Погода, что баба на сносях: то ластится, согревая лучами, то огорчит ненастной погодой. Уже к полудню словно свечерело под космами плотных туч. Крупные капли дождя тяжело забарабанили по крышам автомобилей. Ветер, закружив не успевший намокнуть мусор, яростно бросался на препятствия, трепал ударами рекламные щиты, сгибал податливые ветви деревьев, ещё одетых в осенний наряд, срывал и кружил побуревшие листья. К вечеру похолодало, и мокрые хлопья снега быстро покрыли землю белым покрывалом. В такую погоду и дежурство было ленивым. Время словно замерло, медленно отсчитывая секунды. Жилой район с новыми новостройками исчез в снежной пелене, и узкая дорога нырнула в сосновый бор с ровными, как стрелы, стволами старых великанов.

Старый уазик не спешил разгоняться. Николай чертыхнулся:

– Вот развалюха, дави не дави на газ, одно – ехать не хочет. К концу дежурства по такой погоде добраться бы…

За запотевшими стёклами молча, ехала группа П. П. С. Щётки гулко шлёпали по уплотнителю, двигатель, равномерно урча, добавлял томной сонливости к состоянию усталости. Сергей Немцов – младший лейтенант, сидевший рядом с водителем, беззлобно матюгнулся, обращаясь к кому-то сквозь запотевшее стекло:

– Что за погода? Урожай ещё не убрали, а тут такое… – и, замолчав, стал протирать рукавом матовую плёнку влаги, пытаясь расширить замкнутое пространство обзора. Заметив широкие следы от протектора, уходившие по свежему снегу в лесной массив, произнёс негромко – скороговоркой:

– А ну-ка Коля, тормозни, прижмись к обочине, посмотрим, какого рожна в такую погоду понадобилось кому-то заезжать в лесной массив? Неужели за грибами?

Николай, пробурчав недовольно себе под нос, подчинился словам командира и притормозил. Уазик медленно пополз назад, ровняясь со следами, уходившими в сумрачную глубь леса.

Бойцы на заднем сиденье оживились от одолевшей их дрёмы, выражая некое любопытство. Николай нажал на газ. Машина лихо с заносом свернула с дороги, нырнув с обочины, понеслась, маневрируя между сосен и кустарников. Проехав метров двести, свет фар уазика осветил тёмный силуэт джипа в мелком сосняке, а невдалеке от него человека, желающего покинуть странное место стоянки.

Прозвучал короткий сигнал сирены, предупреждающий, что не стоит продолжать какие-либо действия хозяину джипа, и уазик юзом на тормозах подъехал вплотную к бамперу внедорожника.

Незнакомец медленно повернулся к подъехавшей машине, спокойно посмотрел на вышедшего из уазика лейтенанта, произнёс с насмешкой.

– Чем обязан, командир?

Сергей с любопытством разглядывал владельца дорогого джипа. Возраст мужчины, в связи с мощью фигуры и суровым мужественным лицом был обманчив: Сергею показалось, что ему было лет за тридцать… Средний рост, распахнутая куртка не скрывала широкую мускулистую грудь и довольно узкую талию. Снежинки, падали тая на его короткую стрижку, стекая тонкими струйками по загорелому лицу, капали с кончика носа и подбородка на светлый облегающий тело пуловер. Спокойный, тяжёлый взгляд говорил Сергею, что не стоит тратить на него время. И всё же, он решил проверить у незнакомца документы…

– Младший лейтенант Немцов, – чётко произнёс Сергей. – Ваши права, – протянув руку за документами, посмотрел пристально в насмешливые глаза хозяина крутой тачки. Приблизив документ к фарам автомобиля, мельком глянул на фотографию.

– Александр Матвеевич! запрещено, заезжать в лесной массив на автотранспорте; придётся вам объяснить причину пребывания здесь и заплатить штраф – в размере, указанном перед въездом в лесную зону.

Достав сотенную, незнакомец протянул её Сергею, оправдываясь:

– Извини командир, по нужде заехал, спешу очень. Давай без формальностей – опаздываю… – Показав суетливостью, что торопится, хозяин иномарки скрылся в салоне за тонированными стёклами, дав газу, стал удаляться от места непредвиденной встречи. Николай дождался, когда Сергей сел в машину, тронулся следом за джипом. Ему пришлось объезжать несколько сосенок стоящих впереди; взяв немного правее, резко остановил машину. – За сосенками, неестественно запрокинув голову, лежал человек. Яркий спортивный костюм на белом покрывале снега резал глаза своим неожиданным контрастом.

– Сергей! Похоже труп. Оставляй бойца и давай за этим крутым. Развернувшись, не включая сирены, уазик понёсся вслед удаляющемуся джипу.

Водитель, увидев погоню, снизил скорость, сделав вид, что не заметил быстро приближающийся уазик. Дав возможность приблизиться почти вплотную к заднему отбойнику, перед самым выездом на дорогу резко ударил по тормозам. Николай разгадал хитрость водителя, но, было уже поздно, – тяжёлая махина резко сдала назад и, протаранив милицейскую технику, стала стремительно удаляться, скрываясь в темноте, усиленной сильным снегопадом. Вслед удаляющимся огням задних фонарей раздалась короткая автоматная очередь.

Выскочив из машины, Николай растерянно смотрел, как из радиатора струёй текла вода. Левое колесо полностью заклинило. Сергей по рации передавал свои координаты и номер скрывшегося с места преступления джипа.

Алексей, оставшийся на месте происшествия, пытался оказать первую помощь пострадавшему. Подбежавшим бойцам, он сообщил:

– Жив бедолага, но бредит, всё священника вспоминает, видно в церкви недавно был.

Сергей склонился над пострадавшим, пытаясь определить повреждения. Тот, приподнял голову, хрипло, но отчётливо прошептал:

– Он заставлял меня повторять слова молитвы, он – священник. Сергей наклонился ещё ниже и спросил:

– Какую молитву, о чём вы говорите?

Мужчина приоткрыл глаза. Посмотрел на Сергея и отрывисто с трудом произнёс:

– Отпусти мне грехи священник, душу чёрную мне отмой. – Тяжело откинув голову, добавил: – Дальше, не помню…

Сергей поднялся, окинул всех многозначительным взглядом…

– Это точно – маньяк.

Геннадий: щуплый с маленьким пухлым как у ребёнка лицом, шмыгнул носом, произнёс жалостно:

– Скорее бы медики приехали – умрёт ведь он.

– Типун тебе на язык, – прошипел Алексей, укрывая потерпевшего своей курткой.

– Да, вот ещё… Я на нём гвоздь большой нашёл – ржавый, – и протянул Сергею кованный штырь, длинной – миллиметров двести пятьдесят.

«Орудие убийства», подумал Сергей, «но, крови-то нет. Спугнули мерзавца. Слава Богу – вовремя подоспели»…

Сквозь лесной массив замелькали, приближаясь фары. Первыми подъехали оперативники и следственная группа. За ними, почти вплотную ехала скорая помощь. Следователь – Гена Александров, круглый, с неожиданно резкими движениями для его возраста и веса, выскочив из жигулёнка, первым делом покрыл всех трёхэтажным матом. Бойцы нехотя с обиженным видом отошли подальше, дабы не вызвать ещё больший гнев свирепого «Шерлока Холмса». Последним из машины вышел шеф – подполковник Ревука Семён Андреевич. Он частенько приезжал со следственной группой, при серьёзных происшествиях. Сам контролировал процесс следствия до самого конца. Окинув место происшествия, подполковник покачал головой, понимая – улик здесь будет немного и Гена, зря матерится – всё слоем снега покрыто, и в этой кромешной тьме при свете фар всё равно толком ничего не найдёшь.

Поздоровавшись с Сергеем и выслушав его до конца, глаза у подполковника потеплели… Обнадёживало то, что преступника видела вся группа, а по номеру автомобиля, ребята уже работают; да и орудие – кованый штырь, которым убийца не успел воспользоваться, найденный рядом с пострадавшим, всё это давало надежду на перспективу ведения следствия. Вот только потерпевший, не сказав больше ни слова, умер, не приходя в сознание.

Пули прошили заднее стекло, подголовник пассажирского сиденья, тенькнули по лобовому стеклу, оставив пунктир из четырёх пробоин. «Не зацепило, и, слава Богу», подумал Олег. Ехать дальше было нельзя, он понимал: «перехват уже объявлен; если его заметят, то, в покое не оставят. Надо бросать машину и уходить. Его видели в упор несколько человек, включая водителя джипа – «несчастного» отморозка, так и недоевшего остаток своей жизни, подавившись своими нездоровыми амбициями. Олег не был уверен в смерти здоровенного бугая, но надеялся, что его удары, ломающие рёбра как гнилые щепки, не прошли даром. Не было жаль самонадеянного ублюдка, как и тех: «крутых», кормивших своими телами червей под слоем могильных холмов, разбросанных по всей матушке-России.

Он не считал себя больным. Он определял больными тех: кто не видел в упор простых людей; тех, кто обворовывал и грабил без совести и сожаления страну и народ, тех, кто считал себя крутыми парнями.

Оставшись наедине со смертью, они с ужасом смотрели в страшные бездонные провалы её глазниц, ощущая гнетущий холод дыхания, пронзающий душу и тело; сковывая конечности и парализуя сознание, превращая «крутых героев» в животных, с проснувшимися инстинктами самосохранения. Умоляя, они клятвенно обещали начать жизнь честными и непорочными людьми. Редко, кто из них вызывал уважение… чаще – жалость и омерзение.

Он не мог остановиться, он был рабом обстоятельств, маленьким живым винтиком системы, пытавшимся хоть на йоту изменить безумный мир без законов и разума. Он стал охотником за дикими, но предсказуемыми случайностями.

Что толкнуло его, казалось на безрассудный, дерзкий шаг, что подвигло к решению судеб окружающих его людей, или, нелюдей? трудно сказать. Возможно, вся совокупность происходящего вокруг: воспитание, чрезмерное чувство справедливости, жалость к людям слабым и несправедливо обиженным, обделённым судьбой и силой обстоятельств. Россия! Не такой хотел видеть её Олег, и тяжкое разочарование и безысходность давили его внутренний мир непомерным грузом, наполняя всё большей злобой к отморозкам, хамившим везде без предела, не боясь правосудия».

Олег достал ствол. Холодный металл «макара» приятной тяжестью лежал на ладони. С этой безотказной машинкой он не расставался с тех пор, когда «макар» перекочевал к нему по стечению непредвиденных обстоятельств. Те далёкие события остро всколыхнули память, после сегодняшнего, казалось бы, глупого инцидента, заставившего пережить всё заново…

Книга первая
Отпусти мне грехи, священник

Оборзевший гаишник

Ушли в прошлое, страшные девяностые годы, и, уже более двух лет, Олег не мог привыкнуть к среде чужого города…

Матери Олега была предложена должность ректора в Российском государственном педагогическом университете, с чем и был связан непростой переезд из средней полосы в уральский город.

Никто не желал приобретать квартиру вместе с мебелью, а оставлять всё нажитое, нахаляву новым хозяевам – это была для семьи непозволительная роскошь, и весь скарб пришлось отправлять железной дорогой в металлических контейнерах.

Олег оформил перевод, и образование завершил в Уральском юридическом университете, получив красный диплом.

В родном городе, он был знаменитостью в спортивном мире, а здесь – он был чужой. Его ждала новая жизнь, новые знакомства, новая квартира, и оставшийся из прошлого времени, старый убитый автомобиль «Лада». По-народному – «копейка».

Смерть отца, оставила много вопросов… Он умер при загадочных обстоятельствах: физически сильный, выносливый человек, имеющий множество заслуженных титулов и наград в чемпионатах по многим видам единоборств, никак не мог умереть от сердечного приступа.

Отца нашли мёртвым, на двадцать седьмом километре от города, недалеко от придорожного кафе, под названием – «Монгол». Машину, дорогую иномарку, обнаружили позже – во дворе соседнего района.

Отца ждали домой – два дня. О командировках, в которых он бывал часто, предупреждал всегда. Странным было и то, что сразу, после исчезновения отца, без информации о смерти, в квартиру пришли гражданские люди, предъявившие красные корочки, и бумагу с печатями, разрешающей сделать в квартире обыск.

Ничего не объясняя, эти люди забрали все документы, личные вещи отца и компьютер. Вскрыли телефонный аппарат, и обследовали всю квартиру непонятным прибором.

Олега всегда мучил вопрос: Что вообще произошло с его отцом; кем он был; что за молчаливые люди приходили к ним на квартиру?

Отец, не распространялся о своей работе, но от матери Олег слышал, что он работал инженером на неизвестном ей предприятии.

К отцу, при жизни, часто приходил человек, примерно его ровесник: высокий, русоволосый, с небольшой проседью. В нём чувствовалась внутренняя сила и уверенность. Обычно, забрав из зала шахматную доску, они закрывались в комнате отца, и тихо беседовали. Олег не прислушивался к их разговору, считая это некорректным поведением. Ни мать, ни Олег, никогда не спрашивали отца о его друге или сослуживце, и не знали его адреса проживания. После смерти отца, этот человек пришёл, только однажды, чтоб выразить соболезнование семье. Позднее, Олег видел его в аэропорту, когда они командой собирались лететь в другой город на соревнование. Мужчина встретился с ним взглядом, улыбнулся, и слегка кивнул головой, выражая приветствие.

Отец и мать любили друг друга, и были счастливы. Все жизненные навыки Олегу привил отец. Генетическое наследство от отца, его усердие в воспитании сына, дали поразительные результаты в спорте и учёбе Олега. Обладая незаурядным умом, он поражал своих сверстников и преподавателей знанием не только материала, но и, глобальным мышлением, высказывая свою точку зрения на понимание разного рода событий и тем, выстраивая логические цепочки, давая полное понимание ошибок и успехов прошлого, формулируя окончательное решение в идеальной форме изложения.

Боль от потери любимого человека не проходила… Мать сильно сдала и постарела. Все её старания узнать, что-либо о расследовании смерти мужа, приводили к единственному ответу: «Данная смерть человека, умершего по естественным причинам расследованию не подлежит».

Со смертью отца, бюджет семьи сильно уменьшился. Пришлось продать его машину, и на часть вырученных денег приобрести с рук отечественную «копейку». К удивлению, ещё в хорошем состоянии. Видно хозяину, жившему в деревне, не часто приходилось садиться за руль.

С продавцом, Олег познакомился на студенческих работах по уборке овощей; тогда их расселили на ночёвку по деревенским домам. При разговоре за чаем, хозяин посетовал: «Никто не приезжает по выложенному объявлению в газете, о продаже автомобиля».

Олег решил посмотреть, что за техника у деда, и они вошли в добротный сарай, где она стояла на колодках в подвешенном состоянии. Дед объяснил: «Это для того, чтоб пружины не просели».

Состояние машины и цена Олегу понравились, и они ударили по рукам.

Мать, знала, что Олег учился и работал вечерами и ночами, чтоб накопить на новый автомобиль, и решила: как только сын получит диплом – машина должна быть куплена.

Взяв небольшой кредит, и дождавшись торжественного дня, – получения диплома о высшем образовании сына, мать подошла к Олегу, обняла его за плечи.

– Я, горжусь своим сыном! Мы мечтали купить новую машину…, думаю, что настало время, для такой необходимой покупки… – Положив деньги на край стола, улыбнулась, смахивая с ресниц набежавшие слёзы.

День покупки и оформления документов ознаменовался жаркой солнечной погодой. Весна! Природа очнулась от зимней спячки, всё живое набирало силу, словно крича каждым нежным зародившимся листиком, каждой, изумрудной травинкой. «Я живу! Я здесь! Смотрите, любуйтесь на меня; радуйтесь жизненной энергии, наполнившей пространство чудным ароматом ранней весны, неугомонным весёлым щебетом птиц. Жизнь в этот момент, казалась прекрасной.

Трудно было предположить, что в этот день, жизнь Олега изменится: предсказуемая и размеренная, она станет насыщенной непредвиденными обстоятельствами, ввергнув его в водоворот фантастических событий. Даже в мыслях ничего подобного не могло прийти молодому человеку, только начавшему самостоятельную жизнь, планируя её, исходя из своих возможностей и окружающего мира российской действительности.

Сильное, натренированное тело, словно срослось с послушной техникой. Ветер игриво полоскал ремень безопасности. Олег спешил домой, порадовать покупкой друзей и мать.

Убедившись, что никому не мешает, перестроился, намереваясь свернуть на перекрёстке на свою улицу. Подумал: «Где моя старенькая „копейка“, в какие руки попала?» После этой мысли взгрустнул немного, улыбнувшись, похлопал нежно по тёплой торпеде

За перекрёстком, гаишник отчитывал водителя серой «Волги». Её хозяин – маленький, пухлый человечек, с блестящей лысиной виновато кивал головой, отсчитывая купюры. Сержант – белобрысый верзила, выхватив деньги, и сунув поспешно права водителю, стремительно кинулся через перекрёсток навстречу новой «жертве». Приказал жезлом, проехать на место уехавшей «Волги».

Олег, нехотя проехал родной поворот, припарковался у обочины. Не выходя из машины, спросил:

– В чём дело командир?

Не придав вопросу ни малейшего значения, «лом», с безразличным видом взял у напарника протокол и стал заполнять его на сверкающем капоте «Лады».

Олег смотрел на маленькую, серо-голубую кепку, на красный обгорелый нос и широкие плечи сержанта, не понимая, чего тот, от него хочет.

Подняв бледно-голубые глаза, затянутые отмороженной плёнкой, сержант жестом приказал выйти из машины. Отработанным, командирским тоном с паузами между словами приказал:

– Права, – сюда. Ты что чайник – глухой?

Олег вышел из машины…

– В чём дело сержант? Что за тон?

– Вот те на… чайник говорить умеет. А я думал, чайники только бабло отсчитывать способны. Татарин, ты видел экземпляр? – повернув голову в сторону напарника, он выпрямился и стал разминать поясницу. Приблизив лицо к Олегу, глупо спросил, сморщив красный облупленный нос. – Читать умеешь? Вот тут по-русски, чёрным по белому написано: «Занял полосу движения общественного транспорта, грубо подрезав путь транспортному средству, имеющему приоритет движения». Всё понял, или ещё раз для чайника пояснить? Татарин, и тот читать умеет. А ты, я вижу, безграмотный.

Олег понимал, что теряет самообладание. Успокаивая себя, произнёс:

– Всё понятно! Сколько должен?

– Татарин, сколько он должен? – дурачась, сержант приложил руку к уху. – Татарин говорит много…

Напарник: маленький, хлипкий, в обвислых штанах не по росту, в кепке, свалившейся на самые брови, вскинув голову, смотрел заискивающе живыми чёрными глазами на сержанта, кивая ему невпопад, беззвучно шевелил тонкими с синюшным оттенком губами.

– Татарин, покажи чайнику, сколько мы заработали, – выжидая, тяжело смотрел на своего хлипкого, сконфуженного вопросом напарника. Не дождавшись ответа, нравоучительно добавил, – не в деньгах счастье, а в их количестве. Вот ведь в чём загвоздка. Ну, не на аукционе мы… Штуку гони, и проваливай. – Насмешливо посмотрел выцветшими глазами на Олега. – Что жаба душит? Татарин! Оформляй как неподчинение власти, и хватит пахать, – отдохнуть пора.

Развернувшись с осевой, подкатил шестисотый «мерин». Мордастый браток с бычьей шеей, украшенной жёлтой двойной цепью, колодезной толщины, крикнул властно в спину сержанта:

– Валет! Иди сюда. «Базар» есть. – Жирноватый бицепс братка расплылся по дверке. Цепкий взгляд задержался на Олеге, оценивая его спортивную фигуру. Блеснув лысым, загорелым черепом, что-то бросил себе в рот и поморщился, вкусив нечто противное, но логично предположить – полезное и нужное для его бычьего здоровья.

Красная физиономия сержанта расплылась в подобострастной улыбке, быстро шагнув к лысому чуваку, протянул обе руки для рукопожатия. Сложив свои два метра пополам, приблизил свой облезлый нос к багровой физиономии здоровяка. Тот, вместо приветствия, схватил сержанта за шею, притянул резко к себе и зашептал что-то в пунцовое ухо сержанта. Оттолкнув его побледневшее лицо, здоровяк скрылся в глубине салона. «Мерин» плавно тронулся, а сержант, так и стоял, застыв в полусогнутой позе. Стоп-сигналы чёрной махины загорелись, из окна вновь появился блестящий череп. Олег услышал доносившиеся слова:

– Завтра будь в клубе, – прессовать буду. И татарина не забудь, сойдёт, – вместо груши. Хохот удалился, теряясь в визге рванувших по асфальту колёс.

– Эй, сержант, похоже, и ты получил свою порцию…. Давай завязывай свою муть, всё равно от меня ничего не получишь! – Олег демонстративно сел в машину, захлопнув дверку.

Сержант очнулся. Разогнувшись, зло посмотрел на Олега. Прошипел:

– В отделение поедем – там тебе мозги вправят.

Татарин быстро юркнул в салон «девятки», ждал, когда его командир устроится на пассажирском сиденье.

Олег, подумал опрометчиво: «Не все же сотрудники правоохранительных органов хапуги и отморозки», развернувшись, поехал следом.

«Девятка» сержанта по-хозяйски проехала за ограждение и остановилась перед самым входом в учреждение. Олег, припарковав машину на общей стоянке, вышел из машины, ожидая действий сержанта.

– Давай, давай! Что вдруг несмелый такой стал, – и сержант грубо подтолкнул Олега к дверям.

Олег обернулся, с кипящей злобой предупредил:

– Ещё раз, дотронешься, башку снесу! Понял?

– Кто?! Ты?! Мне?! – и сержант с силой, ударил Олега по позвоночнику. Острая боль обожгла, растекаясь волной по телу. Олег, рассвирепев, свалил сержанта отточенным ударом на асфальт. Не соображая, стал бить ногами, целясь в голову. Он не помнил, как ему нанесли оглушающий удар, как ударами ног, сбежавшиеся на драку сотрудники «правопорядка», забили податливое тело в коридор.

От верной смерти спас майор, выбежавший на шум – усмирил распалённую толпу низших чинов.

Очнулся в полумраке на бетонном полу. Тусклая лампочка освещала тесную камеру с наглухо зашитым маленьким оконцем. Высокие короткие нары давно не использовались по назначению и заросли густыми серыми тенётами, покрытыми слоем нетронутой пыли. На полу вперемешку с грязью валялись почерневшие от времени окурки и скомканные бумажки, напомнившие собой общественный туалет. На железной двери, не было даже глазка. Ржавчина с капельками конденсата, явно указывали на глубокий сырой подвал.

Боль пронизывала всё тело, словно по нему прокатился каток. Тошнота, и горький комок в горле, не давали дышать. Нос, казалось, туго набит ватой, кисти рук горели, будто их опустили в кипяток.

«Жив…, и то, уже хорошо. Дурак, надо было отдать деньги, и так – всё вытащили. Сейчас, дома сидел бы с друзьями, а по дурости своей, и этого дуболома – сержанта, здесь на грязном полу валяюсь».

Шаги гулко нарастали, яркая щель под дверью померкла, накрытая, чьей-то тенью. Засов резко лязгнул металлическим выстрелом. Дверь протяжно застонала, словно жалуясь на своё прозябание в сыром неуютном месте, освещённом подслеповатой, покрытой толстым слоем пыли лампочкой.

В проёме показалась знакомая фигура сержанта, заслонившая собой бледно-жёлтый прямоугольник узкого коридора. Присев на корточки, он внимательно разглядывал, казалось безжизненное тело, распластанное на грязном бетонном полу.

– Подох, что ли? Эй, – ткнул кулаком в плечо Олега.

Тот непроизвольно застонал.

– Смотри – живуч как кошка, – радостно произнёс долговязый. Увидев, что парень не шевелится, вновь ударил.

– Эй! Уснул что ли? – и Валет приблизил своё искажённое злобой лицо к глазам Олега, смотревшего на него сквозь слипшиеся ресницы. Голова сержанта была плотно обмотана бинтами с проступившими бурыми пятнами. Носа, почти не видно под слоем ваты и пластыря. «Да, видно хорошо я успел поработать над его физиономией», подумал Олег, и тут же получил удар ботинком в живот. Кашляющий стон, невольно вырвался из груди.

– Ну, что пенёк, доигрался? Дорого тебе обойдётся твоя выходка. Не договоримся, – так и подохнешь здесь, среди крыс.

Голос доносился до сознания, откуда-то издалека, утонув в нудном протяжном звоне, уносясь в гулкое пространство с затихающим грустным эхом. Это странное несоответствие: близость врага, нависшего чёрной тенью, и безмолвно шевелящиеся губы, искривлённые злобой. В этот последний момент, Олег увидел молодого лейтенанта оттаскивающего сержанта из камеры. Дверь всхлипнула, и Олег провалился в небытие, потеряв ощущение реальности.