Любочка наконец пришла. Главная площадь города. Гуляет ветер. Раннее утро. Люди бредут на работу, солнце освещает их напряженные лица тусклой синевой сквозь набухшие скорой грозою облака.
А вот и фонари, четыре высоких серых металлических столба с бетонными блоками у основания. В них не было бы ничего особенного, но когда Любочка и Саша только приехали в этот город, они гуляли ночи напролет, не уставали еще так от работы и забот своих, договаривали друг за дружкой предложения, все смеялись и целовались и ничего больше не было нужно, хоть и скверная работа, и старуха, и кто еще, какая разница. И в одну чудесную июньскую ночь они с Сашей увидели, как установили железную арматуру, из которой торчали обрывки проводов, а под этой арматурой залили бетонные блоки. Бетон еще был не застывший, мягкий, прикрытый сверху пленкой. Хоть это и центральная площадь, но тогда никого не было и Саше в голову пришло сорвать пленку и написать на бетоне их имена, а Любочка нарисовала сердечки.
Так все это и застыло и они часто потом приходили посмотреть на свое творение и чувствовали городость за себя. Маленькое напоминание об их семье, застывшее в вечности.
– Что вы решили? – послышался голос Леонида Геннадьевича.
Любочка повернулась. Главный специалист завода стоял за ней и глаза его, сощуренные, вглядывались в ее душу, искали ответ. Она молчала, а он кивнул, увидев за ее спиной бетонное основание одного из фонарей.
– Вот так?
– Не хочу быть зверем, – ответила Любочка. – А я знаю, в кого я превращусь, если пойду к вам. В злую амальгаму, двойника из ванной.
– Отлично, – нахмурился Леонид Геннадьевич, а потом улыбнулся, а глаза его заблестели, словно заполнились слезами. – Отлично… любовь, единственное, что делает вас человеком? Так вы считаете? Но есть правда, и она такая. Любовь, единственное, что отделяет вас от хорошей чиновничьей должности… Прощайте, Любовь Петровна.
Быстрым движением достал Леонид Геннадьевич перочинный нож и на этом жизнь Любочки оборвалась.