Обезьяна с гранатой

2

Сигнал раздался во время ужина. На виртуальном экране возник и заморгал номер абонента, запрашивающего связь. Ник и Сергей, не сговариваясь, переглянулись. Вызов от наблюдателя означал головную боль – возможно, длительную.

– Это Бар, – сказал Сергей.

– Соедини! – велел Ник, с сожалением отодвигая тарелку с рыбной пастой.

Сергей сделал жест пальцем. Перед кураторами возникло морщинистое лицо посла Киенны в герцогстве Бар графа де Трегье.

– Ситуация номер тринадцать, пункт один, – доложил граф на чистом русском языке.

– Здравствуйте, Геннадий Андреевич! – улыбнулся Сергей.

– И вам доброго здоровья! – буркнул граф.

– Что случилось?

– Государственный переворот.

– Когда произошел?

– Ожидаю завтра.

– Отчет выслали? – спросил Ник, кося взглядом на оставленную тарелку.

– Разумеется! – нахмурился старик. – Я на Гее сорок третий год и порядок знаю. Потом прочтете. Нужно обсудить.

– Извините! – сказал Сергей, укоризненно глянув на американца. Наблюдатель имеет право связаться с кураторами в любое время. Другое дело, что они этим не злоупотребляют. Если дядя Гена решился, значит, дела серьезные.

– Излагайте! – вздохнул Ник.

– В столицу прибыл Рейнольдс де Бюи, в прошлом офицер гвардии, владелец баронства в Южном Приграничье. Весной он выиграл войну с норгами. Заставил тех откочевать, чего прежде не удавалось. В ходе набега барон потерял жену. Обстоятельства войны неизвестны, но есть основания полагать: барон расправился с кочевниками с запредельной жестокостью.

– Твою мать! – прошептал Сергей.

– По прибытии барона вызвали во дворец. Он был обласкан герцогиней, которая пообещала Рейнольдсу графство Эно. По завершении приема барона пригласили на приватную аудиенцию, где он и пребывает по сей час. Думаю, что до утра.

Сергей забегал пальцами по виртуальной клавиатуре. На экране возникли портреты и резюме из предыдущих отчетов. Лицо де Бюи компьютер вытащил из съемки, отосланной наблюдателем только что. Кураторы какое-то время вглядывались. «Волк! – подумал Сергей. – Такой зарежет – и глазом не моргнет!»

– Элеонора готовит переворот. Она занялась этим два года назад – сразу по смерти мужа. Вербовала преданных, устраняла неугодных. Казнены сподвижники герцога, самые стойкие и влиятельные. Обвинение стандартное: покушение на жизнь герцогини. Земли и титулы розданы приближенным, главным образом из худородных дворян. Каждый предварительно прошел через спальню герцогини.

Ник скривился.

– У нее все готово. Дело за малым – устранением наследницы. Элеонора не решается на этот шаг, опасаясь бунта знати. Небезосновательно. Часть сподвижников Родгера под предводительством графа Готарда заперлись в Дурге и не повинуются Бару. За ними могут последовать другие. Следовало скомпрометировать наследницу. Выход нашли. Использован слух, что Алэйне – лесбиянка. В религиозном герцогстве, каким является Бар, это – преступление.

– Слух – клевета или правда? – спросил Ник.

Наблюдатель замялся.

– Боюсь, что правда, – ответил, вздохнув.

Ник поморщился.

– Элеоноре не хватало исполнителя, – продолжил граф. – Смерть наследницы следует подать под нужным соусом. Если убьет дворянин, возмущенный развратом Алэйне, к тому же популярный у народа и знати… Такого долго искали и нашли.

– Де Бюи? – спросил Сергей.

– Идеальная кандидатура. Любимец гвардии и покойного герцога, незнатного происхождения, но уважаемый знатью. Победа над норгами принесла ему славу, гибель жены – сочувствие. Такой вправе судить и наказывать. Элеонора сделала верный выбор.

– Он согласится? – спросил Ник.

– Барон известен, как человек чести. Но…

– Что? – спросил Ник.

– Слишком заманчиво! Эно – богатейшее графство.

– Вы говорили с Рейнольдсом?

– К отчету приложена видеозапись. Предупредил, как мог. Но у герцогини мощный аргумент. Если барон откажется, ему предложат супружество.

– То есть герцогство! – присвистнул Сергей.

– Против этого трудно устоять. Элеонора торопится: через месяц наследница станет взрослой. Регентшу отстранят, и есть основания полагать, что отправят на плаху. Алэйне ненавидит мачеху. Герцогиня готова на все. Станет барон ее мужем или тихо скончается после убийства наследницы – в конечном счете, не важно. Мавр сделает свое дело…

– Вы знаете это наверняка? – спросил Ник.

– У меня нет камер в спальне герцогини, – вздохнул граф, – их там трудно установить. Рейнольдс сейчас в спальне.

– А Киенна? – встрял Сергей.

– Не станет вмешиваться. Королю не понравится смерть Алэйне – та приходится ему двоюродной племянницей по линии жены. Но войны не будет: империя не оправилась от прошлой. Так сказал Хорхе. Киенне от Бара нужна лояльность, Элеонора ее обеспечит. Тем дело и кончится.

– Ваши предложения? – спросил Ник.

– Вывезти Алэйне в Киенну. Получим повод для давления на Бар. Наследница герцогства в метрополии – это очень убедительно.

– Как планируете осуществить?

– У меня есть верные люди. Выведем из дворца и переправим.

– До Киенны – двести пятьдесят лье или тысяча километров. Три недели пути. Вас нагонят и убьют.

– Используем флаер.

– Раскроем аборигенам тайну Миссии? Вы в своем уме?

– Алэйне можно усыпить.

– А что скажем, когда проснется? Как объяснить мгновенное перемещение? Тем более, что она женщина и от природы любопытна. Хотите или нет, но секрет придется раскрыть.

– Рано или поздно его узнают, – вздохнул де Трегье. – Аборигены – люди сметливые.

– Вы помните, чем это кончилось на заре Миссии? – Ник поджал губы. – Аснемская резня. Погиб наблюдатель и две тысячи аборигенов. Графство на полвека погрузилось во мрак. Тогда списали на нечистую силу. Киенна – просвещенное королевство, в ней не получится. Наблюдателей станут искать, требовать от них оружие, в случае отказа – уничтожать. Хотите поставить Миссию под удар? Из-за какой-то девчонки, к тому же лесбиянки? Этих переворотов на Гее по десятку в год! Действовать запрещаю! Конец связи!

Ник щелкнул пальцами, лицо графа пропало с экрана. Американец вернулся к столу и придвинул тарелку.

«Сволочь! – подумал Сергей. – Зачем так? Он тебе в деды годится! Посидел бы там сам, посмотрел, как людей режут… Геннадий Андреевич эту девочку на руках носил – видео есть. Мормон хренов! Лесбиянка ему не по нраву! Давно парады геев устраивали? Спохватились, когда те пробрались во власть и устроили апокалипсис. Тогда вспомнили про Содом и Гоморру…»

Вслух этого Сергей говорить не стал.

– Отдохну! – сказал, вставая.

Ник молча кивнул – смена напарника кончилась. Сергей перебрался к себе в отсек и включил комп. Пролистал историю Миссии, вздохнул. Неприятно признаваться, но американец прав. Кроме Аснема, были другие инциденты. В одном королевстве наблюдатель вмешался в политику – активно и неумело. Король велел «умника» проучить. Королевская стража не придумала ничего лучшего, как окружить дом землянина и стрелять из луков по окнам. Убили двух слуг и лучшего друга хозяина. Наблюдатель, рассвирепев, вытащил из тайника оружие. На беду, спутник летел стороной, и ЧП углядели не сразу. Когда явились спасатели, королевский дворец пылал. Наблюдателя нашли в столовой, где он делал из королька шашлык. Голова правителя красовалась на блюде, а тело обезумевший землянин шинковал мечом. После этого случая у наблюдателей изъяли оружие и запретили возвращаться на Землю. Ученые, готовые обосновать все, что закажут, заявили: Гея необратимо меняет психику. У землян пробуждается агрессивность и неудержимая страсть к насилию…

«Эти чертовы янки всегда в теме, – подумал Сергей. – Инструкции знают до буквы, поступают строго по правилам, поэтому старшим в экипаже Ник, а не ты. Только все равно не по-людски!»

Сергей выключил комп и лег на койку.

…С ядерного взрыва и началось. То, о чем предупреждали, свершилось в Вашингтоне. Страна, ошалев от политкорректности, избрала президентом демократа-гея. Сев в Белом Доме, тот о политкорректности забыл. Ключевые посты раздал своим. «Голубые» и «розовые» стали прессовать мир. Критерием лояльности служило отношение к геям. С Западной Европой разобрались быстро – «натуралов» там задавили быстро и жестко. Россию и союзные с ней страны не тронули – побоялись. Полезли к арабам. Приверженцы ислама требование принять законы об однополых браках с возмущением отвергли. Из Вашингтона раздался рык. К берегам Азии и Африки потянулись авианосцы – вразумлять. Разноцветная администрация даже не задумалась: нужно ли это США?

Где смертники добыли заряд, узнать не удалось. Грешили на Пакистан и Иран, но те отвертелись. Прозвучал намек в адрес России, но та оскалила зубы. Повторилась атака 11 сентября, только в этот раз по другому сценарию. Грузовой самолет с бомбой, по документам перевозивший медицинское оборудование, явился в небе над Вашингтоном, где и взорвался. Город и сотни тысяч жителей превратились в пыль. Мир обомлел и начал трезветь. Свалить все на «плохих» арабов, как прежде, не удалось: в США помнили, кто первый начал. «Разноцветные» к тому времени сидели в печенках у всего мира. Волна возмущения, прокатившаяся по планете, смыла «цветных» в канализацию. Их не только вышибли из правительственных кабинетов, но и ввели в уголовные кодексы статьи за пропаганду голубизны. Тех, кто пытался спорить, посадили. Этим не ограничилось. Ядерное оружие взяли под международный контроль. С инициативой выступили США, заставив планету онеметь от изумления. Когда к руководителям стран вернулась способность разговаривать, они попросили США показать пример. Те открыли арсеналы. Попробовали бы не открыть! Атмосфера в Америке после ядерного взрыва была настолько накалена, что новое правительство боялось дохнуть неправильно. Мир оружие под контроль взял. Кое-кто, вроде Индии и примкнувшего к ней Израиля, пробовал протестовать. Им быстро и доходчиво объяснили, в чем суть и как в нее дуть. Одновременно разобрались с террористами. Оказалось, что при желании это не сложно. Стоит перекрыть кислород спонсорам, и «неуловимые Джо», а также Ибрагимы и Ахмеды очень даже ловятся. Их отыскали и грохнули, не заморачиваясь арестами и показательными судами.

На планете стали возрождаться империи. Объединялись страны, даже враждовавшие в прошлом, вроде Индии и Пакистана. Вместе им оказалось уютнее. Армии империй усохли – воевать стало не с кем. Освободившиеся средства направили на развитие космоса. Земля исчерпала полезные ископаемые, требовались иные источники. Так открыли «озон-переход». Его назвали так из-за запаха, возникавшего при выходе из гиперпространства. Корабли-буксировщики потащили к Земле астероиды. На орбите их перерабатывали, спуская на землю конечный продукт. В ближнем космосе астероиды кончились быстро, стали исследовать дальний. Тогда и открыли Гею…

Эта весть ошеломила землян. Обитаемая планета, населенная людьми, идентичными землянам по генетическому коду! Схожие атмосфера и климат, периоды обращения и тяготение. Вторая Земля! Скоро, однако, шум угас. Практической пользы открытие несло ноль. Полезные ископаемые на Гее имелись – это показало сканирование с орбиты, но как быть с добычей? Колонизировать планету? Правозащитники подняли шум. Вспомнили американских индейцев, ацтеков, эскимосов и много кого еще. Дебаты в Сети шли бурные. Международные корпорации отступились. После чего встал вопрос: что делать? Общество на Гее – в стадии раннего Средневековья. Карликовые королевства, воющие между собой, поголовная нищета, культура отсутствует как явление, промышленность в зачаточном состоянии, медицина представлена колдунами.

На волне энтузиазма родился лозунг: «Поможем братьям!» На орбиту Геи прибыл корабль. Команда историков, лингвистов и врачей высадилась на поверхность. Ожидалось, что их примут, как богов. Земляне не знали, что чужаков на Гее принято убивать. Не разбираясь, боги они или помочь прилетели…

Экспедицию эвакуировали спешно, отбивая наскоки аборигенов. Всех спасти не удалось. Тогда и родилась идея Миссии: постепенного и эволюционного реформирования общества. Длительная и кропотливая работа, не сулящая денег и славы – занятие для подвижников.

Смертность у первых наблюдателей и реформаторов зашкаливала. Разведчики в стане врага, чужие по культуре, мировосприятию, речи, они выделялись среди аборигенов, как европеец в толпе негров. Чудом уцелевшие обучали новичков. Те осваивались, продвигались по социальной лестнице, но тоже гибли. На Гее не ценили жизнь – как свою, так и чужую. О первых героях сообщала Сеть, но со временем тема увяла. Смерть одного подвижника – сенсация, последующих – новость, дальше идет статистика. Вскоре открыли другие планеты. Жизнь там была представлена простейшими или динозаврами с прочими рептилиями. Этих жалеть не стали. К планетам потянулись корабли с десантом. О Гее забыли. Сократилось финансирование и штат Миссии. Два куратора на орбитальной станции, спутники наблюдения и связи, межпланетный бот для сообщения с Землей, другой – для посещения поверхности, флаер у наблюдателей – вот и вся инфраструктура. До Земли – месяц лета. Зарплату получают только кураторы, наблюдателей кормит Гея. Возврата с поверхности для них нет. Кураторов на орбите меняют, наблюдателей – никогда. На Гее остались подвижники. Эрудированные, смелые и забытые Родиной. Изгои.

У человечества хватило ума не экспериментировать с Геей. План развития определили по земному образцу. Средневековье, раннее и позднее, затем век пара и промышленной революции. Нет борьбе религий, конкуренции государственных систем и политических устроений. Направления осваивали по конкурсу. Хочешь участвовать? Обоснуй, финансируй, обеспечь кадрами. В борьбе за религию победил Ватикан, как самая богатая и организованная конфессия. На Гею вылетели миссионеры. К посрамлению скептиков, вопрошавших, как миссионеры будут объяснять аборигенам, что такое Рим, Понтий Пилат и ветвь Давидова, новая вера укоренилась. В отличие от примитивного язычества, она была загадочной и потому притягательной. Ну, а Рим… Была некогда такая империя, и не так уж важно, где. Первые миссионеры гибли, повторяя судьбу земных мучеников, зато Гея обретала святых. Как и на Земле, преследование христиан только множило их число. Идея добра, справедливости и вечной жизни находила все больший отклик.

Язык и государственный строй на Гее ставили французы. Немцы занялись финансами, Куба дала врачей, Китай с Японией обеспечивали средствами связи. Учебные заведения создавали объединенными усилиями. Координировали проект Россия с США, они же обеспечили перелеты. Ни в чем не участвовали арабы с британцами. Первые спорили о халифате, вторые выжидали, чем дело кончится.

Основы заложили на первом этапе. Изучение, систематизация, внедрение и распространение. Агрокультура, медицина, образование, управление… За сто лет Гея продвинулась на много веков. Прижился общеимперский язык. Первой на нем заговорила знать, следом потянулись купцы с вилланами. Созданный на основе французского, общеимперский легко усваивался – оказался близок по фонетическому строю. Открывались университеты, самой большой основали в Киенне. Христианство теснило язычество, денежный стандарт – разномастные слитки. Заработали банки и биржи, развивались торговля с кредитом. Порты обрастали флотами, пока еще парусными. Сократилось число государств: наиболее развитые вошли в империю. Медицина продвинулась дальше всех. Хирурги использовали наркоз, применяя вытяжку из местной травы. Инструмент стерилизовали, раны обрабатывали спиртом. Возникла фармакология – пока на травах. Повсеместно изучили флору и фауну, присвоив видам единые имена. Изменились обычаи. Аборигены начали мыться. Простолюдины в банях, аристократы – в ваннах. Проблему нехватки дров для подогрева воды (собственно, из-за этого и в земном Средневековье не мылись) решили, открыв залежи угля и торфа. Добывать и применять новое топливо аборигены научились мгновенно: уж больно выгодным оказалось дело. Над городами, особенно в зимы, стоял горьковатый смог, но это было платой за сокращение заболеваемости. Знать структурировали по системе титулов. Шевалье – барон – виконт – граф – маркиз – герцог – принц – король. Простолюдину стало возможным попасть в дворяне. Особенно в Киенне – империя нуждалась в служивом сословии. Покойный Родгер начал солдатом, вырос до маршала, а когда завоевал Бар, стал герцогом. Появился вменяемый суд, основанный на диковатых, но ясных и понятных аборигенам законах.

Земляне тормозили прогресс только в вооружениях. Огнестрела на Гее не имелось. Создать его пытались, и неоднократно, но сравнение допотопной фузеи с луком или арбалетом свидетельствовало не в пользу первой. Возле короля или герцога всегда оказывался человек, который убедительно пояснял, что весь этот грохот, дым и вонь – занятие, не достойное рыцаря. Лук с арбалетом пробивают доспехи не хуже, а стреляют метче и чаще. Холодное оружие совершенствовалось. Первые наблюдатели видели короткие мечи из дрянного железа. Через полвека рыцари рубились двуручниками из отменной стали. Их сменили рапиры и шпаги. Появились и развивались школы фехтования. Драться и воевать на Гее любили.

Несмотря на достигнутое, Миссия хирела. На Земле утратили к ней интерес. Ручеек наблюдателей, текший к Гее, постепенно иссяк. Энтузиасты выбирали другие планеты. Наблюдатели старели, не получая смены. Родина их фактически бросила.

«Не нуждайся наблюдатели в предметах цивилизации, они бы нас послали, – думал Сергей. – Коммы не работают без аккумуляторов, как и компьютеры. Оборудование, технологии, базы данных – без этого не обойтись. Но со временем они что-то придумают. У наблюдателей свое сообщество, кураторам в него доступа нет. Проблемы они стараются решать сами, только в сложных случаях обращаются к нам. Причем год от года – все реже. Не удивлюсь, если со временем наблюдатели прорвутся во власть и отделятся от Земли, как некогда США от Англии. Только на Земле этого, пожалуй, не заметят…»

Сергей встал, включил комп и запустил файл из Бара. Просмотрел видеоряд, пробежал глазами текст. Дядя Гена писал отчеты мастерски: просто, ясно и доходчиво. Сергей вывел на экран фото Алэйне и некоторое время рассматривал.

– Симпатичная девчонка! – сказал вслух. – Жалко, если убьют!

Застыдившись проявления чувств, он выключил комп и рухнул в койку. После напряженного дежурства хотелось спать.

3

Слуга подвел Рея к двери и поклонился:

– Ваше оружие, барон!

– Где смогу его забрать? – спросил Рей, снимая перевязь с рапирой.

– У меня, – сказал слуга. – Буду ждать вон там, – он указал на кресло в конце коридора. – Кинжал тоже, пожалуйста!

«Знал бы ты!» – подумал Рей, но послушно отдал тан. Слуга постучал в дверь, подождал мгновение и потянул за ручку.

– Входите!

За порогом Рей остановился. За его спиной беззвучно закрылись створки. Что-что, а петли во дворце смазывали. Рей осмотрелся. В прошлой жизни ему не довелось побывать в спальне герцога. В огромной комнате стоял полумрак. Люстра не горела, а свечи в напольном шандале едва рассеивали мрак. Постепенно глаза его привыкли. Пустовато. Огромная кровать под балдахином, зеркало у зашторенного окна, перед ним столик и пуфик, ковер на полу. У стены – резная скамья и несколько стульев.

Людей в спальне не наблюдалось. Рей повертел головой и заметил в углу ширму. Через плотную ткань пробивался свет. За ширмой слышался плеск – там явно кто-то был. Рей, громко ступая, подошел ближе.

– Смелее, барон!

Рей глянул за ширму. У каменной стены под гобеленом стояла ванна. Просторная, выстланная внутри шелком и полная воды. В воде лежала Элеонора. Вопреки правилам, предписывавшим женщинам купаться в рубашке, на ней ничего не было. Пламя свечей, трепетавших от движения воздуха, играло бликами на мокрой коже женщины и отражалось в ее черных зрачках.

– Ваша светлость?

– Брось, Рей! – хмыкнула Элеонора. – Не на приеме. Встретились старые друзья… Чего застыл? Сбрасывай одежду и присоединяйся!

– Я мылся! – сказал Рей.

– Смотри-ка! – покачала головой герцогиня. – Ну, раз сам успел, помой меня!

– Боюсь, ваша светлость, что банщик из меня плохой.

– Бука!

Элеонора встала и уперлась руками в бока. Вода заструилась по ее телу, с плеском падая в ванну. Тяжелая, полная грудь, широкие бедра, округлый, заметный живот, нависший над черным треугольником… «Она раздалась, – подумал Рей, – причем заметно. А ведь была стройной… Она наверняка это знает, – догадался он, – потому и люстра в спальне погашена».

От этой мысли Рею стало легко. «Это она зря! – подумал он со злой веселостью. – Останься в одежде – я бы не устоял».

Элеонора постояла, еще чего-то ожидая, затем полезла из ванны.

– Помоги одеться! – буркнула мрачно.

Рей взял со скамьи атласный халат. Элеонора повернулась спиной и протянула руки. Рей продел их в рукава и накинул халат на плечи женщины. Запахивать полы не стал – сама справится. Элеонора подождала, хмыкнула и сунула ноги в меховые тапочки.

– Захвати подсвечник!

Рей подчинился. Они прошли к столу. Когда света добавилось, барон разглядел, что тот накрыт к ужину. Легкому. На серебряных блюдах лежали яблоки вперемешку с апельсинами, истекал гроздьями виноград, горками высился изюм. В хрустале кувшина мерцало пламя свечей, оно же плясало на гранях бокалов. Хрусталь в империи был дорог, позволить себе владеть им могли единицы.

– Налей! – приказала Элеонора.

Рей наполнил ее бокал, после чего плеснул себе. Герцогиня взялась за ножку и разом осушила. «Ловко пьет! – оценил Рей. – Не хуже мужчины». Он пригубил вино. Киеннский мускат, обманчиво сладкий, но крепкий. Таким надраться – плевое дело.

– Не соблазнился, значит! – съязвила герцогиня, ставя бокал. – А ведь когда-то млел. Обещал покончить с собой…

– Это было давно, – сказал Рей. – С тех пор многое изменилось. Ты вышла замуж, я встретил жену.

– Теперь мы свободны!

– Я в трауре! – сказал Рей, коснувшись ладонью полы камзола.

– Не ври! – Голос Элеоноры взвизгнул. – Скажи, что побрезговал! Наслушался сплетен! Знаю, что обо мне говорят!

– Клеветники, – покачал головой Рей. – Пустомели. На самом деле герцогиня Барская – образец нравственности и целомудрия.

Элеонора обдала его яростным взглядом.

– Что ты знаешь?! После смерти Родгера я оказалась одна. Без опоры и близких друзей. Чтобы удержаться на троне, их следовало найти. Моя вина, что мужчины признают один путь закрепления дружбы?

– Поэтому ты начала с конюхов?

– Скотина! – Элеонора сжала кулак.

– Виноват, ваша светлость! – поклонился Рей. – Прошу простить мне дерзость и разрешите откланяться.

Он встал и направился к двери.

– Рей! – послышалось позади. – Останься! Прошу…

Он поколебался, но вернулся.

– Ты прав, – сказала Элеонора, вертя в руках апельсин. – Ты даже не представляешь, насколько. Со смертью Родгера я словно взбесилась. Пойми меня! Что я видела в браке? Седого старика, неспособного приласкать? Он заставлял меня делать такие мерзости! До сих пор плююсь!

В подтверждение своих слов Элеонора смачно харкнула. К счастью для Рея – мимо него.

– Гнусный старикашка… А тут мужчины, полные жизни!

– Тебя не заставляли идти за Родгера. Сама выбрала. Могла и за молодого.

– За тебя, что ли? – усмехнулась Элеонора. – А что ты мог мне дать? Захудалое баронство в приграничных землях? Кем бы я была?

«Моей возлюбленной», – хотел сказать Рей, но промолчал.

– Когда безумство схлынуло, пришло понимание: пора искать друзей. Как это сделать, сомнения не было. Все смотрели на меня, облизываясь. Я стала испытывать. Не представляешь, как раскрываются мужчины в постели…

– Не представляю, – сказал Рей. – Не довелось попробовать.

– Злюка!

Элеонора швырнула апельсин, налила себе вина и залпом выпила.

– Хочешь знать, сколько было у меня мужчин? Могу сказать. Шестьдесят четыре – специально считала. Последний случился полгода назад.

– Давно! – посочувствовал Рей.

– Не язви! – окрысилась женщина. – Знаешь, почему не было более?

– Не нашлось достойного?

– Наелась! Вот так! – Элеонора провела ладонью по горлу. – Больше не хочу. Я не шлюха из борделя – могу выбирать. Тебя вот тоже не хотела. Вру! – поправилась она, помедлив. – Хотела. Я ничего не забыла. Надеялась, что и ты тоже вспомнишь…

Рей не отозвался.

– Может, так даже лучше, – сказала Элеонора, вздохнув. – В постели пообещать можно что угодно. У меня к тебе предложение. Хочешь стать графом?

– Что взамен? – спросил Рей.

– Убей Алэйне!

Лицо Рея перекосилось.

– Погоди! – остановила Элеонора. – Выслушай! Знаю, что ты подумал! Невинная девочка… Если бы! Если я с конюхами, то она с фрейлинами. Неизвестно, что хуже.

– За это не убивают.

– Смотря кого! – не согласилась Элеонора. – Алэйне все равно не жить. Ну, станет она герцогиней. Надолго ли? Несколько месяцев, от силы – год. После чего зарежут. Разврат с мужчинами в Баре еще могут понять, но чтоб женщина с женщиной…

– Вот и незачем беспокоиться! Убьют и без меня.

– Она начнет с моей казни. Уже пообещала. А я молода и хочу жить. В конце концов, в чем я провинилась? Притесняла ее, ограбила? Все драгоценности матери, все, что герцог подарил ей – ничего не тронула! За что?

– Ты можешь укрыться в Киенне.

– Не успею. Едва передам трон…

– Уезжай раньше, до церемонии.

– Бежать тайно? – Элеонора грохнула кулаком по столу. – Я герцогиня или кто? Мне прятаться, как воровке? Да кто она такая? Дала себе труд родиться, только и всего! Какая из нее правительница? Что она умеет, кроме как вылизывать своих фрейлин? Это я, как муж умер, ночами не спала…

«Это верно!» – подумал Рей.

– …думая, как защитить герцогство, – продолжила Элеонора. – И ведь смогла! Ни одно графство не отдала, никто не ступил на нашу землю. Теперь все это подарить? Кому? Дерзкой шлюхе?

«Обе вы друг друга стоите! – подумал Рей. – Повесить рядом – ни одна не перетянет!»

– Эно стоит жизни развратницы, – сказала Элеонора, успокоившись. – Решайся, и станешь вельможей! Независимым и богатым.

– Одного я видел за воротами, – сказал Рей, – с веревкой на шее. Его, если не ошибаюсь, тоже звали Эно?

– Хитер! – усмехнулась Элеонора. – Знала, что не поверишь. Зря. Во-первых, казнь тебе не грозит. Убей ты меня – и пошел бы на плаху, а вот за девчонку поблагодарят. У знати против нее руки чешутся. Кто тронет победителя норгов? Но если попробуют… Графство – это первый шаг. Вторым будет брак с герцогиней.

Рей ошеломленно молчал.

– Ты не против стать герцогом?

– Консортом? – уточнил Рей.

– Разумеется! – пожала плечами Элеонора. – Ты все же барон. Но если хочешь, отдам тебе армию. Я все равно плохо разбираюсь в войне. С войском можно не бояться покушений.

– Заблуждение, – покачал головой Рей. – Кто помешает отравить? От чего, кстати, умер герцог?

– Не смей! – Элеонора ощерилась. – Я не убивала Родгера! Он сам… Хотел меня каждый день, только уже не мог. Пил какую-то гадость – я даже не знаю, где брал. Он и умер на мне… – Лицо Элеоноры перекосилось. – Сердце разорвалось. В Киенне это зовут сладкой смертью, только мне было совсем не сладко. Год слухи не утихали… Тебе трудно поверить, но я клянусь! Перед Господом! – Элеонора перекрестилась. – Я буду хорошей женой, верной и преданной. Женщине, даже герцогине, нужна опора. Лучше тебя не найти. Если брезгуешь, можешь не спать со мной, но я рассчитываю, что хоть иногда… Нам ведь нужны наследники? Захочешь любовницу – заводи, я не попрекну. Лишь бы защищал меня. Думаешь, лгу?

– Нет! – сказал Рей. – Теперь нет.

– Договор можем прямо сейчас написать, – улыбнулась Элеонора. – Перо и бумага есть!

– Не стоит! – сказал Рей. – Я отказываюсь.

– Почему? – изумилась Элеонора.

– Слишком щедрое предложение. Как верно заметили, ваша светлость, я всего лишь барон. Но дворянин. И не привык обсасывать кость после того, как ее обглодали.

– Берегись!

Элеонора вскочила.

– Прикажешь меня убить? – усмехнулся Рей.

– Думаешь, не осмелюсь? – прошипела она.

– Отчего же? – пожал плечами Рей. – Чем я лучше бедняги Эно? Твоя беда в том, что я – не он. Граф не сумел защитить себя, а вот барон может. Послушайте, ваша светлость! Мне наплевать, кто из вас первой убьет соперницу. Я не расстроюсь, если вы загрызете друг дружку одновременно. Происходящее здесь – не моя печаль. Я барон Приграничья, бедный и не знатный. Мне нечего делать в Баре. Я возвращаюсь к себе и буду жить, как и прежде. Но если мне вздумают мешать… Меня все спрашивают, что я сделал с норгами? Отвечаю: убил! Их была орда: двадцать воинов на одного моего, но я вырезал их вчистую. Подобное произойдет с любым, кто осмелится меня тронуть. Не смею больше задерживать внимание. Прощайте, ваша светлость!

Рей поклонился и вышел. Прикрыв за собой дверь, он нашел взглядом слугу. Тот спал, скорчившись в кресле. Рей, подойдя, пнул его в бок. Слуга испуганно вскочил.

– Простите, лорд! Не ожидал, что вы так скоро!

Слуга протянул оружие. Рей нацепил перевязь, сунул за пояс тан и двинулся коридором. Никто не бежал ему вслед, не кричал: «Схватить его!», но он держался настороже. Со стороны поведение Рея выглядело странным. Барон не держался за рукояти рапиры и тана, а шел, сунув руки в карманы камзола. А вот что он сжимал в ладонях, посторонние не видели.

Ничего не произошло. Никем не остановленный, Рей вышел на площадь и, заложив пальцы в рот, пронзительно свистнул. Раздался стук копыт, всадник с лошадью на поводу встал перед бароном. Рей запрыгнул в седло.

– Заждался, Люк?

Мерриец пожал плечами.

– Мы возвращаемся. Сегодня же!

Он хотел еще что-то добавить, как вдруг стук копыт на соседней улице заставил его насторожиться. Рей сунул руку в карман камзола, Люк подтянул поближе мечи. На площади появилась карета. Богато украшенная, с гербом на дверце, хорошо видимым в свете фонарей. Рей выдохнул и извлек руку.

– Едва не упустил вас, барон! – высунулся из окошка Трегье. – Не ожидал, что вы так скоро.

– Спасибо за угощение, – сказал Рей, – я не настроен продолжить.

– Всего один вопрос. Не откажите старику! Вы приняли предложение?

– Нет! – сказал Рей.

– Благослови вас Господь! – перекрестился граф. – Я ваш должник, де Бюи! Нужна помощь?

– Сомневаюсь! – покачал головой Рей. – Я уезжаю из Бара.

– Без пропуска вас не выпустят, а его могут не дать. Подозреваю, герцогиня вами не слишком довольна. Она очень злопамятна. Не пренебрегайте моим предложением! Сейчас ночь, и ничего сделать нельзя, но утром пропуск будет у вас. Остановились у Огюста?

– Вход с улицы Шляпников, – сказал Рей.

– Я буду там на рассвете и сопровожу вас до ворот. Мое присутствие – лучшая защита. Киенны в Баре опасаются.

Рей поклонился, и они распрощались. На постоялом дворе Люк отвел лошадей в конюшню, а барон, оказавшись в комнате, с наслаждением стянул с себя суконный наряд. Умывшись над тазом, он переоделся в дорожный костюм. Извлек из карманов камзола и переложил в сумку два черных предмета. Сумку повесил на спинку кровати. Явился Люк.