Охота на Беса. Парапсихологический детектив

Время топало по стране неуклюжими, но катастрофически разрушительными шагами, столкнув со своего пути вялотекущий социализм и похоронив всякую надежду хотя бы немного пожить в разрекламированном коммунистическом обществе. А жаль, хотелось бы понять, к чему мы так безудержно стремились семьдесят с лишним лет. Не случилось. Чисто советский подход к рыночной экономике породил такой дикий и необузданный капитализм, что весь цивилизованный западный мир отказывался его признавать как путь развития нормального человеческого общества. Это было тяжелое время для подавляющей части бывшего советского народа, но только не для Самулевича и таких дельцов как он. Пришло его время. Экономика валилась и рушилась на глазах. Предприятия меняли государственную форму собственности на частную с космической скоростью. Новыми владельцами становились те, кто ближе стоял к рычагам распределения недвижимости и других значимых активов. К рукам Федора Корнеевича прилипло по тем временам немало. Пара заводиков, магазины, рестораны, рынок, да разве перечислишь все, что входило в бизнес интересы новоявленного капиталиста. Вскоре появился и свой банк. Случались и неприятные моменты мешающие развитию бизнеса и подрывающие его устои. С появлением богатства, как грибы после дождя возникли определенные группы людей, желающих вырвать свой кусок пирога из рук вновь испеченных буржуинов. В Советском Союзе не имели понятия, что такое рэкет, поскольку у граждан, живущих в условиях развитого социализма отнимать было нечего. Многие состоятельные люди не желавшие делиться частью своих доходов с местным криминалом, вскоре находили упокоение на городском кладбище. Были в их числе и несколько удачно стартовавших сокурсников Самулевича, неосторожно выпятивших на всеобщее обозрение свои финансовые успехи. Остальные, видя такие радикальные подходы к переделу собственности, нехотя развязывали мошну, отстегивая требуемые суммы.

Не обошла чаша сия и Федора Корнеевича. На его бизнес нацелился один из самых авторитетных бандитов города по кличке Крест, присмотревший в качестве вотчины для себя рынок, входящий в бизнес – империю Федора Корнеевича. Начальник райотдела милиции, которому была подконтрольна территория рынка, был старым приятелем Самулевича еще по комсомолу. А старая дружба, как известно не ржавеет со временем. Узнав о проблемах Федора Корнеевича, он вмешался в ситуацию настолько решительно, что Крест почуял в воздухе запах тюремной камеры. Доверенное лицо начальника райотдела лично следило за тем, чтобы людей Федора Корнеевича не обижали и тот не жалел денег на оплату подобного рода услуг. Бывший шеф и наставник по горкому партии свёл будущего олигарха с капитаном Даниловым, сотрудником местного КГБ, и с этого времени всем, кто имел неосторожность интересоваться бизнесом Самулевича, в весьма доходчивой форме внушалась мысль о вреде подобного любопытства. Но мудрый Самулевич не откинул Креста на обочину дороги, по которой полноводной рекой протекали финансовые потоки. Понимая, насколько бандит и его люди могут пригодиться для поручений, вступающих в противоречие с законом, нашел ему место в своем бизнесе. И такие люди требовались Самулевичу для управления обширной империей. Крест принял предложенные условия и вопрос о том, кто в городе хозяин был решен однозначно.

Шли годы. Бизнесу Самулевича стало тесно в границах родного города. А с переводом Данилова в центральный аппарат КГБ открылась перспективная возможность закрепиться в столице. Деньги и связи сделали Федора Корнеевича не только успешным бизнесменом, но и влиятельным политиком государственного масштаба. Бизнес расширялся, лояльное отношение к нему сильных мира сего, гарантировали долгую безоблачную перспективу. Но, как говорил мудрый Соломон «все проходит» с течением времени. Сменилась власть, пришел новый президент, в одночасье, изменив ситуацию в худшую сторону. Федор Корнеевич не пришелся ко двору. Ошибся. Поддержал на выборах не ту партию. Трудно определить какая лошадь придет к финишу первой, если все они одной масти и похожи друг на друга как однояйцовые близнецы. Вот он и поставил не на ту, оказавшись чужим на этом празднике жизни. Пришла новая команда, которая не нуждалась ни в советах, ни в поддержке Самулевича, ни, тем более, в его деньгах. Оставаться в столице – значит быть бельмом в глазу у новой власти. А, что такое бельмо в глазу? Оно мешает видеть, раздражает и его все время хочется удалить. Федор Корнеевич быстренько свернул и политическую, и деловую активность, решив смутные времена пересидеть в родном городе. Уподобился богомолу, затаившемуся в многочасовом ожидании удобного момента для атаки. Лишившись поддержки старого приятеля, потерял хлебную должность и Данилов. В чине генерал-майора он с почетом был отправлен на пенсию. Не видя для себя в столице заманчивых перспектив, устремился вслед за Самулевичем, заняв в его империи должность начальника службы безопасности. Надо было возвращать командные позиции в городе.

Но не тут-то было. Действующий мэр пользовался популярностью у жителей города и имел отличные отношения с властью. Будучи прожженным до мозга костей бюрократом, он проигнорировал заманчивые предложения опального олигарха. Мэр был умен, нетороплив в принятии решений и прекрасно разбирался в хитросплетениях интриг, царивших в коридорах власти. Альтернативе сомнительной дружбы с опальным олигархом он выбрал лояльное отношение к новой власти. Договориться полюбовно с хитрым мэром не получалось. Оставался единственный путь – устранить строптивого градоначальника и заменить его своим человеком. Сегодня эта проблема довольно ощутимо беспокоила Самулевича и он требовал от Данилова решить ее в самые кратчайшие сроки.

Данилов, сидя в кресле напротив шефа, задумчиво постукивая костяшками пальцев по ручке кресла, внимал указаниям олигарха.

– Ты пойми, – внушал Самулевич Данилову, удобно расположившись в кресле напротив, – пока Ершов сидит в кресле мэра, у нас в этом городе постоянно будут возникать проблемы. Заметь, все наши коммерческие структуры испытывают определенные трудности в вопросах договоренности с городскими властями.

– Ты не преувеличиваешь роль мэра в твоих проблемах? Ну, кто такой мэр в сравнении с тобой – одним из богатейших людей страны, народным депутатом? Пешка. Сегодня его избрали мэром, завтра переизбрали и он никто. Небольшие финансовые вливания и этот мэр исчезнет, растворится в тумане большой политики.

– Стареешь, Гриша. Теряешь бдительность и способность прогнозировать ситуацию. Да, он никто, пока представляет только себя. Но чувствую я, слышишь, шкурой чувствую, не может он себя так нагло вести, если за спиной нет поддержки. Такой, Гриша, поддержки, что даже я ему не страшен. Улавливаешь о чем я?

– Ты полагаешь, что тебя будут дожимать через мэра? Бред! Ну, изгнали тебя из столицы. Так случилось. Ушел тихо, без шума, гама и громких политических заявлений о гонениях, организованных на тебя теперешней властью. Принял условия игры и покинул сцену. Зачем добивать человека, находящегося за кулисами большой политики. Или я чего-то не понимаю, а, Федя? Что же касается мэра, его ведь фамилия не Бессмертный? Только скажи….

– Ты не хуже меня знаешь – бывших политиков не бывает. И бизнесменов бывших тоже не бывает. Особенно, если это крупный бизнес, не задействованный действующей политической властью. Только дурак может смириться с подобным положением. Капиталы, не контролируемые руководством страны, могут быть использованы против них. Это прописная истина. И донимать меня, как ты выразился, будут не только через мэра. Мэр это так – витрина. Я думаю, что силы будут задействованы весьма серьезные. Так, что бессмертный мэр или не бессмертный никого не интересует. Там где работает система, личность мало что значит. Не Ершов, так другой человек объявится. А вот если с нынешним мэром несчастный случай произойдет, на что ты так прозрачно намекаешь, так первым на кого покажут пальцем – это буду я. Понимаешь? Может быть, на этом весь их расчет и построен.

– А ты не перестраховываешься? Я понимаю нервы на взводе. События последних месяцев здоровья не прибавили. Надо отдохнуть, успокоиться. Твоя вилла в Испании как нельзя лучше подходит для этих целей. Отдохнешь, подлечишься. А мы здесь посмотрим, по чьему сценарию будут развиваться события.

– Ты так считаешь?

– Ну, конечно же. Давай спокойно проанализируем ситуацию. Как обошлись с теми, кого действительно дожимали по полной? Кто сидит, а кто по заграницам прячется. Что мешало им также разобраться и с тобой?

– Что мешало? Я скажу, что. Те политические силы, куда я вливал и вливал миллионы, как в бездонную бочку. Именно они не позволили власти смести меня. Это: и отдельные политики, работающие в аппарате нынешней власти и оппозиция. В моем теперешнем положении, деньги, потраченные на оппозицию, все равно, что положены на счета швейцарского банка. Если бы я их не подкармливал, может быть все и не закончилось простой ссылкой сюда, на малую Родину.

– Убедительно. И чего же нам ожидать?

– Если бы я знал! Что тебе удалось накопать по мэру? Есть за что зацепится?

– Не биография, а наградной лист. Человек в высшей степени порядочный, семьянин, радетель за народ и, вообще, со всех сторон положительная личность. Ни одного темного пятна, ни на биографии, ни на совести.

– А подробнее.

– Пожалуйста. Здесь, в этой папке весь его жизненный путь, включающий детские, юношеские годы, вплоть до сегодняшнего дня.

– Детские годы можно опустить. Начни сразу с юношеских лет.

– Школьные годы чудесные, я думаю, также не представляют для нас особого интереса. Престижную школу с математическим уклоном окончил с золотой медалью. А как же могло быть иначе при папе, втором секретаре обкома?

– Помню я его, комсомол в области курировал. Жесткий был мужик. Как там он кстати.

– Почил в бозе три года назад, но сыночка успел протолкнуть. Старые связи в этих кругах не ржавеют и не рвутся от времени. Вчера ему подставили плечо, сегодня он кому-то подставит. Сам знаешь, как это делается.

– Знаю, сам из этих кругов вышел. Вот это-то и кажется мне странным. Что-что, а договариваться эти люди умеют. Сглаживание острых углов – их вторая специальность. Более того, хобби. Так почему же он не хочет решать дела со мной полюбовно? Зачем ему эта война, если всего можно достичь мирным путем? Вот то-то и оно. А кто может мэру, человеку избранному народом, ставить условия и навязывать правила поведения? Смекаешь?

– Только действующая власть.

– Продолжай.

– Так вот, наш подопечный – студент политехнического института. Здесь так же все гладко. Ленинский стипендиат, участник международных научных конференций, гордость института. На последних курсах института начал работать над кандидатской диссертацией под руководством заведующего кафедрой Словетова Дмитрия Антоновича, доктора наук, профессора. Опять же, друга юности Ершова старшего.

– Понятно. А как там обстояли дела с бытом. Для золотой молодежи и в те времена законы были не писаны. Кабаки, девочки?

– Ничего подобного не было и в помине. Строгие моральные устои – отличительная черта семейства Ершовых. Кодекс строителя коммунизма чтился здесь выше Библии. На первом курсе папа даже разместил своего отпрыска в общежитии института, хотя проживать в домашних условиях было куда комфортнее. Правда, продолжалось это недолго, всего один семестр, но тем не менее.

– Не прижился в студенческой среде?

– Не в этом дело. С его соседом по комнате случилась весьма большая неприятность, и, вероятно, дабы все это не отразилось на карьере сына, папа быстренько его вернул домой.

– Что за неприятность?

– Даже не неприятность, а скажем так, трагедия.

– Интересно. Можно подробнее?

– Однокурсник и однокашник Ершова, некто Снетков Виталий Игоревич, был обвинен в убийстве двух несовершеннолетних девиц легкого поведения. Малолетние проститутки постоянно терлись возле общежития и некоторые студенты время от времени пользовались их услугами. Снетков пригласил девочек в общежитие, понятно с какой целью. Что там дальше произошло, покрыто мраком, но только в парке, недалеко от общежития, спустя какое-то время были обнаружены трупы этих девочек, а сам Снетков выбросился с крыши общежития.

– И концы в воду. А где же в это трагическое время находился наш нынешний мэр? Случайно не на соседней койке?

– Нет. Его в тот день в общежитии не было. Они с папой Ершовым в ту ночь были на рыбалке. Оправдывали фамилию. Если ты помнишь, он был страстным рыбаком.

– Да помню. Первые зарыбленные водоемы в области его заслуга. Въезд только по спецпропускам с его подписью. Никаких посторонних лиц. Но мы-то с тобой попадали в эти райские места.

– Клев там был всегда отменный. Мне иногда даже казалось, что там рыбы больше, чем воды.

– Люди Ершова следили за этим делом. Подкармливали рыбу, разводили молодняк. Все на потоке. Он же беспокоился о том, чтобы его людей не обижали ни с зарплатой, ни с льготами. Поэтому, не надо быть пророком, чтобы предположить, люди эти подтвердят все, что было заявлено кормильцем и благодетелем.

– Так оно и случилось. Более десятка свидетелей подтвердили, в момент убийства Ершов младший был на водоеме и даже поймал там крупную рыбу.

– Что я говорил? Все чисто, не подкопаешься. Чувствуется опытная направляющая длань.

– Может быть, ты и прав, только, что с того. Сейчас, через столько лет, восстановить хронологию событий вряд ли удастся.

– Скорее всего. Кто вел расследование?

– На место происшествия выезжал некто Огородников Павел Григорьевич, следователь уголовного розыска. Затем это дело было передано непосредственно его прямому начальнику Филимонову Игорю Леонидовичу, а со стороны прокуратуры дело курировал Ященко Владимир Владимирович – следователь по особо важным делам.

– Ященко я хорошо знаю. Последние годы работал в генеральной прокуратуре. Да и Филимонов, если не ошибаюсь, был начальником областного УВД, но не долго.

– Совершенно верно. Погиб в автомобильной аварии. Ященко до сих пор коптит небо. Заслуженный пенсионер.

– А как там тот, третий, который выезжал на место происшествия.

– Огородников? Вскоре после событий получил повышение и был направлен куда-то на юг. Тоже не обидели.

– Кто знает, кто знает. Убрали с глаз долой, хотя и с повышением. Ты поищи этого Огородникова. Чем черт не шутит, вдруг у него обнаружится то, что нас интересует.

– Вряд ли он стал бы рисковать, скрывая улики против сына Ершова. Это смертельный риск.

– Но ты все-таки поищи, – настаивал Самулевич.

– Хорошо, попробую.

– Вот и отлично. Все обсудили?

– Есть еще кое-что, – неопределенно сказал Данилов.

Самулевич вопросительно посмотрел на начальника службы безопасности. Тот продолжил.

– На рынке кто-то вот уже более двух месяцев изымает товар из торговых точек. Судя по технике изъятия продуктов питания или промтоваров – гипнотизер довольно высокого уровня.

– Что-то я не совсем понимаю….?

– Все очень просто. Подходит, внушает продавцу, что товар оплачен и был таков. Товара берет на сумму от пяти до двадцати тысяч рублей с носа, причем регулярно. Голубович, заместитель директора оптового рынка, привлек к поимке экстрасенса, но безрезультатно. Поймали какого-то постороннего мужичка, не имеющего к хищениям никакого отношения.

– Зачем же он берет еду? Проще брать деньги с его-то талантом.

– Возможно, ты прав, так было бы лучше. Но он берет то, что считает нужным, и логику его поступков понять сложно. Мало того, на рынке погиб один из охранников и открыто уголовное дело по факту его убийства. Подозревают Беса.

– Кого?

– Люди прозвали этого ловкача Рыночным Бесом, – пояснил Данилов.

– Очень занимательно. Только я вот не пойму одного, зачем ты мне все это рассказываешь? – пристально посмотрел на Данилова олигарх. – Твоя епархия, ты и занимайся этим клоуном.

– На носу выборы мэра и наши противники воспользуются любым случаем, чтобы пошатнуть твои позиции в городе. Поэтому, Федя, я отслеживаю любое событие, которое не вписывается в обычные рамки.

– Ты прав. Давай сюда этого.., как там его?

– Голубовича.

– Вот именно. Надо побеседовать.

Данилов кивнул, и тяжело поднявшись с низкого кресла, неторопливо направился к двери. Самулевич продолжал сидеть, задумчиво потирая переносицу.

Настроение у Бориса Моисеевича Голубовича было такое, что хоть из окна прыгай. Паршивое было настроение. Ещё вчера процветающий заместитель директора рынка, сегодня к концу дня он мог стать безработным в лучшем случае или трупом в худшем. Вызов на самый верх других вариантов не предполагал. Вызывал сам Самулевич, а это уже было что-то. Фёдор Корнеевич Самулевич – политик, бизнесмен, миллиардер, владелец такого количества недвижимости во всех уголках мира, которое представить трудно даже многоопытному Борису Моисеевичу, человеку, обладающему богатейшим воображением. По слухам олигарх стоил от полутора до двух миллиардов зелёных, то есть, был человеком далеко не бедным. Заводы, пароходы, полезные ископаемые – всё лежало в зоне интересов Фёдора Корнеевича. Не гнушался он и мелочёвкой – магазинами, парковками, рынками. Владел и тем рынком, где с пользой для себя трудился Голубович. Исполнителей подобных Борису Моисеевичу у Самулевича было несколько тысяч, но узнавал об их существовании он только тогда, когда кто-то имел неосторожность очень сильно провиниться. Настолько сильно, что прежде чем решать судьбу проштрафившегося подданного огромной финансовой империи, Фёдор Корнеевич лично с ним беседовал. Скрыться от Самулевича было невозможно, да и некуда. Голубович это знал наверняка, потому и умирал от страха с того самого момента, как узнал от непосредственного начальства ужасную новость. Он вполне серьёзно и обоснованно опасался, что не доживёт до вечера. Упаковку с валидолом из рук не выпускал ни на минуту, проглатывая одну таблетку за другой, но сердце продолжало колотиться как бешенное. Давление, утвердившись на отметке сто восемьдесят на сто десять, не падало, несмотря на принимаемые меры. Предынфарктное состояние, вызванное животным страхом, грозило убить Бориса Моисеевича Голубовича раньше, чем состоится роковая встреча.

В семнадцать часов у правления рынка остановился чёрный джип. Двое бритых громил в коже, вальяжной походкой направились в помещение правления. Голубович проводив их взглядом, упал в кресло. Всё, конец. Пришли по его душу. Скрипнула дверь кабинета и гости вошли вовнутрь.

– Ты, что ли, Голубович? – спросил один из гостей и, дождавшись слабого кивка, продолжил, – собирайся, папа ждать не любит.

Подталкиваемый в спину, Голубович засеменил к выходу. Сильные руки затолкали его в машину, которая сорвавшись с места, с невероятной скоростью понесла его на встречу неизбежному.

Самулевич принял всю кампанию в огромном кабинете сидя в кожаном кресле у приставного столика. Он был не один. У камина, спиной к входной двери, стоял Григорий Михайлович Данилов, начальник службы безопасности Самулевича, его правая рука и бывший генерал всесильного КГБ. На кожаном диване, вальяжно развалившись, сидел человек, видеть которого, Голубович жаждал меньше всего. Это был Крест – бандит, к услугам которого Самулевич прибегал в том случае, когда требовалось решать весьма деликатные проблемы с конкурентами, должниками, другими лицами, мешающими процветанию бизнеса. Борис Моисеевич был наслышан о Кресте, присутствие этого человека на встрече не оставляло ни малейших надежд на благополучный исход. Самулевич небрежным жестом отпустил сопровождение Голубовича. Когда дверь за охранниками закрылась, в кабинете воцарилась пауза, показавшаяся Борису Моисеевичу бесконечной как полярная ночь.

– Присаживайтесь, – белая холёная рука хозяина указала на кресло с противоположной стороны столика, – беседа у нас, Борис Моисеевич, будет длинная. Надеюсь присутствие моих друзей не вызовет серьёзных возражений с вашей стороны? – спросил он хриплым вкрадчивым голосом.

Черный юмор олигарха подействовал на Голубовича, словно удар дубиной по темени. Окончательно пав духом, он не мог выдавить из себя ни слова, тряся в ответ головой, как паралитик со стажем.

– Ну, вот и прекрасно. Я пригласил Вас, поскольку крайне нуждаюсь в подробных объяснениях по поводу необычных событий, произошедших на рынке. Город пропитан слухами о появлении на рынке человека невидимки, как памперс мочой. Согласитесь, довольно странно для совладельца рынка узнавать о событиях, происходящих на подконтрольной ему территории, последним. Куда же это годится? Мы навели справки и, оказалось, что самым осведомлённым в этом плане человеком являетесь Вы, Борис Моисеевич. Поэтому я и взял на себя смелость пригласить Вас, чтобы так сказать, из первых уст услышать эту занимательнейшую историю.

Три пары колючих глаз сверлили Голубовича насквозь, заставляя чувствовать себя неуютно под перекрёстным огнём, но, как ни странно, начало разговора его успокоило. Такого битого волка, каким являлся Борис Моисеевич, невозможно усыпить мягкими речами и дружеским расположением. Он знал истинную цену этим людям и не обольщался на их счёт. За сегодняшний день он пролистал в своём изощрённом по части махинаций мозгу десятки дел и делишек, прокрученных им на рынке без ведома хозяев, и весь день мучительно думал, что же могло выплыть наружу? Интерес хозяев к Рыночному Бесу снял камень с его вороватой души и придал смелости. Он довольно подробно, стараясь не упустить ни одной существенной детали, поведал всё, что знал. С точностью делающей честь его памяти назвал фамилии владельцев товаров, уведенных Бесом, их стоимость, безошибочно указал даты событий и сообщил о мерах лично им принятых по поимке виновника. Рассказал о переполохе, последовавшим за чередой событий. Особо остановился на эпизоде допроса в милиции и скептическом отношении представителей правоохранительных органов к неординарному событию. Прокомментировал странную смерть охранника и изложил свое мнение на этот счет. Закончив рассказ, Борис Моисеевич достал из кармана огромный носовой платок и вытер вспотевшую от напряжения лысину.

– Всё? – после продолжительной паузы поинтересовался владелец кабинета.

– Всё, что сам знаю, Фёдор Корнеевич, – прижал руки к груди Голубович, – как на духу.

– Не густо. Что скажешь, Григорий Михайлович?

Генерал, неторопливо вышагивал по огромному кабинету и не спешил с ответом. Огромный опыт работы в органах приучил его не делать поспешных выводов.

– Я думаю, – наконец услышал Голубович его гулкий голос, – что Борис Моисеевич, в общем-то, правильно оценил ситуацию и действовал в сложившейся ситуации грамотно. Понятно, нам шум по этому вопросу не нужен. Думаю, позже мы обсудим с ним детали ещё раз и посмотрим, какие меры следует предпринять, чтобы подобного инцидента не повторилось.

– Надеюсь, Вы поняли, Борис Моисеевич? Никакого лишнего шума. Обо всём неординарном, что происходит на рынке докладывать Григорию Михайловичу и чётко следовать его инструкциям, – Самулевич небрежным движением руки отпустил Голубовича. Тот, пятясь, выскользнул за дверь, где попал в заботливые руки двух знакомых горилл. Уже позже, сидя у себя в кабинете и бесконечно прокручивая события последних часов, Голубович пришёл к выводу, что сегодня его день. Так повезти может только раз в жизни. Бутылку коньяка, извлечённую из железных глубин сейфа, где она хранилась несколько месяцев, непьющий Голубович прикончил в течение нескольких минут, почувствовав, наконец-то, что впервые за весь день пришло настоящее облегчение.

Когда дверь за Голубовичем закрылась, Самулевич преобразился. Он подтянулся, исчезла напускная вальяжность.

– Ну, – нетерпеливо потребовал он, – что скажешь Гриша?

– Судя по рассказу Голубовича, мы имеем на своей территории экстрасенса высочайшего класса или человека, обладающего выдающимися телепатическими способностями. И этого человека мы не знаем. Кто он? Откуда? Неизвестно. Сам объявился в городе или послал кто? Не понятно. Вот что плохо. Рыночный Бес спокойно на глазах у сотен людей обработал более сорока торговых точек, украл товара на несколько десятков тысяч рублей, и никто его не видел. Как вам такой расклад?

– Ловкий парень, – донеслось с дивана, – что и говорить. Но Вы, Григорий Михайлович, не учли один небольшой нюанс – этим человеком никто всерьёз не занимался. Голубович со своими потугами ни в счет.

– Крест прав, – Самулевич наполнил бокал вином и поднёс его к губам. – Кто его ловил? Торгаши да Голубович. Если будет надо ты, Гриша, приволочёшь мне его через неделю.

– Найти его надо непременно, – быстро заговорил Крест. – Безнаказанность порождает неуправляемость. Сегодня рынок бомбит Бес, завтра к процессу подключится ещё небольшой коллектив экстрасенсов. Так они, пожалуй, Вас и разорят, а, Фёдор Корнеевич?

– Ну, до этого далеко. Чтобы меня разорить одних экстрасенсов маловато будет. Вот если они вместе с прокуратурой и ФСБ возьмутся за дело, тогда у них, пожалуй, ещё что-то может получиться.

– Мне кажется, Федя, ты чего-то недопонимаешь, не улавливаешь момента.

– В таком случае объясни. Я в этих ваших чекистских штучках мало смыслю, но твой интерес чувствую. Этот Бес тебе зачем-то нужен, а Гриша?

– Позарез нужен, Федя. Кровь из носа как необходим. Я Вам кое-что расскажу из жизни и деятельности моей бывшей конторы, поведаю секреты, от которых и теперь кое-кого в дрожь бросает. Даст Бог, и вы сообразите, что к чему. Всё началось с приезда в СССР Вольфа Мессинга – человека-легенды бежавшего от преследования нацистов в единственную страну, где они его не могли достать. Об этом человеке вы не могли не слышать. Он успешно выступал с представлениями перед обширнейшими аудиториями почти во всех уголках Советского Союза. Его возможности поражали публику – угадывание мыслей на расстоянии, различного рода предсказания и многое такое, что выходило за пределы человеческих возможностей. Естественно, публика принимала его за фокусника. Ловкий человек дурил народ для его же удовольствия и зарабатывал на этом деньги. До сих пор неизвестно, то ли самому Сталину пришла в голову мысль проверить необычный дар Мессинга, то ли ему кто-то подбросил эту идею, но вскоре великий маг и волшебник предстал перед вождём всех народов. Учтите, это сведения достоверные и на сегодняшний день не являются большим секретом. Так вот, Иосиф Виссарионович, который не доверял никому, никогда и ни при каких обстоятельствах, желая проверить наличие дара, поставил перед Мессингом две невыполнимые для обычного человека задачи – ограбить банк и проникнуть на его дачу, охраняемую самым тщательнейшим образом. Но тихо, так чтобы эти действия не сопровождались шумом.

– Покойный Генсек в таких делах толк знал, – ухмыльнулся Крест.

– Продолжай, – велел Самулевич, бросив недовольный взгляд в сторону не к месту развеселившегося Креста.

– Так вот, Мессинг, в благодарность за предоставленное убежище, без энтузиазма, но взялся за это дело. Вначале он в одном из банков Москвы, предъявив кассиру чистый листок, получил сто тысяч рублей наличными. Вы только вдумайтесь. В то время когда и сотня была огромными деньгами для простого человека, кем собственно и был кассир, получить такую сумму из рук в руки. Это сегодня любой бизнесмен может пойти и снять деньги со счёта, никого при этом не удивив. А в те времена лиц могущих позволить держать такие деньги на счету были единицы, и их знала вся страна. С дачей всё также вышло гладко. В оговоренное время Мессинг предстал перед изумлённым вождём, миновав без затруднений одну из самых надёжных охран мира. Когда стали выяснять, как такое вообще могло произойти, чекисты в один голос утверждали, что кроме Лаврентия Павловича, имеющего свободный доступ к телу вождя в любое время суток, никто на дачу Сталина не входил. Как впоследствии выяснилось, в тот раз не входил туда и Берия.

– Зная крутой нрав вождя можно представить его состояние, когда он таким вот необычным образом убедился в ненадёжности охраны, – хмыкнул Самулевич, явно заинтригованный рассказом.

– Как Сталин поступил с охраной, об этом история умалчивает, – продолжил Данилов, – но в то же самое время, по его прямому указанию в структуре КГБ были созданы несколько организаций, которым было вменено в обязанность изучение паранормальных явлений. Благодаря американцам, каким-то образом заполучившим часть материала, работы проводимые КГБ стали достоянием общественности. Пожалуй, самым известным на сегодняшний день человеком, проявившим поразительные парапсихологические возможности, явилась Нинель Кулагина. Сохранились видеозаписи её работы с учёными. Уникальность женщины заключалась в ее способности перемещать предметы весом до полкилограмма, не прикасаясь к ним, осуществляя лишь пассы руками. Она же замедляла или ускоряла ритм сердечных сокращений у лягушки. Имеются видеоматериалы, на которых запечатлено как она практически остановила работу сердца у исследователя добровольно подвергшегося опасному эксперименту. Стоит отметить, что подобные нагрузки не прошли для Кулагиной бесследно. Она умерла от инфаркта миокарда в сравнительно молодом возрасте. Кстати, при перемещении предметов она постоянно жаловалась на боли в пояснице, какие обычно бывают при выполнении тяжёлой физической работы. Это интересно.

Когда Кулагина сошла со сцены, её с не меньшим успехом заменила телекинетический медиум Алла Виноградова. Сколько таких людей прошло через руки учёных, знают только избранные люди, но то, что исследования, проведенные нашими выдающими физиологами и психологами дали положительные результаты известно доподлинно. Так совсем недавно всплыла информация об учёном по фамилии Гончаров, создавшем два прибора подающих команды в мозг человека, а попросту говоря зомбирующих его.

– Если я тебя правильно понял, – Самулевич говорил медленно, не отрывая задумчивого взгляда от бокала с вином. – Рыночный Бес – один из избранных? Так почему же он не в клетке? Как органы могли допустить такую самодеятельность. Ценный кадр бродит по рынку, обкрадывая мелких предпринимателей?

– Да кому он сейчас нужен, – подал голос Крест, – кто с ним станет возиться.… Платить учёным и всё такое прочее?

– Крест прав. В прежнее время подобного разгильдяйства не допустили бы. Сейчас в стране трудные времена. Не до экстрасенсов. Других забот хватает. Последний запомнившийся скандал с участием медиума произошёл во время шахматного матча Карпов – Корчной. Все семьдесят восемь дней напряжённейшего матча, скромный болельщик Владимир Зухарь сидя в первых рядах, внушал Корчному простую до безобразия мысль о том, что он изменник Родины и народа, не имеет морального права на выигрыш и потому должен непременно проиграть. Как известно, диссидент благополучно проиграл. Правда, участие Зухаря в этом проигрыше наши не признали и до сих пор, включая Карпова.