Женщины так устроены, что им всегда нужно всё сразу: чтобы мужчина был неотступно рядом, зарабатывал много денег, давал свободу неограниченно, всё успевал по дому, носил на руках, ухаживал, лелеял и не ревновал, и не давал повода для любой ревности, будь то работа, друзья, хобби, не говоря уж о других женщинах.

Встретившись с Сашиным соседом, Антон сторговался на вполне приемлемую сумму и, взяв

тайм-аут для раздумывания на сутки, стал подсчитывать будущие расходы.

Ему довелось построить немало объектов для своей фирмы, поэтому, имея хорошее представление о стоимостных раскладах, он не потратил много времени для решения.

На следующий день он встретился с продавцом у нотариуса и подписал договор купли-продажи, сразу же рассчитавшись по сделке.

Лера была на седьмом небе от счастья, встретив на пороге мужа с кипой документации нового семейного приобретения. Целуя и обнимая Антона, она взяла с него обещание, что он будет вовлекать её в процессы строительства, а за это она дарит в общее дело свою пластиковую карту с накопленными ею денежками за время трудовых будней.

Узнав о сумме, вложенной в подарок, Антон с большим уважением посмотрел на жену и отказался принимать неожиданную прибавку, нежно успокаивая ситуацию:

– Ну, зачем они мне, если своих денег у меня хватает без проблем.

– А для того, чтобы увеличить то, в чём нет проблем, – улыбалась Лера, – и получить дивиденды в виде шикарного жилья с малахитовым фонтаном, голубым бассейном, клумбами и гамаком в саду.

– Когда я обанкрочусь, кто будет меня содержать?

– А у меня ещё есть одна карточка, – целуя и обнимая мужа, шептала Лера, – могу начать содержать тебя и нашу крошку, пока вы не встанете на ноги.

– Но я крепко стою на ногах.

– А я хочу получить дивиденды, а ты мне их обеспечь, – нежно прижимаясь округлением, продолжая целовать, нашёптывала Антону беременная жена.

– Ты меня нанимаешь?

– Нет, я тебя очень люблю, – тихо, но страстно поставила точку Лера.

* * *

Настал тёплый июнь. Солнце нагрело город так, что захотелось недавно надоевшей зимы.

Все фонтаны усеяны москвичами и гостями столицы в поисках прохлады. Каменные парапеты напоминают насесты для отдыхающих людей, читающих прессу, болтающих в сотовые телефоны, обнимающихся на свидании, обсуждающих бизнес, жующих мороженое и пьющих различные напитки.

Бульвары и парки напоминают праздничное гулянье, водоёмы переполнены копошащимся в них населением.

О строительстве дома и работе Антон сегодня даже не вспомнил ни разу. Ему не до мелочей в такой волнующий день.

Ходя по коридору роддома, он не мог ни присесть, ни остановиться. В ожидании рождения своей дочурки он не замечал остальных людей и был похож на подсудимого в ожидании оправдательного приговора.

Лера не захотела, чтобы Антон присутствовал при родах. Врачи успокоили её, заверив, что всё протекает замечательно и роды не предвещают никаких неожиданностей, кроме приятных.

Ей выделили платную палату-люкс со свободным посещением родственниками. Она удивлялась странности врачебной принципиальности, требующей от бесплатных рожениц строжайшей дисциплины в питании и санитарии, запрещающей цветы, любые посещения и всякие хождения.

За деньги разрешается почти всё, кое-что лишь не рекомендуется, а посетители ограничиваются необходимостью купить бахилы и маски, накинуть на плечи халат. Получается, что за деньги цветы и прочее не вредят роженицам и младенцам, а персонал умеет носить американские улыбки.

Таких мучений Лера ещё не переживала в своей жизни. Она почему-то была уверена, что у неё будет всё очень легко и красиво, ведь счастье не может или не должно омрачаться муками.

На самом деле оказалось так же, как у всех. Воды, схватки, потуги, боли, крики, пот, кровь.

Даже злобные мысли о любимом муже и всех мужиках, вместе взятых, акушерах и санитарках регулярно рвались наружу, а ребёнок всё ещё не вышел и мучает: « Вот Антону бы такое, а то получил сладкое удовольствие, а я тут извивайся, как хочешь. Больно-то как! А – а – а – а! » И в ответ:

– Уа, уа, уа! – первый звук издала дочурка.

Губы пересохли, слов нет: « Ой, какая! Слава богу! Жива, моя родная!»

– Что? Как? – зашумел Антон на вышедшую акушерку.

– Всё хорошо, поздравляю! Три двести весом, пятьдесят два сантиметра. Сейчас идите домой, с утра приходите.

* * *

Иногда, кажется, скучно жить, особенно, когда всё хорошо. Но чуть станет плохо, сразу хочется поскучать. Но чаще всего, скучать не дают. Всегда найдутся завистники, злопыхатели, прихлебатели, наветчики, вымогатели, попрошайки и непонятные враги.

Сколько бед от зависти людской! Нередко человек даже не знает о существовании собственного врага. А тот действует, ставит палки в колёса, изобретая всевозможные комбинации, как насолить ничего не подозревающему человеку.

Обычно много врагов у хороших людей. Чем человек лучше, чем больше старается сделать добра, помочь людям, тем выше его шанс попасть в паутину, сотканную для его полного уничтожения. Считается, что добро всегда побеждает, но количество жертв настолько огромно, что просто не счесть.

Антон много сил вкладывал в работу, хотя его бизнес сузился до крошечных размеров по московским меркам. Его ресторанчик давал неплохую прибыль, но, столкнувшись близко с делами в собственном заведении, Антон открыл многие бреши, которых он не мог видеть из своего офиса, занимаясь своими нескончаемыми делами.

Теперь его офис переехал в ресторанчик, что не мешало вести внешнеторговую деятельность, которая также постепенно угасала по мере окончания сроков контрактов.

Оставалось довольствоваться деловыми контактами с Кириакосом и успехами на поприще общественного питания. Всё свободное время уходило на семейные дела.

Строительство дома шло быстрыми темпами в соответствии с проектом. Лера иногда предлагала некоторые новшества, и Антон с удовольствием их внедрял.

Дочурка росла прекрасным ребёнком. Долго обсуждая различные имена для неё, сошлись на Марине, хотя и не в моде, но почему-то родителям ассоциируется с чем-то приятным и родным.

Уже подходило время крестин, и необходимо было выбрать крёстных. Мысль вела к Саше и Маше Орловым, те в свою очередь тоже родили ребёночка – мальчика, наречённого Никитой.

Получалось очень удачно. Сначала свадьба и венчание в один день, теперь крестины. Самое главное, что все дважды становятся кумовьями и кумушками, если Лера и Антон согласятся стать крёстными родителями Никитке, хотя ясно и так, что не откажутся.

***

Батюшка из церкви, ставшей родной с недавних пор, с удовольствием встретил компанию супругов, заглянувших в святую обитель.

Внимательно выслушав новоиспечённых родителей о желании окрестить своих чад, похвально отозвался об их решении.

Быстро договорившись о дате и часе крестин, заглянули в церковную лавку, чтобы присмотреть крестики с цепочками.

Выбор был не очень велик, но не пришлось расстраиваться, так как всё необходимое было приобретено и вполне соответствовало требованиям родителей младенцев. Золотые крестики с платиновой фигуркой Иисуса были маленькими и такими приятными на ощупь, что вместе с чудесно гармонирующей им цепочкой, олицетворялись в душе с чем-то именно детским. Казалось, что от них исходил запах младенца и ладана.

Антон, держа в руках крестик Марины, вспомнил,

как в детстве его крестили.

Его отец был партийным работником и не мог присутствовать в церкви. Тогда было строго с этим, и он мог лишиться партийного билета и должности в случае, если б кто-нибудь узнал о том, что его сын крещён.

Поэтому, украдкой от всех знакомых, Антона окрестили в какой-то дальней церкви без крёстных родителей в присутствии одной мамы, которая его туда и привезла.

Антон вспомнил, как было тяжело тогда маме. Она была уже очень больна на тот момент, но службу выстояла всю на ногах.

Вспомнилось, как его, уже не очень маленького мальчика ставили в купель, кисточкой наносили мазки елейным маслом. Даже вспомнился привкус тёплого кагора, которым священник поил с красивой золотистой ложечки, что Антону сразу стало жарко.

Жаль, но вскоре мама умерла, так и не увидев своего сына взрослым. Папа долго страдал по ней, но, видимо, не смог жить без неё. Так на кладбище и умер на скамеечке возле её могилки. Бабушек и дедушек уже не было у Антона. Их отправили в сибирские лагеря в те суровые послевоенные годы. Остались от них на память лишь фотографии, ордена и медали, сохранившиеся в старенькой шкатулке.

Антон никому не говорил о смерти родителей, оставшись один на один с квартирой, так как мог оказаться в интернате. Дворника уговорил ходить на родительские собрания в школу и представляться родным дядей. Всем приходилось врать, что папа в заграничной длительной командировке.

Пронесло, так как приходившие к нему чиновники практически всегда заставали его дома вместе с часто гостившим у него дворником, который явно вжился в образ дяди. Правда «дядя» приносил с собой водку и угощался ею, но в меру и без лишнего шума. Приходилось мириться с таким положением, чтобы не навлечь беды, тем более что тот был хорошим рассказчиком и знал много различных историй.

Платил Антон за коммунальные платежи от имени отца. Не мог себе позволить даже мысли об отключении телефона за неоплату, боясь потерять то, что ему досталось от родителей.

Деньги ему приходилось зарабатывать в разных местах. То бегал на разгрузку вагонов, то мыл подъезды.

Искал любой заработок, где не требовалось от него каких-либо официальных бумаг. Опять же выручал дворник, когда его коллег и самого необходимо было подменить.

Антон частенько заменял обед школьной морковкой по три копейки. Но постепенно он научился зарабатывать небольшие деньги, которых ему вполне хватало даже на одежду. Скорее всего, тогда-то и зародился в нём будущий бизнесмен.

Кстати сказать, главным принципом было у Антона не собирать бутылки на улице. Он всегда считал это чем-то низменным, а старался заработать именно своими руками и головой. Даже домашние вещи не ушли на барахолку.

Основной его заработок был от обивки дверей.

Антон вывешивал в подъездах объявления об оказываемых им услугах, а поскольку его работа была дешевле, чем в быткомбинатах, то спрос был немалый.

Получилось это случайно. В шкафу со старых времён завалялся огромный рулон искусственной кожи, которым он отделал свою входную дверь в квартиру, а соседи, проходя мимо него, обратили внимание на качество работы и пригласили сделать у них подобное.

С первого заработка он купил себе тапочки и устроил пир из яичницы с колбасой, вкус которой почти забыл к тому времени.

Кстати, эта работа его познакомила с Лерой. Приняв очередной заказ, Антон приехал со своим нехитрым инструментом на Кременчугскую улицу. Её родители сначала были удивлены молодостью мастера, хотя и рослого, но очень худого. А когда работа была завершена, восхищались и даже пригласили на чаепитие.

За столом хозяйничала симпатичная девочка,

угощая всевозможными пирогами и вареньем. Ему она гордо представилась Валерией.

Тогда у неё ещё были косички с крупными бантами белого цвета с синими вкраплениями. Весело орудуя ложкой, она лихо намазывала варенье прямо на и так сладкие пироги, подавала ему и смеялась.

Странно, но Лера и сейчас зачастую лялся он же.

м, она знает, к какому пирогу какое варенье подходит, чтобы вкус был не только не испорчен, а превосходил бы все ожидания.

Антон вспомнил, как тогда он, краснея от волнения, пригласил её в кинотеатр на премьеру фильма «Золото Маккенны», как угощал после фильма молочным коктейлем и мороженым в кафетерии.

Его сверстники уже вовсю гуляли с девчонками, тогда как ему надо было зарабатывать на хлеб насущный. Но тут случилась первая любовь.

Лера сначала немного посмеивалась над его худобой, но когда он подкачал свои мышцы, занимаясь гирей с гантелями, стала с ним прогуливаться с высоко поднятой головой.

Антону приходилось из-за неё регулярно драться с ребятами кременчугской округи, но раньше отношения выясняли один на один, и он справлялся со всеми противниками.

Даже когда вышел фильм «Генералы песчаных карьеров», и вся молодёжь начала употреблять в драках ноги, кидаясь на жертву толпой, Антон не боялся никого, так как его авторитет уже был непререкаем.

По окончании школы у него была сколочена хорошая бригада, в которую входили в основном студенты вузов. Глядя на них, общаясь с ними на темы образования, он пришёл к выводу, что ему просто необходимо учиться дальше.

Работа работой, а диплом и знания в жизни нужны. Хотя ему приходилось всё время зарабатывать деньги, учился в школе он неплохо и закончил её со средним баллом на четыре и восемь, что было неплохим заделом для поступления в вуз.

Но куда пойти учиться? Какого-то конкретного призвания он в себе на тот момент не замечал. После долгих раздумий был выбран МАДИ – московский автодорожный институт.

Лера, тогда ещё продолжающая учиться в школе, удивилась выбору Антона:

– Ты хочешь дороги строить?

– И мосты тоже. Возьму и построю мост от моего дома до твоего, – смеялся он.

– Но дорожники постоянно в командировках со своим строительством, а как же я?

– Возьму с собой.

– А ты хочешь на мне жениться?

– Ты ещё маленькая, чтобы на тебе жениться.

– А ты ещё не поступил, – обиделась Лера, – ты пока ещё абитуриент, а когда окончишь институт, я уже

буду дамой на выданье.

– Мне ещё и в армии служить два года, а ты будешь меня ждать?

– Тоша, я тебя буду ждать вечно.

И дождалась из армии. Причём в его квартире, которую нельзя было оставить совсем без присмотра. Там и встретила его, уже старшего сержанта, Антона Сергеевича Трошина.

Затем был кооператив «АСТ», в котором председательствовал Антон, где главным образом велось строительство и ремонт всевозможных объектов.

Затем ТОО «АСТ» и вскоре ООО «АСТ», учредителем и генеральным директором которого, соответственно, яв нервозное со

стояние. Ещ И все эти годы Лера ждала его. Причём о женитьбе даже не было и речи. Он всё работал, она училась в институте, потом он работал ещё больше, так как его ООО стало огромных размеров, а она тоже работала. Так проходило время до тех пор, пока Саня Орлов не надоумил его сделать Лере предложение.

***

Крестины прошли. Марина и Никита ни разу не заплакали во время крещения. Батюшка провёл обряд с такой любовью, что дети словно удивились, когда всё закончилось.

Теперь Марина и Никита вроде крёстных сестры и брата. А родители стали кумовьями и кумушками, что при произношении сразу же вызывает хохот с их стороны.

– Кума, а кума! – Сашка обращается к Лере со слащавой физиономией.

– Что, кум?

– Коров-то доила?– окая, тянет Саня.

– Сам ты три дня не умывался!

– А ты, кум, руки-то мыл? – снова тянет слова Саня, обращаясь к Антону и хохоча.

– Мыл, тебя не спросил!

– Кипятить надоть!

– А ты шилом брился, хлеб с опилками ел, и вообще, твои трусы мне по колено! – с хохотом отвечал Антон куму.

В таком духе и отмечали крестины, не прекращая смеха, отвлекаясь только на детские проблемы. Хотя сейчас всё намного легче с детьми, чем раньше. Памперсы решают их с лёгкостью.

– Кум, когда дом достроишь? – спрашивает Антон.

– Когда, ты, кум, на горе свистнешь!

Было много тостов за детей, за скорейшее окончание строительства, за кумушек, за кумовьёв, за батюшку, за здоровье, за то, чтоб было всё и за это ничего не было.

На следующий день Антон полетел в Грецию.

Перед отлётом Лера ему погрозила пальцем и сказала напутственное слово:

– Смотри у меня, если к Агапи приставать будешь, то я тебе устрою бледный вид и макаронную походку.

– Это ты веди себя здесь культурно.

– Ты мне сам алиби организовал, – показывая на Марину, посмеялась Лера, хотя было понятно, что этот тон напускной.

– Я люблю тебя, – обнимая и целуя, нежно сказал Антон.

– Я буду скучать, приезжай быстрее.

Антон летел в самолёте и думал о жизни, о Лере, о Марине. Не успел оглянуться, как оказался в аэропорту Афин.

Кириакос встретил, как всегда, с весёлыми возгласами на практически правильном русском языке.

Агапи его прилично обучила, что скоро ему не будет нужна переводчица. Так и без работы может остаться.

Узнав, что Антон не устал и не хочет пока в отель, Кириакос повёз его в ресторан обедать. Но по пути заехал в свой офис, откуда вышел с Агапи и пожилым мужчиной.

Сели в машину, поздоровались.

– Василис, Антон, – представил друг другу Кириакос.

– Как Лера, как Марина? – спросила Агапи, активно разглядывая Антона с переднего сиденья.

– Спасибо, хорошо. Вчера окрестили в церкви.

– Поздравляем! – дуэтом сказали Агапи и Кириакос.

Василис сначала сидел, ничего не понимая до тех пор, пока Кириакос не намекнул Агапи о забытой работе. Она начала переводить всё, что говорили на русском.

Тот обрадовался, стал улыбаться и поздравлять Антона.

Приехав в ресторан и присев за столик, не дожидаясь официанта, Кириакос начал с деловых вопросов.

Было заметно его нервозное состояние. Ещё бы.

Он отправил в Россию в соответствии с контрактом Антону товар на четыреста пятьдесят тысяч долларов уже месяц назад, но до сих пор не получил своих денег.

– Мы с тобой работали много крупнее, что случилось? Проблемы?

– А почему при наших делах присутствует Василис? – вопросом на вопрос ответил Антон.

– Его товар на пятьдесят процентов.

– Ты мне не говорил об этом. Моя древесина, которую ты не оплатил, стоит дороже.

– Я её не получил, её забрали болгары.

– Потому что ты не оплатил им транспорт, – недоумевал Антон, – а я поставил, как обещал.

– Вы – хорошие ребята, не надо ссориться, – перевела с греческого слова Василиса Агапи.

– Они выставили счёт на сто двадцать тысяч.

Как я мог платить столько за это, – возмущался Кириакос.

– Надо было предвидеть.

Подошёл официант и робко что-то пробормотал, боязливо поглядывая на разгорячённых посетителей.

Пока заказывали блюда, Антон подумал о том, что лучше было бы встать и уйти, чтобы сразу же улететь в Москву. Но его кейс остался в багажнике машины Кириакоса, что не давало ему возможности улететь, так как паспорт лежал именно там.

В первый раз в жизни положил паспорт в дипломат. Как же так? Закон подлости. Ну и Кириакос, ну и греки. Так вот с ними вести дела. Ну и друг. Это называется дружбой. Они же за деньги удавятся. Надо бросать с ними бизнес. И, слава Богу! На одного компаньона меньше будет. Даром не нужна эта Греция со своими бизнесменами. И из-за этого пришлось срочно прилетать? Надо забрать кейс и улетать.

Некоторое время за столом воцарилась тишина, громко подчёркивая о кончине радушных отношений.

Антон не раз сталкивался в Греции с Василисом, но не был знаком и не пересекался в делах.

Слышал, что он родственник Анасиса, живёт в очень дорогом четырёхэтажном особняке в самом центре Афин.

Антон думал, аппетит исчез полностью, и не было желания прикасаться к этой омерзительной пище, которая до этого момента показалась бы божественной.

Вот влип! От этого старого богача хорошего не жди. Он поэтому и богат, что готов удавиться за каждый цент. Ну, что же, будем решать вопрос по-русски.

– Ты строишь себе дом за миллионы долларов, а с нами не рассчитываешься, – прервал паузу Кириакос.

– Я в чём-то виноват, что должен перед тобой отчитываться в своём благосостоянии? – посмотрев на переводившую Агапи, а затем на жующего Кириакоса, спросил Антон.

Какой он стал неприятный. Это он до сих пор притворялся приличным человеком. Жуёт, как свинья, с жирными руками ведёт деловой разговор. Нет, братцы, я от вас улетаю первым же рейсом. Чёрт с ним, с паспортом, в консульстве решу как-нибудь.

– Надо что-то делать, Василис месяц уже ждёт.

Он не привык к таким срокам. Здесь не Россия.

– Что ты предлагаешь? – сухо спросил Антон.

– Рассчитаться и всё будет по-старому.

– Я подумаю, что можно сделать, свяжусь с болгарами. Если они не продали мой лес и вернут его обратно, то вопрос будет закрыт.

– Если они не продали, то за хранение возьмут

столько, что лучше с нами рассчитаться. Василис ещё ни разу никому не прощал своих денег. Подумай.

– Кириакос, я у него не брал денег, в отличие от тебя.

– А Василис считает, что он дал их тебе, товар ведь ушёл к тебе. Он собирался сам к тебе в Россию. Догоняешь? Так ведь по-русски?

– Хорошо, я подумаю до завтра, а сейчас мне бы хотелось в отель.

– Агапи, увези, – кинув на стол ключи от машины, сказал Кириакос.

Без рукопожатий и слов прощания Антон встал из-за стола и пошёл вместе с Агапи к машине.

По дороге в отель гречанка рассказала ему, что её шеф сильно изменился в последнее время. Видя, как все сильно разбогатели за счёт Москвы, он не понимает Антона, который всё меньше работает с ним.

Она объяснила ему, что Кириакос и Василис могут подключить серьёзных людей в Греции и России для выбивания любой суммы. Даже если они неправы, то лучше с ними не связываться, пока не стало поздно.

Возле отеля, взяв из машины кейс, Антон вышел из неё и направился к портье. Агапи уехала. Она была удручена всем происходящим, но не знала, чем помочь.

Уже несколько месяцев она не находила себе места. Кириакос сначала лебезил перед ней, потом начал откровенно домогаться, и, когда она попыталась скрыться от него, он, с помощью каких-то головорезов,

отыскал её, избил и изнасиловал, а теперь пользует когда и как захочет.

Пожаловаться было некому. Он считается порядочным человеком, полиция от него берёт взятки,

банкиры его уважают. А кто она? Никто. Так эта пытка продолжается уже несколько месяцев, а конца и края не видно. Заступиться некому.

Антон, постояв возле портье, но, не спросив ничего, присел на кресло за столиком в холле. Заказав кофе, задумался о своих дальнейших действиях.

Если я соглашусь заплатить, то всё, возможно, закончится, но они наверняка запросят проценты за пользование деньгами. Плюнуть и развязаться с ними.

Но я им не должен ничего. Почему я обязан с ними рассчитываться?

Потому что у меня есть Лера и Марина. Если б я был один, было бы проще, как в прежние времена. Ведь мне не раз приходилось отбиваться от подобных вымогателей. Тогда меня выручал Макар. Вся Москва знает, что я в друзьях у него, так как вместе учились в школе. Сможет ли он решить этот вопрос сейчас?

Достав из кармана сотовый телефон и поискав нужный номер, Антон стал набирать его:

– Алло, Макар, привет! Я из Греции.

– Отдыхаешь?

– Нет, по делам приехал, но тут вышла одна неприятная ситуация.

– Нашёл с кем работать! Тебе мало прошлых неприятностей. Сколько тебя учить можно? Приезжай, чтобы не по телефону, здесь покумекаем.

– От меня завтра ждут ответа местные люди.

– Разве они люди, говорю: приезжай, обсудим.

– Утром у тебя, ладно?

– Нет, в обед у тебя на Сретенке. Я сам приеду. Давай, пока.

– До завтра.

Антон вышел из отеля, поймал такси и уехал в аэропорт. Блуждая по залу в ожидании рейса в Москву, не мог успокоиться от мысли, что от счастья до несчастья меньше шага.

Теперь его голова была забита давно забытыми и, казалось, навсегда ушедшими проблемами.

Он проходил через подобные ситуации, когда приходилось браться даже за оружие. Слава Богу, что не пришлось ни в кого стрелять. Но что ждать в этот раз?

Антон на автопилоте прошёл таможенный контроль и добрался до своего места в самолёте. Набрал номер телефона Кириакоса:

– Эла, Антон, ты подумал?

– Я лечу домой, завтра позвони вечером.

– Привет жене и бэби.

Антон выключил трубку и попросил у стюардессы бутылку виски. Он снова не позвонил Лере. Как когда-то, когда познакомился с Агапи. Осушив всю бутылку, заснул, как скошенный стебель.

Антон видел сон, в котором Кириакос с жутким, перекошенным лицом орал огромной пастью вместо рта. Слов не было слышно, но было понятно, что от него исходило что-то гневное и омерзительное.

Лера несколько раз набирала номер телефона Антона, но получала ответ оператора, что абонент вне зоны связи или временно недоступен.

Она очень удивилась срочности поездки Антона, хотя присутствовала при его разговоре по сотовому с Кириакосом. Обычно с греческим партнёром не было никаких напряжений. Тоша вообще ставил в пример Кириакоса как образец спокойного бизнеса.

Лера стала искать данные Агапи. Они иногда созванивались, но в последнее время редко и коротко. Было что-то суховатое в разговоре греческой подруги, словно произошло какое-то беспричинное отчуждение.

Агапи ответила:

– Эла, ясос, Лера!

– Привет дорогая, слушай, а ты не знаешь, где Антон? Я ему названиваю, но у него отключен телефон.

– Я его оставила возле отеля. Я сейчас позвоню портье со второго номера и узнаю. Подожди минутку.

Лера слышала, как та по-гречески выясняла у портье про Антона Трошина, немного возмущалась, а затем вернулась к ней:

– Портье его помнит очень хорошо, но говорит, что Антон выпил чашечку кофе в холле и уехал, не оформляясь в отель.

– Там у вас ничего не случилось?

– Ещё нет, но они почти поссорились.

– Агапи, если найдёшь его, позвони мне.

– Хорошо.

Лера не могла успокоиться после такого разговора. Наоборот, её уже натуральным образом трясло.

Почти поссорились. Что значит почти? А когда совсем поссорятся, тогда начнутся гробы что ли?

От этой Греции одни неприятности. Надо Антону бросать эту внешнюю торговлю. Денег у нас достаточно, чтоб не работать вообще, если правильно тратить. А с этим бизнесом можно всего лишиться в одночасье.

Лера сталкивалась со случаями, когда её шеф практически оказывался на улице. Так бывали плохи дела. А от смерти его спас Макар, но далеко не безвозмездно.

Хотя Макар и спасал, но просил выполнить некоторые просьбы, связанные с криминалом, что можно было угодить за решётку. Но выбора не было большого. Лучше тюрьма, чем оказаться трупом с дыркой в голове.

О, сколько погибло хороших людей из-за бизнеса, подставленных и ограбленных. Рыночная экономика иногда хуже нищеты.

Лера чувствовала, что Антону сейчас плохо.

Но что же он не звонит? Я ведь пойму. Вместе легче решать любые задачи. Может греки хотят от него несоразмерного? Я знаю их методы. Они сначала прикидываются овцой, а в определённый момент выпускают жало. Не именно греки, а большинство иностранцев. Хотя для деятелей Эллады эта манера бизнеса наиболее распространена.

Антон проснулся уже при посадке в порту Шереметьево. После виски и дурного сна он чувствовал себя разбитым. Но четырёхчасовой отдых, даже такой, ему пошёл на пользу, так как его ущемлённое состояние начало давать обратный эффект, и появилась надежда на разрешение проблем.

Сидя в такси, он позвонил Лере:

– Привет, родная, извини, не позвонил раньше.

– Привет, ты где? Я тебя разыскивала, говорят, что у тебя проблемы с Кириакосом.

– Есть немного. Я в такси еду домой, скоро увидимся.

– Ты в Москве?

– Да подъезжаю к Москве, сейчас буду.

Остановив машину возле цветочного магазина, Антон купил букет жёлтых роз для Леры вместе с огромной фарфоровой вазой палехской росписи. Стоявшие рядом на витрине вазы в стиле древней Греции вызвали у него бурное отвращение.

Встреча с Лерой была такой, словно они не виделись сто лет. Марина, спокойно спавшая до этого, не дала им долгого удовольствия наслаждаться друг другом. Уренгой завизжал от радости и разбудил её.

Пришлось Лере убаюкивать её, исцелованную Антоном.

Марина вскоре заснула. Она обычно хорошо спала. Её личико с каждым днём округлялось, голову она уже хорошо держала, начинала иногда улыбаться.

Молоко у Леры принимала всегда подолгу, с чувством, с толком, с расстановкой, часто засыпая во время кормления, но, не отрываясь от груди, чтобы через минутку продолжить своё занятие.

Антон был не такой, как обычно. Сразу как-то похудевший и измождённый, он смотрел на всё виноватыми глазами, словно нашкодивший мальчуган в ожидании наказания.

Лера смотрела на него, поняв, что они не почти поссорились с Кириакосом, а стали врагами.

Так бывает, когда наступает момент, казалось бы, пустяковой ссоры, которая перерастает в ненависть.

Причём, чаще всего это происходит в тех случаях, когда не ожидаешь подвоха. Будучи уверенным в друге, можешь оказаться в ситуации, когда этот псевдодруг устраивал с тобой отношения с единственной целью обогатиться любой ценой. Методы бывают разные, главное сначала расположить к себе, убедить в своей порядочности, получить больше личной и деловой информации, а затем, в самый неудобный для партнёра момент, неожиданно поставить его в ситуацию, где нет простых решений. Кириакосу хватило семилетнего образования, чтобы наказать Антона за доверчивость.

Хотя юридически вопрос не стоит выеденного яйца,

практически дружеские отношения кончились, и в действие вступает криминал, желающий заработать деньги любой ценой.

В квартире на Мичуринском настала грустная пора. И Лере, и Антону стало не по себе от явно приближающейся угрозы. Это тягостное ожидание плохого вытягивает все силы, не даёт возможности успокоиться. Что-то вроде психологической атаки.

К обеду Антон отправился в свой ресторан на Сретенку, чтобы встретиться с Макаром. Время шло, но того всё не было. Ближе к вечеру, когда в ресторане ещё мало посетителей, зашли четыре молодых человека спортивного телосложения в строгих костюмах и внимательно всё осмотрели. Затем вошёл Макар в сопровождении ещё троих. Антон был в зале, и встретил его сразу же. Без особых предисловий они перешли к обсуждению главной темы, присев за накрытый стол вдвоём в отдельном небольшом зале.

– Угораздило тебя, Антон, лезть к ним за товаром, если они тебя подвели с лесом. Надо было бегом забирать лес у болгар обратно и обращаться хоть в официальные инстанции, хоть ко мне, чтобы покрыть убытки за невыполнение контракта Кириакосом, – учил Макар основам бизнеса. – А теперь очень шаткое положение организовалось. Что-то придётся потерять. Но кинуть их не удастся. Я пробил по своим связям этого Василиса, и результаты для тебя не очень-то утешительные. Он не чурается крови и похищений с выкупом. Его методы звериные. Я с ним встречусь, но что из этого выйдет, пока не знаю. Если ты мне даёшь добро, я постараюсь решить твою проблему по-своему.

– Во что мне это может обойтись?

– Пока не скажу, ещё не знаю точно, но тысяч сто или двести, – отрезая от мяса тоненький кусочек, сказал Макар и положил его в рот. – Когда тебе позвонят, дай им номер моего сотового. Скажи, что я твой представитель, и как я решу с ними этот вопрос, так и будет. К тебе я приставлю двух ребят, посиди, не высовываясь, пока.

– Ты думаешь, что они послали сюда людей?

– Зачем, у них везде люди, – посмеялся Макар, запивая свои слова минеральной водой, – тем более что твою проблему будут решать не маленькие людишки, а серьёзные российские и греческие граждане.

– Моей семье что-нибудь угрожает?

– Пока да. Не выводи из дома никого, не впускай к себе. Когда будет можно, я тебе скажу. Мои люди с тобой будут общаться только по телефону.