– Мы друг друга поняли, Александра?
Губы беззвучно шевелились.
Я ощутила холод ладони.
– Александра, да ты же вся горишь. А ну, марш в медпункт.
Я вышла из кабинета, но до врача не дошла. У меня была с собой аптечка, которой я периодически поправляла второе сердце, когда казалось, что оно дало трещину. Этого было достаточно.
***
Я отсидела еще два урока и собралась домой.
Выждав, когда Маша уйдет пораньше, я отправилась по дороге, специально замедляя шаг. Не хочу идти с ней. Да, она не станет расспрашивать меня, что да как, но ее молчание хуже любых слов. Знаю же, что она думает по этому поводу. Понимает, что я – отстой и меня спасать надо. Как и раньше пыталась меня подбодрить своим обществом, так и сейчас.
Пошарив палкой по кустам, я не нашла ничего путного. Да, были какие-то медяки, но я на них уже не смотрела. Без надобности.
По пути мне попался какой-то отброс. Наверное, я упустила такой экземпляр, а может он сам не попадался мне на глаза. Можно наверстать упущенное.
Людской страх был так пуст, что я уже потеряла на него чутье. К хорошему быстро привыкаешь, к плохому созываешь сам.
Сделав замах, он тут же обернулся.
– Эй, эй! Может, не надо?
Я сразу же вспомнила того первого, курящего. Хорошего бойца, ну, по словам Шапочки. Какая же меня тоска пробрала. Он ведь тогда просто стоял и курил. Пытался мысленно уйти от первого учебного дня. Я не знала даже его имени. Оно для меня ничего не значило. До сей поры. Апрельский дождь… Почему именно он?
Надо быть жесткой и не уступать своим чувствам, как бы тяжело ни было. Осадок, оставшийся после Светланы Леонидовны, давал о себе знать. Я хотела раздавить ее, словно таракана, но сейчас этой букашкой была я. Мне нечем ей отомстить. Поэтому я направлю злость в другое русло. Сейчас все завершится, стоит только разрубить доходягу пополам.
Чья-то ладонь опустилась на мои плечи.
– Легок на помине. – Тихо сказала я, не скрывая раздражение. Хотя бы эта эмоция мне еще удавалась.
Моя мишень тут же убежала восвояси, но мне он уже был безразличен. Пусть растрезвонит всем обо мне, плевать. Рано или поздно я все равно приду за ним, а может и мой двойник, кто знает. Просто время на этот раз стало твоим союзником.
– Опусти это, а лучше – выкинь.
Какой же Игорь все-таки высокий. Ему чтобы что-то шепнуть мне на ухо приходится сворачиваться в позу креветки. Со стороны это выглядит комично, просто мне сейчас не до смеха.
Я и тут повиновалась, уровень у меня все равно не высокий, да и возражать сил нет. Просто следовала течению. Это не принесет мне вреда, в противном же случае – я всегда могу защитить себя. Теперь опыта было достаточно. Да и статы я подняла.
Никаких упреков или чтения морали в мой адрес не последовало. Хорошо, что он не забивает мозг лишней болтовней. Зря я, наверное, была так зла на него. Нужно научиться принимать отсутствие идеала во всех и каждом.
– Пошли со мной.
– Куда? – Поинтересовалась я.
– Домой.
***
Я по-прежнему ничего не чувствовала.
Находилась в чужом доме, сидела за кухонным столом, и пила чай из чужой белой кружки с ироничной надписью «пиво».
Как выяснилось, это была отцовская кружка, та была подарена старшим братом на день рождения. Видно, с юмором семья.
Сама комната была в каких-то желтовато-персиковых тонах. На окнах красовались милые клетчатые занавесочки, на столе небольшая скатерть. Женских рук дело, и к гадалке не ходи.
Столешницы переполнены бытовой техникой. В моем доме о таких вещах можно было только мечтать. У нас и холодильник-то уже на ладан дышал, а морозилка противно тарахтела, если обратить на нее внимание и прислушаться.
Не хватает только фруктовой тарелки и очищенного наполовину лимона, как на голландских натюрмортах. Ходи, фотографируй, любуйся. Я давно не бывала в гостях, а уж тем более в приятной атмосфере, где царит тепло и уют.
Я не думала о стоимости. Завидовала, конечно, такому уровню зажитности, но в глубине души понимала, что все это досталось им не щелчком пальцев.
– А где твои родители?
– На работе.
– А, ну да. Логично.
На самом деле я спросила это просто так, чтобы разбавить тишину. Она не была нагнетающей, но неловкость создавала. Стыдно чувствовать себя хорошо в чужих стенах.
– Как себя чувствуешь?
– Мне уже легче, если ты о той ситуации.
Я предпочитала не вспоминать о своем позоре.
Он заметил, что я рассматриваю здешний интерьер: – Что думаешь?
В ответ я пожала плечами: – А что тут думать? Милый домик. Быть моя воля, может, также обустрою кухню.
– Я не об этом.
Я протяжно вздохнула.
– Знаешь, ты был прав насчет главных героев. Я тут на днях устранила одну. Ну, ты ее видел. Она в тебя топоры кидала.
– И какие ощущения?
Я скрестила руки: – Никакие. Вообще.
– Даже не сомневался.
Настала неловкая пауза.
– Есть что-нибудь помимо чая? – Я хотела тем самым намекнуть на какое-нибудь крепкое зелье. Быть может, он и сам не против такого колдунства.
– Нет.
– Как жаль.
– Много опыта с нее получила?
– Достаточно, чтобы выйти на новый уровень.
– И поэтому стопоришься на этом? Нет, что-то ты недоговариваешь. Что же такое случилось? Не врешь ли ты мне?
– А зачем мне тебе врать? Ты знаешь даже то, что я своей подруге не рассказывала. Домой меня водишь, водичкой с травами поишь. Обни… кхм… Ты будто специально меня в себя влюбляешь. Я не поделюсь с тобой сердцем, понял? Ни своим, ни драконьим.
Тот чуть не захлебнулся: – А я и не прошу.
– Вот и не проси. – Перебила его я. – Вообще тебе больше ничего не скажу.
Он шумно втянул воздух и помотал головой: – Бедный ребенок.
Я встала из-за стола, внимательно всматриваясь в его глупую физиономию. Сама не знаю, что я хотела этим сказать. Просто жалкая попытка пристыдить его, которая, конечно же, не увенчается успехом. Когда я уже зарублю себе на носу, что это бесполезно? Он как чугун – хрен расплавишь и такой же тяжелый.
– Сядь, – продолжил он, – … и послушай меня.
– Какой резон мне тебя слушать?
– Потому что я сражаюсь дольше тебя и повидал больше. Сядь, говорю. – Я подчинилась в надежде что-то узнать о драконе. Информация лишней никогда не бывает. – Неужели ты еще не поняла, что натворила?
– И что же? Только не говори мне, что ты сейчас отчитывать меня начнешь. Не проканает, вины не чувствую.
Тот помялся в поисках нужной фразы: – Я вообще не должен с тобой разговаривать! Мне следовало сразу тебя устранить, как только понял, что угроза исходит от тебя.
– Это еще что значит? – Тот многозначительно молчал. Выждав время, я сделала выводы: – Да, ладно… Только не говори мне, что ты тоже блюститель.
Игорь не ответил мне, но взгляда не отводил. Откинулся на спинку стула и скрестил руки.
Я продолжила: – И много вас по всей школе?
– Не имею право рассказывать.
– Класс. И ты молчал.
– Никто из них не отзывается. Они действуют молча и вдумчиво. Даже если ты каждому будешь задавать прямой вопрос – никто не ответит.
– Это правило такое?
– Не совсем. Кредо, скорее. Для тех, кто уже однажды оступился.
– И почему я еще жива?
– А я, по-твоему, варвар, что ли?
Я тоже откинулась на спинку и смотрела в потолок. Здесь крыша не протекала, разводов не было. Чистая, белая, как больничная простыня, будь она неладна. Хорошо, когда в доме есть прямые руки: и дом стоит, и еда всегда есть. Я всегда хотела жить в такой атмосфере, а не в проклятущей бедности. Все что я знала – это как считать копейки. Как же я ненавидела эту нищету, но по-другому уже и жить самой себе не разрешаю.
Чертова больница, на кой случай я сейчас вспоминаю о тебе?
– Погоди-ка!
Он даже отшатнулся от моего внезапного всплеска: – Ты чего?
– Ты сказал, что блюстители себя не выдают?
– Тише ты. Еще раз повторю: действуют молча и вдумчиво. Понятно? Они даже между собой отзываются только на один вопрос: «Как служба несется?» Даже на похожие не ответят, только так.
Я проморгалась: – А списки?
– Чего?
– Списки, говорю. Учеников. – Он все еще не понимал, о чем идет речь. – Говорю, у вас, ну, то есть, у блюстителей же есть список тех, кого надо устранить?
– С чего ты взяла? Это противоречит двух главным методам работы. Только холодная голова. Устранять только разобравшись. Вот и все. Зачем записывать кого-то, только дополнительные улики на себя создавать, разве что.
Если бы я не сидела, то упала. Я дышала глубже и пыталась прикрыть ладонью глаза. Какой стыдный момент. И это я обещала самой себе ни с кем не контактировать. Досадная ловушка!
– Ты в порядке? – Услышала я через смуту собственных мыслей.
– Да, просто я вляпалась. Глубже, чем я думала.
***
После уроков, когда все начали разбегаться по домам, я пошла в кабинет географии. Я сжимала кулаки до покраснения. Во мне кипело чувство несправедливости. Какая же у меня все-таки хорошая интуиция, знала же, что не к добру. Зря не доверяю себе.
Учительница что-то объясняла, а ее помощница услужливо кивала и делала какие-то пометки на планшете.
– Ой, я знала, что ты вернешься! – Сказала она, хлопнув в ладоши. Опять включила эту лживую добродетель.
Я была так зла, что не могла найти слов, чтобы начать. Хорошо, когда за тебя даже эту работу выполняют.
– Вот как? Почему же?
– У нас как раз списки обновились, не хочешь помощь?
– Ага, конечно, как вам, советчикам, не помочь.
Лариса сделала испуганное лицо и начала переглядываться со своим руководителем. Светлана Леонидовна держалась холодно, лишь хитро улыбнулась: – Ой, ну что ты такое говоришь, Алек…
– Вы блюстители? – Спросила я Ларису. Та начала активно кивать головой в знак одобрения. Все стало понятно. Я обнажила меч.
– Секундочку! – Географичка грозно встала из-за стола. – Спрячь меч и сядь за парту. – Я не слушалась ее. – Сядь! – Прогремела она и я, будто под давлением внушения, выполнила сказанное. Тело меня не слушалось. Чертовы маги, что б у вас мана кончилась…
Та начала ходить по кабинету, потирая руки. Видимо, начинать образовательный доклад и ей было сложно.
– А теперь, слушай меня! Ты нарушила сразу три закона вселенной, суда тебе не избежать. Единственный, кто может тебе помочь – это я. Делай, что я скажу – и мы в расчете.
– Нет уж. Я уже совершила крупную ошибку, согласившись на это. Больше я не посмею с вами сотрудничать!
– Что ж, тогда созываем комитет.
Меня обдало холодом. Я всеми силами закрывалась от воспоминаний о былом конфликте в старой школе.
– У меня есть идея получше. Как насчет другого списка?
– Другого? – Оживилась та. – Интересно. Это какой?
– В моем рюкзаке есть толстая тетрадка, достаньте ее, пожалуйста. Там все имена.
Она недоверчиво посмотрела на меня, но рюкзак открыла. Взрывной снаряд, что томился там, в ожидании сигнала, попал прямо в цель. Светлана Леонидовна больше не контролировала меня, и я смогла убежать из кабинета. Едкий дым заполнял коридор. Она что-то кричала мне вслед, но мои уши заложило от громкого звука разорвавшейся на куски бомбы.
Кое-как я смогла выбраться из здания школы, но не тут-то было. Меня окружила толпа отличников. Их было немного, штук шесть, но все же против меня одной.
Двух я смогла устранить сразу, метательные ножи хорошо спасали меня в любой затруднительной ситуации. Приятно, что я потратила золото именно на оружие дальнего боя. Четверо следовали за мной всю дорогу. Оторваться от них было почти непосильной задачей.
Позади меня летел град «металла». Одна из стрел пронзила мою грудь, и второе сердце покинуло меня безвозвратно. Даже аптечка, которую я успела перехватить после болевого ощущения, не сработала должным образом. Поздно спохватилась. Но я научилась не терять сознание.
Один все же сумел догнать меня. Он сделал замах алебардой, но я вовремя отскочила. Накопленный опыт знает свое дело. Оружие застряло в бетонной стене жилого здания. Пока он суетился, я замахнулась ножом. В нем было много здоровья. Пришлось сделать десяток таких быстрых выпадов.
Остальные потеряли меня. Ничего, я еще расквитаюсь с вами.
Я не задумывалась о правоте. Пусть они все будут главными героями, а я – антагонистом. Они не оставили мне другого выбора. Я буду той, что захватит школу и получит – драконье сердце. Главный артефакт вселенной, что выполняет все сокровенные желания, стоит только поглотить его.
***
Я всегда знала, чего хотела.
Когда-то давно мама рассказывала мне сказки на ночь. Правда, меня не интересовали ни принцы, ни принцессы. Кто кого заколдовал, кто кому мстил. Побежденные мифические чудовища типа Василиска или Зеркалицы были мне чужды. Я любила развязку. Мне нравилось слушать эту добрую историю о том, что герой всегда жил долго и счастливо. Просто так. Потому что он герой и достоин этого.
– А разве так можно? – Спросила я ее тогда.
– Все можно, Александра, – с грустью ответила она, – если очень захотеть.
Ее указательный палец дотронулся до кончика моего носа.
– А если он несчастлив? Что же делать?
– Значит, нужно загадать желание: «Хочу быть счастливым», и никому о нем не рассказывать. Иначе не сбудется. Загадай и думай о самом сокровенном. Делай все, чтобы оно стало явью.
Я долго думала над сказанным. Тогда, будучи маленькой, я не осознавала, что мешает моему внутреннему счастью. Когда ситуация прояснилась – я загадала то самое, сокровенное. То, что я не смею открыть никому.
***
– Что с тобой? – Спросила Маша, испугавшись моего вида.
Память занесла меня к ней домой. Я решила, что так будет стратегически лучше. Мало ли кто выследит мой дом.
– Вынеси попить.
Та растерялась, но предложила войти в дом.
Было довольно темно от неясной погоды, и она включила свет. Я посмотрела в зеркало, что висело на стене в прихожей. Видок у меня, конечно, был жалкий. Никогда не любила заглядывать в отражение.
– Чай? Кофе?
Кухня у них была скромнее. Светлая плитка, белая тюль. Ничего лишнего. Зато чистенько и посуда в раковине не копится.
– Чай, наверное.
Она кивнула в ответ: – У меня скоро папа приедет. Он не будет против, просто предупреждаю.
– Да, без проблем.
Я раньше не замечала, насколько она учтива.
Отсутствие вопросов с ее стороны создавали неуютную атмосферу.
– Я тут в перепалку попала, – решила прояснить ситуацию я, – … и совершенно случайно решила тебя навестить. Давно не бывала у тебя дома. Лет пять, наверное, прошло.
– Я так и подумала. Да, пять, не меньше.
Она говорила ровно, но я чувствовала ее тоску. Да и глаза в пол прятала, очевидно, не по природе своей.
– А помнишь, как я тебя от соседских мальчишек защищала? Они в тебя камнями кидались, а я как взяла палку, как заслонила тебя собой, будто живым щитом. Ох, как же я им тогда задницы надрала! Иногда так хочется обратно в детство впасть. Тогда поединки были вне закона. От родителя обидчика, правда, можно было получить, да и от своего тоже, но это меньшее из зол.
– Как не помнить. – Выдохнула она. – Только ты со мной и дружила.
Мне стало как-то неловко от ее признания. Даже я с собой не была так честна.
– Ну, ты ведь как перешла в эту школу наверняка с кем-нибудь подружилась? – Она в ответ отрицательно потрясла головой. – Ну, как же? Совсем?
Рыжая посмотрела мне в глаза: – Саш, ты чего?
Я нахмурилась.
Никак не удавалась подобрать вопрос. Я чувствовала, что что-то забыла, и это было важно, а в голове – туман и усталость от минувшего поединка.
Она развеяла неловкость ситуации: – Меня даже родная мама за дуру принимала. Какие тут друзья…
Вот черт, это я и забыла.
Она давно рассказывала о том, как мать водила ее по врачам. В конечном итоге отказалась от нее совсем. Посчитала неисправимой калекой. Отдала отцу, сама завела новую семью. Тот кое-как находил с дочерью язык. Мачеха, видимо тоже.
Ее весь двор считал какой-то неполноценной. Слухи между родительницами расходятся глухим телефоном. Слово за слово, Маша обросла какими-то диагнозами, мифами и сложенными легендами. Они же, в свою очередь, делают свои выводы, а потом полоскают мозги детям: «Ты с этой не водись, она больная, еще сделает тебе чего». Мерзкие инфантилы. Сама лично бы по ушам надавала.
Я почувствовала такой стыд, что сидеть в ее компании стало неловко. Я будто снова стою над Аней, а та мне в ответ: – Ну, что, устранила меня? Довольна?
Да я-то довольна, а тебе выбывать из игры и терять все накопленное. Вся жизнь насмарку. Так и меня скоро прикончат.
Мурашки прошли по всему телу.
Нет, мне нужно сердце. Как можно скорее.
– Маш.
– А?
– Скоро все будет хорошо.
Она немного подумала над моей загадкой, прищурив глаза: – То есть?
– Я все исправлю. Скоро все будет по-другому. Скоро все закончится и каждый получит то, что заслужил. Вот, вот что бы ты хотела?
Она почесала голову: – Не знаю, печенье к чаю, наве…
– Да нет же! Маш, ну, вот скажи, о чем ты мечтаешь? Хочешь, у тебя будет сто друзей, а? – Она, поджав губы, отрицательно покачала головой. – Ну, или хочешь, у тебя мама, наконец, осознает свою неправоту. Хочешь, она извинится перед тобой?
– Не…
– Почему?
– Столько времени прошло. Много воды утекло с тех пор. Да и я не в обиде на нее.
Я опустила плечи: – Ну, хочешь… Хочешь любовь на всю жизнь, а? Ты вон какая красивенькая, рыженькая. Мальчики таких любят. Может, это хотя бы? Маш, ну не молчи. Ты мне столько контрольных списать дала, что я тебе по гроб жизни обязана.
Она легонько улыбнулась: – Ничем ты мне не обязана. Да и любовь – это не главное.
«Ну, дела-а-а» – тяжело вздыхая, подумала я. Знать не знала, что это может быть так тяжело.
– С дедушкой бы на рыбалку. – Спустя небольшой промежуток времени прошептала Маша. – Он у меня клевый был. Все бы на свете отдала, чтобы денек с ним побыть.
Я даже расцвела от такого откровения. Как же все-таки приятно испытывать эмоции.
– Ну, вот же! Я и это желание выполню. Я обещаю тебе!
Та немного подумала: – Не.
– То есть? Разве ты не хо…
– Никогда не давай таких обещаний.
Я хотела разозлиться, но вовремя одумалась. Она это не со зла и не от недоверия.
Маша права. Пока сердца у меня нет. Зачем пускать слова на ветер.
Глава 4
Подготовившись ко дню «Икс», я потратила все накопленное. Гранаты, металки, стрелы, немного аптечек. Даже пару зелий для храбрости приняла, чтобы руки не дрожали, пусть и работали они теперь не так как раньше.
Сердце уже не колотилось как бешенное, но спокойствия тоже не было.
Пусть я и предупредила Машу, что бы та не приходила сегодня в школу, но что-то мне подсказывает, что та меня ослушается. Да и обещаний мне не давала. Плохо…
Затянув броню и наручи потуже, я отправилась в школу.
Собиравшийся на работу папа окликнул меня: – Саш!
– А?
Тот тревожно осмотрел меня: – Ты куда в там виде собралась?
Я пожала плечами, но посмотреть в глаза так и не хватило смелости. Я так не хотела этого разговора. Понимаю же, что мы сейчас либо поругаемся, либо не поймем друг друга, и каждый уйдет ни с чем: – В школу…
Он чуть не выронил кружку из рук.
Злополучная записка так и висела на холодильнике. Невредимая. Я нарочно не обращала на нее внимания.
– Ты же не нарушала закон? – Я молчала. Что бы я ни ответила – это будет мне в минус. – Саш, посмотри на меня, пожалуйста.
Я, сжав волю в кулак, кое-как решилась его послушаться. Похоже, в моих глазах тоже ничего, кроме боли, не осталось.
У него был такой усталый вид… Он и его ремесленнический образ жизни были противны мне, но все же вызывало сочувствие. Надо было мне все-таки уйти из десятого класса. Не стоило слушать его мнение и следовать велению разума. Сейчас бы раздали все долги, да и ему перерабатывать не пришлось бы.
– Что происходит? Пожалуйста, только не говори мне, что у тебя неприятности.
– Ты сам знаешь ответ.
– Боже. – Он снял очки и долго тер глаза. – Саш, передумай пока не поздно.
– Нет, пап. Я должна закончить начатое.
– Это уже однажды закончилось. Тебя оставили на второй год.
– Меня оставили по другой причине. И цель у меня сейчас другая, и я ее вот-вот получу.
Он отрицательно покачал головой.
– Может, не пойдешь сегодня никуда? Я тебе справку сделаю. Если надо, напишу, что ты болела, но подумай еще, хорошенько. Не делай поспешных решений.
– Ты не веришь в меня?
– Я не верю ни в кого, кроме тебя. Я боюсь за тебя.
– А мне не страшно.
– Мне страшно…
Я тяжело вздохнула. Как же я не хотела с ним ругаться, а уж тем более доказывать что-то.
– Все будет хорошо, пап. – Я положила руку на его плечо. – Я скоро вернусь и принесу маму с собой.
– Это хорошая цель… – внезапно сказал он, чем застал меня врасплох. Не думала, что услышу что-то подобное. – Только вряд ли она оправдывает средства.
Мне больше нечего сказать. Я закрыла глаза, прикусила нижнюю губу и покивала головой. – Пока, пап.
***
По дороге я устранила двоих всего одним взмахом меча. Нечего зевать, когда на вас бежит разъяренная женщина в доспехах.
В засаде я зацепила стрелами десяток плетущихся к главному входу.
Еще несколько было у вестибюля.
Лут сыпался как фонтан, но я проходила мимо. Я не заслужила эти подачки. Никаких поединков не следовало. Все та же стратегия: «Удар в спину». Никакой жалости, только концентрация внимания.
Беззащитные прятались, вооруженные пытались напасть, но тут же были наказаны.
Те, кто собирались в кучки – были разбиты дымовыми снарядами. Я даже не целилась, они сами ловили пули грудью. Самые сильные – дамажились издалека метательными ножами. Те, что приближались, нашпиговывались на стальной клинок.
Пирамида из лучших и худших уже не имела для меня значения. Все они смешались в единый поток и лишались личной индивидуальности. Я не сочувствовала никому. У них не было ни имен, ни названий. Попались под обстрел – сами виноваты. Вы были предупреждены еще несколько месяцев назад. Кто мешал вам подготовиться к неизбежному?
Лариса, заметив меня, возвела руки вверх, уронив все документационные листы, что предназначались начальнице.
– Н-нет, пожалуйста, не надо! У-у меня нет оружия!
– А мне не наплевать?
– Я… Я заплачу тебе!
Я хотела посмеяться, но не смогла выдавить из себя и что-то похожее на улыбку. Какая же жалкая собачонка. Такая только и может лизать чужие ботинки, да подражать театральщине.
Теперь я поняла причину своей ненависти. Все эти люди были мне противны. Вся их неискренность только больше искушала меня на свершение такого исхода. Неудивительно, что все кончается вот так.
Злоба и непринятие переполняли меня. Нелюбовь ко всему сущему была сильнее любой логики. Осталась только концентрированная ненависть, ее зерно было посеяно, она пустила свои вездесущие корни. Как же мне хотелось ее уничтожить.
Я опять вспомнила Аню. Если бы та была, хотя бы мало-мальски, похожа на эту горе-помощницу – добила, не раздумывая.
Я не придумала ничего лучше, как кинуть в нее оставшиеся монеты.
Та, разумеется, была поражена: – Что?
– Я тебя нанимаю. Будешь моим напарником.
– Как это понимать? Нет уж, спа…
– Жить хочешь? – Я направила нож к ее горлу. Та, вместо спокойного ответа, неуверенно угукнула. – Отлично, бери золото и шуруй вперед. Делай, что я скажу. Помни, ты у меня на мушке. Шаг не туда – полетишь к своим собратьям.
Ее устранение было мне на руку. Я уже мысленно примеряла ее расшитый узорами кафтан.
Мы расчистили дорогу к кабинету географии.
– Она в кабинете?
– Н-нет!
– Отлично. Теперь слушай меня внимательно. Ты заходишь в кабинет и стреляешь в Светлану Леонидовну. Вот, держи механический лук, натягивай тетиву.
– Т-ты не заставишь меня это сделать!
Устало вздохнув, я снова пригрозила ей холодным оружием и сделала многозначительный взгляд.
Та молча повиновалась.
Медленно отворив дверь, Лариса, подобно следопыту, осторожно зашла, во избежание скрипучих половиц.
– Я ждала вас. – Провозгласила виновница торжества. Она гордо стояла в дальнем углу кабинета, скрестив руки. – Ну, что же вы как не родные, заходите, присаживайтесь. Скоро звонок прозвенит, а вы еще учебники не достали.
Я, не отпуская ножа у головы «шестерки», иронично хмыкнула: – Звонок для учителя.
Она посмеялась глупой шутке, да так что даже похлопала в ладоши. Ни одной подлинной эмоции, что не удивительно.
– Я знала, что ты находчивая. Жаль, что ты так и не послушалась моих советов.
Стрела в руке Ларисы дрожала, и от волнения, и от силы натяжения. Я хлопнула ее по плечу, и металлический снаряд нашел свою цель, пусть и мимо. Она пронзила шкаф с тетрадками.
– Ох, надо же, видно не судьба мне сегодня проверить контрольные!
– Не велика беда! – Огрызнулась я.
Учительница выдрала из деревянной поверхности стрелу и метнула в мою сторону. Я прикрылась новоиспеченной напарницей, как живым щитом. Она рассыпалась на книги, шмотки и мои монеты.
– Какая жалость, надо искать новую помощницу. Впрочем, толка от нее все равно никакого не было. Она бы никогда не смогла стать советчицей, слишком эмпатичная.
– Ты монстр.
– Не я устранила половину школы.
– Вы. Просто моими руками.
– Ах, если б только твоими.
Я подозревала неожиданный поворот: – Значит, не я одна такая?
– Ага.
Кто-то был позади меня, не издавший ни единого шороха, словно тень. Черт, то самое клише. Благо, я была готова к нему.
Я не стала уворачиваться, не знала, в какую сторону. Поглотила аптечку, чтобы добавить поинты здоровья, и приняла удар иглообразной стрелы в ногу.
Я не знала эту девушку, но я, бывало, видела ее в окне замка. Та самая, невзрачная, в водолазке. Теперь она стояла с арбалетом в руках и не проявляла ни единой эмоции. Глаза у нее, как у Игоря, одна сплошная усталость и мучение.
– Предусмотрительно. – Сказала она.
– Ты специально не выстрелила в грудь?
– Может быть.
Должно быть, это и есть мой подражатель. Не думала, что он тоже окажется девушкой с невысокими статами. Впрочем, это объясняет аналогичные грязные методы. Не мудрено, что она тоже оказалась жертвой обмана.
– И как тебя зовут?
– Не скажу.
– Сердце?
– Нет. У меня другая цель.
Она отвернулась от меня и следующей мишенью стала сама Светлана Леонидовна.
Судя по ее предсмертному лицу, она не была к этому готова.
Я была удивлена не меньше. На всякий случай я вынула из ножен меч.
– Неожиданный поворот, да? – Хмыкнула та.
– Какого… черта? – Прохрипела пострадавшая.
Безымянная подошла к ней и взяла ее за горло.
– Последнее правило вселенной?
– Уби… ва… я…
– Убивая дракона, – помогла она, – ты сам становишься драконом.
Географичка устранилась. В руках девушки что-то пульсировало. Красное, круглое, озаряющее светом весь кабинет. Оно пульсировало, но уже слабо.
– И всего-то? А разговоров-то было…
Она сжала его в кулаке. Жидкость, что вытекала из нее, имела яркий гранатовый цвет. Она капала на пол и тут же исчезала, будто ничего и не было.
– Эй! Подожди! Что ты делаешь?
– А? А… Ты об этом? Не, это не драконье сердце, да и она не была таковой. Так, муляж. Оно даже здоровья не прибавит. Настоящее запрограммированное NPC. Создано, чтобы заполнить собой пустоту. Существует, чтобы было.
Мне в это же мгновенье стало так грустно. Нет, не потому что это пустышка вместо долгожданного артефакта, потому что Светлану Леонидовну добила не я.
Она продолжила: – Ненавижу советчиков. Только и умеют голову пудрить. Она тебе кисельных берегов наобещала? Дрянь. Ее код даже не имеет права на жизнь. Нет ничего хуже пустых обещаний. Терпеть не могла ее светлые локоны.
Я задумалась над последним предложением, потому что географичка была брюнеткой. Странно, неужели она для каждого выглядела по-разному. Только вот почему?
– Судом угрожала.
– Не менее мерзкий метод. Хочешь избежать шантажа – дай этому случиться. Запомни, может, пригодится.
– Значит, ты тоже главная?
– Ага.
– Давно за мной следишь?
– А ты за мной?
– Я не слежу за тобой!
– Вот и я тоже.
Она медленно подходила ко мне. Я выставила вперед меч: – Не подходи. Я тебе не доверяю.
Она схватила пальцами за край острия: – Придется.
– Что ты хочешь?
– Добей меня.
Я впала в ступор: – А?
– Добей и исполни желание.
Ах, вот оно что. Раз сама не можешь до дракона дойти, значит надо возложить ответственность на другого? Хитро. Хорошо устроилась. С таким же успехом я могла кого-нибудь подчинить себе, да велеть делать за меня всю работу. Великолепная схема, жаль не рабочая. Все желания эгоистичны, все поступки наказуемы. Впрочем, даже интересно, что она может хотеть.
– А-а-а… И что же ты хочешь?
Она мечтательно посмотрела в окно: – Денег хочу. Много.
– Всего-то? Сомнительная причина доверять мне свою жизнь.
– Можно подумать тебе не хочется.
А, внушить уродство мне пытаешься. Зря, оно уже у меня есть, просто другое. Да и куда мне там «не хотеть». У меня весь потолок в скотче и матрас весь в сырости провален. Я ненавижу собственную бедность больше всего на свете, но и жажда накопительства мне тоже чужда.
***
Когда я училась в другой школе, у меня случались перепалки на этой почве. Точнее, однажды случилось так, что тайное стало явным.
Моя мать умерла в больнице после продолжительной болезни. Никогда не помнила ее здоровой. Мы с отцом всегда знали, что рано или поздно это случится, морально готовились быть покинутыми в любой момент. Когда все произошло, поняли, что вся подготовка была бесполезна. Боль утраты не затмишь никакими навыками.
Мы потратили много времени и денег на лечение, чтобы хоть как-то продлить и без того тщетное время. Продали дом, переехали в однокомнатную. Перебивались с хлеба на воду.
Я не смела жаловаться. Мы не думали о бесполезности своих решений. Мы сделали все, что смогли. Этого было достаточно.
Когда об этом узнали одноклассники – они начали высмеивать мой образ жизни. Я не говорила о причинах, боялась давить на жалость, да и вспоминать не хотелось. Я старалась не плакать, вспоминая ее лицо, не хотела показаться слабой и ничтожной. Я начала выбивать из них урон, но меня оставили на второй год. Не могу сказать, что жалею о содеянном.
Когда-то я загадала самое сокровенное желание. Я делала все, чтобы мама была здорова и снова читала мне сказки по ночам. Чтобы та была бессмертным эльфом и никогда не старела. Она жила в моем сердце и я никого не подпущу к ней.
Когда ее не стало, я поняла всю зыбкость своего мировоззрения. То был тщетный мир, в котором я жила ранее, не имеющий право на существование. Теперь я живу другой жизнью, и в нем нет места моим слабым сторонам.
Я – главный герой.
Я всегда знала это.
Остальные – лишь актеры второго плана.
Я должна добыть сердце дракона.
Я должна убить дракона.
Я должна стать драконом.
***
Я отложила лезвие.
– Знаешь, а ты права. Да, хочется. Иногда хочется идти по улице и осознавать, что я могу позволить себе все. Любую вещь, стоит только указать на нее пальцем. Хочется лежать в мягкой кровати с кучей подушек и бодро вставать по утрам, понимая, что мне не нужно ничего делать. Мое будущее обеспечено и оно устойчиво. Так будет всегда
Та распахнула глаза, но блеска в них не было. Кажется, я смогла прощупать ее. Она улыбалась, пусть и фальшиво: – Прекрасное чувство, да?