Поезд идет на восток

21. Взаимонепонимание

И совсем иначе складывались отношения со своими учениками у Нелли Абдуллаевны, хотя их уровень был выше, потому что они были магистрантами. Они никогда не приходили к ней в гости, и она сама не очень жаждала встреч с ними помимо официальных занятий, на которых она прочитывала полагавшийся им по плану курс русской литературы. Как-то получилось так, что с какого-то времени кое-кто из ее учеников, познакомившись со мной через Ксению, помощницу Нелли Абдуллаевны, по некоторым непонятным вопросам стали обращаться даже ко мне.

В большинстве своем русские преподаватели и специалисты, приезжающие в Китай на работу, китайским языком не владеют, поэтому с техническими специалистами работают специально приставленные к ним переводчики, а на факультетах иностранных языков в учебных заведениях, куда приезжают преподаватели русского языка, которых здесь даже при обращении тоже называют устаревшим словом времен социалистического строительства «иностранный специалист», выделяют неофициального «куратора» из числа молодых преподавателей или магистрантов. Но и в том, и в другом случае у русского специалиста амбиции остаются русскими, поэтому он, как правило, считает, что все, что он говорит, всем окружающим понятно так же, как если бы он разговаривал с русскими. До многих из них не доходит, что это все-таки иностранцы, которые хоть и могут немного пользоваться русским языком, но чужой язык для них все равно «вещь в себе», и очень часто приставленные к ним китайцы ухватывают лишь общий смысл, не вникая в тонкости. Иногда это происходит по недостатку знаний, иногда просто по нежеланию разбираться. Но чаще всего при этом китайцы, не желая «потерять лицо», обязательно кивают головой. Это нужно знать, соответственно настраиваться и делать поправку.

Но Нелли Абдуллаевна не вдавалась в такие тонкости. К концу года русский профессор вообще стала понемногу готовиться к отъезду, ездить на рынки, чтобы приобрести понравившиеся ей вещи. Потом стала складывать их в коробки, поскольку затребовала в университете и оплату багажа, который она собиралась взять с собой, помимо своих чемоданов. Все это время Ксюша активно помогала ей. Умная девушка неплохо знала русский язык, потому что до этого уже окончила курс обучения на факультете русского языка и литературы в Народном университете Китая, а потом поступила в магистратуру престижного Пекинского университета. Тут следует отметить, что Народный университет Китая является третьим по значению государственным университетом общего профиля в Китае, и совсем не означает, что это какой-то народный по сути, то есть типа наших вечерних школ или курсов по разным специальностям для населения.

Однажды Нелле Абдуллаевне понадобилось отвезти какие-то документы в российское посольство. Самой ехать, видимо, было лень, ведь посольство находится на другом конце города, да и трудно ехать на общественном транспорте без переводчика, поэтому она решила отправить с поручением свою магистрантку, которая была приставлена к ней факультетом для оказания помощи в бытовых вопросах или в качестве переводчика, когда это бывало необходимо, но уж во всяком случае не в качестве слуги или девочки на побегушках. Но для нашей матроны такие вещи были непостижимы, поэтому она обращалась к ее помощи чуть ли не каждый день, потому что жизненные вопросы возникают постоянно. Надо сказать, что девушка всячески старалась помочь, не взирая на свое собственное время, да и не только по служебной обязанности: иногда это было полезно ей самой для развития навыков устной разговорной речи.

Перед тем как отправить ее в этот злополучный раз, Нелли Абдуллаевна долго объясняла девушке, куда надо поехать, кто и где ее будет ждать и что нужно передать. Эти вопросы не составили большого труда для добросовестной, смышленой ученицы. И хотя время для нее всегда было очень дорого, занятий у них было много, она, улыбаясь, кивала головой.

Преподавательница была тронута такой готовностью и решила как-то сгладить свой не совсем благовидный поступок. Она сказала своей ученице, что та может воспользоваться для поездки маршрутным такси, расходы на которое она потом оплатит. Еще более довольная Ксения опять улыбнулась и кивнула головой, забрала пакет и быстренько убежала, надеясь еще успеть по возвращении заняться домашним заданием.

Действительно, она чрезвычайно быстро выполнила поручение и довольная, и счастливая возвратилась к русской преподавательнице доложить о выполнении и, предъявив к оплате счета, которые выдаются при поездке на такси, ожидала возмещения потраченных денег. Нелли Абдуллаевна с удивлением посмотрела на счета и побагровела:

– Ты ездила на такси?

– Да. Вы же сказали мне, что можно воспользоваться такси, – девушка с удовольствием повторила новое для нее слово «воспользоваться», довольная тем, что она сама поняла его значение, потому что в такой форме она раньше еще не встречала глагол «пользоваться». Она ясными глазами смотрела на свою преподавательницу.

– Но я говорила «на маршрутном такси».. – Нелли Абдуллаевна поджала губы и, резко повернувшись, пошла в комнату. Она принесла кошелек, молча отсчитала деньги, молча протянула их растерявшейся девушке.

Ксения уже поняла, что она сделала какую-то ошибку, но не могла понять какую. Ее улыбка, на какое-то время державшаяся на лице, постепенно погасла. Она взяла деньги и, быстро попрощавшись, ушла.

Но негодованию Нелли Абдуллаевны не было предела.

«Негодяйка! – мысленно ругала она девушку, – если не хотела ехать, так уже лучше бы отказалась. Ничего нельзя попросить… Какие они все хитрые! А какое впечатление кроткой послушности демонстрировала?!… Ну, подожди ж ты!..»

И она бросилась к телефону. Рассерженная женщина позвонила бывшему декану факультета, с которым была хорошо знакома, по личному приглашению которого она и приехала в Китай. Она долго с возмущением рассказывала ему об этом происшествии, обвинив магистрантку во всех смертных грехах. Ее друг, хоть и был когда-то деканом факультета русского языка, а сейчас возглавлял Ассоциацию русского языка в Китае, русский язык знал все-таки еще хуже этой магистрантки, поэтому он понял только то, что магистрантка сильно обидела русского специалиста, и пообещал, что он возместит понесенные убытки, что действительно и сделал, проведя чеки такси через финансовую часть факультета. Убытки скаредной русско-татарской матроны в размере трех десятков юаней были возмещены.

Но ведь это Китай, поэтому события так просто не закончились. На факультете на «развратившуюся, обуржуазившуюся» магистрантку спустили всех собак. Разразился серьезный скандал, ведь появилась возможность использовать этот случай, как воспитательный момент. После того, как я объяснил Нелли Абдуллаевне весь парадокс этой ситуации, она сама уже была не рада тому, что сгоряча натворила. Она даже попыталась опять поговорить со своим китайским другом, но все уже было бесполезно. Делу уже был дан ход…

К несчастью, девушка оказалась к тому времени еще и кандидатом в члены партии. Ее поведение стало предметом разбора на партийном собрании, на котором бедного ребенка обвинили в попытках вести буржуазный образ жизни. Декан факультета в качестве аргумента привел пример того, что он каждый день приезжает на работу на велосипеде. Было бы неплохо, если бы он при этом еще и подчеркнул, что он приезжает на работу в «буржуазном» «западном костюме», как до сих пор называют в Китае костюмы европейского покроя, и … в кроссовках, как доказательство своей демократичности, а не отсутствие элементарного вкуса и порядочности. В конечном итоге девушке отказали в приеме в партию, а мы прекрасно понимаем, что это означает для карьеры начинающего работника, и заставили извиниться перед русским специалистом.

Рассказывая об этом мне, Ксения рыдала. Мне было очень жаль ее. Я понимал, что она искренне старалась лучше выполнить поручение, что ее вина заключалась лишь в языковой ошибке и в некоторой самонадеянности, что старшие товарищи, знавшие русский язык лучше, чем она, должны были понять и простить.

Дело всего лишь было в том, что словосочетание «маршрутное такси», которое используется в России, в Китае называется не такси, а «микроавтобус».

Сколько же вообще ошибок делается во время общения русских с китайцами не только из-за непонимания культурных особенностей каждой страны, но и из-за ошибок горе-переводчиков. И эти ошибки могут привести не только к такому вот недопониманию на низком уровне общения. Ведь если ошибки делаются на переговорах более высокого уровня, то это может привести к еще более серьезным последствиям.

Чуть позднее Ксения рассказала обо мне, моей работе и моих отношениях с обучаемыми руководителям факультета русского языка Народного университета, который она до этого окончила, что имело большое значение для приглашения работать в этот университет, но в этом году такой возможности у них уже не было. Декан факультета согласился рассмотреть мою кандидатуру только на следующий год.

22. Долгожданный успех.

Однажды уже в конце июня я должен был встретить одного своего клиента, который ехал на поезде. На вокзал на этот раз я приехал чуть раньше, стараясь не обидеть человека, но торопился напрасно, потому что поезд, шедший через Монголию, опаздывал на неопределенное количество времени, о котором невозможно было узнать даже в дурной, совершенно беспорядочной справочной службе китайского вокзала, где не было ни табло убытия и прибытия, ни даже расписания.

Когда я толкался у справочной, то заметил здоровенного мужичину явно русской наружности, который тоже что-то пытался выяснить, но поскольку, видимо, не знал языка, то оказался в затруднительном положении. Он несколько раз подходил к дежурной, что-то спрашивал, но его не понимали, поэтому он сердился, отходил, обращался к кому-то другому с тем же результатом. Пришлось прийти к нему на помощь:

– Добрый день! Вам помочь? Вы что-то хотите узнать?

Он какой-то момент ошалело смотрел на меня, а потом высказал сначала то, что было у него в этот момент на уме:

– Да вот, зараза, ни русского, ни английского не понимают!

– «Действительно, какие негодяи! В своей стране почему-то разговаривают на родном языке», – с иронией подумал я про себя.

Но мой собеседник уже обратился ко мне более спокойно:

– А вы знаете китайский?

– Знаю. Что вы хотели выяснить?

– Мои друзья должны приехать из Шанхая, поезд уже должен быть, но их почему-то нет.

– Хорошо, я сейчас узнаю. Давайте номер вашего поезда.

Я подошел к той же дежурной и стал выяснять, куда подевался этот поезд. Оказалось, что его поезд тоже еще не пришел. Время еще оставалось, и мы познакомились. Владимир Степанович оказался представителем российского «Текстильмаша» при российском торгпредстве. Это был до нельзя русский мужик, простым характером и манерами сильно похожий на моего зятя. Было очень жарко, пот с него катил градом, поэтому он тут же купил в ларьке по бутылке холодного пива.

За то время, пока мы, стоя в сторонке, ожидали свои поезда, уговорили с ним по два «огнетушителя» пива на глазах у изумленной китайской толпы, и он, узнав, что я преподаватель вуза, успел мне поведать о всех делах своей фирмы, своей семьи, живущей где-то на Урале, своей учебы в Свердловске и т. д. Короче говоря, человек нашел в трудную минуту хорошего слушателя-собеседника. Узнав немного и обо мне, он искренне удивился, что я со знанием китайского языка не могу найти здесь работу, и пообещал что-нибудь выяснить. И хоть к этому времени я уже был сыт разными обещаниями по самое горло, мне почему-то было приятно услышать от него такое обещание. Записав телефоны, мы вскоре разошлись по своим платформам.

Для меня совершенно неожиданным стало то, что Владимир Степанович не только не забыл о нашей встрече, но и очень скоро нарисовался вновь.

– Анатолий Степанович, я рассказал о ваших проблемах своему знакомому, господину Чжану. Он должен на днях позвонить вам и помочь вам в решении ваших вопросов.

– Спасибо, Владимир Степаныч, буду ждать.

Действительно, очень скоро до меня дозвонился некий Женя Чжан, немного говоривший на русском языке, который назначил мне встречу. Мы встретились, и я в очередной раз поведал человеку о желании найти преподавательскую работу в Китае, но рассказал и обо всех неудачах, связанных с этими делами. Судя по всему, этот Чжан имел какие-то серьезные дела с моим Степанычем, потому что взялся за дело очень активно. После первой встречи, уже в начале июля, совсем в критическое для меня время мы вместе с ним посетили один из отделов Комитета по делам иностранных специалистов в Китае, который специально занимается подбором за рубежом специалистов нужных профилей для страны. Но места для преподавателя русского языка, как и следовало ожидать, не обнаружили, потому что время уже прошло. Хотя работница, которую Чжан попросил помочь мне, пообещала посодействовать в этом вопросе. Но я уже никому не верил, потому что обещаний слышал уже очень много.

Я, что называется, уже собирал чемоданы, с тоской разглядывая некоторые места Пекина, к которым очень привык и которых мне, судя по всему, уже больше не предстояло увидеть. Не знаю почему, но мне просто жутко не хотелось уезжать отсюда, причем в этой страсти было не только желание продолжить знакомство со страной, не только желание лучше познать язык, не только желание добиться цели, к которой страстно стремился, не только желание получать более достойную зарплату, не только ощущение свободы, которую чувствовал почти весь период пребывания, а что-то еще более существенное, что было даже трудно объяснить. Я просто физически ощущал, что должен остаться здесь еще на какое-то время. А время шло, и мои надежды убывали вместе с этим временем.

На месте посвящения в монахи в одном из монастырей

Фото из личного архива автора

Приобретя билет на обратный путь, я успел уже сдать багаж, и вдруг за три дня до отъезда, когда никаких надежд, казалось, уже не оставалось, меня позвали к телефону, и работница Комитета по делам иностранных специалистов пригласила меня к себе. Можно себе представить на какой скорости, которую можно было только выжать из моего двухколесного транспортного средства, я мчался на эту встречу, сметая на своем пути всех нерасторопных китайцев, мешавших мне торопиться.

Во время встречи женщина сообщила мне, что есть два варианта работы преподавателя: один на севере, другой в провинции Шаньдун. В принципе на любой из них я бы согласился, но она настаивала именно на Нефтяном университете, который находится Шаньдуне, потому что там была выше зарплата. Времени на раздумья у меня уже не оставалось, советоваться тоже было не с кем, поэтому я согласился с ее предложением. Мы с ней сразу же отправили мои данные в этот университет, поскольку мне еще до отъезда необходимо было получить официальное приглашение для оформления рабочей визы в Киеве. Такое приглашение, а вернее, только факсовую копию его и копию договора я получил уже в последний день перед самым отъездом.

Что называется, наконец-то сбылась мечта идиота! Я возвращался назад не только с некоторым количеством заработанных денег, с большим количеством необходимых вещей и подарков, но и с перспективами на дальнейшую хорошую работу. Как тут было не радоваться? Это было неплохой наградой за все тяготы и лишения, за всю жару и другие мучения, за все предательства и издевательства, а главное, было хорошей базой для самоутверждения в той непростой обстановке, которая по-прежнему царила в своей стране.

В конце месяца мои студенты написали экзаменационную работу, оценить которую мне было очень трудно. Мы с их руководителем профессором Пань Хун решили оценивать ее просто методом зачета, который за старание получили почти все, во всяком случае, все те, кто хоть что-то написал, а не сдал чистый лист.

Подводя итоги, я сказал:

– Мне было очень интересно с вами работать, но за эти 17 занятий мы только-только успели немного познакомиться. Научиться же за это короткое время русскому языку, тем более научиться писать какие-то работы невозможно, поэтому я даже немного не удовлетворен своей работой. Вижу, что и некоторые из вас тоже немного разочарованы, надеялись на большее. Кое-кто даже указывал, что методика китайских преподавателей им нравится больше. Я понимаю, что вам трудно понять мою речь на русском языке, а речь китайских преподавателей на китайском для вас является родной. Своей целью я ставил исправление ошибок в русском языке, которые вы делаете, несмотря на работу даже своих китайских преподавателей. Наша задача состояла в том, чтобы не говорить О (!) русском языке, а пытаться им пользоваться.

Руководство факультета на прощание устроило посиделки явно по инициативе профессора Пань Хун, но хорошего разговора не получилось: все понимали, что я обижен на них за то, что они отказались приглашать меня в свой университет. Перед отъездом у меня побывали все знакомые мне люди: профессора Ли Миньбин и Ли Цзышен, магистрантка Ксения, ее подруга Вера. Приходили попрощаться.

Но приятнее всех удивил один из дежурных в нашем общежитии для иностранцев, с которым мы даже не были знакомы. Этот пожилой человек, как правило здесь работают вышедшие на пенсию преподаватели, вдруг стал выяснять, когда я еду, приеду ли еще и пожелал мне возвратиться, высказываясь весьма тепло в мой адрес. Это меня немного растрогало. Все-таки люди видят многое со стороны, чего мы сами порой не замечаем. Ведь дежурные не могли не видеть, что я не дебоширил и не пьянствовал, что ко мне постоянно приходили и разыскивали меня китайцы разных возрастов, и молодые, и старые, которым я был зачем-то нужен, и что я общался с ними по-доброму.

Наступило время прощания и в нашей лавке на рынке. Мои молодые друзья были очень расстроены, во-первых, потому что за эти полгода они очень привязались ко мне, а во-вторых, они оставались без нужного им переводчика, которого еще предстояло где-то найти. Они пригласили меня на прощальный ужин и даже хотели прийти проводить меня на вокзал.

Глядя на то, как наши «челноки» активно закупают их кофты, я тоже решил приобрести такие кофты в качестве подарков для своих родственниц. Эти кофты обладали большими преимуществами перед другими подарками, поскольку их размеры подходили на любой рост и объем как груди, так и всего прочего. Они вполне отвечали вкусам любой самой прихотливой модницы. В их неплохом качестве за это время я успел убедиться даже сам, поскольку всю зиму носил на работу для сугрева мужской вариант кофты из такого же материала, и главное, весили они совсем немного, а именно вес был для меня большой проблемой. Собираясь уходить, я обратился к господину Ляну, который в это время остался старшим:

– Я хочу купить у вас несколько кофт в качестве подарков для своих родственниц.

– Конечно, выбирайте любые.

Я отобрал из коробок разные кофты, которые по моему разумению подходили разным женщинам моей семьи, и достал кошелек для того, чтобы рассчитаться.

– Что вы, что вы? – возмутился Лян, отталкивая мои деньги. – Это наш подарок вашим родным.

– Нет, нет! Я хочу купить, – пытался возражать я.

– Берите, берите, не стесняйтесь. У нас есть обычай, отправлять подарки родным того друга, который уезжает.

Молодой рабочий Алун, с которым у меня сложились особенно хорошие отношения, молча складывая отобранные мною кофты, в этот момент стал незаметно оттирать меня от хозяина, тем самым как бы стараясь прекратить наш ненужный спор и не дать мне расплатиться. Немного поломавшись, я все-таки вынужден был взять эти кофты в качестве подарка. Надо признать, что особенно уязвленным при этом я себя совсем не чувствовал, потому что понимал, что какой-то дополнительный доход я им все-таки приносил.

Приезжать с пустыми руками без подарков для многочисленных родственников и друзей я, естественно, не мог, а взять все, что я закупил, с собой в вагон тоже не мог, вес явно превышал установленные пределы. Естественно, в первую очередь надо было подобрать подарки для своей семьи и близких родственников, но нельзя было оставить без подарков и ректорат, отдел кадров, работников отдела по иностранным делам, моих киевских студентов, соседей, учительниц моих детей. Вот только небольшой перечень вещей, которые я закупал: джинсы, кожаные куртки, вазы, жемчуг, перчатки, обувь, халаты шелковые, чай, свитера, кофты, пуховик, ночнушки, белье, ремни. Среди них выделялись сувениры: вазы деревянные, покрытые лаком, фигурки из нефрита, двусторонняя вышивка, шары с внутренней вырезкой, колокольчики, зажигалки, табакерки.

На Пекинском вокзале перед посадкой единственного международного поезда Пекин-Москва, у пассажиров не только проверяют билеты при выходе на платформу, но у дверей стоят большие весы-ваги, на которых скрупулезно проверяют, как при регистрации в аэропорту, вес всего багажа пассажира, вес которого показался явно превышенным. Я уже не раз отправлял на Родину своих друзей и знакомых, поэтому хорошо знал эту мерзкую процедуру, во время которой китайские чиновницы стояли насмерть, как сибиряки под Москвой: «Ни шагу назад!». Плата за килограмм перевеса была значительной, как штраф. Но и я был не лыком шит, и предыдущие провожания тоже принесли мне некоторый опыт. Совсем наглеть я не собирался, поэтому, сначала собрав наиболее тяжелые вещи, такие как книги, небьющиеся подарки и часть своей одежды, чуть раньше упаковал их и отправил багажом, следующим с этим же поездом. Все остальное уложил таким образом, чтобы в чемодане и в сумке оказались наиболее легкие вещи, которые, увы, тоже потянули за разрешенные тридцать килограммов, а вещи потяжелее, а тем более бьющиеся хрупкие китайские вазочки из тончайшего фарфора сложил в два рюкзачка, свой и тот, который купил для дочки.

Провожать меня на вокзал поехала группа студенток, с которыми мы чаще других ездили на разные экскурсии и с которыми у меня сложились лучшие отношения. Мы приехали на вокзал чуть раньше посадки. Я купил им перронные билеты, чтобы они тоже могли пройти к поезду. На наиболее крепких из них я надел свои вещмешки, в их студенческие вещмешки сложил продукты, которые тоже входили бы в вес, и отправился на посадку уже тогда, когда до отправления поезда оставалось минут десять, что по китайским меркам было очень напряженно, и мои провожающие за это время совсем изволновались.

Подбежав в ускоренном аллюре к выше обозначенным весам, я успел только взвесить чемодан и сумку, которые держал в руках, а потом мои подопечные, закричав на проверяющих женщин, что их любимый учитель может опоздать на поезд, бросились всей толпой к моему вагону, где и оставили весь дополнительный груз из своих рюкзаков. Мы успели еще выйти на платформу. Девочки откровенно плакали, но я успокаивал их тем, что все-таки вернусь в Китай, пусть даже не к ним в университет, но мы обязательно встретимся.

Выпускная фотография моих студентов Пекинского университета

Фото из личного архива автора

И мы действительно встретились уже в следующем году, когда ребята к удивлению, а может быть и к недовольству своего начальства пригласили меня, уже работавшего в другом университете, на общее фотографирование по случаю их выпуска.