А ничего и не было…

Боль

 
Затянуло небо пеленой
С проблесками редкими.
Наплывает боль глухой волной,
А порою всплесками.
 
 
Боль заполонила все вокруг
До последней клетки.
Кажется порой затихнет вдруг,
Только очень редко.
 
 
И под сердцем затаилась боль, —
Муторно и тягостно…
Как на рану брошенная соль
Выжигает радость, но
 
 
Стиснув зубы, боль перетерпеть,
Со слезой, со стонами…
И гитара мне спешит подпеть,
Ох, да с переборами.
 
 
Режет боль на части, на куски
Рвет меня без устали…
С этой болью стали мы близки,
Стали песни грустными.
 
 
И шепчу я боли: «Пой со мной!»
Слезы льем в жилетки мы…
Затянуло небо пеленой
С проблесками редкими
 

Бретельки

 
Ну, возьми себе, любимый, пару долларов!
Коли мало, десять центов прихвати…
Не тушуйся – мне поверь: все было здорово!
Иль, как минимум, с приставкою «почти».
 
 
Ах, мой мальчик, от Муската опьянели мы…
Ну, а ты, вот глупый, думал – от любви!
Безуспешно силясь справиться с бретелями,
Оцарапал мои плечи до крови!
 
 
Ну, чего ж ты оробел-то? Дело времени
Обольщения искусством овладеть…
Ну, и что, что седина уже по темени,
Так душою, мой любимый, молод ведь!
 
 
Нет, банкноту положи! Бери монетками…
Вон карманы как алтынами набил!
Зарекалась ведь якшаться с малолетками,
Хотя этот ведь главой семейства был…
 
 
Ну, давай на посошок – Мускат кончается.
Вот же глупый – рукам воли не давай!
Говорю ему: «Светает уж… Прощаемся!»
Ну, а он бретельки треплет невзначай.
 
 
Еле выставила этакого борова.
За окном трещат акации кусты…
Пусть порвал бретельку, но все было здорово!
Ну, как минимум, с приставкою «почти»
 

Была когда-то я девушкой юной

 
Была когда-то я девушкой юной,
И в облаках всё витала порой.
А в унисон пели вещие струны,
Что предстоит стать мне мужней женой!
Ну, и куда было мне торопиться
Ведь я жила словно в сказочном сне!
Если бы вышла замуж за принца,
Кто бы тогда не завидовал мне?!
 
 
Вот и спустилась на грешную землю:
«Где же вы, принцы? Мужчины, ау…»
Тихо в ответ, но с надеждою внемлю,
Что принца конь мнет копытом траву.
Только, увы, лошадей нет и принца —
Все мужики недоступны для глаз!
Мне бы в округе поглубже порыться,
Но поспешила куда-то в тот раз.
 
 
Вижу, какой-то стоит мужичонка,
Я ведь не знала тогда, что поэт!
Белой фатой развивалась юбчонка,
И заслонила наивной весь свет.
Плыли шампанское, люстры, букеты,
И Мендельсон надрываясь звучал…
Утром проснулась, а принца-то нету, —
Так на медовый весь месяц пропал!
 
 
Я же как дура считала недели,
Где-то на пятой явился родной!
Он мне прочел два сонета в постели:
Первый – Шекспира, второй – вроде свой!
Была когда-то я девушкой юной,
И в облаках всё витала порой.
А в унисон пели вещие струны,
Что предстоит стать мне мужней женой!
 

В аренду

 
Возьмите в аренду поэта!
Что, дорого? Я уступлю!
Он шустрый как, скажем, комета
И юркий – подобен угрю!
 
 
Нет, движется медленно очень,
Но пишет… что не уследишь!
Бывает, поет, между прочим,
Но чаще шуршит словно мышь.
 
 
Возьмите! К нему дам в придачу
Диск внешний на пять гигабайт…
На восемь? Нет, я уже плачу,
Там ссылка на этот их сайт,
 
 
Где все поклоняются Музе…
Какой-то нездешней, чужой!
А мой-то, что Богом мне ссужен,
Увлекся всем телом, душой…
 
 
А грядки пропалывать летом?
Нет, чтобы дрова поколол…
Возьмите в аренду поэта!
Поверьте, что то не прикол!
 
 
Возьмите – Вам будет удача,
Фортуна скользнет по плечу.
Уходите? Я уже плачу…
Хотите, я Вам доплачу!
 

В доме…

 
В доме чисто. Пахнет свежим хлебом —
На печи доходит каравай…
Наплывает неземная нега.
Не критично… Не переживай!
 
 
Кот на подоконнике разлегся —
Наблюдает, как снежок валит…
Соскочил, об ноги мои трется,
Очень заразительно мурчит.
 
 
Знает, плут, что по субботам банька,
Рыбка к пиву и т. д., т. п.
Ваську отодвинула: «Отстань-ка!
Тут тебе не Кипр, не Сен-Тропе…»
 
 
Впрочем, на Лазурном побережье
Удовольствий столько не сыскать…
Хлебушка душистого нарежь-ка!
Хватит украшать собой кровать!
 
 
– Ну-ка, Васька, мы с тобой на пару
Нашего хозяина помнем…
Он не больно справный, хоть не старый,
Но на нем ведь держится весь дом!
 
 
В доме чисто. Пахнет свежим хлебом —
На печи доходит каравай…
– Хлебушка душистого отведай,
Вот засоня, корку мне отдай!
 
 
Впереди еще ведь воскресенье! —
Еще столько счастья впереди…
Кот мурлыкнул: «Я прошу прощенья,
Ты его, хозяйка, не буди!»
 

В пятницу вечером

 
Бизнесвумен, железная леди…
А ведь женщина хочет любви.
В череде бесконечной трагедий
Недотрогой меня назови.
 
 
А ведь надо верстать бизнес-планы,
Просмотреть хоть квартальный отчёт…
Завтра все! Нынче мы хулиганим,
Нас азарт первобытный влечёт.
 
 
И, продолжив азартные игры,
Дама хочет бутылку Клико!
А у ног полосатые тигры…
Хлыст мне в руки? Ну, что же, легко!
 
 
Кто планерки мои хоть раз видел,
Тот поймёт – я сейчас не шучу.
Ну, а кто в переделке той выжил…
Тому тигров оскал по плечу.
 
 
Пузырьками шампанского мысли
Беспрестанно снуют в голове…
Мужики, что-то вид у Вас кислый!
Кто готов исповедаться мне?
 
 
Совещанье считаю открытым,
Обещаю хлыстом не махать…
Попрошу всех оставить обиды,
Что собрала Вас вечером в пять!
Бизнес-вумен, железная леди…
 

Ведьма

 
Ах, значит, ведьма? Я и не скрывала, —
Не для тебя варила зелье! Впрок!
А ты взошел на мой порог устало,
Забрел на полуночный огонек.
 
 
А может быть на запах кофе шел ты, —
Такое зелье где еще найдешь?
И абажур луны в окошке желтый
Мне подсказал, что это ты идешь.
 
 
Нет, вещий кот молчал почти как рыба, —
Хоть бы мурлыкнул, что, мол, жди гостей!
А, может, не одобрил он мой выбор?
Да, ладно, не ревнивый Котофей!
 
 
Ты долго будешь подпирать пороги? —
Застыл словно почетный караул…
Надень-ка лучше тапочки на ноги,
И выбирай какой покрепче стул!
 
 
Ну, чем же я тебя околдовала? —
Да, кофе по-турецки был неплох…
Жаль, что луна под утро сплоховала,
А ты лучину запалить не смог.
 
 
А, впрочем и без света нам хватало
И ласк, и ароматов, и тепла…
Когда с рассветом ты заснул устало,
Тебя я, засыпая, обняла.
 
 
Ах, значит, ведьма? Горько и обидно,
Ведь ты в любви полночи клялся мне…
Уходишь? А спросить дорогу стыдно?
Ну, что же… Полетаем на метле?
 

Весна придет!

 
А звезда, сорвавшись, кувыркается,
Искрой рассекая небосвод…
И тебе сквозь слезы улыбаюсь я —
Загадала, что нам повезет!
 
 
Повезет, ну, что ты, милый, кривишься!
Нам и так уж сколько не везло…
Может ты ко мне чуток подвинешься
И обнимешь всем чертям назло.
 
 
Позабудь на миг про неурядицы,
Кризисы, погоду и прогноз…
Видишь, я пришла в нарядном платьице,
В ореоле ароматов роз!
 
 
Ведь весна придет на нашу улицу…
Что ты, не замерзла я ничуть!
Так что, милый, ну-ка хватит хмуриться,
И проблемы разом все забудь!
 
 
Можешь приобнять меня за талию,
Пиджачок на плечи мне набрось…
Что, ты не меня ждешь, а Наталию,
А с тобою мы, выходит врозь?!
 
 
Руки убери свои бесстыжие!
Эх, назад желанье не вернешь…
Все они такие, эти, рыжие,
А ведь ты мне нравился, Сереж!
 
 
А звезда, сорвавшись, кувыркается,
Искрой рассекая небосвод…
Но сквозь слезы грустно улыбаюсь я —
Загадала, что весна придет!
 

Вечер с каркаде

 
Плачет дождик за окошком,
И я с ним грущу немножко.
Отзовись!
Знай, мне ничего не надо,
Лишь был любимый рядом
На всю жизнь.
Припев:
Чашку каркаде наполню,
И тебя при этом вспомню,
Мой родной…
Красные цветы всплывают,
Где любимый мой не знаю —
Не со мной!
 
 
Пусть глаза на мокром месте,
Снова мы с тобою вместе.
Где же ты?
А на улице все слякоть,
Я давно устала плакать…
И грустить!
Я б хотела улыбнуться…
Ароматный чай на блюдце,
Красный чай.
В воздухе парок витает,
Каркаде любил ты, – знаю.
Отвечай!
Припев.
 

Вечерний «Матиз»

 
Сумерки сгустились незаметно,
Тормознула – слепит дальний свет.
Не спешит домой с работы Светка.
Да к кому спешить – любимых нет!
 
 
Как то не сложилось: дом, работа…
Мостик между ними проложить.
А менять чего-то не охота,
Все в порядке не о чем тужить!
 
 
Напрочь дни съедаются работой
Год за годом уж который год.
Тридцать три исполнилось всего-то…
Века треть! А что же завтра ждет?
 
 
Да, чуть не забыла Тимофея —
Вот кто понимает, любит, ждет,
Когда Светка сказочною феей
Наконец домой уже придет!
 
 
Он ворчать не будет: «Где ты была?»
И ругаться так, что свет туши…
Он вообще-то парень очень милый,
Жаль, улыбка прячется в усы!
 
 
Развернуть «Матиз» на перекрестке,
Взять, на зло заботам замутить…
Не смогу, ведь утром на работку,
Тимке надо «Вискас» прикупить!
 
 
Сумерки сгустились незаметно,
У подъезда гасит свет «Матиз».
А на подоконнике кот бедный
Смотрит на хозяйку сверху вниз
 

Вишня в терновнике

 
Может сорт быть Зимней вишнею,
Иль характер, иль судьба?
Я любовь считала лишнею,
А теперь ее раба!
 
 
Этот тёрн набил оскомину —
Стоек и неприхотлив,
И хотя при этом скромен он,
Но по-своему красив!
 
 
Восхищен цветами белыми,
Ароматом опьянен…
Что такого мы наделали,
Коль завял в печали он?
 
 
Отцвела, бутоны сбросила —
Лег на землю пустоцвет.
И не жду напрасно осень я,
Коль плодов, похоже, нет!
 
 
Толь на солнце перегрелася
Иль морозец прихватил?
Видно зря в фату оделась я —
Разве ж он о том просил?
 
 
Что за лето непутевое? —
Гладит солнышко листву.
Но дрожу от ветра снова я
Как зимою наяву.
 
 
Может сорт быть Зимней вишнею,
Иль характер, иль судьба?
Я любовь считала лишнею,
А теперь ее раба!
 

Возвращайся!

 
Вновь на пороге осень, —
Пасмурным стал рассвет.
Где тебя черти носят
Вот уже столько лет?!
 
 
Всё-то я понимаю:
«Прежде всего дела!»
Но, по ночам вздыхаю —
Снова я зря ждала…
 
 
Плавают свето-тени,
Отблеск свечи живой.
Буду лепить пельмени
Я тебе день-деньской.
 
 
Слёзы, смочив подушку,
Смоют твои черты,
В сторону постирушку!
Где, мой хороший, ты?!
 
 
Будь ты хоть под Парижем,
Может быть позвонишь?
Я задохнусь, услышав:
«Как ты живёшь, Малыш?»
 

Воротничок

 
Дорогой, ты был великолепен!
Ты уже уходишь? Погоди…
Ну, чего тебя ждет дома в склепе?
Поцелую и тогда иди!
Я тебя поцеловала в губы,
Позже – в отложной воротничок…
Ну, какой же, милый ты мой, глупый,
А точнее – просто дурачок!
 
 
Ты в полночном сумраке светился,
Затмевая звезды и луну…
И домой к жене таким явился,
Чем слегка шокировал жену!
А когда опомнился немного,
Знаю я – ты не умеешь врать,
То запел буквально от порога,
Что в трамвае, мол, ни сесть, ни встать…
 
 
А она не слушала, рыдая,
Чепчики бросая в ридикюль.
Видно холода бывают в мае…
Впрочем, уже точно был июль!
Дверь захлопнув пушечных дуплетом,
Дверцы шкафа так не затворив,
Удалилась безнадежно в лето…
В шкаф пустой сорочку водрузил.
 
 
В прачечной, быть может, отстирают,
Иль подруга отскребет свой грех…
В комнате один сижу, вздыхаю,
Что, похоже, я несчастней всех.
Дорогой мой, ты великолепен!
Что ж мы на пороге? Проходи!
Ты на волю вырвался из склепа?
Батничек свой в стирку поклади
 

Воспоминание о танго

 
В кафе, где столики вдоль рампы,
Где пальма в кадке у окна,
Где словно свечи тлели лампы
В аккордах румбы или самбы
Вдруг тишина… вдруг тишина…
Ты оторвал себя от клавиш
С улыбкой подошел ко мне.
Спросил: «Ты танго мне подаришь?»
За клавесин сел твой товарищ, —
Мы танцевали… как во сне…
Припев:
Танго, волшебный танец наших грез.
Танго, дыханье юности принес.
Танго, вновь вижу блеск любимых глаз.
Танго, танго, танго, для нас.
 
 
Мы в танце медленно кружили,
Точней Земля кружила нас.
С тобой о чем-то мы шутили,
Друг другу мы себя дарили…
Сиянье глаз… обрывки фраз…
Прошли года, но столь же живо
Грущу подробности храня
Совсем как плачущая ива,
Как ты любил меня красиво,
А может… танго… и меня…
 

Высокое синее небо…

 
Высокое синее небо,
Что он любил так горячо…
Суметь удержать его мне бы,
Уткнувшись до боли в плечо!
 
 
Но он улыбнулся: «Чего ты…»
Обнял, поцелуй подарил…
Сказал, что приехав с работы,
С дочуркой пойдет в «Детский мир».
 
 
А в небе туманилось солнце,
Видать надвигалась гроза…
И он, бросив взгляд на оконце,
Сказал мне: «Волнуешься зря!
 
 
Похоже, отменят полеты,
Учить остается матчасть…
И будут скучать самолеты,
Когда налетаешься всласть!»
 
 
Уехал. А время тянулось
Так медленно, словно впервой.
Дочурка от грома проснулась —
Гроза надвигалась стеной.
 
 
– А папка? А папка приедет,
Он куклу тебе обещал…
Смотри, за окном солнце светит,
И дождик идти перестал.
 
 
Волненье делил с нею ветер —
Гроза-то прошла стороной!
А гром, что гремел на рассвете…
Лишь только б остался живой!
 
 
А дочка в слезах причитала:
– Где папка? Что он не идет…
С полетов она мужа ждала
Года. И теперь еще ждет.
 
 
Высокое синее небо,
Что он любил так горячо…
Суметь удержать его мне бы,
Уткнувшись до боли в плечо
 

Глупенький

 
Ну, что ты смотришь на меня как на икону?!
Не подойдет к такой иконе твой оклад!
Ну, выпей яду или же шагни с балкона…
Куда ты, глупенький? Вернись скорей назад!
Вернись назад! Я все прощу, понять сумею!
Прижму к груди и прогоню печали в ночь.
Тебя я лаской окружу и обогрею…
И только утром отпущу из сердца прочь!
 
 
Ну, что ты, глупенький, у стеночки ютишься?!
Ты обними меня, в объятиях сожми!
Быть может у меня таких в запасе тыщи…
Ну, что ты, глупенький, ведь мы с тобой одни!
Ты выпей водочки и будь чуть-чуть смелее!
Ну, не красней ты розой алою в ночи!
Да не стесняйся же ты так, целуй скорее…
Отдайся страсти и от радости кричи!
 
 
Ну, вот и все, мой дорогой, а ты боялся!
Жаль, сказка кончилась, растаяла как сон.
Забудь меня! На мой порог не возвращайся…
Зачем же ты опять про яд и про балкон?!
Ну, что ты смотришь на меня как на икону?!
Не подойдет к такой иконе твой оклад!
Ну, брось пить водку! И не прыгай вновь с балкона…
Хоть и второй этаж, сам будешь виноват!
 

Головокружение

 
Мне тепло от твоей улыбки,
А от взгляда бросает в жар!
Совершала порой я ошибки,
Окунувшись в любви угар.
 
 
Только встретились лед и пламень,
И волною сметен покой.
Так и капля ведь точит камень,
Превращая в песок порой.
 
 
И от шквала спасенья нету,
Вспышкой солнца встает рассвет!
И с орбиты сносит планету,
В первый раз за тысячу лет.
 
 
К горизонту летит твердь земная.
Не опишут всего слова…
От улыбки сошла с ума я.
Что ж так кружится голова!?
Мне тепло от твоей улыбки…
 

Горько!

 
«Горько!» – кричат наши друзья, и что-то так не сладко.
И шоколад сладкий горчит, и аромат цветов.
Помнишь, давно ты мне сказал, что я твоя загадка?
Вроде уже все разгадал и твой ответ готов…
 
 
Ты говоришь: «Да, я люблю…» На безымянном пальце
Давит слегка, греет теплом, солнцем кольцо горит.
В море любви нам повезло – встретились два скитальца,
Плыть собрались дальше вдвоем, только душа болит!
 
 
Я не хочу думать что зря мы заварили кашу!
Что-то горчит это вино, пеной укрыв бокал…
Слезы в глазах, словно туман прячет затею нашу,
И Мендельсон марш отыграв, всхлипнул и замолчал.
 
 
А в тишине бьется бокал. Ты говоришь: «На счастье!»
И я хочу верить тебе, в то, что не на беду!
И мы с тобой вместе идем. Шелест фаты и платья…
И на руках ты меня нес! Лучше сама пойду!
 
 
«Горько!» – кричат наши друзья, и что-то так не сладко.
И шоколад сладкий горчит как аромат любви.
Знаю сама, что в жизни путь редко бывает гладким,
Но в этот путь вместе с собой ты меня позови!
 

Господа академики…

 
Господа академики строгие,
Я ж Вас чтила со школьной скамьи!
Да, чего там… Вам верили многие,
Оказалось, что Вы не правы!
 
 
И над чем же Вы, братцы, работали —
Мясо вынули из колбасы,
Шоколадку из сои охота ли?!
Грустно мы опустили носы!
 
 
А Вы водку из нефти придумали,
Ваш коллайдер адронный запел!
Но гнетет меня мысль, или дума ли —
Кто ж того от науки хотел?!
 
 
Я ж хотела, чтоб все человечество,
И меня ждал счастливый удел.
Но сурово взирает Отечество:
«Ну, и мало ль чего кто хотел?!»
 
 
Технологии стали нанайскими
И расцвел парниковый эффект!
Стали жизни условия райскими,
Уточню только малый аспект:
 
 
Господа академики строгие,
Вы же делали все для людей?!
Только мы вымираем, убогие,
Как задумал заморский злодей!
 

Гофмаршалу!

 
Отменяю приемы до пятницы!
Не пускать ни гонцов, ни послов…
В шоке от королевы-проказницы
Подобрать Вы не можете слов!
Улыбаетесь Вы – будто тужитесь…
Ну, гофмаршал, расслабьтесь скорей!
Вы во славу короны ведь служите
И короны, заметьте, моей!
Припев:
Из мужчин Вы, что шутя гнут подковы,
Стран и женщин вершат судьбы подчас!
На руках меня носить Вы готовы,
И не сводите восторженных глаз…
 
 
Вот, опять сразу: Ваше Сиятельство…
Я сияю – такой мой удел!
А придворный художник, ваятель вон
Грусть в глазах моих запечатлел.
Но, позвольте, я все-таки женщина,
Королева – уж только потом…
Мой гофмаршал, не медля ответьте-ка:
Мой каприз кто исполнить готов?
Припев.
 
 
А слабо – бал на три дня с шутихами,
В полночь баню, да чтоб до утра…
Мой гофмаршал, представьте как лихо мы
Погуляем… Отступит хандра!
А верхом по морозному ельнику
До румянца, чтоб кровь с молоком…
А признайтесь, гофмаршал, затейником
У меня быть не так-то легко?
 

Грешница

 
Грешна я, падре… В том моя вина!
Но расскажи мне, кто сейчас не грешен?
Когда тоски накатит мутная волна,
Не до стихов поверь тогда уж, не до песен.
 
 
– На все четыре стороны катись! —
Ему сказала, распахнувши двери.
Шептала вслед ему: «Родной, остановись!»
Но не поверил он мне, падре, не поверил…
 
 
Уж на пороге: «Значит, я пошел?!»
– Ну, да, конечно, скатертью дорога…
Грешна я, падре! Усадить его б за стол,
Да говорить, что накопилось уже много
 
 
О том, что выпал долгожданный снег,
Все сложится, понятно, что не сразу…
А он совсем ушел! И в том, видать, мой грех,
Что не смогла произнести я эту фразу:
 
 
– Прости меня! Пускай я не права…
Но он, коль приглядеться, не правее!
Как тяжело порою выдавить слова,
Когда тоска стянулась как петля на шее.
 
 
Ах, падре, мне грехи не отпускай!
Пусть грех во мне останется, со мною…
Ведь знаешь, падре, на Земле возможен Рай,
Тот, что с любовью часто путают с земною!
 
 
Грешна! Кто не грешил, тот не любил!
А я любила, я счастливой была.
А тот, кто грех в ту ночь со мною разделил,
В любви мне клялся, что разлучит нас могила!
 
 
И вот уже у смертного одра
Я об одном лишь, падре, сожалела,
Что удержать любовь я просто не смогла,
Ну, а покаяться… а каяться, увы, не захотела!
 

Гуляй, Вася!

 
Умоляю, кроме смеха, ну, хоть раз будь человеком —
Мне ответь конкретно на вопрос:
– Мы же жили, не тужили – ели кашу, брагу пили…
Ну, кой черт тебя до нас принёс?
 
 
Ты пришёл уже под вечер. Романтические свечи
Одним махом выбросил в окно.
– Чтобы не было пожара! – Объяснил ты мне устало…
Полыхнуло чуть не все село.
 
 
Только ты не унимался, так к овчарке прикопался,
Объясняя, кто здесь верный страж,
Что она быстрее ветра пронеслась три километра
С ходу взмыла на второй этаж!
 
 
Ты ж, не выходя из роли почем зря крыл профитроли,
Мол полнят… И все их разом съел!
Я ответила: «Доколе? Что ж ты вечно не доволен?
Как же ты мне, Вася, надоел…»
 
 
Я сказала: «Гуляй, Вася», понимая, что опасен,
Но адреналин тёк через край!
Веста щёлкнула зубами, мол не стой ты между нами.
Лучше ты, Василий, утикай!
 
 
Он ушёл, роняя слезы. Его вид был страшно грозен.
Профитролей аромат за ним витал.
Прочь унёс свои признанья. Романтичного свиданья
Вот такой нелепый выдался финал
 

Давным-давно…

 
Давным-давно, ещё в начальной школе…
Не веришь, но была я влюблена.
Да, нет, ещё до гитариста Толи,
Пьянела от любви как от вина!
Мне горизонт застлала его стрижка,
Точней, нахально вылезший вихор…
С ума сводил меня красавец Мишка!
Тут мой вокал сменяет дружный хор:
Припев 1:
Мишка, Мишка, что ты за мальчишка?
Ты для всей продленки был Мишель…
Знать Амур тогда был трезв не слишком,
И стрела нашла другую цель!
 
 
Почему из пятого «в» класса
Под прицелом оказалась я?
Видно, завуч прав: «Любовь – зараза!»
А иммунитет подвёл меня…
Мишка рыжий, заслонивший карту,
В этот миг мне стал дороже всех!
Пересела я к нему за парту,
Вызвав у мальчишек дружный смех.
Припев 2:
Мишка-Мишка, это было слишком:
В классе громче всех смеялся ты!
Не поверишь, но легла так фишка —
Я вцепилась в Мишкины вихры…
 
 
От любви до ненависти, скажешь,
Шаг, от силы два. Ну, может, три…
Даже завуч был обескуражен:
– Ладно, Мишка… Но, Петрова, ты?
Так, родителей к директору обоих…
Марш с «Камчатки» к парте у доски!
Эти неприятности, не скрою,
Разрывали сердце на куски!
Припев 1.
 
 
Пить на брудершафт шампань из «Фанты»
Мишка, ты меня подговорил!
И глаза, краснея, прятал сам ты,
Когда флоксы с клумбы подарил…
И тот кактус… Правда, не до смеха —
Первая любовь всегда горчит…
Мишка, с той поры как ты уехал,
Даже завуч до сих пор молчит!
Припев 3:
Мишка, Мишка, где теперь ты? Как ты?
Не завяла первая любовь?
Как завял тот преогромный кактус,
Что нам оцарапал руки в кровь…
 

Две текилы с лаймом

 
Ты желаешь любовь в виде займа,
Хоть в кармане назрела дыра?
А пока две текилы с лаймом,
И еще разговор до утра…
 
 
А еще две затяжки Light-а,
Магнитолы тоскливый мотив.
Снова ты позвонишь в свой Брайтон,
Будешь врать, что любишь, что жив…
 
 
И опять захлестнет нас безумие,
Сплетя в узел в шелках простыней.
И ты снимешь с лица маску мумии,
И все мысли отбросишь о ней…
 
 
Ты отключишь рингтон телефона,
В дом со стоном войдет тишина.
И пускай эта ночь вне закона,
Но, быть может, святая она?
 
 
А пока две текилы с лаймом,
И на рану пореза соль…
Ты желаешь любовь в виде займа?
Налегке? Ну, так что ж… изволь!
 

Девочка и хулиган

 
Раньше я была примерной девочкой,
Но однажды Леха-хулиган
Заявил всем с фирменной издевочкой,
Что имеет гениальный план:
 
 
Что Танюха скоро перебесится,
Через месяц-два будет моей…
Только не случилось пары месяцев, —
Он под вечер у моих дверей
 
 
Поджидал, клочок бумаги тиская, —
Серый с тусклым штемпелем квадрат.
Напоследок угостил ирискою:
«Утром приходи в военкомат!»
 
 
И ревела я как ненормальная,
И два года обещала ждать…
А он подарил мне розу чайную, —
Не одну, а сразу целых пять!
 
 
Потянулись дни, недели, месяцы…
В письмах ни словечка про Афган!
«Танька, я вернусь и мы поженимся!» —
Писал Леха, бывший хулиган.
 
 
И вернулся… Ослепил медалями,
И пшеничными усами щекотал…
С той поры одной семьею стали мы,
Мне примерным мужем Леха стал!
 
 
Раньше была девочкой примерною
До ириски и букета роз,
До того, как в мальчугана скверного
Я влюбилась по уши всерьез