Месяц пролетел незаметно. Маруся и Зоя Михайловна были так заняты обслуживанием гостей, что почти друг с другом не разговаривали. Не было у них времени и на одну чашку кофе на двоих, с которой раньше начиналось каждое утро.

Прощальный ужин Матвей предложил устроить поздно вечером на террасе. Маруся развесила повсюду бумажные фонарики, расставила на столах плавающие ароматные свечи. На маленькой сцене уличная группа играла Bossanova. Грусть с шелестом падала на плечи гостям, и они стряхивали ее вместе с опавшей листвой.

Зоя Михайловна сама встала за барную стойку и готовила изумительные коктейли, замешивая в бокалах закат вместе с алкоголем. Блюд было столько много, что даже если попробовать по маленькому кусочку от каждого, встать из-за стола живым вряд ли бы получилось. Семь видов расстегаев, пирог с куриными потрошками и гранатом, баранина под соусом из лесной земляники и мяты, молодой картофель, обжаренный до золотистой корочки в чесночном масле, хрустящие куриные крылышки в меду, баранья нога, фаршированная орехам и зеленью… Блюда все несли и несли, и гости набрасывались на них, словно бы до этого их держали на хлебе и воде.

Воздух был густым от смеха и бараньего жира, и Маруся, бегавшая от стола к столу, чувствовала легкое головокружение и покалывание в пальцах.

Матвей много ел, но еще больше пил. Когда пир закончился, он подошел к Марусе, хмельной и веселый, чмокнул ее в щеку и с хрустом откусил большой кусок от яблока.

– Ну что, чайка, начищай крылышки, завтра вылетаем. Пора покинуть твое старое гнездо, – и он скосил глаза на суетившуюся возле столов хозяйку.

Гости ушли, оставив после себя груды скомканных салфеток и пустые стулья. Было свежо и по-осеннему тоскливо.

Маруся налила кофе и опустилась на ступеньку.

– Маруся, это тебе, – Зоя Михайловна присела рядом и протянула девушке коробку из-под кубинских сигар.

Тяжелая! Маруся открыла ее и ахнула – деньги. Много разноцветных купюр, перетянутых зеленой резинкой.

– Зоя Михайловна, зачем? Почему?

– Это тебе на первое время. Там, в Австралии, наверное, все дорого.

– А как же ваш ремонт?

– Какой ремонт? Ах, ремонт! Знаешь, мое кафе, он ведь, как и я – старое, но крепкое. И кто знает, что с ним будет, если попытаться в нем что-то переделать.

Маруся прижала коробку к груди и заплакала. Хозяйка села рядом и уложила голову девушки к себе на колени. Она гладила ее волосы и пела какую-то старую южную песню про чайку, которая хотела стать океаном.

***

На ступеньках кафе сидела женщина. Ее солнечные волосы были перетянуты выгоревшим на солнце шелковым платком, на котором просматривались бледные силуэты чаек. На коленях у нее лежала девушка. Тоненькая, хрупкая, с розовым пушком на щеках.

– Мама, а что было дальше? Ты ведь уехала в Австралию?

– Нет....

– Почему? Это же была твоя мечта?

– Потому что не каждой мечте надо обязательно сбываться. Некоторым мечтам нужно так и оставаться мечтой.

Глаза женщины стали влажными. Спустя почти 30 лет она помнила тот день, как будто бы он был вчера. Вот она, изнеможенная от усталости и слез, бредет домой. Вот видит в коридоре довольный, виляющий хвостом чемодан. Вот она вызывает такси и едет в аэропорт. Ехать далеко, и у Маруси совсем не остается сил бороться с дремотой. Она закрывает глаза и видит стекающее со стен кафе солнце. Она подставляет руку под этот поток, подносит к лицу ладонь и делает большой глоток. И все вдруг становится таким ясным и понятным. Ей больше не нужен океан, чтобы быть счастливой. Потому что она уже счастлива. Суетливая, пестрая жизнь, будет для нее неудобной, словно узкое коктейльное платье.