Глава 8. Никита
Я не успел понять, откуда и когда в комнате появился Клим. Почему моя голова звенит, как наковальня после удара молотом, и перед глазами мельтешат искры с привкусом стали. Усиливающимся и парализующим, но не так, как меня парализовало от визга Резкой.
От него, обреченного и срывающегося в истерику, меня заступорило и лишило возможности осознавать происходящее. Будто тело сковало, а душу выхлестнуло за его пределы. Туда, где нет ничего, кроме панического ужаса и оцепенения. Из которого меня выдернуло мощным ударом в челюсть и хрипяще злым обещанием:
– Разговор не закончен, идиот.
Сморгнув пару раз, я провел ладонью по губам и тряхнул головой, увидев на пальцах следы крови. Поднял взгляд на трясущуюся Лилю и ее мертвенно бледное лицо. После опустил глаза на руки Клима, коснувшиеся и тут же отскочившие от спины Резкой.
– Клим? – окликнул я парня и завис, отказываясь соглашаться с тем, что он увидел и как это расценил, и тут же пытаясь подобрать слова, которыми смогу все объяснить: – Это… Это не…
– Пошел ты! – оборвал меня Клим.
Он прижал ладони к затрясшимся сильнее плечам Резкой, то ли пытаясь ее обнять и успокоить, то ли подтолкнуть к двери. Правда, его прикосновение продлилось не дольше чем первое. Парень одернул руки и вновь повторил свое прикосновение, продлившееся ровно столько же. Будто он обжигался о ее кожу или не мог решить, что ему сейчас стоит сделать – отмудохать меня или избавить Резкую от моего присутствия.
– Мелька, я рядом, – произнес Клим негромко и мягко. А затем, глянув на меня, прорычал: – Держись от нее подальше, мудак!
***
Раньше, чем я зашёл домой, моя голова превратилась в трансформаторную будку.
В такси меня накрыло вопросом, на который у меня не нашлось ответа, а дальше понеслось по нарастающей. Снежным комом. Лавиной. Ебучим цунами. Где смешалось все и сразу. Ломая причинно-следственные связи и перемешивая события, но оставляя в эпицентре этого хаоса неизменное и повторяющееся: «Зачем я поцеловал Резкую?»
Странная оторопь и оборвавшийся жадный вдох утопающей. Озноб и визг. Укус и хлесткие удары.
Схватившись за голову, я шипел от того, что вопросы не исчезают и множатся, множатся, множатся. А ответа нет ни на один.
Нахрена я ее поцеловал?! На кой черт я ее поцеловал?!
Глядя на валяющийся на диване мобильный, я прокручивал события вечера. Возвращался к моменту своего появления в компьютерном клубе и снова проигрывал это кино. По кадру, по фразе, по эмоции. Но как и при первом «просмотре», я зависал на моменте поцелуя. Все предшествующее ему хоть как-то, но все же поддавалось объяснению. Я мог объяснить себе, что было до. Что мной двигало. Почему сказал именно те слова, а не другие. Зачем предложил схлестнуться на виртуальном ринге и выбрал бокс. Мог объяснить все, но не поцелуй.
Он скальпелем рассек что-то внутри моей головы и принялся вырезать вопросы там, где на них не было и не могло быть ответов.
Близость проклинающих меня и все, что со мной связано, губ. Пропитанные ядом и отвращением слова. Только я их не слышал. Догадывался о том, что срывается с губ Резкой, но не слышал ни единого ее слова. Потому что не собирался слушать и не видел в этом смысла.
Она. Двуличная. Стерва. Точка.
Она. Угробила. Врыксу. Точка.
Она. Врёт. Димону. Восклицательный знак.
А дальше цунами закрутилось в обратную сторону, где все смешалось и внезапно сложилось в знакомую, но до омерзения понятную картинку. Пристроиться к богатому парню, разжалобив его подкупающими и идиотскими «боюсь» и «страшно». Прикинуться белой и пушистой овечкой, скрывая истину пираньи. А дальше уже виденное на примере отца и его пассий.
Нет, Лилечка-Амели, ты нихрена не овечка. Овечки не отправляют тачки соперников в стену и не ищут запасной аэродром в виде Клима. Так поступают пираньи. И только пираньи могут разыграть «о боже, у меня приступ паники», чтобы их не раскрыли, и при случае показать дрожащим пальчиком на обидчика и после на свидетеля. Ведь так Димон гарантированно поверит в то, что я полез к «любящей и уважающей» без весомой на то причины, и мое слово перестанет иметь вес. Что бы я ему не сказал, какие бы факты не привел, он не станет меня слушать. Потому что обидели его Лилечку, которой и без того страшно. А то, что Лилечка на самом деле пиранья Амели – всего лишь моя жалкая попытка оправдаться и выдать желаемое за действительное.
***
Входя в здание университета, я едва не сорвался в истерический хохот, когда следующая на выход компания студенток глянула на меня и шарахнулась в сторону.
– Да-да, рожа у меня та еще, – озвучил я их мысли и направился к аудитории, хмыкая в ответ на каждый косой взгляд в мою сторону.
Утром, оценив последствия встречи лица с кулаком Клима, мне не пришло в голову ничего лучше, как залепить пластырем след от зубов Резкой, и наплевать на остальное. Я не видел смысла маскировать превратившуюся в пельмень губу, шкериться от Димона и тем более оправдываться или лебезить перед Резкой и Климом. Что сделано, то сделано. Поэтому, увидев Лилечку и Клима, я криво улыбнулся первой и бросил насмешливое:
– Я жду твой ход, малыш.
Второму, ожидаемо охраняющему жертву моих домогательств и дернувшемуся повторить вчерашнее, я отсалютовал двумя приложенными к виску пальцами и произнес:
– Хороший удар, аэродром. Лайк не глядя.
Дальше меня сорвало в хохот от рычащего и разъяренного возгласа парня, который разом оборвал разговоры в аудитории и приковал внимание к нашей разборке. Всех без исключения.
Каждый из присутствующих в аудитории ждал продолжения. Все они затихли и смотрели на меня и Клима. А потом уставились на Резкую.
– Клим! Я тебя просила! – взмолилась она, останавливая порыв парня начистить мне морду и лишая зрителей шоу.
– Интересно, о чем? – спросил я, сбросив рюкзак на следующую за парочкой парту, и, посмотрев на сидящего за ней с открытым ртом ботана, напомнил ему: – Это мое место. Свалишь сам или помочь?
– Ты бессмертный что ли? – сорвался Клим, подрываясь на ноги и стряхивая с руки ладонь Лилечки. – С первого раза не понял, что я тебе сказал?!
– Мне похуй, на то, что сказал ты, – оскалился я, смотря в полыхающие глаза парня. – По-хуй, – повторил и дёрнул подбородком в сторону Резкой. – Гораздо интереснее, что сказала она. Тебе и своему «любимому и уважаемому» Диме.
– С-с-сука! – процедил парень, оттолкнув в сторону стул, мешающий ему выйти в проход между партами.
Клим сделал шаг в мою сторону, сжимая ладони в кулаки. Но после нового и неожиданного злого окрика Резкой, остановился и заскрежетал зубами.
– Клим, пожалуйста, сядь. Сядь! Я сама разберусь.
Сжав пальцы на запястье Клима, Резкая потянула своего защитничка на себя. После, дернув руку парня сильнее, на мгновение посмотрела мне в глаза и выдохнула негромкое, но раздраженное: «Идиота кусок».
Неоспоримая и понятно в чей адрес прилетевшая констатация факта. Я нарывался и продолжил бы это делать, как минимум, для того, чтобы вернуть Климу должок за вчерашнее. Но, как и вчера, меня заступорило не от того, что сказала Резкая, а от того, как она это произнесла.
Тихо, но раздраженно.
Тихо, но запуская новое ебучее цунами из вопросов в моей голове.
Пара. Вторая. Третья.
Передо мной все так же сидят Резкая и Клим, но я буравлю взглядом один затылок. Ее затылок.
Изредка, когда в моих руках дёргается ручка и раздается негромкий стук, взгляд опускается на вздрогнувшие плечи. И тут же возвращается обратно, на затылок.
Что ты задумала, Лилечка?
Почему Дымыч до сих пор не позвонил мне?
Почему он не приехал ни вчера, ни утром?
Где твой «любимый и уважаемый»?
Зачем остановила Клима?
Какого хрена ты его остановила?!
Что. Ты. Задумала.
Что?!
Я настолько провалился в свои мысли и запутался в них, что пропустил звонок и вышел из аудитории одним из последних. Крутя вопрос за вопросом, но опять не находя ответов, шагнул в сторону столовой и дернулся от громкого и удивленного:
– Ну нихрена себе!
Дымыч.
Скалящийся в тридцать два зуба.
Сжал мою ладонь и как всегда хлопнул по плечу.
Что?
Оглядел мой подрихтованный фейс и заржал в голос, мотая головой.
Что, блядь?!
– Никитос, ты вообще ни дня без мордобоя не можешь? – спросил Димон, вгоняя меня в ступор приятельским трепом.
Ау! Где, блядь, претензии и рык оскорбленного?
– Что на этот раз стряслось? Игры не поделили? Упал на клавиатуру? Блядь, я даже боюсь предполагать, кто тебя так мог отделать. Этот? – Дымыч ткнул пальцем в сторону самого тощего задрота, которого я не раз сгонял с парты, а потом захлебнулся от смеха: – Твою мать, Никитос! Ты бы свое лицо видел. С катком решил поцеловаться?
Да что, блядь, происходит?!
Кое-как прочистив горло и бросив взгляд на улыбающуюся Резкую, я окончательно охренел.
– Все, что происходит на Дне группы, остается внутри группы, Дим, – улыбнулась она. Прижалась к «любимому и уважаемому» и прошептала ему на ухо, но так, чтобы было слышно и мне: – Я бы рассказала тебе, но Никита учится в нашей группе. Я храню его секрет, он мой. Такое правило, Дим. Никит, ты пообедаешь с нами?
Глава 9. Никита
Сложно было представить и поверить в существование правила тайны Дня группы, но Димон поверил в него.
Он проглотил эту хрень, как имеющую место быть, и не поморщился. Как суп. К которому я не притронулся, переваривая услышанное и не понимая, как можно верить каждому слову Лилечки. Не усомниться ни в одном и весь обед трепаться о чем угодно, но не о Дне группы.
Действительно, а что такого случилось?
Подумаешь, твоему другу проехались по морде.
Подумаешь, ни он, ни твоя девушка об этом не говорят, а ты такой: «Ну ок. День группы же. Г – логика».
Не разбираясь в причинах.
Не спрашивая, с какой радости дошло до мордобоя и что могло к нему привести. Зачем вообще что-то спрашивать, когда Лилечка сказала про тайну Дня группы? Высосанное из пальца объяснение любой дичи. Лилечка же не может врать? Зачем ей что-то придумывать? Она же белая и пушистая.
«Жив-здоров, значит День группы прошел нормально».
Да нихрена не нормально, Димон!
Нихрена!
Посмотрев на друга и заливающуюся соловьём Лилечку, меня передернуло от количества лапши, которую она вешала своему «любимому и уважаемому» на уши.
Какие у нас интересные лекции и толковые преподы. Какие задания будут на практике и как здорово, что – кто бы сомневался, что этот факт не вывернется наизнанку, – Никита влился в коллектив. Не без приколов, но ребята оценили.
«Особенно ботан, которого я шпыняю, чтобы покапать тебе на мозги, да?» – подумал я, а вслух произнес:
– Дымыч, что-то меня со вчерашнего до сих пор мутит и не отпускает. Я, наверное, до дома.
Поднялся из-за стола, взяв свой поднос с тарелками, и утерся прилетевшей шпилькой Резкой:
– Может, Дима позвонит врачу, и ты съездишь в клинику, Никит? – предложила она. – Дим, позвони, пожалуйста.
«В клинику? Серьезно?! С хера ли заботушка такая проснулась?» – спросил я взглядом у белобрысой стервы.
Глянул на кивнувшего и полезшего за телефоном Димку, а затем перевел взгляд на ядовитую улыбочку на губах Резкой.
– Евгений Иванович и губу тебе посмотрит, – добавила Амели. – Мало ли что.
– Спасибо за заботу, Лиль. Я и сам неплохо справлюсь, – ответил я, глядя в смеющиеся глаза. И едва сдержался, чтобы не озвучить направление, в котором она может идти со своей заботой. – Не беспомощный.
– Никитос, ну чего ты быкуешь, а? – подхватил эту развлекуху Димон. – Ты реально хреново выглядишь. Давай я тебя отвезу? Лиля же не против, что я отскочу. Да, малыш?
От одного слова Резкую передернуло так, словно в нее всадили разряд тока, и я не удержался. Добавил сверху:
– Дымыч, не парься. Возьму карш или вызову такси. И так вам мешаю ворковать, а ты со вчерашнего дня не виделся со своей малышкой.
Упиваясь полыхнувшему раздражению в глазах Резкой, я понес поднос к столу для грязной посуды, опустил его поверх таких же и направился на выход. Всем телом ощущая ненавидящий и прожигающий насквозь взгляд.
Выкуси, Лилечка!
***
Наверное, будь я таким же доверчивым, как Димон, то без раздумий принял бы предложение Резкой и выдохнул с облегчением.
Не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем говорила Резкая, озвучивая «правило Дня группы».
Секрет за секрет.
Молчание в обмен на молчание.
Прозрачно, понятно и на первый взгляд честно – я не говорю про уличные гонки, она не рассказывает про поцелуй. Но меня коробило и выворачивало наизнанку из-за внезапной щедрости Резкой. Непомерной, ничем не обоснованной и излишне, приторно сладкой. Особенно, после озвученных угроз стереть в пыль. И меня не покидало мерзкое ощущение подставы.
Вроде бы, радуйся, Никитос, пронесло. Держи язык за зубами, и никто ничего не узнает. Но я шарахался по корпусам университета и все гонял параноидальные мысли, что мое молчание покупают. Ровно так же, как отец купил результат экспертизы, чтобы вместо кокаина в подброшенной Маем пакетике оказалась мука.
– Проще заплатить, чем разгребать дерьмо, – сказал тогда папа.
И меня, вспомнившего эту фразу, заклинило.
Папа подкупил кого-то в ментовке.
Чад заплатил за меня залог. После рассчитался за ущерб с владельцем парковки за столб. А все для того, чтобы ко мне не было вопросов у тех, у кого вопросы имелись.
– Никки, деньги предлагают так, чтобы у того, кому их предложили, сразу возникло желание кивнуть и сказать «спасибо».
Бля, это попахивает паранойей, но если Резкая предложила мне откупиться, может ведь быть, что гонки – меньший из ее «секретов»? Верхушка айсберга, под который я невольно копнул?
Окей. Пусть так. Что бы потеряла Лиля-Амели, расскажи она про поцелуй? Нихрена. С моей стороны лишь одни догадки и слова о том, что видел её в компании Мая. Димон потребовал бы доказательства, которых у меня нет. Смысл так «заботиться»? Если только эти доказательства есть, и я не брежу.
Пропустив спешащих по делам студентов, я сел на подоконник и выглянул в окно. Мазнул взглядом по парковке, выискивая среди машин те, что принадлежат каршерингу, и замер, не веря глазам.
Въезжающий на парковку ГТР. Красный.
Лицо водителя с улыбочкой хозяина жизни.
Май.
И Резкая.
Которая подошла к ГТРу.
– Нихуя себе подарок, – протянул я, хлопая по карманам в поисках мобильного. – Блядь, да вы шутите, что ли?
Наведя объектив на парочку «мы друг друга вообще не знаем», я нажал на иконку записи видео и заснял, как Май и Лилечка перекинулись парой фраз, а потом Игнатов сел в тачку и уехал.
– А я-то голову ломаю, с какой радости ты в молчанку решила поиграть, – произнес я, пересмотрев видео, на котором отчетливо были видны и лица, и тачка. – Интересно, как ты объяснишь Димону такое кино, Лилечка? Тайной Дня после дня группы?
***
Весь мир сжался до пределов стола и бегущих по экрану ноутбука строчек кода.
Кривого.
С тупейшими, повторяющимися из раза в раз ошибками, смотря на которые хотелось материться в голос.
И я матерился. Глотал энергетик и курил сигарету за сигарету. Правил то, на что хватало моих мозгов, и отрезал ненужный функционал. Долбил ребятам из «IT-bug», когда своих знаний не хватало, и снова правил. Чтобы запустить программу и добиться от нее стабильной работы.
Когда год назад два пацанчика принесли на тест свой стартап, они верили, что их программа отслеживания домашних животных взорвет мир. Купили рекламу на ТВ. Заказали брелоки-маячки. И забыли о главном: все, что идет в релиз, должно работать без сбоев. Программу и код – до того, как пускать рекламу и упарываться в логотип, – нужно протестировать и отладить так, чтобы количество косяков свелось к минимуму.
И я не удивился, когда стартап сдулся еще до того, как мы закончили тест и показали парням, что их код – кусок дерьма. Брошенный ими, как не оправдавший надежды, и отправленный мною на облачное хранилище к таким же, обреченным на провал. Забытый всеми, но не мной. И найдя его, пробежав взглядом по баг-листу, я бы ступил, не попробовав оживить мертвеца.
Строчки кода.
Сменяющиеся быстрее, чем их могут отследить пересохшие от усталости глаза.
Ползущий ползунок прогресса компиляции и пустота в голове.
Что-то подобное я испытывал, когда садился за руль, а справа или слева от моей Врыксы замирал второй автомобиль.
Момент без единой мысли. А дальше взмах руки маршала, рев моторов и летящая навстречу финишная черта.
– Ну же. Ползи, – прорычал я, поторапливая застывшую на последнем проценте полосу загрузки. – Ползи, сука забагованная! Что тебе ещё не нравится?
Прокушенная Резкой и после разбитая ее защитничком губа. Пара ссадин на лице и обещание Клима закопать меня, если ещё раз приближусь к Лилечке… Все это отвалилось на третий план и перестало существовать, когда на экране ноутбука появилось приветственное окно.
Без вылетов и уведомлений об ошибках.
Простенькое окно с двумя полями на нем.
Я не верил, что у меня получилось. Не верил в то, что логин и пароль подошли, а брелоки, которые мне выдали, до сих пор не сдохли. И лишь увидев три зелёных индикатора, меня порвало в клочья.
– Да, сука! Да!
Наверное, мой вопль можно было услышать на другом конце города. Но тех, кто его не услышал, ждал второй. Программа, потупив минут десять, подтянула гугл-карты и выдала местоположение моих «питомцев». Один в офисе «IT-bug» в Саннивейле и два поверх дома, где я снимал квартиру.
– Добро пожаловать в ад, малыш, – протянул я, увеличивая карту.
Взял один маячок. Перекатил его в пальцах и поставил галочку в чекбоксе записи маршрута.
Глава 10. Амели
– «Четыре сыра» с крошкой из халапеньо и двойной порцией маслин, – отрапортовал Дима, когда я открыла дверь. – А еще твой любимый облепиховый морс. Впустишь?
Я улыбнулась и сдвинулась в сторону, позволяя зайти в квартиру.
– А вторая? – спросила, принимая из его рук пакет и две коробки с пиццей, чтобы он разулся и стянул ветровку.
– Для меня, острая «Пепперони». Позволю украсть кусочек, если ты меня поцелуешь, – улыбнулся он, наклонившись.
Легонько чмокнув его в уголок губ, я пошла в спальню, чтобы накинуть на кровать плед и выдвинуть на середину комнаты низкий журнальный столик. Сгрузила на него еду и, пока Дима мыл руки, принесла стаканы, сразу наполнив их прохладным морсом.
– Вас тоже освободили от пар? – спросила, кивнув в сторону окна, за которым уже третий час лил дождь.
– Нет, четвертый курс, по мнению ректора, такой чести не достоин. Но это не мешает мне послать всех лесом и приехать к своей девушке. – Дима плюхнулся на кровать и положил голову мне на колени. – Чем занимаешься?
– Смотрю сериал про врачей. Не против? – спросила я, помахав пультом от телека.
– Врубай, – великодушно кивнул Дима. Чуть сдвинувшись, он подцепил крышку одной из коробок и достал себе кусок пиццы. – Кого и от чего лечат?
– Как раз новая серия, ты ничего не пропустил.
На экране плазмы замелькала заставка популярного сериала, а я взяла стакан и сделала осторожный глоток морса. На языке давно уже вертелся вопрос, который следовало задать еще несколько дней назад, но я не была уверена, что мое любопытство не приведет к ненужным расспросам.
– Отец попросил присутствовать нас на благотворительном вечере в эту субботу, – отвлек меня от размышлений Дима.
– Это обязательно?
– Да. Счастливому семейству следует помелькать перед камерами накануне выборов.
– А я ему зачем? – не удержалась я от глупого вопроса.
Взгляд Димы стал серьезнее и впился в мое лицо, отчего щеки закололо, а губы сами собой поджались, превратившись в узкую линию.
– Ты моя девушка, Лиль, – мягко напомнил он. Только мне от этой мягкости захотелось поежиться и завернуться в одеяло. – Если переживаешь о тряпках, то забей. Дам тебе свою карту, купишь все, что захочется.
– Ладно, – предпочла не спорить я. Проще согласиться и побыть один вечер образцовой девушкой, чем объяснять, что все эти светские тусовки мне не по душе.
– Ник там тоже будет, кстати, – рассеянно заметил Дима. Сев, он откусил приличный кусок пиццы и подтолкнул ко мне вторую коробку, которая до сих пор оставалась закрытой. – Ты чего не ешь?
– А Никита там каким боком? – удивленно посмотрела я на Диму.
– Так-то его отец тоже не из простых смертных, – с усмешкой ответил он. – Военный юрист, сейчас управляет собственной юридической фирмой. Они с Ником, конечно, в прошлом не особо ладили, но…
– Дим, – решила я воспользоваться моментом, – вы в разговоре упоминали какого-то Мая… Он когда-то насолил Никите?
– Пф, – фыркнул Дима, – насолил – это еще мягко сказано. Это из-за Мая Ник был вынужден уехать из страны.
– Что он сделал?
– Долгая история, Лиль, – неохотно протянул Дима и перевел взгляд на экран телевизора, где бригада врачей как раз пыталась спасти чью-то жизнь.
Нет, так дело не пойдет. Маниакальное желание Никиты уличить меня в общении с этим чертовым Маем и так здорово подпортило мне жизнь. Последние несколько дней я каждую минуту, проведенную в стенах университета, ощущала на себе тяжелый, изучающий взгляд Димкиного друга. И не могу сказать, что меня это не нервировало. Спасибо Климу, который после событий в клубе не отходил от меня ни на шаг и пресекал любые попытки Никиты приблизиться ко мне ближе, чем того требовала элементарная необходимость мирного сосуществования в пределах одной аудитории.
Я до сих пор не смогла понять, на кой черт этому придурку взбрело в голову лезть ко мне с поцелуями. Неужели я в его глазах выгляжу легкодоступной девкой, способной броситься на шею незнакомого смазливого парня? Чего он хотел этим добиться?
– Мы никуда не торопимся, – почти ласково проговорила я. И, чуть помедлив, придвинулась к Диме ближе и положила голову ему на плечо. – Ну расскажи, Дим. Вдруг это поможет мне лучше понять твоего друга?
– Вы и без этого неплохо ладите.
Ох, знал бы ты…
– Ладно. Раз это такой секрет… – пробурчала сердито и предприняла вялую попытку отстраниться. Димка дернулся, притянул одной рукой меня обратно и тяжело вздохнул.
– Нет никакого секрета. Просто два года назад Ник замутил с одной девчонкой. Из нашего круга, дочь какого-то бизнесмена. Пару месяцев у них был довольно бурный роман, а потом она начала вести себя странно. Никита заподозрил ее в неверности. Попытался откровенно поговорить – она в отказ. А через неделю он спалил, как она садится в машину к тому самому Маю.
– Опять все из-за бабы, – закатила я глаза. То есть два года назад одной красотке захотелось повертеть двумя парнями, а я теперь за это отдуваюсь? Отлично. Уровень везения – Амели Резкая.
– Да не в девушке было дело, – как-то сдавленно возразил Дима. – Она не изменяла Нику с Маем. Он был ее дилером.
Я напряглась. Отстранилась от Димы и заглянула ему в глаза.
– Наркотики? Май Игнатов занимается наркотой?
– Ты его знаешь? – мгновенно вскинулся он.
Чер-р-рт.
– Слышала краем уха, – торопливо накинула отговорку, – а еще в одной тусовке пересекались. Мимоходом.
– Короче, Ник спалил их как раз за тем, как Май ей порошок отдавал, – продолжил рассказ Дима. – Завязалась драка, Ник наговорил много всего, начал угрожать. Дал Игнатову сутки на явку с повинной. А через пару часов его тормознули и обыскали. В куртке нашли несколько граммов кокса. Лукашин-старший замял этот вопрос, отвалив кучу денег. Взамен потребовал от сына полного повиновения. Никита послал отца в задницу и свалил в Штаты, к матери и ее второму мужу. Все. Как видишь, история стара как мир.
– А зачем Ник вернулся?
– Образование закончить. И помириться с отцом. Он в этом, конечно, никогда не признается, но что есть, то есть. Никита всегда отца любил, хоть и плевал на его воспитание. Я утолил твое любопытство? – спросил Дима. Он выглядел недовольным, словно до последнего не хотел мне все это рассказывать. Поэтому я не стала продолжать расспросы и перемотала серию на самое начало, изображая интерес к тому, что происходило на экране.
Так мы провели часа четыре. Валялись на кровати, жевали пиццу и перебрасывались репликами насчет сюжета. Дима пару раз пытался полезть ко мне с поцелуями, и мне стоило огромного труда свести все в шутку, фальшиво возмущаясь, что мне мешают следить за приключениями молодого ординатора. Какие поцелуи, если главный герой спасает целый город от эпидемии?
Ближе к вечеру я сплавила Димку домой под предлогом, что мне нужно готовиться к семинару на завтра. Он немного побурчал, затем предложил свою помощь, но, увидев, что я настроена серьезно, поплелся в коридор обуваться.
– Ты говорила, что поедешь к родным в ноябре, – неожиданно произнес он, завязывая шнурки на кедах.
– А… Да, планы поменялись, – махнула я рукой с надеждой, что мой голос звучит спокойно и непринужденно.
– Почему?
– Мама повезет малую куда-то. Купила путевку.
– А как же школа? – нахмурился Дима.
– Не знаю, наверное, они уладили этот вопрос.
– Сообщи, если что-то поменяется. Я хочу поехать с тобой. – Он застегнул ветровку и проверил карманы, поочередно вытащив ключи от машины и бумажник.
– За-зачем? – не стала скрывать я свое удивление.
– Хочу познакомиться с твоей семьей. Лиль, – Дима сделал шаг, приблизившись ко мне, – мне кажется, наши отношения нужно простимулировать. Давай съедемся в январе?
– З-зачем?
Да боже, я бью рекорды по красноречию!
– Затем, что мы встречаемся уже год, но словно стоим на месте. Хочу, чтобы ты понимала – я настроен серьезно. Ты мне очень дорога, я вижу свое будущее рядом с тобой. – Дима ласково коснулся моей щеки и улыбнулся. – Подумай об этом, ладно? Все, я пошел.
– Нельзя вывалить такую информацию и уйти, – воскликнула я, схватив его за рукав.
– Ты подумай, а потом поговорим, – рассмеялся Димка и выскочил из квартиры, оставив меня в полнейшем раздрае.
Предложение стало полнейшей неожиданностью. И оно меня пугало. О каком «съехаться» могла идти речь, если наши с Димой отношения были… Ну, странными? Первые полгода мы вообще больше на давних друзей походили, а не на влюбленную пару. Да и сейчас общение романтическим я назвать не могла.
Черт, как это все не вовремя!
Я тряхнула головой и приняла решение отложить рассуждения на потом. Нужно было наведаться в гараж и проверить, не стоит ли мой кошак по глушитель в воде. Ливни в нашем городе, особенно затяжные, всегда превращались в маленький апокалипсис. Забитые ливневки не справлялись с потоками воды, дороги превращались в бурные реки, дома и технические помещения, которые находились в низине, затапливало.
Вызвав такси, я быстро оделась, взяла рюкзак и выскочила на улицу. Гараж находился недалеко, всего в нескольких кварталах от моей квартиры, но месить грязь и мокнуть под срывающейся моросью не хотелось.
Вдохнув полной грудью свежий воздух, я зашла в закрытый чат в телеге. Все заезды, запланированные на сегодня, ожидаемо отменили из-за ливня. Но Раш созвал персонал и добровольцев, чтобы пробить ливневки и расчистить трассу от мусора. Я щелкнула на комментарии и пролистала несколько десятков, прежде чем нашла иконку профиля Игнатова.
Отлично. Я не представляла, с чего начать разговор, но понимала, что другого выхода у меня не было. Нужно избавиться от Лукашина, пока он не натворил еще что-нибудь.
Сейчас он держал рот на замке. Боялся Диминой реакции на свою выходку. Но надолго ли этого страха хватит?