******
Через два дня, после долгожданного дождя, с зимних пастбищ вернули последний скот, и народ начал праздновать, не дожидаясь прихода хана с войском. Оставленные десятитысячники противиться не стали – людям надо было развлечься. Тем более что с приходом правителя можно было отпраздновать ещё раз, заодно и победу отметить.
На удивление Гумо в этот раз досталась почётная миссия – омывать отобранного коня. Бай не поскупился и с лёгкой душой отдал скакуна, на которого положили глаз старейшины. Жеребец был славный – с круглыми боками, длинными ногами и густой гривой. Пока его поливали молоком, он опасливо озирался и поджимал уши, но укусить не решался.
– Вот ты, Гумо, вроде хороший парень, но не с теми связался.
У Наркана-оке из-за старости не хватало много зубов, и не всегда получалось разобрать, что он говорит, но это часто были толковые вещи, и к нему старались прислушиваться.
– И ты и Сюмо вот служите ему, и оба хорошие, – упомянул Наркан-оке бабку. – А ты знаешь, Сюмо я один раз чуть в жёны не взял.
Старик подмигнул своему молодому помощнику, тщательно натирая круп коня.
– Красивая она очень была, но взбалмошная. Сказала, не любит и за меня не пойдёт. Ну я и не настаивал – девок тогда много было – воруй-не хочу. Другую, значит, украл. Тогда всё иначе было – и озеро подальше, и девушки посговорчивее. У вас вот с этой, как её, с Саян – серьезно всё, будешь её красть?
Гумо рассказал, что красть не будет, она и так согласна. А пойдет к её отцу, только сначала нужно упряжь хорошо продать.
– Это ты правильно, это верно. А вот ведь оно вот как бывает. Укради я тогда Сюмо, а вдруг она бы мне всю плешь бы потом к старости проела. Не всегда попадаешь. А если любите, то надо к отцу идти, конечно. Если он согласие даст, это совсем другое дело уже начинается.
Гумо нравилось говорить о Саян. Из-за этого Наркан-оке ему сейчас казался очень добрым человеком, как хозяин. Хотелось сказать ему что-нибудь приятное, но в голову ничего не приходило.
– Ты это, Гумо… Замолви за меня словечко перед Сюмо, а? – Наркан захихикал. – Кто знает, может для нас ещё не всё потеряно. Жена-то моя того, нет её давно. А тут вроде и она одинокая, так может мы того…
Старик показал неприличные движения, чем вызвал хохот у Гумо и стоящих рядом. Закончив омывать жеребца, они выпили араки. Пока коня окуривали благовониями, Гумо начал пьянеть. Напиток наливал его тело тёплой радостью, все заботы были где-то далеко. Хотелось увидеть Саян и крепко обнять. Да что там, и бабку хотелось обнять, ведь на самом деле она очень добрая, и его любит как сына.
Совершив все обряды и отпустив жеребца, одни люди пошли на площадь у базара, другие разбрелись компаниями по домам – продолжить гуляния уже за достарханом.
Этот день продолжал быть для Гумо особенным – его впервые пригласили праздновать. Обычно серьёзный старик Наркан сегодня был в ударе – весело шутил, обещал выдать за Гумо свою младшую дочь, потом вспоминал о Саян, просил прощения и вскоре опять забывал.
Дома у Наркана собралось человек десять – каждый принёс что мог, и было застолье. Когда к позднему вечеру стали разделывать барана, многие уже едва стояли на ногах, в том числе и Гумо. Он всё пытался с кем-то заговорить, рассказать, как ему хорошо живётся, какой у него хороший хозяин и какая красивая будущая жена. А что за неё дать отцу, он обязательно найдет, потому что он – Гумо, и словами просто так не разбрасывается.
******
Хан с войском всё не приходил, хотя уже несколько дней как должен был, из-за этого в городе опять поползли тревожные слухи. Люди стали опасаться, что с севера через перевал прорвались дикие и напали во время ночлега на отряды, богатые добычей. Отправленный два дня назад гонец не вернулся, и послали ещё одного с указанием скакать назад при первой опасности. Десятитысячник приказал оставшейся в городе части войска готовиться к походу – возможно, придется отправиться на выручку.
Гумо в некотором роде был рад этому. Не потому что он желал гибели хану, а потому что все немного забыли про его хозяина. Никто уже давно не пропадал, и Гумо чувствовал на себе, что напряжение спадает. Вчера он ходил на рынок, и на него не смотрели косо – наоборот, после недавнего праздника некоторые даже встречали его улыбками, интересовались, всё ли у него хорошо.
– Интересно, почему хан всё не приходит… – сказал Гумо привычно в пустоту, на самом деле адресуя вопрос хозяину.
– Хорошо, что не приходит. Ему и войску лучше, – ответил тот, гладя в окно на озеро.
– Это почему хорошо? –удивился Гумо.
Он не понимал, откуда хозяин всё знает. Иногда тот говорил, что какой-то больной очень скоро умрет, только взглянув на человека. Не самому ему этому бедняге говорил, конечно, а Гумо, когда они оставались одни. Объяснял, что с такой болезнью нельзя долго жить, а потом этот человек и правда умирал, как Гаюн в начале лета. Тот сначала кашлял, потом стал задыхаться. Хозяин говорил, к старику лучше не приближаться.
А однажды хозяин сказал, что следующей ночью на небе появится звезда с хвостом. Она и вправду появилась и всех очень напугала. Шаманы сказали, что это плохой знак и хорошей травы на пастбищах не будет, а хозяин говорил, что трава будет, и ещё какая, хвостатой звезды бояться не надо, и в итоге он и оказался опять прав.
– А? Это почему хорошо, что хан не приходит? – переспросил Гумо.
– Так их боги защищают, – ответил хозяин явно чтобы отвязаться. На самом деле не ответил, конечно, а просто кость кинул, чтобы разговоры лишние не разводить. Он не всегда объяснял свои слова, а настаивать на этом никто не решался.
Хозяин уже отвернулся и смотрел в окно, но вдруг предупредил:
– А вот к нам скоро придут.
Внутри Гумо всё похолодело.