Два шпиля

Глава 3

Тёмная синева неба готовилась смениться ночной чернотой, сгустившиеся под сенью деревьев тени дышали прохладой. Роктар заканчивал наполнять корзину зелёными шишечками дай-плети, собирать которые нужно непременно на вечерней зорьке.

Стоял самый разгар мореходного времени года. Негостеприимные северные воды, изобилующие непредсказуемо меняющимися стремительными течениями, скрытыми под водой скалистыми грядами и коварными странствующими айсбергами не могли полностью отпугнуть мореплавателей. Северные пираты к острову синих гигантов захаживали регулярно; сейчас же кроме их крутобоких драккаров на якорь у южного побережья часто вставали изящные галеи купцов империи Йар. Многовесельные шлюпки доставляли на остров рабов, муку, сухари, специи, ткани, посуду, железные и стальные инструменты, оружие, утварь, а обратно уплывали тяжело загруженные свинцом, солью, тюленьим жиром, ворванью, китовым усом и моржовой костью.

Из года в год множество бухт и бухточек, на которые скалистыми, спускающимися прямо в волны гребнями разделялось всё восточное побережье острова, давали приют сотням тысяч морских котиков, тюленей и моржей, приплывающим сюда на брачный сезон. За считанные дни широкие галечные берега покрывались лоснящимися чёрными, бурыми и серыми тушами, и шум прибоя тонул в многоголосом хриплом реве дерущихся и спаривающихся животных. Гигантскими валунами среди них выделялись звероморжи, вдвое превосходящие размерами своих обычных сородичей. После нескольких дней гона звери исчезали в свинцовых волнах, чтобы уступить место второй, ещё более многочисленной волне. Третья волна была уже не столь обильна; её составляли более слабые животные, опоздавшие к первому и второму приплыву. Именно на них, по веками соблюдающемуся закону, синие гиганты и вели ежегодную охоту. Люди-рабы усеивали берег, свежуя и разделывая тысячи туш, растягивая для просушки и засаливая шкуры, наполняя бочки жиром и солониной. Отдельно обрабатывалась моржовая кость, представляющая основную меновую ценность; за клык звероморжа, длиной в человеческий рост, можно было купить дюжину рабов. На звероморжей гиганты охотились сами с помощью своих медведей.

После большой охоты наступало время китобоев, уходящих в море на небольших вельботах из тюленьих шкур. Бывало, что загарпуненный кит утаскивал вельбот далеко за пределы видимости, и он не возвращался более; иногда раненное животное бросалось на таран и ударом головы разносило вельбот в щепки. Но в основном мастерство китобоев, обучающихся с ранней юности, одерживало верх над дикой мощью подводного великана, и громадную тушу буксировали к берегу. Было время, когда Роктар удивлялся: почему китобои, отплыв от берега, не уходят в море, на свободу, к новым землям? Теперь он понимал, что шансов преодолеть тысячи миль бурлящих штормами волновых просторов на маленьких, беспарусных вельботах у людей, не умеющих ориентироваться в открытом океане и не имеющих запасов пресной воды, менее чем ничтожны. И всё же временами ему казалось, что сам он мог бы рискнуть…

Свобода всегда казалась Роктару прекрасной и непостижимой сказкой; жажда познать новую жизнь, новых людей, новые земли и возможности жила в нём с раннего детства. Белемир говорит, что свобода – осознанная, внутренняя потребность, и она нужна не всем и не всегда… Роктар раньше считал, что принял бы свободу на любых условиях, а сейчас вдруг понял, что не хочет покидать остров без Арии.

При воспоминании об Арии юноша в который раз почувствовал, как кровь приливает к щекам и ушам. Нечастые минуты телесной близости по-прежнему были исполнены для них того же душевного трепета и волнующей новизны; душой же и мыслями они, казалось, не расставались ни на миг.

Подхватив корзину, Роктар быстрым лёгким шагом двинулся по неприметным, петляющим тропкам сквозь быстро опускающуюся темноту. После охотничьего сезона синие гиганты отмечали праздники, посвящённые величию ушедших предков и возвышающие силу и мужество живущих ныне. В это время заключались нечастые для гигантов брачные союзы. Белемир как-то рассказал, что медленно, но неумолимо довлеющим над синекожими великанами проклятием уже несколько веков было то, что всё меньше и меньше рождалось у них детей, а среди родившихся всё меньше и меньше становилось девочек. Гиганты жили по три-четыре сотни лет, поэтому пока уменьшение их численности не слишком бросалось в глаза; однако каждая достигшая детородного возраста невеста становилась на острове причиной нешуточного соперничества.

Споры гигантов были отдельной историей. Когда вожди и старейшины кланов осознали опасность постепенного вымирания своей расы, они также поняли, что воевать друг с другом означает терять и без того редеющие ряды воинов, необходимых для постоянной борьбы с варлангами. С тех пор все конфликты, касающиеся разделения территории, спорных охотничьих владений либо оскорблений решались в поединках воинов-рабов. Каждый клан имел своих потомственных мастеров воинских искусств, воспитывающих поколения бойцов, которые проливали за своих хозяев в аренах-ямах. Со временем бои рабов стали не только средством решения спорных вопросов, но и просто зрелищем, возможностью пощекотать нервы и поиграть на ставках. Для рабов проводились свои турниры кулачных поединков, в которых могли участвовать все желающие; гиганты же наблюдали схватки на самых различных видах оружия в разнообразных вариантах. Бои проводились не реже одного раза в месяц; в основном для развлекательных поединков использовалось тупое либо вовсе деревянное оружие в сочетании с защитной одеждой. Это делало схватки более безопасными, хотя нередко такие потешные бои всё же заканчивались серьёзными увечьями, а иногда и смертью.

В смертельных схватках с настоящим оружием сходились избранные бойцы высокого класса мастерства. Такие бои проводились в обязательном порядке раз в году, в дни всеобщих праздников, а также в любое время при назревшем конфликте, требующем разрешения без пролития крови хозяев-гигантов.

Но за право жениться на вступивших в возраст синекожих красавицах гиганты соревновались сами: прыгали в длину и высоту, поднимали, носили и метали камни, боролись на руках и на выталкивание из круга.

После заключения своих брачных союзов синие гиганты разрешали жениться и рабам. Роктар надеялся, что на предстоящем празднике он тоже получит дозволение создать семью с Арией. Главное, что они будут вместе – а дальше он что-нибудь придумает. Юноша горячо верил, что их с Арией удел – свобода, и был исполнен решимости её добиться. Не зря же говорил Белемир, что главное – стремиться и совершенствоваться, а желаемый результат придёт сам, когда наступит на то своё время…

Увидев сквозь деревья отблески костра, Роктар улыбнулся, предчувствуя встречу с Арией. Днём она ходила к восточному побережью, относила заготовленные Белемиром эликсиры. Гиганты клана Теенг продавали их очень мало, и получали отличную цену; лишь некоторые торговцы с единственного на полушарии материка могли приобрести чудо-лекарства, и многие из них проделывали полный опасностей путь если и не только ради них, то в весьма значительной степени… Но сейчас Ария, уже, конечно, вернулась…

Но у костра сидел только Белемир. Внезапно сердце в груди Роктара пропустило удар, и он сбился с шага, ещё не понимая, почему вдруг навалилось предчувствие неотвратимой беды… Ведь ничего не могло случиться, Ария просто отлучилась… Или в хижину вошла… Но собаки, всегда встречающие Роктара радостным лаем, почему-то виновато жмутся к земле, пряча взгляд и смущённо виляя хвостами…

Белемир взгляд не прятал, смотрел твёрдо и прямо, как всегда, но именно в его глазах Роктар прочёл приговор всякой надежде.

Медленно подошёл, поставил корзину и сел на бревно, напротив учителя, на своё постоянное место. Он уже успел привыкнуть, что рядом сразу оказывается Ария, доверчиво устраивается под рукой, прислонившись щекой к груди.

– Что с ней?

Голос прозвучал глухо, слова вышли из горла, как кровь из пробитых лёгких.

– Её нет на острове, Роктар. – ответил Белемир. – Тахак продал её сегодня торговцам империи Йар.

И всё перестало иметь значение. Роктар молча и сосредоточенно разложил под навесом принесённые шишечки дай-плети, так же молча уселся на место, принял миску и стал есть, не ощущая не то, что вкуса – собственного тела, воздуха в лёгких, земли под ногами.

О случившемся Белемиру рассказала принёсшая продукты рабыня. Случайно увидевший Арию имперский торговец сразу положил на неё взгляд, уверяя, что она будет истинной жемчужиной в коллекции какого-то сенатора. Это услыхал Тахак. Он отвёл Арию в сторону и долго говорил с ней, под конец стал кричать, а затем в гневе схватил её, швырнул на землю и удалился на побережье. Когда Ария уже возвращалась в рощу, её встретили два молодых надсмотрщика, приятели Тахака. Арию связали, заткнули рот кляпом и унесли на берег, где её тут же отвезла на корабль специально подогнанная шлюпка. И корабль немедленно отплыл. А Тахак преподнёс своему отцу плату за рабыню – двух детёнышей зверобарсов в больших плетёных корзинах, самца и самку, для расплода. Таких зверей ни у кого из гигантов на острове ещё не было, так что нет сомнений в том, что хозяева похвалят и щедро отблагодарят баклака за удачную сделку. Да, клан Теенг старался поступать с рабами справедливо, но у Арии не осталось на острове ни родни, ни мужа, ни детей… Какая разница для безродной рабыни где жить и кому служить?..

Роктар продолжал сидеть долго после того, как догорели и медленно перестали светиться последние угольки. Тьма опустилась на рощу, заполнила душу и оплела чувства Роктара. Слёз не было, но отчаяния, как ни странно, не было тоже. Была боль, страшная боль, и была решимость.

– Думай, мальчик мой, думай хорошо. – сказал перед уходом в хижину Белемир. – Твой дух сейчас может сломаться или укрепиться; но и укрепившись, он может стать либо причиной будущего саморазрушения и смерти, либо инструментом совершенствования и оружием обретения свободы. Думай, Роктар… И слушай себя. Только себя.

Глава 4

Роктар продолжал выполнять наставление учителя и три дня спустя, когда смотрел, как на гладкие, вытертые ногами до блеска каменные плиты рабской боевой арены выходит Тахак. Роктар прислушивался к себе, пытаясь понять, что именно ждёт от настоящего момента, чего хочет достигнуть, как следует поступить – и не находил ответа. Видать, плохой он всё-таки ученик…

Тахак подвизался на арене, где проводились кулачные бои для зрителей-рабов уже второй год, и успел завоевать репутацию ловкого и беспощадного бойца. Он уже входил в число тех, кто выходит на арену по праву победителя многих поединков и вызывает всех желающих оспорить свой авторитет. Перед этим крепкий, как глыба, раб средних лет жёстко отделал по очереди троих смельчаков, и вновь ушёл гордым победителем. Сейчас настала очередь Тахака.

Роктар протолкнулся вперёд. В рабской арене не было сидячих мест, зрители рядами стояли на круто поднимающихся склонах круглой каменной чаши, упираясь подошвами в небрежно прорубленные круговые бороздки. Он спускался, откровенно не в силах окончательно понять, зачем это делает, но твёрдо зная, что жить иначе просто не сможет. «Я не стану отговаривать тебя, мальчик, – сказал накануне Белемир, – но я отношусь к тебе, как к сыну, и мой долг – предупредить тебя о том, что мне известно совершенно точно. Запомни, что месть ещё ни одному человеку не вернула утраченное счастье. Никому и никогда.» Но она может хоть немного успокоить душу, примирить меня с самим собой, ответил тогда Роктар, ты сам учишь, что внутреннее равновесие и своё собственное отношение к себе гораздо важнее любых внешних проявлений и мнений. Разве не так? «Всё так, – печально кивнул целитель, – просто, поверь, есть много способов достичь этого равновесия… Но я знаю, что не весь опыт можно передать, сколь бы великим не был учитель и талантлив ученик. Некоторые моменты человек должен пережить сам и самостоятельно сделать выводы. У тебя впереди свой путь, мальчик… И тебе по нему идти.»

– Явился, щенок? – прошипел Тахак. – А ведь я тебя ждал, знал, что ты придёшь!

Роктар молча сделал несколько шагов по каменным плитам арены, ощущая, как меняется настроение зрителей.

Развлекательные кулачные поединки для рабов посещались практически всеми незанятыми срочной и обязательной работой мужчинами и изрядной частью женщин. Это было одно из не столь уж многих доступных развлечений, а также возможность сыграть на ставках на немудрёные, специально выделяющиеся для этого призы – одежду, обувь, нехитрые украшения… Поэтому зрители азартно следили за всеми перипетиями схваток, увлечённо обсуждали силу и умение признанных бойцов и возможности претендентов, яростно болели и, не стесняясь, выражали чувства громким ором, свистом, аплодисментами и ругательствами.

Но сейчас, при виде оказавшихся в каменном кругу противников, шум толпы резко пошёл на убыль, и, постепенно, практически утих совсем. Многие были в курсе того, что случилось между этими двумя, а тем, кто ещё не знал, тут же быстро всё объясняли сведущие соседи. Боковым зрением Роктар увидел, как напрягся и нахмурился старшина надсмотрщиков, отец Тахака, стоящий в окружении собратьев по ремеслу на почётном южном склоне арены, который был вырублен ровными террасными площадками.

– Я думал, ты сразу прибежишь, чтобы в горло мне вцепиться за свою потаскуху, – продолжал Тахак, и в наступающей тишине его слова уже достигали слуха многих зрителей, – но ты, видно, слабак! Только сейчас решился, чтоб всё, значит, по закону… Наказания испугался, щенок! Ну, ты и так у меня схлопочешь, не сомневайся.

Баклак явно намеревался вмешаться и предотвратить бой, он решительно шагнул вперёд, открывая рот, но другие старшины придержали его, в чём-то убеждая. Он слушал, недовольно мотая головой, щуря и без того узкие глаза, досадливо кривя губы под тонкой полоской чёрных усов. Старшины были, вроде бы, правы – лучше дать посчитаться сейчас, в честном поединке по правилам, под присмотром судьи, на глазах у всего народа, чем ожидать убийства и, возможно, побега или бунта. Всё так… но…

Тем временем судья, немолодой, но крупный и увитый мощными мускулами мужчина, старшина кузнецов, подошёл к противникам, и тишина стала почти абсолютной.

– В глаза пальцами не тыкать, зубы в ход не пускать, в позвоночник локтями и коленями не бить, шею не скручивать, – громко произнёс он, – слушать мои команды, если скажу – сразу расходиться! Ясно?

– Ясно, ясно, давай уж! – нетерпеливо бросил Тахак. Роктар, не сводя глаз с противника, лишь молча кивнул головой.

– Начинайте! – махнул рукой судья и быстро отступил прочь.

Тахак провёл уже довольно много поединков, и стал вполне опытным и опасным кулачным бойцом. Он был мускулистым и сильным, но главным своим козырем считал безжалостность и быстроту, а также ловкость и гибкость. Надсмотрщик двинулся вперёд, подпрыгивая и пританцовывая, играя телом, раскачиваясь из стороны в сторону, сбивая противника с толку, мешая предугадать следующее движение; внезапно прыгнул, оторвал от камней ногу, словно для удара – и тут же поставил, одновременно бросая руки в россыпи хлёстких ударов. Нападал, не давая опомниться, бил с обеих рук, в голову и туловище, пинал ногами в живот и пах – так он, не дав толком и проявить себя, забивал противников гораздо крупнее и опытнее. Но сейчас что-то шло не так. Он не попадал. Совсем.

Белемир не учил Роктара драться, но каждодневные занятия со старым целителем научили юношу знать, чувствовать и понимать собственное тело, а также собирать в нужный миг все необходимые его качества и бросать их на достижение цели. С первого мгновения боя он понял, что чувствует, видит наперёд каждое движение Тахака. Оставалось лишь неторопливо сдвигаться, пропуская удары мимо себя, иногда подставляя под них руки. Тахак уже проиграл, проиграл в тот самый миг, как напал, но ещё не понял этого; переводил дух, вновь бросался вперёд, сыпал ударами, пытался хватать, бороться, терял дыхание и силы. Роктар отступал, кружил, заходил за спину противника, ощущая свою абсолютную власть над этим человеком; ему казалось, что силы, покидающие Тахака, вливаются в его жилы. Он понял, что не хочет даже его бить…

Зрители постепенно оживились, поднялся всеобщий гвалт. Тахак, не помня себя от бешенства, рвался вперёд, ему казалось, что все смеются над его беспомощностью. Судья посматривал на баклака, тот нервно крутил головой, разминая шею, но оснований для остановки боя не было…

– Что, сучонок, боишься схватиться грудь на грудь? – задыхаясь, страшно просипел Тахак. – Иди сюда, щенок, дерись честно, как мужчина! Невесту захотел? Твоя невеста скоро будет лежать под тем, под кем прикажут! И ногами от удовольствия дрыгать! Понял?!

И тихий алый свет полыхнул жарким всполохом…

Мало кто смог разглядеть движение Роктара – шаг навстречу и чуть в сторону, за плечо, короткое движение кулака сбоку к виску. Колени Тахака стукнулись о каменные плиты арены. Он смотрел на противника – но жизнь уже уходила из этого взгляда, руки дёрнулись и вновь бессильно повисли. В накрывшей арену гробовой тишине Тахак медленно повалился вперёд, ударившись о камни лицом с так и не закрывшимися глазами…

Глава 5

– Выходи! – рявкнул надсмотрщик. Роктар, пригнув голову, шагнул в низкий проём и остановился, щуря глаза. День выдался ясным, а светильник из фитилька, опущенного в плошку с тюленьим жиром, надсмотрщики в карцере «забывали» зажечь, так что за двое суток Роктар успел отвыкнуть от света. Лишь тьма, могильный, постепенно забирающийся внутрь костей холод каменного мешка и мысли. Уж для чего-чего, а для размышлений времени хватило, и Роктар в полной мере осознал правдивость слов Белемира. Смерть ненавистного прежде Тахака лишь сделала более пронзительным и беспощадным осознание того, что Ария для него потеряна. Навсегда.

И всё же Роктар был практически уверен в том, что будь у него возможность вернуться на два дня назад, он всё равно поступил бы точно так же. Вышел бы на поединок, а там… не нужно было Тахаку говорить то, что он сказал. Слова – не ветер. Словам человек сам хозяин, за них надо отвечать.

Было бы бравадой утверждать, что на своё будущее Роктару уже стало наплевать. Нет, конечно. И страшно было, и умирать не хотелось. Но он считал себя правым, а потому ни на миг не задумался о том, что следует просить пощады, взывать к справедливости хозяев, объяснять что-то про себя, Арию и Тахака. Тем более не станет он лгать, что убил юного надсмотрщика случайно. Пусть будет то, что будет.

Внезапно Роктара пронзило воспоминание о странном сне, привидевшемся ему во время полудрёмы-полубреда в каменном ледяном мешке. Ему открылся вид на небольшую долину, окружённую сизыми и бурыми остроконечными скалами; белоснежные шапки нетающих снегов и искрящиеся ледники словно плыли в пронзительной синеве безоблачного неба. Густо-белые языки тумана ползли на долину из узких ущелий, подчёркивая изумрудную зелень буйных, переливающихся волнами трав. А в самой середине долины высились два гигантских каменных шпиля, стремящиеся в небеса. Исполины стояли всего в паре шагов друг от друга, и между ними так же весело зеленела трава, но в обе стороны от столбов огромными правильными овалами расходились две мёртвые, лишённые растительности зоны. В одной голая земля растрескалась от жара, и воздух дрожал и плыл над ней, словно над костром в солнечный день; в другой землю сковал лютый мороз, и искры колючего инея сверкали на сколах и краях трещин…

И вот что странно: сейчас Роктар был уверен, что видел этот же сон уже много раз, с самого детства, но, просыпаясь, раньше он его тотчас же забывал. Откуда взялась такая уверенность, он понять, разумеется, не мог.      Полудюжина надсмотрщиков расступилась по обе стороны каменной площадки перед железной дверью карцера, а прямо перед юным рабом в грозном величии замер Таанг-Баар, самый могущественный ныне воин клана Теенг. Хотя формально главой клана считался его отец, на деле он уже давно практически во всех важных вопросах доверял разбираться старшему сыну.

Роктар бестрепетно поднял взгляд навстречу глазам хозяина-гиганта.

Могуч был Таанг-Баар, могуч и дико, варварски прекрасен. Бугры мощных, рельефных мышц при каждом движении играли и перекатывались под ярко-синей кожей, на лице, словно высеченном из скалы резкими, но умелыми ударами рубила, горели под разлётом густых бровей глаза цвета тёмной меди. Буйная грива иссиня-чёрных волос спадала на спину, почти скрывая под собой плащ из тюленьих шкур. Кроме плаща лишь набедренную повязку и меховые сапоги-чуни носил гигант, да ещё браслеты из простого железа кольцами охватывали предплечья рук, свободно опирающихся на поставленную перед собой секиру.

Четыре громадных белых медведя полукольцом стояли позади хозяина, сверкая под солнцем полированными узорчатыми пластинами и шипами лат, прикрывающих голову, грудь и загривок. Роктар сразу узнал того, который был ранен в схватке с варлангом десять лет назад, благодаря чему он и Ария попали к Белемиру… Он и Ария…

– На колени, раб! – крикнул надсмотрщик. Роктар даже не посмотрел на него, стал твёрже, шире распрямив ноги, стараясь таить дрожь, сотрясающую скованное лютым холодом стылого камня тело. Пусть гигант сам прикажет… Надсмотрщик двинулся было к нему, берясь за дубинку, но гигант остановил его, мотнув головой.

– Говори, баклак. – коротко велел он старшине надсмотрщиков. Тот шагнул вперёд, темнея лицом при виде убийцы сына.

– Господин, этот раб убил надсмотрщика, твоего раба, моего сына Тахака. Позволь наказать его согласно закону.

Согласно закону, убийцу надсмотрщика следовало приковать к скале и поливать ледяной океанской водой, пока не остановиться дыхание. Роктар стиснул зубы, призывая всю свою гордость и мужество. Он убил Тахака за Арию, и во её же имя не станет унижаться.

– Как это произошло? – сдвинув брови, спросил Таанг-Баар. Баклак замялся, переступил с ноги на ногу.

– Они дрались на арене, господин. – наконец нехотя ответил он.

Гигант недоумённо поднял брови. Кулачные бои на рабской арене – дело добровольное, смертельные случаи в них достаточно редко, но всё же бывают…

– Он нарушил правила, не выполнил приказа судьи? – спросил Таанг-Баар.

– Нет, господин, – заторопился баклак, – но выслушай меня! Он убил специально, из мести! Он давно таит зло на моего сына!

– Объясни! – раздражённо потребовал гигант. Вожак своры Хуург, ощутив гнев хозяина, оскалил громадные клыки, остальные медведи тоже зашевелились, бряцая латами.

– Позволь говорить мне, господин! – раздался неожиданный голос.

На площадку, опираясь на привычный посох, шагнул Белемир. Взгляд его скользнул по Роктару, и он ощутил прилив сил и мужества, словно учитель передал ему часть своей энергии.

– Говори! – приказал гигант.

– Дело в том, – начал целитель, не обращая внимания на гнев старшины надсмотрщиков, – что этот юноша – мой ученик. Ты помнишь, что десять лет назад отдал его мне в помощники, его и ещё одну девочку, Арию. Так вот, он и та девочка, ставшая девушкой, собирались просить позволения жениться на нынешнем празднике. Но, на беду, сыну баклака, покойному Тахаку, тоже нравилась Ария. Он неоднократно оказывал ей знаки внимания, и порой бывал чрезмерно назойлив и груб…

– Не смей оскорблять моего мёртвого сына! – взревел баклак, но гигант остановил его коротким жестом. Хуург выдвинулся вперёд, скребя когтями по камнях, оглядывая всех маленькими злыми глазами.

– Но девушка сделала свой выбор в пользу этого юноши, Роктара. – продолжал целитель. – И тогда Тахак, потеряв голову от неразделённой любви, поступил вопреки закону: без вашего позволения обменял девушку на детёнышей зверобарсов…

– Это так? – хмурясь, спросил Таанг-Баар. Баклак побагровел.

– Они не были женаты, господин! – заявил он. – У девчонки не было никакой родни, так что закон не был нарушен. Мой сын хотел доставить радость своим господам, ведь зверобарсы…

– Но твой сын знал, что эта девушка хочет замуж за моего раба? – загремел Таанг-Баар. – Знал или нет?

– Этого нельзя утверждать наверняка, господин. – запинаясь, выдавил баклак.

– А что скажешь ты? – гигант указал на Роктара огромной секирой, словно прутиком.

– Мы с Арией любили друг друга. – ответил Роктар. Он не стал говорить ничего ни о Тахаке, ни о бое, и ощутил одобрение Белемира… и неожиданно Таанг-Баара.

Гигант задумался. Ситуация вышла неоднозначная, а клан Теенг славился справедливым отношением к рабам, предотвращающим недовольства и бунты. С одной стороны, раба можно понять, с другой… простить намеренное убийство надсмотрщика, по какой бы то ни было причине… У рабов всегда есть возможность обратиться за правым судом к хозяевам, нельзя допускать, чтобы у них возникали мысли о возможном самосуде.

Но Таанг-Баар был воином, и хотя его предки поколениями вытравливали любые проявления воинственности в душах людей-рабов, этот юноша был ему симпатичен. Он – мужчина, несмотря на то, что ещё почти ребёнок, к тому же раб. Как же поступить?

В принципе, бой есть бой, и наверняка нельзя сказать, что убийство было преднамеренным. Однако все рабы в курсе событий, и разговоры обязательно пойдут…

И тут в суд вновь вмешался сторонний человек.

– Разреши сказать мне, господин!

Взоры всех обратились к пожилому мужчине среднего роста, широкоплечему и жилистому, в простой лёгкой одежде. Никто не заметил, как он подошёл… кроме, разве что, Белемира. Роктару показалось, что учитель при появлении этого человека вздохнул облегчённо.

Роктар знал этого раба. Бранибор, мастер науки боя, воспитывающий лучших воинов для клана Теенг. В каждом его движении, взгляде глубоко сидящих карих глаз, даже в неброской мимике загорелого худощавого лица ощущалась уверенная сила.

Таанг-Баар согласно кивнул.

– Я наблюдал вчера за поединком, – сказал Бранибор, – позволь мне забрать этого юношу. У него отличные задатки, и я обещаю, что через несколько лет воспитаю из него нового грозного бойца для защиты чести и интересов клана Теенг в смертельных поединках на кровавых аренах.

Роктар глубоко вздохнул. В поединщики клана Теенг отбирали привезённых в рабство умелых воинов, молодых рабов и даже ещё мальчишек лишь по их согласию; в принципе, недостатка в желающих не было, наоборот, многих отсеивали в результате жёстких испытаний. У него, похоже, выбора не будет – вряд ли убийство надсмотрщика будет прощено, что бы ни говорил Белемир, и о чём бы ни задумывался Таанг-Баар… Но что в этом плохого? Он станет бойцом, обретёт силу – а всё обретённое, как учил Белемир, можно обращать для достижения своей цели. А цель – свобода! Но что скажет Таанг-Баар?

– Ты говоришь, баклак, – произнёс гигант, – что нельзя наверняка утверждать, что Тахак знал о любви Роктара и Арии, хотя о ней, как вижу, было известно многим. И, в то же время, наверняка утверждаешь, что Тахак был убит намеренно, хотя гибель в кулачном бою дело не столь уж и необычное…

Баклак засопел, потупив горящий взгляд.

– Забирай парня! – кивнул гигант Бранибору. – Рассчитываю через несколько лет увидеть его в смертельных поединках – разумеется, в качестве победителя.