкой букетов. Чуть поодаль от неё то ли пожилая мама, то ли молодая бабушка держала за руку девочку с белыми бантиками на хвостиках, в парадной школьной форме.
Артём уже успел забыть, что было первое сентября.
Он достал телефон и стал звонить Зойке. Всё-таки праздник – надо отметить.
Как только у них был повод, они либо шли куда-нибудь в кафе, либо заказывали какую-нибудь доставку на дом. Обычно устраивали долгие обсуждения, но сейчас Артём был так устал и так виноват, что готов был просто услышать желание Зойки и выполнить его. Плевать, что на это уйдут последние деньги: заслужила.
Но Зойка не брала трубку. Первые два раза не брала, а потом вовсе стала недоступна. Было ясно, что обиделась и отключила телефон.
Значит пицца. Пицца – беспроигрышный вариант. И выпить. Чёрт возьми, как же Артёму хотелось напиться до беспамятства и хоть на несколько часов скинуть с себя всю ответственность и не думать больше ни о чём, кроме перипетий в любимом сериале и шансах России пройти отбор на Чемпионат мира по баскетболу.
А ещё юниорский гран-при по фигурному катанию уже вовсю идёт. Уж что-что, а производство талантливых фигуристов после развала СССР поставили на поток. Хоть в чём-то преуспели.
Артём ещё раз безрезультатно попытался дозвониться до Зойки и убрал телефон. Толпа к тому моменту немного поредела. Подошла «пятёрка». Артём запрыгнул в вагон.
На самом деле денег на проезд у него не было. Но повезло ехать в час пик, когда можно скрыться от кондукторов, лавируя среди плотно стоящих людей. Однажды Артём так даже почти до дома доехал, а так неплохо бы хотя бы Северного добраться.
Трамвай тронулся. Толпа синхронно пошатнулась. Кто-то уставился в телефон, у кого-то из наушников орала музыка, кто-то разговаривал. Артём вставал на цыпочки и вытягивал шею, чтобы засечь приближение кондуктора.
Но никто не шёл. Артём даже смутился и завертел головой, пытаясь заглянуть в глаза попутчиков. Хотелось, чтобы кто-то разделил с ним ответственность за то, что происходит: кондуктора не было.
На следующей остановке часть народа сошла, вошло, кажется, ещё больше. Артёма вжало в стекло между двумя сидениями.
Из кабины высунулся лопоухий молодой машинист.
– Кондуктора нет! Пожалуйста, передавайте за проезд сюда!
Артём вздохнул с облегчением.
Стыдно, конечно, ездить зайцем, но ему сейчас было жизненно необходимо добраться до дома. Артём виновато надеялся, что все остальные пассажиры заплатят свою долю.
Трамвай стучал колёсами и покачивался на рельсах. После каждой новой остановки толпа таяла. Впереди замаячили знакомые дома. Артём уже совсем беззаботно подошёл к дверям.
На стекле висело приклеенное на скотч объявление. Артём как уставился на него, так и не смог оторвать взгляда.
Это было похоже на знак судьбы.
Артём не верил в судьбу. В чудеса тоже, но чудо приходило к нему уже второй раз за две недели.
Трамвай остановился. Раскрылись двери. Мимо Артёма с ворчанием протиснулись на выход несколько человек. Артём не отвёл взгляда от объявления. Трамвай постоял для приличия ещё немного, и двери закрылись. Артём как будто выпал из транса и рванул к кабине.
– Стойте! Мне здесь сойти надо! Я просто телефон записывал!
Через полчаса Артём был дома с двумя коробками вкуснейшей пиццы и бутылкой алуштинского портвейна.
На звонок в дверь никто не открыл. Артём трезвонил минут пять, потом перешёл на стук ногой.
На лестничной клетке этажом ниже появилась соседка тётя Маша – моложавая пенсионерка неопределённого возраста в цветастом халате.
– Обиделась.
Артём поджал губы и кивнул.
Тётя Маша покачала головой и ушла к себе.
Артём постучал ещё и приник ухом к щели между дверью и косяком. Судя по звукам, Зойка что-то смотрела.
Артём оставил покупки у тёти Маши и попросил занести через пару минут.
Выйдя на улицу, Артём нашёл своё окно, мысленно воздал молитву всем несуществующим божествам и полез наверх. Совершенно не факт, что Зойке хватит совести впустить человека, едва балансирующего на водоотводе.
Зойка в самом деле сидела на расстеленной кровати, что-то ела и смотрела какой-то супергеройский мультсериал. Артём, трясясь всем телом от напряжения и страха, одной рукой постучал по стеклу. Зойка скучающе обернулась на стук, явно ожидая увидеть за окном голубя. У неё округлились глаза, и она бросилась открывать. Артём буквально ссыпался на пол и готов был его целовать.
– Ты придурок! Я с тобой не дружу!
Зойка по-настоящему топнула ногой.
В этот момент раздался звонок в дверь.
– Пойди открой тёте Маше. И пригласи её на чай.
Артём заставил себя сесть и с усталой улыбкой посмотрел на Зойку.
– Я работу нашёл.
***
– Обилечиваемся, граждане! Билетики не теряем, они вам ещё пригодятся! Если можно, без сдачи – первый рейс, все дела. Спасибо, спасибо, счастливого пути!
Артём шёл по вагону трамвая, собирая мзду с немногочисленных утренних пассажиров.
Улыбка Артёма не встречала отклика у хмурых, полусонных мужчин и женщин, отправившихся явно не на увеселительную поездку.
Над городом ещё висела влажная утренняя дымка. Улицы были полупустые. Время от времени попадались дворники, ретиво метущие асфальт и плитку. За дребезжанием трамвая было не слышно ритмичного шкрябания мётел. По блеклому небу носились птицы.
Трамвай весело громыхал по рельсам. У Артёма от толчков вагона звенела мелочь в брюшном кармане толстовки. От холода Артём натягивал рукава на пальцы и надел капюшон. В одном ухе был наушник. Классика рока успокаивала и поднимала настроение. Время от времени Артём начинал подпевать и пританцовывать, пока не ловил осуждающие взгляды пассажиров.
Трамвай покачнулся и со скрипом затормозил у остановки. Один человек встал и вышел, недоброжелательно покосившись на Артёма.
– Спасибо, что выбрали наш трамвай, хорошего вам дня!
Зашли трое. Артём тут как тут.
– Доброе утро, граждане, обилечиваемся, пожалуйста, билеты не теряем, сохраняем до конца поездки. Спасибо, счастливого пути!
Девушка с глубоким вырезом и ярким макияжем, обутая в туфли на убийственно высоком каблуке удивлённо посмотрела на Артёма, отрывавшего ей билет, и смущённо улыбнулась.
Артём отошёл в хвост трамвая, привалился к поручням и проверил телефон. Полковнику никто не пишет.
У Зойки на семь утра стоит будильник. Еда в холодильнике – разогревать умеет. Что пойдёт не так – позвонит. До школы десять минут ходу – ещё и погулять успеет.
Трамвай начал со скрипом тормозить. Артём поспешно убрал телефон и пошёл по проходу, поочерёдно перехватывая руки на поручнях.
– Внимание, уважаемые пассажиры, остановка – «Каштановая аллея». Товарищи студенты БФК Канта, понимаю, что не хочется, но вам на выход. Да прибудет с вами сила!
Трамвай размеренно полз по рельсам. На каждую остановку Артём придумывал какую-нибудь прибаутку. Было приятно наблюдать, как постепенно расцветали лица пассажиров.
Вот эта работа Артёму по уму. Едешь по проторенной дороге, функции просты и понятны, никаких неожиданностей, никаких сакральных выборов.
Трамвай въехал под сень небольшого скверика. Влажные от росы листья хлёстко били по стёклам. Артём открыл форточку и высунул наружу руку. Листья обрызгали ладонь, несколько оторвались и прилипли. Артём поглядел в заднее окно. Вдаль убегали едва видневшиеся под травой рельсы. Не верилось, что месяц назад здесь был потоп. Всё проходит.
– «Северный вокзал», внимание, «Северный вокзал». Напоминаю, сейчас будет поворот на Черняховского, а не на Ленинский, если вдруг кто остался в 2014-м.
– Слышь, пацан, уймись.
Сказавший это бизнесмен лет пятидесяти тепло улыбался.
Артём приложил руку к козырьку воображаемой фуражки.
– Извините, больше не буду.
На следующей остановке бизнесмен сошёл, и Артём продолжил свой перформанс.
Он искренне верил, что если пожелать каждому человеку хорошего дня, то, может, у одного из хотя бы ста он действительно таким будет.
И пускай зарплата всего двадцать тысяч. Главное, что Артём – официально трудоустроен. Никто и никогда теперь не заберёт у него Зойку.
***
Давненько не бывало такого оживления возле детской библиотеки. Последний раз – когда в продажу поступил новый «Гарри Поттер», и библиотека сразу закупила несколько экземпляров. До конца ажиотажа дожил только один, и был так истрёпан, что его было страшно брать в руки.
Зойка крепче сжала руку Артёма в своей.
Сходили, блин, за книгами для домашнего чтения.
Было странно, что в такой погожий сентябрьский день столько людей не смогли найти себе развлечения лучше, чем прийти в библиотеку. И были это не счастливые родители с детьми вроде Артёма, которым срочно потребовались что-то для школы, а покупать жаба душит, потому что больше никогда не пригодится. Нет, в основном это были люди среднего и пенсионного возраста, хотя и целые семьи тоже толпились у входа и что-то активно обсуждали.
Артём подошёл к самой маленькой и самой дружелюбной на вид группе, состоявшей из дам лет 30-35 с детишками разных возрастов.
– Извините, а что тут происходит?
Приятные на вид дамы вмиг превратились в разгневанных фурий и посмотрели на Артёма так, будто он нанёс им личное оскорбление.
– Вообще-то выборы. Вы с какой луны свалились?
– С Деймоса, если вы о спутниках планет, а Луна одна – это имя собственное. А кого выбираем?
Женщины демонстративно отвернулись. Одна из них, не стесняясь, проворчала:
– О чём я и говорю: вот поколение! Ничем не интересуются, ничего не знают. Как жить будут!
– Как минимум дольше вас.
Артём завёл Зойку в здание библиотеки.
Поразительно, сколько, оказывается, в бюджете свободных средств, когда дело касается поддержания власти! На входе стояли металлоискатели, молодой, подтянутый охранник был в парадной форме, прямо от входа были видны электронные урны для приёма бюллетеней.
Буквой «п» стояли несколько столов, за ними сидели регистраторы, над ними висели распечатки с адресами. Артём наобум плюхнулся напротив молодой девушки с длинными светлыми волосами. Она вздрогнула, едва его увидев, но быстро натянула профессиональную улыбку.
– Молодой человек, у нас право голосования с восемнадцати лет.
Артём скептически приподнял брови. Интересно, она шутит?
– Мне двадцать три вообще-то.
Девушка стушевалась.
– Извините. А какой у вас адрес?
– Мне бы в библиотеку. Не работает сегодня, да?
Девушка выдержала паузу. По её глазам было видно, что Артёма она считает идиотом.
– Школы тоже не работают, если что.
Артём хмыкнул.
В углу стояла группка пенсионеров. Один энергично рассказывал, что раньше жил в другой части города, работал на заводе, а трава была зеленее.
– Ну давайте тогда уж проголосую, чтобы не совсем впустую пришли.
– Участие в выборах, вообще-то, это привилегия и сознательное решение.
– А, ну, раз вам явка не нужна…
Артём уже почти встал, когда его остановили.
В кабинке для голосования Артём чувствовал себя голым. То ли потому, что они были похожи на примерочные в магазине, то ли потому, что осознавал, что понятия не имеет, кто эти люди, представленные кандидатами.
– Давай, Зойка, выбирай, устами младенца, как известно.
Зойка, нахмурившись для внушительности, пробежалась глазами по бюллетени, а потом зажмурилась и вслепую тыкнула пальцем. Артём поставил крестик напротив ничего не говорящей фамилии. Оставалось надеяться, что из-за таких аполитичных конформистов, как он, к власти не придёт новый Гитлер.
– Ну что, пешком до парка?
Вдоль улицы тянулись давно забыты рельсы. Они почти заросли травой. Трава пробивалась между камнями брусчатки. Между двумя колеями полная женщина в джинсовых шортах и топике толкала коляску. Впереди рельсы были заставлены машинами.
Мимо прополз старый автобус, похожий на «буханку». Сгустилась тишина. На ветру качались трамвайные и троллейбусные провода. Трудно было представить, что когда-то они ходили здесь день напролёт. Жители домов – безлико отштукатуренных немецких типовок, наверное, вздохнули с облегчением, когда эти маршруты закрыли.
В парке было людно и шумно. На входе их чуть не сбила орда, несущаяся на роликах. Артём купил Зойке сладкую вату. Зойка вгрызлась в неё, утонув почти с головой. Артём отщипнул кусок на пробу. Вата растаяла на языке, оставив после себя кисловатый привкус.
Сыграли в аэрохоккей. Оператор с видом собственного превосходства поменял Артёму деньги на жетон и сам вставил его в слот. К автомату тут же подбежали двое мальчишек цыганской внешности и стали смотреть. Один без умолку хвастался, какой он спец. Артём улыбался, молчал и старался не обращать внимание на зуд в ладонях.
Артём играл всерьёз. Но у Зойки был молодой задор. Она выигрывала с огромным отрывом.
– Давайте я за вас сыграю! Вам же стыдно будет девочке проиграть!
– Это тебе будет стыдно, а я гордиться буду, что она такая молодец.
Пацан надулся и ушёл, уведя с собой друга.
В последние десять секунд Артём умудрился вырваться вперёд и обскакать Зойку на одно очко. Зойка, смеясь, изобразила досаду, рубанув рукой по воздуху.
Зойка никогда не плакала. Артёма это потрясало в ней ещё в младенчестве. Встречая тётушку из роддома, Артём заранее ненавидел кулёк у неё в руках, предвкушая круглосуточные серенады. В итоге Артём не мог заснуть из-за кромешной тишины в квартире.
Зойка плакала, только когда что-то болело или чего-то хотелось. И то только пока не научилась говорить. Первыми словами были «бо», «куть» и «кака», – то есть «болит», «кушать» и «поменяйте мне памперс, пожалуйста». Ударившись, Зойка вопросительно смотрела на тётушку, ожидая ласки. Не получая желаемого, вопросительно смотрела на тётушку, ожидая объяснения.
Артём научил её давать сдачи обидчикам. Скандалы на детской площадке стали каждодневной реальностью. Удивительно, что Артёма ещё ни разу в школу по этому поводу не вызвали.
Зойка запросилась на аттракцион, от одного вида которого Артёму стало плохо. К счастью, оператор сказал, что Зойка ещё не проходит по росту. Зойка понимающе пожала плечами и потащила Артёма на колесо обозрения. Едва кабинка поднялась над уровнем посадочной платформы, в соседней кабинке заорал младенец. Зойка обернулась и поморщилась.