Я не могла оторваться от ее пустых серых глаз, печальное зрелище: – Да… Прекрасное.
– Вот и я хочу перестать жить в бараках, чинить стены от ненавистной погоды. Хочу спать в мягкой кровати и есть блинчики по утрам. Но знаешь, что я сделаю в первую очередь? Куплю себе красивое черное платье, как у Хепберн в том фильме. Буду ходить в нем по городу, словно по подиуму, и все будут восхищаться мной. Я буду такой красивой, что буду дружить только с теми, кто будет мне под стать.
Я сглотнула. Знаю же, что свои фантазии выдает за чистую монету. Только вот сколько денег человеку не давай – ему всегда все мало.
На всякий случай я решила уточнить: – А ты точно будешь счастлива?
Она пожала плечами: – Всяко лучше, чем сейчас. Может, хотя бы так они разглядят во мне человека.
Мне не было интересно, кто эти «они». О ком бы ни шла речь – это неважно.
Ее голова отлетела по скользкой поверхности меча. От нее не осталось никакого навара. Даже внутри мертвая пустота.
Может, у нее и правда не было имени. Впрочем, даже если и было, хорошо, что она его не назвала. Так она не стала для меня полноценной личностью.
Я так устала от сегодняшнего дня…
А мне предстоит еще долгий путь.
***
Ранение давало о себе знать, и хромота не отступала. После произошедшего я даже не смотрела на, оставшуюся от Ларисы, дорогую одежку. Тошнота подступала к горлу, но мой желудок был пуст. Как быстро эти вещи для меня лишились ценности. Даже Машины свитеры на вид приятнее, чем ранее описанные мечты «нежити».
Я медленно шла по пустому коридору, опираясь о стены, как сразу же увидела его, зажимающего в руках тонкий клинок. Однако я, почему-то, вздохнула с облегчением. Я знаю, что не вступлю в бой.
– Пожалуйста, не останавливай меня.
Игорь отрицательно покачал головой.
– В стенах школы нельзя. Пошли, выйдем.
– Не смогу. Ранена. Ты быстро устранишь меня. Ты сильный, а я выдохлась. Я без должного отдыха не смогу даже защитить себя.
– Ты не оставляешь мне выбора. Они все равно скоро придут за тобой. Я предупреждал тебя.
«Да знаю я» – не решилась сказать вслух я. Просто хотелось помолчать в его компании, как уже ранее это бывало.
Тяжело вздохнув, я плюхнулась ему в грудь. Все равно он скоро забудет это, или я уничтожусь. Какая уже разница.
– Это еще что?
– Отстань. У меня есть свои слабости. Стенами не запрещено.
Мы стояли так не меньше минуты.
Я ощутила поглаживание теплой ладони на своей голове. Так хотелось запечатлеть этот миг. Мы были вместе и в кабинке аттракциона, и дома на кухне, но тогда мое ослиное упрямство мешало насладиться моментом. Сейчас все было по-настоящему. Я почти заплакала, но тут же запретила себе и эту слабость.
– Что же будет дальше? – Спросил он.
– Доберусь до учителей.
– Я не могу тебе это позволить.
– Знаю, но ты уже позволил этому случиться.
Он тяжело вздохнул: – Что ж там за желание такое…
До меня только сейчас дошел смысл безрассудного поступка. В его компании я могла чувствовать. Мне нравилось чувствовать! Я хотела этого. Всегда! И теперь, когда я осознала это, я висела на волоске от гибели.
«У меня осталось одно сердце» – задумалась я, – «Одно чертово сердце… Что же делать?»
Еще нога эта. Черт… Да, аптечка позволяет вынуть снаряд и мгновенно залатать рану, но боль не проходит так просто, нужно время. Так будто специально задумано вселенной, чтобы ты помнил, каково это испытывать мучения и от того начинать загадывать желания.
В этот момент мне стало так тоскливо, хоть волком вой. Господи, ну какая же я все-таки жалкая и неумелая на самом деле. Даже от арбалетной стрелы не увернулась. Ну, я же чувствовала нападение, поняла, что делать. Ну, даже если бы не угадала направление, я могла бы попытаться! Я будто сама своим лбом пули ищу.
Как хорошо, что Маша не видит.
Как плохо, что Игорь здесь.
Мне же тебя тоже устранить придется, дурашка ты эдакая, стоит тебе пойти против меня.
– Боже, я же старше тебя на год. – Прошептала я.
Тот шепотом ответил: – Это я тебя старше… на целую жизнь.
«Как это?» – подумала я, но усталость застилала мои глаза.
– Ну, вот каким таким чертом ты появился в моей жизни? Ты же понимаешь, что я тебя не трону? Надо, а не хочу.
– Нет, не понимаю. Я не исключаю такой возможности.
– Значит, не доверяешь мне. Надо же. Зачем тогда на контакт идешь? Домой водишь? Что ты этим сказать хотел? Ты ведь наверняка со мной стоишь, потому что хочешь получить какой-то профит. Так со мной раньше было. В той, другой школе, когда я была… точнее, создавала иллюзию интересного человека. Как только все поняли, чего я на самом деле стою – чары развеялись. Может, тебя тоже разочаровать? Давай, признайся – я ничтожество.
– Да нет… Девочка как девочка. Самая обычная, просто с комплексами и проблемами.
Такой ответ меня не устроил: – Может, ты тоже какое-то желание исполнить хочешь, а? Давай, гони. Слушаю.
– Я тебя домой привел, чтобы показать, как я живу.
– А, похвастать, значит.
– Нет же. Что ты все к одному. Я простой человек и у меня есть семья, пусть и маленькая. И у тех других все это было. Не стоит ровнять всех под одну гребенку. Да и разговариваю с тобой, потому что хочу, а ты не запрещаешь. Интересный ты персонаж. Жаль, сама этого не понимаешь.
Мне пришлось прижаться к стене, чтобы не упасть. После его слов мою ногу, будто снова прострелили. Я зажмурилась.
– Ты в порядке?
– Нет.
– Слушай, держи аптечку и иди-ка ты через пожарный выход. Я скажу, что ты сбежала и уже дома. Ну, или придумаю что-нибудь другое.
Я легонько поклонилась: – Ты и так много сделал для меня. Это лишнее. Заварила кашу – сама расхлебу. Все равно мне ничего другого не остается, да и тебя ввязывать не хочется.
Тот не стал возражать. Странные какие-то эти блюстители. Вроде модерируют, а ничего не предпринимают.
– Подожди, – сказала я вслед, – … так, а желание-то у тебя, какое?
Он ответил не сразу: – Да я уже ничего не хочу.
– Чт… Что?
Но Игорь уже ушел восвояси.
***
Сначала я направилась к запасному выходу, как мне и было велено, но на полпути одумалась. Я не могу уйти домой с пустыми руками. Я дала обещание. Очередное пустое обещание, черт побери, да еще и отцу, а продолжать сражение я также не могу.
Единственное, что я придумала – вернуться в кабинет географии, запереться и заночевать там. Восстановлю хотя бы небольшой процент шкалы выносливости.
Задумано – сделано, но пару часов спустя я услышала тихий стук. Я не издавала ни единого звука. Окна закрыла шторами. Свет не включала.
Еще стук.
Не могу сказать, что чувствовала страх, но на всякий случай натянула тетиву.
– Саш, ты тут? Это я.
– Маша? Каким хреном ты тут? – Полушепотом огрызнулась я. Так и знала, что она что-нибудь придумает.
– Открой, пожалуйста. Я тебе бутерброды принесла.
Я даже сплюнула от раздражения, но пренебрегать ее помощью не стала.
Дверь в кабинете была старая, обшарпанная, не менее скрипучая, чем половицы. Делалось все это так медленно, что еще больше приводило в бешенство, но я держала себя в руках. И так весь день как натянутая струна.
Во мне таилось такое чувство, словно сердца у меня нет вообще. Нет, я все еще помню о своей цели и я не отступлю, но… Я будто сама стала пустой. Я даже Игорю должным образом не радовалась. Объятия – просто визуализация моего внутреннего бессилия. Я была бы не против, если бы тот устранил меня, как полагается. Зря он все-таки со мной нянчится. Что он там во мне нашел – не понимаю. В следующий раз как возьму и как стяну с него эту дурацкую шапку. Пусть только попробует брыкаться!
– Заходи, но тише. Никто не должен услышать.
– Да тут и нет никого. Все ученики, что остались, уже давно по домам разошлись.
– А ты-то чего не дома?
Она пожалась: – Выполняю желание бабушки. Передаю тебе покушать.
Я хотела посмеяться, но вспомнила, что не могу сделать это.
– Бабушки? Той, что за городом живет? Она-то тут причем?
Рыжая неловко поерзала горловину своего пестрого свитера. И что она так любит ее рукоделие. Ни красоты, ни удобства. Правда, у меня никогда не было ни бабушек, ни дедушек. Наверное, понимание этого недоступно мне. Впрочем, она даже никогда не красилась. Внешний вид ее слабо волновал.
– Я тут на выходных у нее гостила. Рассказала, что ты к нам в школу перешла. Она хорошо помнит мои старые рассказы о тебе.
Меня даже как-то в жар бросило. Рассказы? Серьезно? Я никогда не задумывалась, какую важную роль я играла в жизни Машки.
Рассказывать обо мне бабушке. Постороннему, для меня человеку. Да я ее в глаза даже никогда не видела. Видимо, я и правда была для нее другом…
– Ну, я сказала, что у тебя много проблем, – продолжила она, – пожаловалась, что не знаю чем помочь. Та посоветовала мне сделать что-нибудь для тебя, например, бутерброды. Я думаю, от еды ты не откажешься. Поесть – хорошее решение половины проблем. Она всегда утверждала, что тело управляет разумом. Может, тебе станет чуточку легче.
Я даже на стул села.
Опустив плечи, я вздохнула.
Не думала, что она когда-нибудь поставит меня в такое неловкое положение. Нет. Я неправильно выразилась. Я сама себя загнала в такой безнадежный тупик.
Даже злость куда-то улетучилось, да и бог с ней. Устала я проявлять агрессию.
– Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть.
Правда, сказала я это так безэмоционально, что самой себе бы не поверила.
– И я рада, что ты цела.
Я посмотрела на нее.
Раньше я специально размывала ее лицо, чтобы не чувствовать позывов совести. Теперь она была для меня целым портретом. Холодной скульптурой, которая улыбалась где-то в глубине души. Я всегда знала, что она вся переполнена чувствами. В ней много тепла и любви, но никому этого не показывала. Правильно делает.
Мы обе съели все предложенное добро. Маша сначала вежливо отказывалась, но я настояла на обратном. Я устала от одиночества. Хомячить все в одно горло было скорее грустно, нежели неудобно.
– Ты домой не вернешься?
– Сегодня нет.
– Понятно. А мне надо идти. Дома ждут.
– Завидую.
– А тебя папа не ждет?
– Он работает допоздна. Наверняка не заметит моего отсутствия.
Та задумалась: – Я так не думаю.
– Слушай, а все-таки, как тебя на второй год-то занесло? Меня вот оставили по состоянию здоровья. Поплохело во время экзаменов, и я все завалила. Да и за драки припомнили. А тебя за что? Ты же не глупая. Уравнения вообще в уме решаешь, тебя математичка в пример ставит, на олимпиады продвигает. Да и ты сама как-то не радуешься этому факту. Сидишь на задних партах, как те, что вечно не делают домашку и не хотят палиться. Тут, явно, даже не в литературе дело.
Она с шумом втянула воздух.
– Тоже за драку.
Если бы я хлебнула чая – я бы поперхнулась.
– Ты? Драка? Что?!
– Ну, да.
– Да ладно. Не верю. Это оксюморон. Тут что-то не так. Может, это была бесконтактная драка? Как это называется… Эмоциональное насилие? А, хотя нет, это еще менее вероятно. Нет, тут точно что-то из контекста вырвано.
– Нет, не вырвано. – Она повздыхала, понервничала, но все же решилась объясниться: – Я когда с папой начала жить, он меня сюда перевел, чтобы к дому ближе. Правда, он не учел, что проблемных детей тут в разы больше. А я никогда не умела за себя постоять, сама знаешь. Вот однажды меня один вывел из себя. Разнес слух, что я легкодоступная. Не знаю почему, прикольчики, видимо, такие. Ну, мне башню сорвало и сама не знаю как – смогла скинуть его в лестничный пролет.
Я аж зажмурилась: – Какая жестокость!
– Знаю. Правда, это был второй этаж, но падение его мягким не назовешь. Пару ребер ему сломало, вроде, и руку. В общем, слово за слово, и оставили меня на домашнее. До сих пор не понимаю, что на меня нашло. Надо ли говорить о том, что со мной никто не общается?
– Ну, что ж, кое-что прояснилось. А что с самим парнем?
– Жил себе, не тужил. Косо посматривал на меня, но не лез. Не хотел будить во мне зверя, снова. Ты, кстати, его устранила на днях. Не скажу, что испытываю радость от этого. Насилие – не выход. Я сделала этот вывод еще, когда он ходил весь в гипсе. Так плохо я себя никогда не чувствовала. Нет нечего более опустошающего, чем причинение вреда другому.
Я обняла ее, когда та собирала вещи.
– Я всегда знала, что ты – чудо. Жаль, что я защищала тебя, тогда, в детстве, только из эгоистичных целей. Я хотела самоутвердиться за счет других.
– Я догадывалась.
– И совсем ничего не рассказывала об этом?
– А толку-то? Было и прошло. Да и неважно это уже. Ты – уже другой человек. Да и я сама тебе навязалась и делаю это до сих пор.
«Что б я без тебя делала, Нилова» – я думала, что не сказала это вслух, но тут же услышала от нее ответное: – Не думаю, что я тут причем.
Я проводила ее до лестничной площадки, не боясь получить из возможной засады. Впрочем, Маша была права, в школе и, правда, было пусто.
После отдыха боли постепенно прекратились.
***
Наутро меня ждала оставшаяся кучка учащихся. Все, как один, с разным оружием.
За остаток ночи, что приходилось сидеть без сна, я скрафтила немного взрывающегося оружия. Не наносящее большой урон, но помогающее выиграть время.
Должно быть, на меня вышли блюстители.
Они молчали, потирали оружие, оценивающе высматривали меня. Наверное, пытались предугадать мою реакцию. Я же стояла как вкопанная и мельком посматривала на их расположение. Те не спешили начинать разборки, тем лучше, есть время просчитать возможные варианты.
– Живой не дамся. – Решилась я.
Среди них Игоря не было. Это и радовало, и настораживало одновременно. Вдруг, его помощь обернулась боком?
– Это мы еще посмотрим. – Сказала высокая девушка и, разбежавшись, нанесла удар стальным клинком.
Я остановила ее ответным взмахом.
Промелькнула искра.
Получился такой громкий и неприятный звук, он долго не отпускал мои уши.
Она была умелым и гибким бойцом, этого у нее не отнять. Ее грации можно было позавидовать. Мы бы долго отражали атаки друг друга, но моя хитрость победила. Я, словно бейсбольной битой, отбила подкинутую в воздух гранату. Та взорвалась и наполнила коридор едким дымом. Внизу оставался кислород.
Пригнувшись, я подбежала к ее ногам. Мне удалось устранить ее.
Второй боец подбежал ко мне, миновав образовавшееся сиреневое облако. Самонадеянно. С ним было намного проще – он тут же подорвался на второй мине, что я подложила ему прямо под ноги.
Двух последующих я разрубила мечом, остальных обстреляла из лука, спрятавшись за стеной.
Была еще тройка. Они искали меня по всей лестничной площадке, но потеряли.
Я подумала, что они уже не так важны. Меня ждет верхушка. Сейчас я иду в учительскую.
Я шла так медленно, будто неосознанно хотела быть остановленной. Я так надеялась услышать позади себя что-нибудь от Игоря, типа: «Еще не передумала?», но в ответ мне откликалась только тишина и биение собственного сердца.
У меня не осталось ни золота, ни аптечек. Даже броня потеряла былые преимущества. Меч уже обрастал ржавчиной. Тетива лука потеряла прочность.
Меня не отпускало ощущение безнадежности. Я хотела верить в то, что делаю это уже не ради себя, а чтобы потом восстановить былой баланс, но это не вдохновляло.
Я ненавидела все эти лица, что издевались надо мной. Они мелькали перед моими глазами, развращая и без того гниющий разум.
Я вспоминала о них специально, чтобы не забываться и не расплываться в проскользнувшей во мне капле доброте.
«Знаешь, на самом деле, ты нам никогда не нравилась» – говорил во мне один из множества голосов. «А теперь, когда мы узнали, что ты обычная замарашка, так нам и вовсе стало противно даже смотреть на тебя».
Удивительно. Как люди только умудряются судить по обложке и осуждать по быту.
Никто из них не пытался спросить, почему так вышло, все ли со мной в порядке и нет ли у меня проблем. Я не жаждала их помощи. Я ее не хотела. За любую услугу нужно платить, а мне нечем. Но почему-то всем было достаточно поверхностного анализа. Чтобы копать глубоко – нужно иметь много сил. Этого у них не было в достатке, тут и к гадалке не ходи.
Так я поняла, что тратила внутренние ресурсы не на тех людей.
И нет, чтобы просто принять это и уйти достойно, я начала оправдываться. Я пыталась сделать все, чтобы после меня не осталось неправильного впечатления, но тем самым я сделала только хуже. Я больше не была воином. Принцессой тоже. Нищенкой. Той, что никогда не убить дракона. Про таких не сочиняют сказок. Такими не восхищаются и не поддерживают боевой дух.
Я могу разбудить, дразнить, если попытаться – даже поманипулировать, но не убить.
Сегодня я докажу самой себе чего стою.
***
Войдя в кабинет, я увидела десяток учителей. Все на одно лицо – Светлана Леонидовна.
– Да быть этого не может… – Тихо проговорила я, чувствуя опустошение. Я хотела ущипнуть себя, но это не было сном. Я хотела видеть ее…
Одна из копий тут же ответила: – Ты так и не выучила урок, Александра!
– Ты опять нарушила три закона вселенной! – Продолжила вторая копия.
– Ты разбудила в людях ненависть к себе.
– Ты дразнила окружающих.
– Ты пыталась манипулировать людским сознанием, прикрываясь под личиной жертвы.
– Неужели ты все еще желаешь убить монстра и стать для всех новой главной мишенью?
– Нет. – Решительно ответила я, но постепенно теряла самообладание. – Я хочу просто добыть сердце дракона.
– Для чего? С какой целью?
Интуиция подсказала мне, что сейчас не стоит ничего утаивать. Нужно признаться. Не десяткам географичек или кому-либо. Себе. Я должна сознаться в собственной слабости. Я должна уверовать в то, что тщетно. Только так откроется путь к главному боссу.
– Я хотела вернуть маму.
– Эгоистка! – Прогремели они хором. – У тебя ничего не получится. Ты убьешь дракона. Ты поглотишь его сердце и встанешь на его место! И тогда, кто-то подобный тебе, придет уже за тобой!
– Нет! – Крикнула я от отчаяния. – Нет! Это неправда! Я закрыла его на замок! Я спрятала его в дальнюю дверь! Даже я не могу проникнуть в него. Я выбросила этот ключ туда, откуда невозможно вернуть! Вы не заставите меня отвернуться от намеченного пути!
– Ты уже свернула не туда.
– Ты уже открыла эту дверь.
– Ты уже становишься драконом.
Мои слезы падали на вытянутый перед собой острый кусок металла.
– Что вы пытаетесь этим доказать?
– Уходи, или мы уничтожим тебя.
Я собрала мысли в кучку: – Значит, шантаж. Что ж, так ему и быть. Давайте, начинайте. Мне больше нечего терять. У меня ничего не осталось.
– В тебе есть много чего, и мы сможем поживиться этим.
– Неправда. У меня была семья, но остался только безынициативный отец. У меня были друзья, но вскоре они стали моими врагами. У меня есть хорошая подруга, но я сама не достойна ее, как и человека, который мне нравится. Со мной пытались конкурировать – я это пресекла. Со мной пытались флиртовать – мне было противно, и я отвергла это. Меня пытались уничтожить – я опередила и это стремление. Единственный честный человек, что сам напоролся на мое оружие – просто никогда не был жив. Я сыта этим по горло. Просто дайте мне исполнить свое желание, и я уйду!
– А почему ты решила, что оно должно сбыться? – Завопил зловещий хор. – Желания созданы для того, чтобы они существовали в твоей голове. Реальность создана для того, чтобы в ней жить.
– Нет уж, я больше никогда не послушаю советчиков! Вы – самые гнусные существа на свете! Вы только и делаете, что завуалировано мешаете другим! Сами своим советам следуйте! Я – пас!
С этими словами я вознесла меч над головой и сделала замах. Все как один растворились в воздухе, оставив после себя пульсирующие емкости с красной жидкостью.
Я плакала и топтала их, проклиная себя за «горячую голову». Весь остаток сил ушел на этот твист. Я еще никогда так сильно ненавидела себя.
Посидев в тишине некоторое время, я успокоилась, собрала остатки мужества и вышла прочь. Те трое настигли меня, я догадывалась, что этим все и кончится. Я тут же очаровала их, используя те свитки. Они сами захотели быть обманутыми. Их глаза блестели, проносились томные вздыхания. Вокруг них парила аура нежно-розового цвета. Без лишних эмоций я пронзила их сердца.
Для меня выпал последний лут.
Это была куча зелий, стрел, гранат, шлем для защиты и даже улучшение для меча, позволяющее избавиться от ржавчины.
– Финальный босс. – Заключила я с утомлением.
Я так долго к этому шла. Всю осень, всю зиму. Я терпела плохие погодные условия. Выжидала в грязи, наблюдала сквозь дождь, оттряхивала комки снега. Сейчас все закончится, но я не испытываю ни радости, ни трепета. Я столько всего сделала за это время, а внутри зияла пустота.
Даже об Игоре не думала. Возможно, за ним уже пришли. Быть может, Машу тоже уже устранили. Даже мой отец может огребать за мои действия. Все это отошло на второй план.
Ничего нет, кроме знакомой усталости и боли…