А ведь он еще и не бежал, не летел и не скрывался, идя и к себе уже домой. Идя! Ведь как и в случае со ступеньками и в не ее доме – он вновь же и шел. Вбивал себя под стук и ритм и выбивал же одновременно все это из себя. Да и не только же все это, но и самого же себя – старого себя. И со своими еще, теми, ошибками. Шел как и по своим же все граблям, считая: свист за свистом, удар за ударом. Наказывая себя таким образом и раз же от разу, снова и снова: «Понимал – принимал – признавал, признавал – принимал – понимал». И снова ударял. И снова же ударялся. Пока не дойдет. Пока и не выбьется внутри черепной коробки черным по белому и меж красного же! Да. Из тех самых двух типов нелюдей, кто вечно ноет на и за других, бьющих его, и топит себя же самого в этом и кто бьет себя, но и топит же при этом в этом же самом других и за себя – он всегда был вторым и одновременно же первым. Да, самоуничтожался. Да, самобичевался. Но и какое-то ведь время – не все. И потом же все-таки вставал и шел. Сломленный, но не сломанный. Поверженный, но не убитый. Сильный, но и пусть же от слабости! В этом же она, как и в этом же – весь он. Как и в том, что вот сейчас пусть он и один. Но он и перебродит сам это и в себе. Утонет. Дойдет до дна. Соберет все, что его тянуло и утянуло. Выкинет или ответно утопит. А лучше сожжет и развеет. Вместе и с этим же днем. С собой же самим еще заодно. Очистит и очистится, переродившись. Оттолкнется. Всплывет. И только после всего этого выйдет ко всем и даст жару уже им или с ними же.

Приложив обе ладони к лицу, на что неприятно и впервые же отозвались скрипом и звоном его разномастные фенечки и браслет, сцепившись прямо-таки и в неравном бою, будто бы и переругавшись и разругавшись же окончательно по вере и азарту, религии и вселенной, творчеству и балансу, искусству и равновесию, хоть и будучи же разделенными лишь бусинами и нитями, но и все-таки, как решили же, видимо, и сами они – и сплелись еще и с концами в моток, гнездо и какое-то даже подобие змеиного гнезда, и на что же уже и он сам только еще раз вздохнул и выдохнул с усмешкой о том, что хоть и шею же не тронули и о своевременности же иронии: «змея змее все же рознь». Но и кто же знал, что такая и настолько? Продлив, и пусть же лишь совсем еще немного, таким образом момент единения и уединения с собой в молчании и тишине, он все-таки собрался, оторвал руки от лица, отлип и сам от тумбы и прошел в гостиную, а скорее даже и вновь же вполз, прошествовав к камину таким незатейливым, почти что и спокойным и даже тихим шагом по черно-белому ковру. В общей же тишине помещения. И под двумя безумно изумленными взглядами, сообща же – будто и под солнечными лучами в отражении морской глади. А затем и просто упал на черный кожаный диван, откидываясь сразу после своей спиной и головой на его уже спинку. Подле уже по-настоящему спокойного, да и что еще можно было сказать о Владе, разве что: как и ничего и никого не замечающего более. Но и скорее же: ничему и никому более не удивляющегося. И слегка же еще подпрыгнувшего на пружинах, но и лишь из-за новой тяжести как и нового же веса, возникшей рядом с ним. Где он и так же непринужденно лишь повел своей правой бровью и мельком бросил прищуренный взгляд, осмотрев отца на предмет его повреждений. В ту же секунду, неожиданно даже и для себя, вдруг и почти что дернувшись в его сторону, отметив же сначала на вид, а не на запах кровавые пятна и их разводы на его одежде. Но и тут же практически поняв, как и учуяв же, и пусть чуть позже, но и все же и уже на запах, что они не его, как и кого же именно, остался на месте. Выжидая же теперь и уже как и самая настоящая змея в кустах, когда же будет та самая часть, где он был прав из уст отца, а из разинутых ртов позади него сидящих, что и так же, как и он сам, не просидели мимо такого эпика – как и красное на белом, а точнее даже и белое на красном, так еще же наверняка и поседели если и не внешне, то внутренне, наконец прольется и хоть что-то же адекватное, если уж и не прощения-за-не-веру-вопрошающее, но и кроме все того же тяжелого дыхания и какого-то утробного предупреждающего рычания, будучи пока же, и пусть и не в таком же, как и он сам, но и состоянии ожидания объяснений и пояснений. Но и уже так же ведь, как и он сам, никто из них не хотел спрашивать об этом первым и раньше времени, чтобы не травить его тело и не бередить же так же лишний раз душу. Ну и дождались. Все же трое. Поток букв из него последовал практически же и незамедлительно и без остановки, разрушив тут же тишину, молчание и обрушив же что-то еще кроме и в каждом же из них – свое и отдельно:

– Роза спустила Софию с лестницы. Но и это же скорее – для красивого и красного словца. Ведь там она была не одна – лестница. Да как, собственно, и ступенька же в ней. С лестничным же пролетом и этажом. Благо же еще, что подъезд и дом – один.

– Какого?!.. – Встрепенулся сразу и первым Никита, почти же что и задохнувшись от возмущения с кисло-сладким привкусом и почти что молочно-пенным вкусом. С розовыми лепестками роз же на поверхности. Да еще и так, будто бы и неожиданно погрузился в ванну с пеной с головой и забыв же при этом задержать дыхание. Но зато не забыв и с трубкой и очками для плавания и ныряния. «Юный дайвер». Решил же поэкспериментировать и проверить снаряжение до непосредственного же своего погружения и в домашних условиях. И на свою же все голову. Ведь и как только вода попала в очки, глаза и нос, а лепестки же соответственно и в единственное на момент открытое дыхало – все полетело по одному лишь сценарию. Но и как опять-таки зато – не полетел же следом и сам парень, вовремя придержав и задержав руки за столом из темного же дерева, не отрываясь же все это время и до от набора текста на клавиатуре своего же ноутбука, который и тут же закрыл, громко хлопнув крышкой, и отодвинул его от себя как и от греха подальше. Руками же все еще продолжая держаться за стол.

Следом за ним и от дел, но уже и куда более спокойно и в сравнении, хоть и с небольшим все же и уже своим напрягом оторвался и сидевший, как и сидящий же все это время по правую же руку и сторону от него Егор. Закрыв так же и за ним же свою толстую серую тетрадь с мелкими синими записями от руки меж таких же мелких голубых клеток на белых листах, оставляя внутри нее синюю же шариковую ручку. И сразу же водружая поверх нее свой же серый телефон в красном матовом чехле, заблокировав его на заметках.

Оба же парня уже почти что приготовились к спокойному вечеру, если уж еще и не ко сну да и в принципе. Никита, сам того не ведая и не сговариваясь, уважил саму же Софию по части всего же белого – длинных спортивных свободных штанов и широкой футболки. Егор же, если что и признавал в этом всем, в своем укладе, так это черный цвет – и дань гостиной так же сообща и таким же вот образом была отдана почти что с лихвой. Но спокойствие, увы и ах, им только же еще снилось и должно было когда-то там и не в этой же жизни-смерти присниться, как и сам же и хоть какой-то уже сон. Ведь и как раз чего нельзя было сказать о Владе. Который хоть и сейчас был чем-то средним между ними, той же самой золотой серединой – и во всем же сером: что снаружи, да что и внутри. Будучи же еще и не только с меланхоличным выражением лица на теле и внешне, но и души – и внутренне. Но и ничем же себя еще при этом не выдавал как в общем, так и в частности. Да и в принципе! И чем же только еще больше провоцировал всех и на себя. Буквально же и переводя весь огонь таким образом. Но и был ведь этому совершенно не против. Во всех же смыслах. И, оставив опять все при себе, как и свое же замолчанное, но и такое громкое «я же говорил», поставил с черного же пластикового джойстика игру на плазме на паузу, подтянул-подкатил стеклянный передвижной двухъярусный столик на черных пластиковых колесиках к себе, изъял со второй полки, выудив и среди остальных алкогольно-чистых и алкогольно-кровавых напитков, початую уже стеклянную бутылку с ромом и вместе же с ней и все так же молча удалился на кухню.

– Ксан, я… я же проводил ее до дома…

– А надо было – в. В дом. Так еще же и в квартиру! – Рявкнул мужчина, делая особый выделяющий акцент на предлоге, но и тут же прикусил язык, поняв, что сорвался не на того. И вообще же – зря сорвался, да еще и с таким жаром и по сухому. Слепя же им уже почти что не только себя, но и всех окружающих. А ведь только же что это и сам проработал. Видать же, что нет. Да и не все. Как и нужно же было – со всеми. И выдавив воздух сквозь плотно сомкнутые зубы, он так же плотно сжал губы и, спрятав лицо вновь же в ладонях, уже куда спокойнее проговорил. – Прости, Ник. Я…

– Да и кто б ему дал только! – Хмыкнул Влад, вернувшись из кухни с бокалом-тюльпаном на короткой ножке, заполненным на две трети янтарной жидкостью с тремя небольшими квадратными кубиками льда. Неся же за собой еще и фронт свободы мяты и покоя лаванды с шалфеем. И передал все это и еще немного больше мужчине под его же благодарный кивок. Тут же прибирая бутылку обратно в стол. – Полетел бы… так же. Хоть уже и, правда, через окно… Не повторяется же! – Хохотнул он, но так до конца и не докинул же в этот раз свой развеселый взгляд до дивана, сцепившись им на полпути с хмурым и прямо-таки злым же темно-синим. – И да, Егор, знаю не понаслышке… Не перетруждай себя своими же подколами в сторону меня! Лучше скажи – как тебе: «В сказке ложь, да в ней намек»?

– Ты – не мо́лодец! – Ядовито выплюнул блондин, цедя неотрывно парня напротив еще более потемневшим взглядом. На что тот же лишь только еще больше ухмыльнулся. И, в который же раз сравнив этот и как реакцию же его на него же самого хвойно-маслянистый всплеск с прошлым же и на Софию, только еще раз убедился в правильности своих и тех же еще мыслей. Тут ведь и с ним куда больше горячности и кислоты. Какой-то же и кислости, кислотности. Когда же и там и с ней была только приторность, терпкость и температура тела. Ни больше ни меньше. И там же еще он и не кусал, он именно прикусывал. Почти что и лечил, излечивал и залечивал. Но вот и только же лишь осталось понять: «кого же из них самих и двоих первостепеннее?». – Но… да… тебе урок! Не творил бы херни вначале… чтоб покрошить и раскрошить наше же как в общем и мое же как в частности доверие… мы бы до этого момента не ждали – когда Роза и, сама того не ведая, подтвердит действиями свои… и твои же ко всему… слова! Но и кстати… о ней же и сейчас… точнее и со вчера же на сегодня… и уже как о и самой настоящей же хуйне…

– Ой, даже и не начинай… – всплеснул обреченно руками рыжий. – Нет! Ты меня с собой и в эту же вновь одну упряжку опять не запряжешь – мне и одной же и прошлой… как и лямки… хватило за глаза, чтоб еще же и теперь… и снова… так еще же и бурлаком. Да и за так!

– Из-за тебя же это… и пусть же не все… – смилостивился хоть немного и в этом Егор, но так стали же из голоса и не убрал, как и из своих глаз, ставших уже куда более темно-серыми, чем и синими, – …может, ты и впрямь… и в этот же конкретный раз… вдруг и действительно не причина… а всего лишь и связь… но ведь и для этого же самого следствия… Не было, не было и вот опять, да? И снова!

– Хочешь сказать, что Роза бы не смогла и какую-то другую… причуду, как и ниточку… да и целую же веревку для этого найти… придумать и про себя… помимо и меня же… только чтобы София вновь потянулась сама за ней… вдруг… и выбрать… и потянула же еще и ее на себя, чтобы наконец-то выбраться… а та бы, в свою очередь, и в это же самое время могла бы ее взять и ей же самой еще ее и задушить? Без лосьона. Без одежды из кожи… Зато и с молчащими овцами и грызущимися между собой волками, что в своих шкурах, что и нет как всегда! Спорим, вообще, что и я ей до конца тоже не был? Как и наверняка же и само выполненное задание Софией. Хотя… там и не выполненное тоже бы ее вряд ли и хоть как-то бы смилостивило… но и я же все еще вангую по шипам – которых сколько еще было со вчера, столько и осталось на сегодня! Нашла же просто к чему привязаться и придраться. Просто… Как и она же сама… сложная! Как и ты же сам и сейчас… Да и всегда! Все-таки у вас с ней куда больше общего, чем я думал… – скривился Влад и тут же в удивлении на месте подпрыгнул, услышав как и в этот же самый момент Александр подавился и закашлялся. Но и так же сразу же среагировал и, подскочив к нему в момент, постучал его по спине так, что буквально и в ладошки же с ней сыграл за то, что так и не сумел же до этого отобрать у него самого бокал, в который тот вцепился мертвой хваткой со словами: «Пользуйтесь и не благодарите… пока же я еще жив… с ним… и молчу! Но и как только же я его в три глотка уговорю… а это уже будет очень скоро… я вернусь… и обоим за эту же очередную перепалку… на пустом и лобном… по навтыкаю». – Да-да… Конечно! Пока ты его лишь только и в три горла уговариваешь. Как заменишь количество качеством, как Роза, тогда и точно же поговорим об этом… да и отхватим же за правду от тебя же… правда, Егорка? У тебя же ведь в отличие от него и с ней же – различие настоящее и правильное всего лишь одно… и только же в том, что она физический урод, а ты моральный! И что ее еще можно могилой исправить… после кремации и наживую… залив и после всего же и сразу еще и бетоном… и сбросив же этот самый кусок… на самое дно Марианской впадины… нет ее же и нет проблем… нечего и исправлять… а тебя – нет. Тебя ничто и никто не исправит… кроме и тебя же самого! Но ведь и опять-таки…

– Зат-кнись! Я…

– Не-не-не… Погоди! – Перебил почти сразу же блондина рыжий и сделал вид: будто бы и к чему-то, а там и к кому-то прислушивается, так еще же и что-то слышит. – Я что же сейчас… не ослышался? Нет… И все же ведь – как и в прошлый же раз! Все же и услышал… заботу о ней. И от тебя! Так еще и продолжаю же до сих пор ее… и уже без тебя… слышать! И да, конечно, пусть все же… и как прежде… и в твоем же все лишь таком… исключительном… исключенном и специфическом… ключе – через ненависть же ко мне. Но и все-таки! Если же только так мы и к чему-то же большему с тобой… и к ней же самой… и только же с твоей стороны… на этот же раз… и придем – то и я тоже, знаешь, готов потерпеть… Ведь и ради чего, какого… как и правильно же ранее сказал и выразился Ник… благо же!

– Да уж… – хмыкнул Егор и в той же манере еще и поаплодировал: медленно и четко. – Свинья… она и в Африке свинья. А уж и тем более здесь. И ты! Как свиньей же был – так свинтусом и остался… Ты что же вот думаешь, если я тут перед тобой крупным бисером для нее… и во имя… каждый раз не рассыпаюсь… прикрываясь же тобой и своей ненавистью же к тебе, ага… я только лишь поднимаюсь на колени от своей ненависти же к ней, таким образом же еще и ее чуть больше тебя ненавидя? Скорее уже и стою и где раньше же еще сидел на корточках, чтоб тебе только не дышалось легко и просто больше – на твоем же все лице, братец!

– Свинья? Увольте! – Деланно оскорбился Влад и надул губы, скрестив и обиженно руки на груди. – Я не для того, знаете ли, согласился терпеть… и только же уже и после же того, как и уже же терпел и натерпелся… чтобы быть и… просто свиньей – только свиньей-копилкой! И для вашего же все внутреннего душевного богатства, как и внешнего же… телесного… благополучия. И да… кстати… вот ты и попался со своей счастливой тишиной! И как же я рад… что не поехал и не приехал ни в какой и Ленинград… а именно же и остался, вернулся и от моей же собственной доброй грусти, так и еще же золотой тишины, ты ей и подзарядился!

– Ну все!..

– Ксан, тебе же все же удалось пройти в квартиру! – Влез к ним, как и в принципе и как нельзя же кстати и вовремя Никита. И пусть же не всем и именно же так показалось поначалу. Зато же и Александру, допившему уже свой напиток и отставившему бокал с оставшимся еще льдом на столик, так действительно было, ведь и так же не показалось. – Как она?

– Неплохо… и была же так пока была со мной и пока же я сам не ушел по крайней мере… ведь и я же все-таки ее нашел, как и занес в ее же комнату… Да и Розы же уже не было на момент! – Проговорил хрипло мужчина и откатил уже обратно и сам же столик от себя, как и от греха же подальше. Как сделал и сам же Ник и со своим же ноутбуком чуть ранее. Но уже и в случае же самого Александра – дабы и не повторить и в случае же чего тот же самый все недавний случай с тумбой. Ведь и здесь же, коли и так, все будет куда больнее, прямо-таки и именно же стекольнее, и разрушительнее. И сжал еще и кисти рук в один кулак перед собой, чтоб пока видеть и на всякий же случай, водрузив на него затем еще и голову, чтобы уже и чувствовать. – Что ж… полагаю… уже же можно хотя бы и сказать… что если Влад был прав и в этом… с моего же опять-таки действенного подтверждения… то и так же мог… и вполне же может еще… быть прав… если и не во всем… то и так же ведь и во многом. Как и в том же, применительно и уже, что она делает и куда уходит… Черт! – Вдруг шикнул он и вновь скрылся за руками, только уже и за их кулаком. – Это определенно… и уже… никуда не годится, ведь и катится… прямо здесь и сейчас… невесть куда. Нужно… просить Совет! Просить Сергея и… Спросить уже и их же всех – что и как нам делать дальше. Как и стоит ли вообще и что-либо… да и еще… делать? И так ведь уже взбаламутили Розу… дальше некуда! Спровоцировали же ее буквально… И пусть и отвлекли же потом на себя, но… Не может же все так и дальше продолжаться… Банально – сама же София не выдержит ее таких, а там и не редких, но и как и ни с кем же иным метких при всем же при том снятий маски!

– Ты сейчас сам противоречишь самому же себе… – только начал говорить серьезно Егор, чуть даже и подавшись вперед – для лучшей и услышимости как и тут же и вновь был перебит на эмоциях и Владом, так еще же и севшим перед мужчиной на корточки и защелкавшим перед его все еще закрытом лицом своими пальцами. – В смысле стоит ли, Ксан, ау?! Да и Егор тоже ведь прав… Ты сам-то не замечаешь, как переобуваешься в прыжке? Сначала: «Как же так и сказать Совету и что же нам делать?». Потом: «Как же так и не говорить им и нам же ничего не делать?». После чего же – практически сразу и почти же что перешагнул ту самую грань романтизации и где бы я уже сам и лично тебе бы навтыкал, если бы тот самый первый и последний шаг через нее был тобой сделан. А затем и к концу же всего твоего представления… о расчетверении личности… вдруг и вспомнил же о Софии и как на нее это все влияет… ударился и в заботу… не хуже и того же все самого Егора… Серьезно? Ксан! Ты ведь уже и который день меня крайней неприятно удивляешь… И уже даже ведь и больше… угадай же уже – кого… Егора! Ведь и он же уже… вон… исправляется… потихоньку-помаленьку, да… и все же! Но и ты… Ты! Прям и разочаровываешь же уже… Привлекли и… Прив-лек! Я! И все опять и снова же – на нее… На нее и… одну. Как ты этого еще не понимаешь? Нас, значит, под одну линейку и гребенку собрал, а ее забыл? Я так-то и сам… и один… готов за свои же поступки отвечать… и отвечу… но и только бы лишь она такой не оставалась. Не осталась… и одна и… с ней! Такой, не такой… В принципе! Да ты ведь и сам все видел… своими же глазами… как и сказал же об этом и подтвердил же все своими же нам словами… и пусть же, да, хорошо, пока и не до конца понимаешь – будучи все еще пока в стрессе и шоке, но… и хочешь так теперь ее оставить… с таким же вот бэкграундом… и там? Ей? Серьезно?! И до какого, прости меня, тогда и пришествия, м… как и она же сама… и будет так и не так летать? Пока крылья не сломает? Или пока не сломается сама? Роза же ее убьет и глазом не моргнет…

– Не убьет! – Сощурил уже и свои потемневшие серые глаза, оторвавшись от рук и смотря же теперь таким образом на парня и в упор Александр. Что и тому же в конце концов даже пришлось отвести глаза в сторону спустя какое-то время – настолько это был взгляд в душу, выдирающий ее по кускам, но и в то же ведь самое время будто и сквозь нее: не замечая никого и ничего. – Ей излишние проблемы… и уже… с Советом не нужны. Ну а если же мыслить и отвечать ее же не величинами: «хотела бы убить – убила бы сразу». А она же… она же чего-то все ждет. И что-то же все выжидает… А мы же в это самое время должны понять – что и чего именно. Или кого именно! Да и не можем же мы Софию просто так забрать, Влад! Не удостоверившись и в превышении полномочий…

– Да каких полн… Черт! – Ругнулся уже так же, как и сам же мужчина чуть ранее и сам рыжий и, взвихрив свои волосы, встал, обращаясь взглядом к другим – все еще сидящим позади и за спиной же мужчины. Но и те же были не более радушны. И пусть же уже и не менее его же самого. Но и все же еще молчали. И грузно же выдохнув на это и им, вновь вернул взгляд на русоволосого, сведя ладони в мольбе. Уже почти что и готовый, если не сам и заплакать, то и окропить же все тут своей сырой рыхленой землей к общему же печальному энергетическому спектру. – Ксан! Она же – твоя дочь… И ты должен… можешь брать ее на… передержку. И да… Это вот тот самый момент – для нее и… ее, пожалуйста! Пользуйся, блин, не благодари! Лучше ведь уже и все равно же не представится, а только лишь еще и хуже… Да! И даже пусть же мы сейчас, но и пока, знаем – с какой скоростью она трудится не покладая… рта. И всей же себя… По закону жанра, канона и… блять… даже и те же самые… кони уже ускакали… закона! Но потом… Что: потом? Суп с котом? А может, все же с кошкой? Или с котенком? Когда же все это вскроется или только начнет… и под Розу же копаться… Вряд ли она же и сдержит себя! Что уж говорить и о Софии… Любой же момент… и если не кто-то другой… то ведь и она… и может стать… как и все… посл…

– Не станет! – Рыкнул уже русоволосый и сжал руки перед собой сильнее до побеления пальцев и хруста костей в них. Что даже и Никита чуть дернулся от этого треска дерева, будто и вместе же с ударом молнии. А точнее, и с солнечной вспышкой. И лишь только же затем и с ударом луча-лазера, как и последующим же шипением-жужжанием, разрезающим это сухое, почти что и неживое, но еще и стоически же до этого и как-то выдерживающее все природные катаклизмы и мирские перипетии, древесное тело. В полной же тишине помещения. Разбиваемого изредка и разве что мерным дыханием и тихими голосами. И где же их в принципе не должно было быть. И правильно – было, а теперь вот и снова не было! – Но ответа Совета мы все-таки дождемся… Ведь и после самого же Сергея как ни крути идет все же она – Роза. Как мать… И пусть же и какая-никакая! Потом – брат Женя. И только уже затем и всех же них – я. Все карты же, как видим, пока у нее. И пока все же и так – нам нужно подумать… и продумать все до мельчайших деталей и подробностей. Вспомнить и все ее прошлые махинации… второстепенные и мелкие… и одну… большую и главную… и сопоставить! Ведь и как ты уже и сам говорил, Влад, вряд ли она и все изменила… Просто бы не смогла и… сама. Одна. И без тех же самых все… особых полномочий. Да и структура-то всегда – одна и та же. Так как и в основном же: незыблема. И пусть же она и ввела что-то и кого-то еще… вне. Может, даже кого и из тех же самых оставила… проверенные же, чай… вдвоем, а не кофе и поодиночке… временем, но так или иначе – все же останется так, как было… и всем же. По итогу. Да и я же займусь этим… как и ими же самими… сам. Вы же… – отвернувшись от Влада, но и не так, что и полностью же потеряв и утеряв к нему какой-либо и всякий уже и интерес, лишь и полубоком и чтоб видеть его тем же самым все боковым зрением, как и держать же одновременно еще все и вся под контролем, он обратился к Никите. – Никит, продолжай наблюдать за ней в университете… и по дороге же от дома до него и обратно… мало ли что! Вдруг что или кто изменится… с возвращением-то еще и Влада! Да и чтоб ей… и самой… усидеть на месте в ожидании какой и встречной подлянки или вовсе же уже и поимки? Роза не так проста… Но, и что самое же главное, и она же сама знает, что и мы сами не так просты!

– Понял. Сделаю! – Отрапортовал парень, несколько раз еще и кивнув для верности.

– А сам же Влад… – вновь бросив на рыжего серьезный взгляд, мужчина прищурился, словно что-то и обдумывая про себя какое-то время и тут же ведь спустя его продолжил, как и отпустил напрягшиеся мышцы век и сморщившегося лба, – …если хочешь, пожалуйста, наблюдай за ней в не ее квартире и в ее же комнате!

– Но… как? – Ахнули и встрепенулись же сразу и все трое. Но только и Никита – искренне и от шока, непонимания и незнания – что так можно было, а и главное законно вообще! Влад же с Егором с напускным удивлением и изумлением встретились взглядами и тут же ведь уже первый и не удержался, не сдержался и со злорадной улыбкой чуть приоткрытого рта подмигнул второму на оба глаза по очереди, получив же в ответ вот-вот готовый почернеть синий взгляд и два слова одними губами: «Только попробуй».

– Помнится… – в то же время и легкая живая улыбка тронула губы самого Александра от ностальгии по тем же еще детским, но скорее даже уже и подростковым, хотя и опять же кому и как, временам Софии, проведенным им же и с ней. Так и не заметив, все же уже и почти развернувшись, этой обоюдной братской переглядки-перепалки между его же средним и старшим сыном. Пусть и пока еще без объявления самой войны, но и с явным же уже и намерением боя. Но и так же пока лишь что: морского-земляного. Со штормом, бурей, грозовым перевалом и все же это на и над в принципе и никогда же и так не высыхающей землей. С еще и травами же и хвоей. Но и в уже трескающейся и расходящейся по швам скалистой породе. Поначалу же лишь. А и там уж: как пойдет. Либо и заметив, но и решив оставить это все так же пока и на потом. Добавив лишь от себя и в эту же самую их бочку дегтя хотя бы и немного меда. Пусть и постороннего. И с другой уже, хоть и все равно же не чужой пасеки. Но и тут же ведь снова и опять-таки, кому и как. Главное же все же, что именно: меда. Пусть и приторного еще и по себе. Да. Но и в тоже ведь время уже и соленого. Не горчащего. Соленого, – …я как-то же дал ей свой платок с гравировкой… Она же мне его сама и вернула спустя время… Это если прям вкратце-вкратце и… История же сама и вся, несмотря ни на что и на самом-то деле, большая и интересная, конечно… Не добрая и не злая… Но на то ведь и баланс с равновесием же, чтобы не отдавать никому предпочтения… Хотя я же и хотел… Очень хотел… Как и чего-то же одного и определенного для нее на тот же все еще момент и то же еще время… Собственно же, как и хочу же для нее всего этого… и еще ведь совсем немного… до сих пор. Хотеть ведь – не вредно. Вредно же как раз таки – и не хотеть. Но и как-нибудь в другой же раз полностью, хоть и лишь и от своего же лица ее вам расскажу… В общем же… И таких же чертах… Что пока же вам и следует знать из нее… На нем, платке, есть ее запах! Ее энергия и… Одним же словом… Кровь! – Тут же он скривился и замолчал, но и не только же из-за того, что так и не научился полноценно и без эмоций, как и без спойлеров же в процессе рассказывать истории и не одним-двумя словами, выдавая весь сюжет таким образом и сразу. Как и замолчали же резко и все вокруг, вновь же воззрившись на него как и ранее, забыв же в секунду и про все же то, что было между ними самими до. И пока в его же случае воспоминания накладывались друг на друга, что были годами и месяцами ранее, а что и часами, минутами назад и ему же приходилось вновь и вновь мотать головой, чтобы отгонять их. Ребята же в это самое время пытались в себе и других, переглядываясь же еще и друг с другом, осознать этот момент и себя же в нем, как и насколько та еще ситуация могла сопоставляться и резонировать с ситуацией же на сегодняшний уже момент: «одно ли это и то же или нет?». И так и не получив ответа ни в себе, ни друг в друге, они только хотели задать этот вопрос самому Александру, но были прерваны вновь и им же самим. – Соответственно… По связке же и с носителем ты сможешь легко и без дополнительного же какого-либо приглашения проникнуть в их квартиру, как и ее же уже комнату и спальню… Но и не через парад только! А если ночью – то и вообще же не через дверь.

– Ясен пень! – Усмехнулся Влад. – Больше она меня, а еще же и сама, ни на какой порог ведь не пустит. А выпустит – как два пальца… пробкой из бутылки и фанерой над Парижем!

– А где гарантии, что он будет только наблюдать? – Изогнул свою правую бровь Егор, вернувшись с прищуром и серьезно же к насущному, но и оставив же при этом заметку об истории и том же самом вопросе где-то у себя и на задворках. – И что сам же свою кровь ей не подмешает… чтоб и прям тютелька в тютельку его же легенда с самой историей уже была… прям-таки и совпала… раз уж и мы же ему почти во всем поверили? Нам же ведь самим все равно и лишь его выгораживать придется! Больше ведь и некому…

– Ну во-первых… нет. А во-вторых… смотри во-первых! – Сгримасничал рыжий и под конец же своей речи еще и вовсе же показал язык. – Мне нет резона это делать… Когда же у тебя вот… вполне же может быть и все для этого. К примеру, чтобы и самой же подушкой ее… в сон же свой перед этим погрузив… и такой же… чтобы больно не вырывалась и не кричала… снаружи… задушить, а? Ведь и вдвойне! – И еще больше ухмыльнулся, видя как сильнее заостряются черты лица напротив и совсем уж сатанеет синий взгляд. Вслед за чем еще и поза его сама меняется – из спокойно сидящей в привстающую и почти готовую к самому же прыжку-нападению. – Да и как знать… может, хоть и так наконец… и с ее же концами… тебя отпустит? С глаз долой – из сердца вон! Или как «Ромео и Джульетта»… и как просто же трагедия перешла… с «Отелло» и Дездемоной… в трагедийную пьесу! Хотя… как и там же ты опоздал – так и здесь…

Но не успел Егор подлететь к нему вплотную, а только лишь перепрыгнуть диван, как между ними встал Александр – лицом к Егору и спиной к Владу.

– Успокоились! Вы… – гневно прикрикнул он и, глянув сначала на Влада над своим правым плечом, затем и на Егора над левым, перевел полный темно-серый взгляд на последнего, – …оба. Меньше всего мне сейчас надо еще и вас двоих разнимать! – И пока же все его внимание было на блондине, рыжий как самый и что ни на есть бесстыжий продолжил подливать масла в огонь, кривляясь уже из-за спины его. Егор же в это самое время, держа лицо маской и камнем, прямо что и кирпичом так же не оставлял попыток, но уже и именно добраться до него, только и не руками, что и еще куда более палевней, ведь и все же еще на уровне глаз и в поле зрения самого мужчины, а ногами. – Так, все… Разошлись по углам! – Резкий толчок четырьмя большими черными крыльями с рваными на концах перьями со стороны же русоволосого в обе же мужские груди, вставшего будто и только что же вновь с дивана да и лицом же к камину, хоть и все так же находясь между парнями, но зато и уже как четвертая сторона перевернутого квадрата и время будто замерло. Да и так громко и звонко, что и даже Никита, не успев громко, а на данный же момент и вовсе же тихо, выдохнуть и в момент только оборванной перебранки, закрыл вновь рот двумя своими ладонями и воззрился на них, не мигая, со своей колокольни. Как-то даже уже и больше радуясь, что и сам не в эпицентре – не с ними троими, а за спиной же и мужчины. А вот они же все – были там. Что радовало его уже и чуть меньше. Как и то, что: снова. И все бы ведь ничего: кто из них и не выпускал крылья, а уж тем более и в подобные моменты да и имея же их постоянно при себе. Не петухи же – лишь силу показать! Да и сами ведь пернатые отростки были настолько натренированы, что порой могли стать неплохим щитом, лезвиями, а там и вполне же себе еще одной парой, а там и не парой, парой-тройкой лишних рук, знатно еще и окрепнув ко всему. И бить же так, что и только искры выбивать – будь то звуковой или ударной волной. Но и что же сейчас было куда интересней, пугали же и не столько сами они, как и их же позолота от концов до середины, а там и по всей же поверхности тел перьев, как и их же черные костяные рожки, пугали как раз таки и полностью черные глаза. Как и непосредственный же счет на секунды и до того, как его же собственное полуночное солнце уже не играя и припугивая, начнет именно пугать и в буквальном же смысле прорезать и резать. Не хуже и Циклопа из «Людей Икс» или «Годзиллы». И дело же тут было не в том, что его ни разу таким не видели да еще и в действии. Как раз таки и наоборот: видели. Дело было в другом – не хотели бы повторять. А уж и тем более – внутри семьи. Где бы он скорее и себя же рассек и зажарил, чем и кого бы то ни было из них. Но и, видимо же, все-таки и сейчас его наконец-таки прямо и довели. Оставалось же только еще надеяться, а там и, казалось бы, уже и молиться, что и те двое же первыми все между собой прекратят, спустив на тормоза и бросив льда на нервы, как уже делал это и сам Влад, а Александр, в свою очередь, и вторым остынет вслед же за ними и по реакции же друг друга и друг за другом они спокойно вновь сядут на диван переговоров. Этого бы по крайней мере и именно же так очень хотел сам Никита. Да и уж что там – хотел бы еще и за них, как и для, если что. Но вот только и сможет, получит ли? – Не умеете работать сообща – не будете! Будете работать по раздельности и… совсем. Егор! – Приметив, как тот вновь сделал шаг к Владу, мужчина так же вновь поднял свои крылья и уже так же по раздельности выставил их перед ними: левое – перед Егором же, никак пока не трогая им его, только огораживая и отгораживая его самого от брата и перегораживая же к тому же еще и тем самым путь, а правое – прямо-таки уже и прижал-приложил, в свою очередь, к Владу, почти что и ударив его им, но и, на самом деле, лишь закрыв его от лишних глаз, да и тем же самым еще и заткнув его ненадолго с легкого же шелеста-хлопка как бонус. – Если тебе так неймется и хочется вместе со всеми чем-то и кем-то заняться – можешь набрать Женю и пригласить их, его с его же прекрасной женой, погостить какое-то время у нас. А заодно же еще и уточнить между делом – насколько он уже, если и не еще и не, в курсе же всего этого… бедлама. Что-то же мне подсказывает… уже… что как раз таки второе и… нет. Вообще же и ни в каком курсе! Ведь и будь же все иначе – он уже был бы тут. Не говоря уже и о том, что ему и так бы уже следовало хотя бы и просто показаться… после такого-то… и пусть и весьма непродолжительного… но и все-таки же срока: отлучения от семей. Дать и знать же в конце концов: что жив, здоров… Как его же уже и своя семья! И о нас таки осведомиться: «А живы ли мы?». Все! Да и поболее же того – сама София. Его же сестра… Не поболее и вашего-нашего, конечно… Но и все же! С Розой ведь еще живет… А ему ли и не знать – какой это р… ад! Да и не лишние же силы нам как всегда не помешают. Пусть и будучи пока только впрок.